Авария на Чернобыльской АЭС: как эксперимент закончился катастрофой

Часть 1
Часть 2

Часть 3. Как это было

Заключительная фаза аварии

Согласно докладу №1 INSAG-1[i], резкое снижение расхода питательной воды привело к увеличению температуры воды на входе в реактор. В 1 ч 23 мин 04 сек были закрыты задвижки турбины № 8 и начался выбег турбогенератора.

Защита по отключению обеих генераторов из сети была отключена, так как персонал хотел продолжать испытания в случае неудачи, что возможно, было связано с давлением, оказанным на руководителя испытаний А.Дятлова со стороны чиновника сектора по надзору за АЭС при ЦК КПСС, который видимо, по каким то причинам курировал данный эксперимент (см.п.I).

Вместе с тем, есть альтернативная, практически неизвестная версия, говорящая о том, что проведение повторных испытаний было маловероятно из-за ограниченных временных возможностей персонала. Сами испытания подразумевали отключение части оборудования (турбина, ГЦН, ПЭН). которое пришлось бы запускать. Это длительный процесс, тем более с измененными электрическими схемами. В программе испытаний про повторные испытания сказано не было.

Реактор остался работать на мощности при обеих отключенных турбогенераторах! Так как сток пара прекратился, из-за сокращения расхода пара из БС его давление начало расти.

Рост паросодержания был предопределен замедлением работы половины работающих ГЦН, которые были подключены к источнику тока от выбегающей (останавливающейся) турбины. Согласно мнению главного конструктора РБМК[ii], дополнительной причиной, приведшей к быстрому началу парообразования в активной зоне реактора непосредственно перед его разгоном, могло послужить отключение выбегающих ГЦН собственными защитами по снижению тока в обмотках статора двигателей насоса. Согласно К.Чечерову в результате[iii] срабатывания первой ступени защиты минимального напряжения были отключены в течение 0,7 с четыре из восьми ГЦН в период времени с 1.23'39,9" по 1.23'40,6".

После отключения ГЦН , запитанных от ТГ8 защитой по напряжению. произошёл срыв подачи остальных ГЦН из-за кавитации при перегрузке по расходу (недостаточный подпор на всасе[iv].

Как пишет К.Чечеров[v]: «Более интенсивным было снижение подачи питательной воды выбегающих ПЭН при уменьшении частоты в сети. В результате режим выбега ТГ (и некоторый интервал времени до его начала) протекали при практически полном отсутствии подачи питательной воды в реактор в условиях практически полного извлечения стержней-поглотителей из активной зоны…

Рост плотности нейтронного потока, обеспечивший подъем тепловой мощности реактора, должен был вести к резкому уменьшению ксенонового отравления реактора и еще большему увеличению плотности нейтронного потока и соответствующему росту энерговыделения».

Согласно О.Ю.Новосельскому[vi], после почти полного прекращения подачи питводы в верхней части топливных каналов возникает кипение. Из активной зоны пароводяная смесь начинает поступать в барабаны - сепараторы, идет процесс замещения основного водяного объема сепараторов водой при температуре насыщения (кипения). После начала испытаний выбега, в 1.23.04 прекращается подача пара на турбину, но реактор продолжает работать и давление в контуре начинает увеличиваться. В трубы из сепараторов поступает насыщенная (кипящая) вода, через 25–30 секунд из-за близости температуры воды к точке насыщения (кипения) на ЗРК [прим.автора -запорно-регулирующий клапан, устройство, предназначенное для регулирования и контроля расxода воды через технологические каналы] развивается кавитация[vii].

Кавита́ция[viii]– образование в жидкости полостей (кавитационных пузырьков, или каверн), заполненных паром… Перемещаясь с потоком… кавитационный пузырёк захлопывается, излучая при этом ударную волну и значительный выброс энергии.

Версия о кавитации теплоносителя на ЗРК базируется на экспериментальных данных, доказывающих, что при температуре теплоносителя на входе в реактор, близкой к температуре кипения, происходит подкипание теплоносителя в бороздках ЗРК, и образующийся при этом пар попадает на входы в топливные каналы реактора.

Длина трубопроводов водяных коммуникаций от ЗРК до входов в технологические каналы составляет от 5,5 до 24 м, пароводяная смесь проходит это расстояние в течении от одной до шести секунд и далее попадает на входы в различные топливные каналы[ix].

Затем происходит резкий рост парообразования в каналах из-за положительного парового эффекта реактивности, связанного с тем, что пар из-за низкой плотности является более плохим поглотителем нейтронов, чем вода, что провоцирует резкий рост мощности реактора за счет разгона на мгновенных нейтронах. Этот процесс ускоряется мощным механизмом положительной обратной связи[x].: рост паросодержания вызывает увеличение энерговыделения, в свою очередь, провоцируя еще большее производство пара и т.д. Помимо этого разгон включает процесс «выжигания» ксенона, что также усиливает цепную реакцию. Эти процессы вызывают разрушение технологических каналов и взрыв реактора.

Согласно докладу №1 INSAG-1[xi], повышение давления пара на фоне резкого падения подачи питательной воды в БС при снижении расхода воды через реактор вызвало рост мощности реактора, что вероятнее всего и было причиной нажатия кнопки АЗ.

Из рассказа свидетеля Лысюка Г.В. (мастер ЭЦ).[xii] следует, что прежде чем Топтунов нажал АЗ-5, он успел крикнуть: «Мощность реактора растет с аварийной скоростью!».

Известно, что кнопка АЗ5 была нажата дважды[xiii] (один раз ее нажал оператор в 1.23.39, второй сигнал АЗМ-АЗРС сформирован автоматикой в 1.23.41.), хотя для безостановочного движения стержней (в до аварийном исполнении) ее надо было удерживать постоянно. По мнению О.Ю.Новосельского этот факт ставит под сомнение действенность самого эффекта «вытеснения»[xiv]: при практически мгновенном росте мощности нажимается кнопка АЗ-5, чтобы ускорить ввод стержней оператор отпускает кнопку АЗ-5 и обращается к ключу КОМ, обесточивая муфты приводов стержней СУЗ, чтобы они упали под своим весом, но при этом стержни останавливаются. При скорости стержней около 0,4 м/с за время удерживания кнопки около 1 секунды стержни не могли пройти больше 0,3 м.

Остановка стержней свидетельствует о том, что к моменту нажатия кнопки аварийный процесс уже шел полным ходом и его результаты были налицо: активная зона и каналы были частично повреждены, что не позволило сработать аварийной защите. Т.е. как такового работающего реактора в этот момент уже не существовало (!).

Если, как пишут участники форумов, кнопка была нажата однократно якобы с целью снижения мощности, то это не меняет ничего, начавшийся аварийный процесс остановить было уже нельзя.

Из абсолютно авторитетных показаний Ю. Трегуба, начальника предыдущей смены 4-го блока[xv], а также ряда других свидетельств[xvi] следует, что первые признаки аварии были четко слышны в момент начала испытаний на выбег в 01 час 23 минуты 04 секунды 26 апреля 1986 года (до нажатия кпопки АЗ5 – время 01ч 23м 39с - АЗ-5 по телетайпу)[xvii].

Тот самый нехороший звук, который услышал Трегуб (и не только он) было реальным началом развития аварийной ситуации, когда произошло запаривание активной зоны, а затем за счет кризиса теплоотдачи (отсутствия нормального охлаждения топливных каналов) началось разрушения топливных сборок (ТВС). Те самые гидроудары, которые слышали также многие, по мнению О.Ю.Новосельского – следствие срыва и кавитации насосов ГЦН, входящих в резонансное состояние на определенной частоте - 600 об/мин [xviii], с прохождением которой связан каждый пуск и останов насоса. Затем в реакторе произошли несколько взрывов.

Согласно М.Федуленко (ИАЭ им. И.В.Курчатова) (в 1986 г. начальник лаборатории им. И.В.Курчатова)[xix], для запаривания нижней и средней части рабочих каналов большого роста мощности не требовалось, т.к. температура воды была практически равна температуре насыщения (кипения). Это вызвало быстрое и полное выталкивание воды из технологических каналов и замещению её паром, что привело к быстрому главному скачку реактивности, который вызвал разгон реактора на мгновенных нейтронах. Этот разгон «взорвал» твэлы нижней половины реактора.

В насосном помещении был слышен шум (кавитационный грохот) [xx]. С целью выяснить, что там происходит, в насосную был послан оператор. В момент запаривания зоны все главные циркуляционные насосы прекратили подачу воды… Произошел массовый разрыв труб технологических каналов. В это время слышались шум, рокот и вибрация, которые приняли за первый взрыв в центральном зале. После разрыва труб каналов расход по всем насосам (по записям на самописцах осциллографов) возрос почти до номинала, так как воде ничего не препятствовало и она пошла в графитовую кладку и из насосов, и из сепараторов, превращаясь затем в пар за счёт нагрева графитом. Это вызвало второй взрыв…

Как признает сам А.Дятлов, персонал опоздал с нажатием кнопки. На самом деле все надеялись, что они смогут нажать спасительную кнопку АЗ5 и реактор будет все равно заглушен[xxi]:«Почему Акимов задержался с командой на глушение реактора, теперь не выяснишь… но я тогда, а тем более сейчас, не придавал этому никакого значения – взрыв бы произошел на 36 секунд ранее, только и разницы». Возможно, персонал ЧАЭС часто работал в режимах «на грани», что подтверждает показания Казачкова[xxii].

На самом деле это неудивительно, так как персонал загнал реактор в практически неуправляемое состояние (ксеноновое отравление, низкий уровень мощности 200 МВТ, не предназначенный для работы, почти все стержни выведены из зоны, нарушен норматив минимального допустимого количества стержней в зоне), когда увидеть этот разгон было выше человеческих возможностей, а основная автоматика была отключена.

Согласно К.Чечерову[xxiii] основные моменты развития аварии выглядят следующим образом, при этом АЗ-5 по его мнению была нажата в 1.23'51" :

«1.23'04" - начало испытаний, начало падения частоты и напряжения питания электродвигателей ГЦН и ПЭН, запитанных от выбегающего ТГ;

1.23'16" - срабатывание защиты по частоте с задержкой 30 с;

1.23'38,4" -1.23'39,4" - начало срабатывания защит по напряжению с задержкой 0,5 - 1,5 с;

1.23'39,9" -1.23' 40,6" - отключение четырех из восьми ГЦН и ПЭН, запитанных от выбегающего ТГ по срабатыванию защиты по напряжению, начинают срабатывать обратные клапаны, возникают гидроудары, вибрация оборудования, здания,, зарегистрированные сейсмостанциями (возможно, ощущавшиеся персоналом и зарегистрированные сейсмостанциями вибрации начались даже чуть раньше - в режиме останова ГЦН, ТГ на любой электростанции, не только атомной, оборудование начинает ходить ходуном;

слышен гул низкой частоты, грохот, здание сотрясается,

ощущаются удары выше отметки 10 м;

рушится кровля машзала на высоте 32 м;

1.23'46" - отключение собственных нужд блока по срабатыванию защиты по частоте, отключаются все насосы, захлопываются все обратные клапаны, возникают новые гидроудары, отключаются все приборы, гаснет электроосвещение;

1.2349" - включается аварийное питание, зажигается свет, все смотрят на приборы, пытаясь оценить ситуацию;

1.23'51" - дается команда на аварийное расхолаживание реактора, нажимается кнопка АЗ-5.»

В приведенном ниже отрывке О.Новосельский[xxiv] определяет степени важности различных факторов аварии:

«…после нарушения программы испытаний выбега турбогенератора (ТГ)… были созданы условия для необратимого разгона мощности и взрыва активной зоны. Первое: при почти полном отсутствии штатных поглотителей в активной зоне происходил процесс распада и «выжигания» ксенона, разотравление – процесс с положительной обратной связью, т.е. саморазгоняющийся. Второе: ГЦНы, подключенные к выбегающему ТГ8, должны отключиться собственными защитами электродвигателей – по напряжению и/или частоте питающего тока. Срыв подачи остальных ГЦН неизбежен из-за недостаточного подпора на всасе – вполне ожидаемое явление. Далее запаривание активной зоны, разгон мощности за счет большого парового эффекта. Третье: кавитационный пар от ЗРК или даже от ДРК не конденсируется в потоке воды с низким недогревом и поступает на вход ТК. Опять-таки большой пустотный эффект обеспечивает мощный всплеск энерговыделения в нижней части активной зоны. Следует множественный разрыв ТК и дальнейшее развитие аварии. Каждый из трех факторов способен самостоятельно довести ситуацию до разгона на мгновенных нейтронах, различия – только в величине временного интервала от начала процесса до взрыва. В нашем случае все три фактора поучаствовали в аварии... При этом надо понимать, что все важные события, разрушившие реактор, укладываются в 6-7 секунд… начало разгона обязано кавитационному пару, появившемуся на ЗРК. При этом объёмное паросодержание этого потока могло превышать 20 % .»

Документы и эксперты о развитии аварии.

Наиболее краткое, но емкое описание процесса аварии дает фрагмент доклада (Легасова) подготовленный для МАГАТЭ (№1 INSAG-1) (курсив и выделения шрифта – автор) [xxv]:

«К 1 ч 23 мин параметры реактора были наиболее близки к стабильным… и испытания начались… до этого оператор резко снизил расход питательной воды, что привело к увеличению температуры воды на входе в реактор… В 1 ч 23 мин 04 сек оператор закрыл СРК ТГ № 8 и начался выбег турбогенератора.

Из-за уменьшения расхода пара из БС его давление начало слабо расти… Суммарный расход воды через реактор начал падать из-за того, что четыре из восьми ГЦН работали от «выбегающего» турбогенератора.

Повышение давления пара… и снижение расхода воды через реактор, а также подачи питательной воды в БС, с другой, являются конкурирующими факторами, определяющими объёмное паросодержание, а следовательно, мощность реактора… Конкуренция этих факторов в конечном итоге привела к росту мощности. Именно это обстоятельство могло быть причиной нажатия кнопки АЗ.

Кнопка А3-5 была нажата в 1 ч 23 мин 40 сек. Начался ввод стержней A3… работа персонала с недопустимо малым оперативным запасом реактивности привела к тому, что практически все… стержни-поглотители находились в верхней части активной зоны.

В создавшихся условиях допущенные персоналом нарушения привели к существенному снижению эффективности A3. Суммарная положительная реактивность, появившаяся в активной зоне, начала расти. Через 3сек мощность превысила 530 МВт, а период разгона стал намного меньше 20 сек. Положительный паровой эффект реактивности способствовал ухудшению ситуации…

Продолжающееся снижение расхода воды через ТК реактора в условиях роста мощности привело к интенсивному парообразованию, а затем к кризису теплоотдачи, разогреву топлива, его разрушению, бурному вскипанию теплоносителя, в который попали частицы разрушенного топлива, резкому повышению давления в ТК, их разрушению и тепловому взрыву, разрушившему реактор и часть конструкций здания и приведшему к выбросу активных продуктов деления во внешнюю среду.»

Картина, представленная в этом документе, дает достаточно адекватное описание процесса аварии. Как мы видим, про «концевой эффект» дефект конструкции стержней, в этом докладе речи не идет.

Очень подробная и самая четкая картина аварии приведена в очень грамотной работе (12/12/2016) «Легенда об аварийной защите, взорвавшей ядерный реактор»[xxvi], а также в самой свежей работе (07/02/2020) «Куда делся графит»[xxvii], О.Ю.Новосельского, бывшего начальника теплофизической лаборатории НИКИЭТ до ноября 2014 г., активно участвовавшего в исследовании причин аварии и написавшего ряд научных работ по данной теме[xxviii].

Итак[xxix]: «За 20 секунд до начала испытаний выбега ТГ расход питательной воды снизился до первоначального, почти нулевого. За время выбега ТГ8 частота вращения и производительность ГЦН, подключенных к выбегавшему ТГ, снизилась на (15¸20) %. В результате общий расход воды через реактор сравнялся с расходом при пусковом режиме… В этом режиме … устанавливается кавитационный режим, критическое течение. При этом неравновесное массовое паросодержание на выходе ЗРК может достигать 2 %...

Зависимость пустотного эффекта r_эф от плотности теплоносителя в рассматриваемом случае почти линейная: при плотности воды эффект нулевой, при плотности пара – максимальный, равный +5b. Иначе эту зависимость приближенно можно представить прямой линией от объемного паросодержания j: r_эф=0 при j=0 (вода) и r_эф=+5b при j=1 (пар)… в нашем случае если и когда на вход ТК попадет теплоноситель в виде пароводяной смеси с объемным паросодержанием, равным или более 20 % (массовое паросодержание ~1 %), разгон на мгновенных нейтронах обеспечен...

После почти полного прекращения подачи питводы в топливных каналах, в верхней их части появилось кипение, пароводяная смесь с низким массовым паросодержанием (~1 %) начинает поступать в сепараторы из активной зоны. Примерно через 20 секунд бóльшая часть водяного объема сепараторов замещается водой при температуре насыщения [прим.автора -кипения] . В это время начинаются испытания – закрывается СРК, в 1.23.04 прекращается подача пара на турбину. Давление в контуре начинает увеличиваться. В опускные трубы из БС поступает насыщенная вода, через 25–30 секунд из-за низкого перегрева на ЗРК развивается кавитация…

Приблизительно через 50 секунд после снижения расхода питводы на многих ЗРК появилась кавитация, и пар начал поступать в трубопроводы водяных коммуникаций…”

Далее автор описывает, что кнопка АЗ5 была нажата и отпущена (хотя для работы в том варианте АЗ ее надо было удерживать непрерывно. Стержни не могли пройти большое расстояние, так называемый концевой эффект вытеснения воды графитовыми наконечниками стержней не мог сработать. После этого начинается отключение сначала выбегающих, а затем и всех остальных ГЦН, разгон реактора начался примерно через 1 секунду после нажатия кпопки АЗ5 в 1.23.41, о чем засвидетельствовали аварийные сигналы роста мощности АЗСР и АЗМ :

«На осциллограмме, где записан ток двигателя ГЦН14, запитанного от ТГ8, зафиксирован момент отключения этого двигателя собственной защитой по напряжению, которое упало ниже 0,75 U_o, т. е. на 25 % ниже исходного. Это произошло (по осциллограмме) в момент 1.23.40,2, после чего в течение одной секунды в режиме парных отключений прекратили подачу все четыре ГЦН, запитанные от ТГ8 через секцию 8РБ…

Отключение половины насосов на каждом из напорных коллекторов вызвало перегрузку по расходу оставшихся в работе ГЦН, запитанных от внешнего источника. Теперь каждый из них должен был подавать примерно по 11 500 м³/ч… т. е. условия для кавитационного срыва подачи были созданы, он и произошел в течение секунды после отключения насосов, запитанных от ТГ8…

Итак, разгон, начало которого зафиксировано в 1.23.41 сигналами АЗСР и АЗМ, через секунду привел к массовому разрушению топливных каналов в юго-восточном квадранте активной зоны…Роль «концевого эффекта» во всем этом плохо просматривается.»

При этом шум и дрожание здания происходило за счет срыва ГЦН, входящих в резонансное состояние на определенной частоте[xxx]:«… каждый пуск и останов насоса связан с прохождением критической (резонансной) «балочной» частоты, максимум амплитуды достигается при 600 об/мин…» При этом создаются настолько сильные колебания, что если стоять на верхней площадке насосного агрегата, можно быть сбитым с ног.

«Приближаясь к этой частоте, насосные агрегаты раскачивались с возрастающей амплитудой. Колебания передавались на перекрытие ППБ и на трубопроволы циркуляционного контура.

При срыве подачи ГЦН, запитанных от внешнего источника, эти четыре насоса удвоили ансамбль раскачивающихся насосных агрегатов: останавливаясь, они проходили через критическую частоту. Не забывая о том, что раскачиваются стотонные массы на перекрытиях ППБ, находим объяснение вибрации здания, так сильно ощущавшихся на БЩУ перед взрывом... Колебания передавались и на трубопроводы циркуляционного контура, возбуждение колебаний трубопроводов могло сопровождаться разнообразными звуковыми эффектами. Кавитационный срыв подачи насоса – тоже не бесшумное явление. Так что шумо-вибрационное оформление финальной части испытаний выбега ТГ было обеспечено в том числе и работой ГЦН.»

По мнению В.А.Винокурова, к.т.н., ВМИИ[xxxi]:«Сорвало 4 ЦНПК [прим.автора- Циркуляционные насосы первого контура] (из-за кавитации или из-за того, что они не получали достаточное электропитание от остановленного АТГ). Началось медленное увеличение мощности, по-видимому за счет парового эффекта реактивности. В 01 час 23 минуты 40 секунд начальник смены, осмыслив ситуацию, дал команду на сброс аварийной защиты. По команде АЗ-5 все стержни пошли вниз, но через несколько секунд раздались удары и стержни остановились. Примерно в 01.24 последовательно прогремели два взрыва.»

Также заключительный доклад INSAG-7 [xxxii] фактически признает, что запаривание активной зоны и паровой коэффициент реактивности по крайней мере отчасти были причиной аварии:

«…ввиду пониженного уровня мощности реактора в это время недогрев теплоносителя [прим.автора- разница между температурой воды и температурой ее кипения, в данном контексте вода близка к точке кипения] на входе в активную зону был лишь незначительным и…мог оказаться вообще нулевым. Эти условия привели к началу кипения в нижней части активной зоны или вблизи нее. В существовавших тогда эксплуатационных условиях паровой коэффициент реактивности был весьма существенно положи­тельным, а активная зона находилась в состоянии повышенной восприим­чивости к увеличению положительной обратной связи по паровой реактивности в случае повышения мощности. Более того, при повышен­ном расходе теплоносителя уменьшился запас до кавитации циркуляцион­ных насосов.

После отключения турбины работа запитанных от нее четырех насо­сов начала замедляться, поскольку скорость вращения турбины снижа­лась и падало напряжение связанного с ней генератора. Понижающийся расход через активную зону вызвал повышение паросодержания в актив­ной зоне и обусловил появление первоначальной положительной обрат­ной связи по реактивности, которая по крайней мере отчасти была причиной аварии.»

По сути сходная картина аварии была предложена в декабрь 1987 г. сотрудниками шведского Инспекционного управления по ядерной энергетике (цитировано по О.Новосельскому) [xxxiii]: «В соответствии с этой схемой паровые пузыри, которые образовались при кавитации ГЦН, поступают на вход ТК. Причиной их образования и длительного существования является низкий недогрев воды [прим.автора – близость температуры воды к точке кипения] на входе в насосы. При большом пустотном эффекте реактивности, которым обладал в то время реактор этот пар вызвал мощную вспышку реакции деления. Следствием этого локального скачка энерговыделения было разрушение множества ТК в нижней части. Причиной второго взрыва, как полагают авторы, было вытеснение паром воды из верхней части активной зоны. Т.е. опять сыграл большой положительный пустотный эффект. На временных интервалах в несколько секунд знак и величину эквивалентного быстрого мощностного эффекта реактивности почти целиком определяет паровой (пустотный) эффект. Остальные не успевают внести заметный вклад в реактивность[xxxiv].»

Согласно авторитетному мнению М.Федуленко (ИАЭ им. И.В.Курчатова) (в 1986 г. начальник лаборатории теплотехнических расчётов канальных реакторов, отд. 33 ИАЭ им. И.В.Курчатова)[xxxv]:

«Появление пара в нижней и средней части рабочих каналов (для начала кипения большого роста мощности не требовалось, т.к. вода находилась практически при температуре насыщения) привело к быстрому и полному выталкиванию воды из технологических каналов и замещению её паром (удельный объём пара примерно в 20 раз больше удельного объёма воды, т.е. нужно испарить одну двадцатую часть воды, чтобы вытолкнуть из канала всю воду). Произошел быстрый дополнительный (главный) скачок реактивности, который вызвал разгон реактора на мгновенных нейтронах…. Разгон мощности на мгновенных нейтронах в десятки, возможно, и сотню раз от номинала за первые 2-3 секунды после выталкивания воды из каналов «взорвал» твэлы нижней половины реактора…В момент быстрого роста паросодержания и выброса воды из каналов все главные циркуляционные насосы прекратили подачу воды вследствие резкого повышения гидравлического сопротивления активной зоны (по записям на самописцах осциллографов, которые были включены в период эксперимента с выбегом насосов). Раскалённая топливная «пыль» с паром… перегрела, в основном тепловым и гамма-излучением и нагревом в момент роста мощности, циркониевые трубы технологических каналов до температур, при которых произошел их массовый разрыв. Именно в это время слышались шум, рокот и вибрация, которые приняли за первый взрыв в центральном зале. Вода и пар с перегретой топливной «пылью» разрушили кожух реактора и заполнили реакторное пространство. Искривились графитовые колонны. Разрушался и размывался горячий графит, температура которого к этому времени была порядка 350-400°С. В это время вероятно смятие труб каналов СУЗ внешним давлением и заклинивание стержней регулирования. Именно поэтому стержни СУЗ остановились все разом, войдя в активную зону примерно на 3 метра.

После разрыва труб каналов расход по всем насосам (по записям на самописцах осциллографов) возрос почти до номинала. Практически вся вода шла в графитовую кладку и из насосов, и из сепараторов и превращалась в пар за счёт нагрева графитом и самоиспарения вследствие падения давления (в этот момент давление в кладке было ниже давления в сепараторе, а вода находилась при температуре насыщения). Давление сначала в пределах кожуха реактора, а затем и реакторного пространства возросло до значений, при которых был разрушен кожух реактора, была сорвана и сдвинута верхняя биологическая защита (схема «Е», «Елена»), разорваны вверху трубы каналов, отводящие теплоноситель, оборваны нижние трубы-калачи, подводящие воду к рабочим каналам…»

Возможность искажения информации.

Как считает следователь ГПУ (Главной прокуратуры Украины) С. Янковский, расследовавший дело об аварии[xxxvi]: «Мне довелось быть участником этого расследования с первых часов после аварии до направления уголовного дела в суд. Это уникальное по своему документальному содержанию уголовное дело, состоящее из 57 томов следственных документов и многих приложений, доселе лежит мертвым грузом в архиве Верховного суда России. Многие из приложений до сих пор сильно «фонят», но зато заключают в себе убийственную по доказательственной силе информацию. Уверен, что о большинстве документальных данных многие… даже не слышали. Дело-то было совершенно секретным, а первичные документы мы изъяли на станции незамедлительно, и к вечеру 28 апреля 1986 года они были уже в Москве. То, что потом изучали многочисленные специалисты, было в основном какими-то урезанными копиями или вообще фальсификатом… враньем мы Чернобыль не преодолеем.». Далее автор призывает рассекретить все материалы данного дела.

А вот вывод из отчета[xxxvii] ВНИИАЭС (который был якобы одной из причин пересмотра доклада первой комиссии Мешкова) где проводилось математическое исследование причин аварии: « …на начальном этапе аварии происходит сильное возрастание нейтронного потока после сраба­тывания АЗ-5, однако этого разгона недостаточно, чтобы объяс­нить аварию… нейтронная и тепловая мощ­ности возрастают до 2700 и 490 МВТ соответственно, что явно не­достаточно для разрушения реактора. Это означает, что зарегистрированная на распечатке ДРЭГ информация неполна и (или) недостаточно точна, и (или) недос­таточно точны использованные расчетные модели.»

Борис Горбачев приводит[xxxviii] также оценку специалистов НИКИЭТ от 1994 г.: «Выполненные до настоящего времени анализы характеризуются ограниченностью использования имеющейся информации. Такому положению в немалой степени способствовало и то обстоятельство, что первичная информация была малодоступна. Опубликованные сведения подготовлены в спешке и неполны, ... либо выборочны и исподволь ориентированы на заданную версию».

Накопившиеся за последнее время научные работы многих авторов приведенных выше, свидетельствует о недостаточности официальной версии аварии на ЧАЭС, сводящейся к «концевому эффекту». Об этом, как ни парадоксально свидетельствуют и сами официальные документы. Тем не менее, государственные органы, которые могут инициировать проведение дополнительного расследования данной трагедии предпочитают закрывать глаза на совершенно очевидные вещи. Совершенно не случайно обществу предлагается англо-американский вариант истины, озвученный в популярном сериале «Чернобыль». В 2021 году исполняется 35 лет со дня этой страшной трагедии. Срок достаточный, чтобы, наконец поставить все точки над «i».

Автор выражает огромную благодарность всем специалистам, которые в это сложное время решили взять на себя ответственность и публиковали оригинальные статьи (и книги) по данной теме. А также, ряду специалистов по реакторам РБМК, любезно согласившихся обсуждать с автором вопросы, возникших в процессе написания данной статьи, без чего данная работа была бы невозможна. И участникам основных форумов, посвященных аварии на ЧАЭС, которые десятки лет спорили и пытались выяснить истину.