Надежду на светлое будущее мира он связывал с Россией

Хайнц Фельфе (позывной «Пауль»)

Влияние деятельности разведывательных служб на ход мировой истории, судьбы стран и народов весьма существенное. Но разведчики не терпят публичности и саморекламы, их профессия закрыта непроницаемой завесой секретности. Поэтому большая редкость, когда мир узнаёт имена людей, принявших участие в незримом противоборстве умов и воль тайной, ни на минуту не прекращающейся войны.

И тогда жизнь и работа агентов разведки ложатся в основу литературных произведений и киносценариев. В Советском Союзе любили кинофильмы о разведчиках: «Подвиг разведчика», «Щит и меч», «Вариант „Омега“», Мертвый сезон», трилогия «Путь в „Сатурн“, снятая по документальной повести Василия Ардаматского «„Сатурн“ почти не виден». Возможно, сюжет завершающей части трилогии «Бой после победы», подсказала автору сама жизнь.

Советский разведчик Крылов в 1945 году попадает вместе с майором абвера Гербертом Вильгельми в американский лагерь военнопленных. Американцы создают из бывших гестаповцев и абверовцев секретную разведывательную службу во главе с немецким генералом Рейнхардом Геленом. Вильгельми и Крылова тщательно проверяют и включают в организацию Гелена. Узнав о замыслах Гелена создать сеть диверсионных школ для действий против СССР, Крылов передаёт сведения об этом в Центр. А майор абвера Герберт Вильгельми начинает добровольно работать на советскую разведку.

Прототипом Вильгельми вполне мог стать реальный человек. Свою трилогию автор завершил в 1972 году, когда уже широко известна стала судьба агента советской внешней разведки с псевдонимом «Пауль», за освобождение которого из тюремного заключения в ФРГ в 1969-м власти СССР отдали «целый автобус шпионов» – двадцать одного западногерманского и американского агента!

В минувшем марте 2020-го исполнилось бы 102 года человеку, вошедшему в историю разведки советских органов государственной безопасности одним из её наиболее результативных агентов. Речь пойдёт о Хайнце Пауле Йохане Фельфе. Немце, в прошлом – нацисте, кадровом офицере СС, казалось бы, стопроцентно проверенном спецслужбами ФРГ на лояльность, и не только ими.

И в то же время – высокоэффективном агенте, работавшем на Советский Союз, как оказалось, совершенно не из материальных соображений. Кавалере советских орденов Красного Знамени и Красной Звезды, которыми в советской разведке не разбрасывались (достаточно сказать, что для большинства наших штатных разведчиков, даже причастных к добыче атомных секретов в 40-50-х годах XX века, эти ордена являлись «потолком» оценки их деятельности Советским государством). Что же совершил великого для нашей страны этот человек?

Хайнц Пауль Йохан Фельфе родился в марте 1918 года в прекрасном европейском городе Дрездене, который называют «Флоренция на Эльбе», знаменитом на весь мир своими памятниками архитектуры в стиле «барокко», великолепными собраниями живописи и других произведений искусств. Хайнц родился в последний год первой мировой войны, накануне, будем откровенны, не столько военного, сколько политического, поражения и унижения кайзеровской Германии.

Версальский мирный договор (28 июня 1919 года) между странами-победителями (Франция, Великобритания, США) и побеждённой Германией был беспрецедентно безжалостным. Согласно его первоначальным условиям, сумма репараций была определена в 269 миллиардов золотых марок (эквивалент примерно 100 тысяч тонн золота), потом «милостиво» уменьшена репарационной комиссией до 132 миллиардов марок золотом, что тогда соответствовало 22 миллиардам фунтов стерлингов[1]. Германия перестала быть монархией, утратила в пользу торжествовавших оппонентов все колонии, площадь которых в шесть раз превышала площадь метрополии. Сама её территория значительно сократилась: Эльзас и Лотарингия были возвращены Франции, появился «польский коридор», Данциг получил статус «вольного города», Саар был передан под управление Лиги наций. Появилась рейнская демилитаризованная зона. Армию уменьшили до 100 000 человек. «Горе побеждённым»! Перенесённое Германией национальное унижение породило реваншизм, привело к власти нацистов во главе с Адольфом Гитлером и запустило процессы, приведшие ко Второй мировой войне.

Разумеется, худому, долговязому немецкому подростку из небогатой семьи полицейского чиновника совершенно не за что было любить янки и весь этот презренный англосаксонский мир, беззастенчиво выкачивавший из побеждённой страны свои дивиденды. Для таких, как он, в веймарской Германии была одна дорога – в ряды крепких, уверенных в себе парней, твёрдо знавших, что за своё унижение Германия будет жестоко отомщена. В тринадцать лет Фельфе вполне осознанно вступил в ряды «гитлерюгенд», в восемнадцать – в СС. По разнарядке Главного имперского управления безопасности (РСХА) его направляют учится на криминалиста. Сотрудником криминальной полиции он прослужил до 1943 года в канцелярии гауляйтера Саксонии в Дрездене. Карьера его развивалась успешно: в 21 ему доверяли обеспечение безопасности высших функционеров нацистской партии. Затем по рекомендации советника уголовной полиции Ганса Клеменса (запомним эту фамилию, она ещё сыграет свою роль в судьбе Хайнца!) Фельфе направили на агентурные курсы, а после их окончания перевели в VI управление (политическая разведка) РСХА. Став в 25 сотрудником «ведомства Вальтера Шелленберга», в 26 он уже возглавил его самостоятельное подразделение по Швейцарии. В чине оберштурмфюрера СС, что соответствовало армейскому обер-лейтенанту, в 1944 году Хайнца направили в Нидерланды, где он должен был руководить подготовкой разведывательно-диверсионных групп, забрасываемых в тыл ненавистным англосаксам.

Уничтожение родного Дрездена союзной авиацией 13-15 февраля 1945 года до глубины души потрясло Фельфе. По сей день доподлинно неизвестно точное количество погибших в ходе бомбардировки Дрездена горожан. В СССР считалось, что их было около 135 000 человек[2].  Пострадал и художественный музей Цвингер, где хранилась коллекция уникальных шедевров мировой живописи. 197 картин погибли в огне. По свидетельству самого Фельфе, именно это стало отправной точкой пути, что привёл убеждённого нациста в ряды советской разведки.

Война закончилась. В 1945 году оберштурмфюрер СС Хайнц Фельфе был арестован из-за своей принадлежности к СД и отправлен в канадский лагерь для военнопленных. Здесь он провёл полтора года и, после прохождения т.н. процедуры денацификации, в октябре 1946 года, получив свидетельство о том, что не является военным преступником, вышел на свободу. Устроился работать журналистом на Берлинское радио. Вскоре в его жизни вновь появился бывший сослуживец по VI управлению РСХА, уже известный нам, бывший гауптштурмфюрер СС Ганс Клеменс, который, как и Фельфе, успешно прошел денацификацию и проживал в Западной Германии. Появился не случайно, ибо уже был завербован советской разведкой. «От «Хане» (оперативный псевдоним Клеменса) были получены сведения о деятельности германских спецслужб в годы войны, а также установочные данные на их сотрудников. Среди прочих Клеменс упомянул и Фельфе, которого охарактеризовал как способного, порядочного и весьма честолюбивого человека», – утверждает белорусский публицист Дмитрий Прохоров[3].

Российский историк спецслужб Сергей Маслов свидетельствует: «При подходе к Фельфе было решено действовать через агента-немца Ганса Клеменса, давнего его приятеля. Тот мог позволить себе говорить с Фельфе без заходов издалека… Клеменс во время задушевной беседы в ресторане надавил на болевую точку Фельфе, отсидевшего в английском плену полтора года, что оставило в его душе тяжёлый осадок. Клеменс сказал ему: "Хайнц, я не собираюсь тебя агитировать. У тебя своя голова. Но русские не доказывают немцам, что мы, немцы, дерьмо. В отличие от американцев и англичан"»[4]. В 1951 году Фельфе стал агентом советской внешней разведки с псевдонимом «Пауль».

Действительно, после Победы западные союзники вели себя в своих оккупационных зонах по отношению к немецкому населению весьма «вольготно». Сохранились любопытные свидетельства на эту тему. В своём дневнике австралийский военный корреспондент Осмар Уайт пишет: «Победа подразумевала право на трофеи. Победители отбирали у врага всё, что им нравилось: выпивку, сигары, фотоаппараты, бинокли, пистолеты, охотничьи ружья, украшения, посуду, меха. Этот вид грабежа назывался «взятием сувениров». Военная полиция не обращала на это внимание до той поры, пока хищные освободители не начали красть дорогие машины, антикварную мебель, промышленное оборудование и придумывать хитрые методы контрабандной доставки краденого на побережье с тем, чтобы переправить это в Англию. Только после окончания боёв, когда грабёж превратился в организованный рэкет, военное командование вмешалось. До того солдаты брали, что хотели, и немцам приходилось несладко…»[5]

В итоге уровень жизни немцев, оказавшихся в зоне оккупации западных союзников, резко упал даже по сравнению с военным временем. До двух третей населения постоянно недоедали, половина немецкого рабочего населения была на грани полного истощения — их просто недокармливали. А в это время, как свидетельствует Осмар Уайт, в советской зоне оккупации: «В конце первого дня моего пребывания в Берлине я был уверен, что город мертв. Человеческие существа не могли жить в этой ужасающей груде мусора. К концу первой недели мои представления начали меняться. Общество стало оживать среди развалин. Берлинцы начали получать пищу и воду в количествах, достаточных для того, чтобы выжить. Все больше и больше людей были заняты на общественных работах, проводимых под руководством русских. Благодаря русским, имеющим большой опыт борьбы с подобными проблемами в своих собственных опустошенных городах, распространение эпидемий было поставлено под контроль. Я убежден в том, что Советы в те дни сделали больше для того, чтобы дать Берлину выжить, чем смогли бы сделать на их месте англо-американцы… Они понимали психологию массы и знали, что чем быстрее берлинцы вдохновятся идеей помочь самим себе, тем лучше будет для всех. Через несколько дней после капитуляции они поддержали идею выпуска газет. Затем восстановили радиовещание, разрешили организацию развлекательных мероприятий и объявили, что утвердят создание профсоюзов и демократических политических партий… Ещё до того, как союзники вошли в свои оккупационные зоны, они поддержали открытие начальных школ в наименее разрушенных районах, принимая на работу учителей без следов нацистской активности в послужном списке. К западу от Эльбы открытие школ затянулось на месяцы»[6].

Не надо забывать, что 1955 году Советский Союз вернул в ГДР картины Дрезденской галереи, а это «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, «Шоколадница» Лиотара, «Дрезденский алтарь» Дюрера. В Дрезден были возвращены около 1240 произведений искусства! А всего в ГДР было отправлено 1 850 000 предметов искусства, 71 тыс. книжных фондов и 3 млн. архивных дел[7].

15 ноября 1951 по рекомендации Ганса Клеменса, Фельфе поступил на службу в «Организацию Гелена». В 1953 году его переводят в штаб-квартиру в Пуллахе. 1 апреля 1956 года «Организация Гелена» была переименована в Федеральную разведывательную службу Германии (БНД)[8]. В 1958 году Фельфе назначен начальником реферата «Советский Союз» в отделе 111-Ф (контршпионаж) и стал правительственным советником. Но сути, советскому агенту немецким начальством было доверено руководство всей контрразведывательной деятельностью БНД против СССР на территории Западной Германии.

«Для нас он в Западной Германии значил практически то же самое, что Ким Филби в Великобритании», – говоря о Фельфе, утверждает историк С. Маслов[9]. Как известно, Ким Филби занимал видный пост в контрразведке Секретной разведывательной службы Великобритании Ми-6.

Следует отметить, что в карьерном возвышении в ОГ – БНД Фельфе активную роль сыграла советская разведка. Сначала к нему подвели несколько информаторов, поставлявших ему специально подготовленную информацию о положении в ГДР, в том числе протоколы заседаний правительства. Впоследствии, чтобы укрепить авторитет Фельфе в штаб-квартире БНД, руководством первого главного управления КГБ было принято решение создать для него «агентурную сеть» в Москве во главе со старшим офицером Вооружённых Сил СССР. В результате Фельфе оказался единственным в БНД, у которого была «завербованная им агентура» в СССР. Информация, передаваемая через него западногерманской разведке и, разумеется, ЦРУ, представляла собой сочетание реальных фактов и тщательно подготовленной специалистами дезинформации. Данные материалы неизменно получали в Пуллахе высокую оценку и предоставлялись Геленом самому канцлеру Аденауэру и американским «коллегам». В это время от Фельфе советская разведка получала массу документов с грифом «Совершенно секретно» или «Космик» – это был уже натовский гриф секретности.

Одной из главных заслуг Фельфе явилось то, что за все десять лет его пребывания в рядах агентов КГБ ни один наш разведчик не был арестован западногерманскими спецслужбами. По данным ЦРУ, он передал советской разведке около 300 микроплёнок, содержащих свыше 15 тысяч фотокопий секретных документов, и выдал имена 94 агентов ЦРУ. Через Фельфе проходили предназначенные для канцлера доклады БНД по перевооружению, внешней политике и вопросам НАТО. В 1955 году во время визита канцлера Конрада Аденауэра советская сторона получила от Фельфе цель визита и тактику переговоров дипломатов Германии.

В 1956 году благодаря полученной от Хайнца информации была сорвана совместная операция БНД и ЦРУ по установке «жучков» в новом здании советского торгпредства в Кёльне. В ходе строительства сотрудники западногерманской разведки разместили во всех помещениях торгпредства десятки микрофонов, подсоединив их к находящейся под штукатуркой внутренней электропроводке. Но после начала эксплуатации здания в нем побывали специалисты из соответствующей службы КГБ и пропустили через микрофоны ток высокого напряжения, после чего они разом вышли из строя. Данный ход советскими чекистами был предпринят ради сохранения имиджа Фельфе. Всё было списано на техническую уязвимость системы прослушки.

Важным условием разведчика к советской стороне было то, что ни один агент, о котором КГБ узнает с помощью Фельфе, не должен быть арестован. Советские и восточногерманские чекисты данное условие выполняли безукоризненно. Но в игру вмешался перебежчик, который сообщил ЦРУ, что в БНД есть важный агент советской разведки, но имени его он не знает. Предупреждённый американцами, Гелен впоследствии написал в своей книге: «Под моим личным руководством небольшая группа надёжных и избранных сотрудников продолжила перепроверку, пока через несколько месяцев кропотливой работы, похожей на складывание мозаики, подозрительные моменты не превратились в общую картину»[10].

В начале ноября 1961 г. Фельфе и Клеменс были арестованы, причём, по некоторым данным, Хайнца арестовали в кабинете самого Рейнхарда Гелена, руководителя БНД. При обыске в доме Фельфе были обнаружена плёнка для миниатюрной фотокамеры с переснятыми секретными материалами, кейс с двойным дном и другая специальная разведывательная техника. Скандал просочился в западную прессу. Так, журнал «Штерн» писал: «Благодаря Фельфе Советский Союз знал все, что происходит в БНД… Разведцентр в Пуллахе был полностью дезорганизован»[11].

Вскоре после раскрытия Фельфе была произведена полная реорганизация структуры западногерманской разведки.

Следствие по делу бывшего высокопоставленного сотрудника спецслужбы ФРГ длилось два года. Склонить к сотрудничеству его не удалось. Однако Ганс Клеменс стал давать признательные показания, которые и явились основанием для осуждения. В 1963 году Хайнца Фельфе приговорили к максимальному сроку – 14 годам тюремного заключения, без зачета срока нахождения под следствием. Сразу после объявления приговора СССР стал добиваться освобождения Хайнца Фельфе.

Всё это время велись переговоры, но увенчались они успехом лишь через семь с лишним лет после ареста, только после того, как Гелен ушёл в отставку с поста директора БНД (чувствовавший себя жестоко одураченным, генерал все попытки «достичь консенсуса» с ним по поводу освобождения Фельфе решительно отвергал). Новый директор БНД Герхард Вессель вначале также был против обмена, понимая исключительную ценность Хайнца для КГБ СССР, но вынужден был согласиться под нажимом министра по общегерманским связям Герберта Венера. 17 февраля 1969 года около КПП в Херлесхаузене на границе ГДР и ФРГ Фельфе обменяли на 21 агента западных спецслужб, из которых 18 было арестовано на территории ГДР, а 3 - в Советском Союзе. Ветераны советской внешней разведки считают: надо было бы обменять на тридцать – обменяли бы и на тридцать. Ценность Фельфе как агента, повторимся, была исключительно высокой.

После этого он работал некоторое время в КГБ в Москве, потом стал профессором криминалистики в Университете Гумбольдта в Берлине, где успешно защитил докторскую диссертацию и пользовался высоким авторитетом среди студентов. Считают, что именно Хайнц Фельфе консультировал советскую съемочную группу, когда они создавали «Семнадцать мгновений весны». Звучит очень правдоподобно, ведь он досконально знал, как всё было устроено в логове Гиммлера. По представлениям председателя Комитета государственной безопасности СССР Фельфе был награждён орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Кроме того, ему вручили знак «Почётный сотрудник госбезопасности». В 1986 году в ГДР он опубликовал мемуары под названием «Im Dienst des Gegners» («На службе у противника»). Объединённую Германию своей страной он не считал. Надежду на светлое будущее для всего мира Хайнц связывал с Россией. Об этом он писал в частном письме своему бывшему куратору из КГБ Виталию Короткову, с кем переписывался, начиная с 1994-го и практически до конца своей жизни[12].

В марте 2008 года, за два месяца до смерти, с 90-летним юбилеем Хайнца Фельфе поздравила Федеральная служба безопасности России.

Валерий Медведь, полковник в отставке,

Сергей Доценко, подполковник запаса,

ветераны боевых действий