Ко дню памяти (13 марта) известного русского правоведа, общественного деятеля, публициста, музыканта, Черниговского губернского тюремного инспектора Дмитрия Васильевича Краинского (23.10/5.11.1871-13.03.1935) мы помещаем фрагменты записок из XIV тома, посвященного Харьковскому институту благородных девиц во время нахождения его в Сербии.
Свои дневники (в соответствии с досоветской орфографией и по юлианскому календарю) Д.В. Краинский (см. о нем подробнее: «Хотелось бы вернуться домой, увидеть своих и послужить Родине») вел непрерывно с 1903 г. Из-за болезни автора они прервались 9 (22) октября 1934 г.
Впервые они были изданы в 2016 г. (См. здесь: Краинский Дмитрий. Записки тюремного инспектора.
Деление XIV тома на части, подготовка рукописи к публикации, названия частей - составителей (О.В. Григорьева, И.К. Корсаковой, А.Д. Каплина, С.В. Мущенко).
Орфография приближена к современной.
+ + +
ЗАПИСКИ. Т. XIV.
1926-1932 гг.
СЕРБИЯ.
ХАРЬКОВСКИЙ ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ.
Часть 9.
В обществе взрослых людей теперь скучно. Умственный их багаж за время беженства не увеличился, а иссяк. Нового они ничего не приобрели, а живут прежним, т. е. тем, что было у них там, в далекой России. Но так как это прошлое становится уже отжившим, никому не интересным, то и эти люди носят отпечаток чего-то отжившего и становятся никому не нужными. Я говорю, конечно, в общем, касаясь главным образом провинции, где люди поневоле опускаются.
У учащейся молодежи этот умственной отсталости нет и не может быть, потому что прошлого у них мало, а живут они тем, что получают, т. е. все новыми и новыми познаниями, которые дает им школа. Здесь в кругу учащейся молодежи поневоле вспомнишь и «Плач Ярославны» и «Домострой» и комедию, и драму, и классическую литературу. Тут вспомнишь и Пифагорову теорему, и Цицерона, и даже латинские предлоги.
Д.В. Краинский с ученицами.
Мне лично приходится, например, очень часто вести с воспитанницами беседу по истории музыки, сопоставляя биографию композиторов с жизнью наших писателей. И я воображаю, какое впечатление я произвел бы в обществе, если бы вдруг я заговорил с кем-нибудь из дам о Достоевском, Тургеневе, философии Гегеля, Канта и попробовал начать разговор о психологии хотя бы детской души.
Между тем учащиеся живут этим, и превосходство их в этом отношении не подлежит сомнению. «Вы читали такую-то книгу?»,- часто спрашивают меня воспитанницы, и я должен сказать свое мнение в особенности там, где этот вопрос связан с неподдельным интересом. К счастью, редко мне приходится попадать впросак и ронять себя в глазах своих учениц. И, конечно, с таким вопросом они не обратятся хотя бы к своей классной даме, потому что они отлично знают, что она книг не читает, а все, что учила когда-то, забыла.
Да и уровень знаний их ничтожный по сравнению с теми знаниями, которые как-никак получает теперь наша учащаяся молодежь. Ни логарифмов, ни латыни, ни аналитической геометрии дамы раньше не проходили, да и много другого они не учили. Теперь воспитанницы напичканы этими знаниями и приравниваются по своему научному развитию к мужчинам.
Все это в связи с веянием времени привело современную молодежь к безпощадной критике и, я бы сказал, неуважению к старшим. Кто привел к гибели их Родину? В этом она не отдает себе отчета, но, в общем, винит старших вообще. И это касается не только русских людей. Я был поражен, когда одна воспитанница, которой еще не было 14 лет, спросила меня, почему теперь так часто сменяются правительства. Неужели люди не могут перестать ссориться. В парламентах даже дерутся. Там же сидят взрослые люди. Как же можно уважать таких людей.
Имя Керенского, Милюкова известно хорошо детям. Над Керенским они смеются, а Милюкова презирают. И это не политика, а критика. И надо сказать критика справедливая. Пусть люди ссорятся в Новом-Бечее - это понятно, но ведь тоже происходит в крупных, культурных, государственных центрах, говорят девочки. Милюков - профессор ... И вот авторитет ученых людей падает. А священники - духовенство. Они не только ссорятся между собою, но даже вводят раскол, отступаясь от православной веры ...
Это все примеры и становится стыдно, когда воспитанницы говорят: «у нас в институте девочки ссорятся между собою меньше, чем грызутся между собою старшие». И в этом отношении старшие не щадят детей, вовлекая их в интригу. Иногда это превышает всякие границы. Есть в Бечее одна озлобленная донельзя дама лет под 40, которая привлекается очень часто к замене отсутствующих классных дам и потому <является> очень близко стоящей к институту. Она ненавидит всех, а институтских преподавателей ругает бранными словами. Все они с....ч. Среди них нет ни одного порядочного человека, говорит она.
По ее словам, она находит утеху только в общении с учащейся молодежью, но и здесь она держит себя не ровно. Малейшее что-нибудь не по ней и она ненавидит и девочку, но как хитрая по природе женщина, она, конечно, сдерживает себя и старается скрыть это от других. Заискивая перед воспитанницами, она приобрела некоторые симпатии. И вот она буквально поносит весь педагогический персонал института, восстанавливая воспитанниц против их наставников. И она не понимает, что причиняет вред не преподавателям, а прежде всего воспитанницам, разочаровывая их в жизни и делая их озлобленными.
Она уже достигла цели. В этом году целая группа воспитанниц кончила институт, унося с собою привитую этой дамой злобу против своих учителей. Они уехали из Бечея, даже не простившись с ними. Мне всегда страшно за своих учениц, которых она не любит. Чувство злобы, которое теперь болезненно обострилось у всех, привело людей к страшной раздражительности, и в этом отношении они потеряли всякое чувство меры.
В обществе нет спокойного разговора. Противоречий и возражений никто не терпит, и в результате видим почти всюду обостренные отношения людей между собою. В педагогике раздражительность не допустима - это всем известно. И, тем не менее, на каждом шагу мы видим нарушение этого основного принципа воспитания, представляющего отвратительный пример для подрастающего поколения. Раздражительны все. Есть, конечно, более раздражительные и менее раздражительные и вовсе не сдерживающиеся. Очень часто эта раздражительность бывает смешна, т. е. человек делается смешным.
Но очень часто со стороны бывает и больно смотреть, если эта раздражительность срывается на воспитанницах и, в особенности, на маленьких девочках. Требуя от воспитанниц сдержанности, взрослые люди сами не владеют собою. Боже сохрани, если воспитанница проявит свою раздражительность. Она этого не смеет. Не так давно, - это было, когда перед ужином я закончил урок музыки с одной ученицей 13 лет, когда ее класс вошел уже в столовую и стал на свои места, «Ценка» (таково прозвище этой девочки), собрав свои ноты, пошла на свое место. И я видел, как ее классная дама буквально набросилась на нее и, размахивая руками и топая ногами, что-то кричала ей. Фигура этой дамы, изгибавшаяся перед девочкой, была смешна. Лицо ее было искривлено от злобы, а голова ходила во все стороны. Я не знаю, в чем провинилась девочка, но она спокойно стояла перед возбужденной женщиной и только крупные капли слез текли по ее щекам.
На днях был другой случай и тоже у меня на уроке. Одна девочка 13 лет поменялась со своей подругой временем урока музыки, забыв, что в этот час она имеет частный урок с классной дамой по французскому языку. И эта дама пришла за ней и в моем присутствии кричала на нее на всю столовую. Девочка, стоя на своем месте и у рояля, спокойно слушала этот крик и только сильно покраснела. И эта пожилая женщина была смешна, как вообще бывает смешон человек, вышедший из себя.
Конечно, бывает и так, что воспитанница огрызается, но тогда «пожалуйте к начальнице», и не редко бывает, что девочка стоит после этого во время обеда на эстраде возле персональского стола. Это наказание считается весьма тяжким, и я слышал, как говорила начальница, что после третьего раза вопрос возникает об удалении такой девочки из Института. Этого наказания воспитанницы боятся еще и потому, что стоять во время обеда на эстраде как-то стыдно, в особенности если это великовозрастная воспитанница.
У раздраженного человека вообще своя логика или, вернее, отсутствие логики. «Ты смеешь еще дерзить», следует ответ, если девочка начинает оправдываться. «Да я говорю правду», говорит девочка. И в результате она получает «peison». Молодежь чутка к несправедливости, и в этом отношении она отлично разбирается во всех мелочах повседневной жизни. «Это нечестно» говорят они в ответ на несправедливость.
Переобремененные занятиями, дежурствами, уроками, письменными работами и вечно находясь под страхом быть наказанной или получить неудовлетворительный был, воспитанницы, конечно, нервничают и тоже делаются раздражительными. Но это не та раздражительность, которая исходит из злобного состояния вообще. У них злобы нет. Конечно, воспитанница злится на учителя, если он поставил ей кол. И сегодня она даже ненавидит его, но это временное состояние, вызванное данным случаем.
На праздниках и летом дома это злобное чувство совершенно проходит. Нет и раздражительности, которая была в институте. Правда бывает и так, что родители не узнают своих детей. «Почему ты сделалась такой раздражительной и нервной»,- спрашивают родители. И девочка первое время огрызается как в институте.
Конец четверти - это самое тяжелое время институтской жизни. «У меня появились седые волосы в эту четверть»,- сказала мне одна воспитанница. Конечно, в будущем эти переживания сгладятся и по свойству человеческой природы обратятся даже в хорошее воспоминание. Весьма характерно, что при такой нервности и раздражительности в институте почти не наблюдается истеричности. Есть девочки вспыльчивые, невоздержанные, капризные, но таких проявлений, которые можно было бы назвать истеричностью нет. Мне приходилось видеть, как воспитанницы плакали навзрыд, и начальница говорила им: «пожалуйста, без истерики». Но это был плач, а не истерика.
Я вообще заметил, что во время революции истеричность уменьшилась. И это вполне понятно. Так как она является последствием распущенности и баловства. Почему, например, мы не видали истерики ни во время эвакуации, ни во время обстрела городов большевиками, ни в трюмах пароходов, ни во время бегства от большевиков. Истеричность прежде всего требует внимания к себе. Если не обращать внимания на истерический припадок, то и припадка не будет. Истерика делается для других, а не для себя.
В институте отлично знают, что истерический припадок не привлечет к себе внимания окружающих, а, напротив девочка будет за это наказана и, пожалуй, приобретет кличку припадочной. В разговоре со мною по этому поводу начальница вспомнила, что в бытность ее классной дамой в Смольном институте, она очень часто имела дело с истеричными девочками, которые во время уроков музыки топали ногами и в раздражении бросали на пол ноты. Здесь этого нет, и начальница приписывала это моему спокойному характеру. «Нет» ответил я, истеричность, поскольку я теперь слышу от русских ученых и докторов была свойственна нашим русским избалованным женщинам. Теперь другие условия жизни. Можно быть неврастеником, но не проявлять своего раздражения в истерике.
Воспитанницы института с самых малых до великовозрастных живут скученно, по-беженски, в убогой обстановке бывшей мадьярской школы. Помещения тесны. В дортуарах, сплошь уставленных кроватями, проходит вся их жизнь. В одной комнате помещается до 30 человек. Воздух спертый, освещение тусклое. Клопов, несмотря на борьбу с ними, безконечное множество. Утром, говорила мне ночная классная дама, в дортуарах такой воздух, что просто спирает дыхание, когда войдешь в эту спальню, а в коридоре иной раз нельзя дышать от запаха из уборной, которая не имеет вентиляции.
Уроки готовят, сидя на кроватях. Негде побегать, негде пошалить. В коридорах это не разрешается. И вот видишь, как иногда девочка просто скачет на месте, так хочется ей побегать и выявить избыток своих молодых сил. И мне сказала как-то одна из старших моих учениц, когда я провожал ее с урока в институт: «Ах, как хочется мне побегать здесь во дворе». «Счастливый! Вы пойдете сейчас гулять», очень часто говорят мне мои ученицы, по окончании вечерних уроков. Луна светит. Такая чудная погода ...
Иногда такой подъем настроения захватывает весь класс. «Что-то они сегодня экзальтированны», говорят классные дамы. И, действительно, иногда видишь как к обеду или завтраку в столовую врывается, например, VII класс (наиболее шумный класс) и, обгоняя друг друга, толкаясь, занимает свои места. Стулья летят во все стороны. Посуда звенит. Ложки, вилки, ножи перекидываются с одного места на другое. Говорят громко, почти кричат. Раздается хохот и даже иногда взвизгивание. Классная дама теряется и стучит ножом о тарелку, а в устах ее уже звучит: «peisan, peisan».
Правда, это бывает тогда, когда в столовой нет старших, но я бывал свидетелем этих сцен, так как прихожу всегда в столовую раньше других. Настроение - избыток сил, столь естественные проявления в этих годах, конечно, подавляются в самом начале. И это необходимо, иначе бы не было сладу в этих тесных условиях жизни воспитанниц, но это приводит к весьма нежелательной группировке воспитанниц на спокойных и беспокойных (трудных, как здесь их называют).
«У нее плохой характер» слышишь отзыв воспитательного персонала о такой девочке. В действительности это не так. Она просто живая, здоровая, крепкая девочка с характером и свойствами самостоятельного человека, т. е. с теми качествами, которые теперь так нужны человеку, но она, неудобная и причиняет много беспокойства и требует внимания к себе. Девочка вялая, спокойная, болезненная, которую следовало бы немножко подбодрить и вселить ей энергии, конечно, причиняет мало хлопот классным дамам и потому служит образцом для других. Она шалить не будет.
«Перфетка», так институтки называют особую группу воспитанниц, которые ведут себя примерно и угодливо по отношению к классным дамам. Она подаст и пальто классной даме и подсунет ей тарелочку, а при случае выдаст и подругу, но этот тип был всегда в общежитиях и ничего нового не представляет.
«Я устала», - слышишь часто от классных дам эти слова. Конечно, не легко вести класс в 30 девиц. И вот от этой усталости появляется брюзжание: «Не делай того, да не смей делать этого. Не так села, не так встала, не так пошла...». И все эти замечания делаются раздражительным тоном, с угрозами наказать. В книжечке отмечаются крестики, черточки и какие-то значки.
Иногда просто поражаешься этой мелочности и не видишь смысла в таких замечаниях. Я помню летом, сидя во дворе, я наблюдал за группой воспитанниц V класса, которые ждали, пока соберутся все, чтобы идти на гимнастику. Женя срывала листья лопуха и очень удачно хлопала им, ударяя по нем рукой. Другая девочка тоже лет 15-ти задумала проделать тоже самое. «Перестань, говорю тебе», сказала несколько раз классная дама. «Слышишь, перестань», повторила она. И девочка, конечно, перестала, а Жене почему-то это не запрещалось.
Тут же недалеко ходили по двору две девочки и вдруг одна из них даже не громко рассмеялась. Во дворе кроме меня никого не было, а на улице это не могло быть слышно. «Перестаньте смеяться, говорю вам», крикнула им классная дама. Я никак не мог понять, почему нельзя во дворе смеяться и играть в хлопушки. Очевидно, это замечание делалось по привычке. Девочки томились в ожидании предстоящей гимнастики. Почему бы им не побегать в этом дворе. Но томилась и классная дама, которой предстояло еще сопровождать институток на сокольскую гимнастику. Старушка устала. За целый день она набегалась и ее, конечно, тянуло домой отдохнуть. Она в сущности хорошая и вряд ли умышленно обидит девочку.
Гораздо хуже в этом отношении молодые дамы. Им хочется не отдохнуть, а пожить. Я был свидетелем, когда классная дама вела детей с прогулки на час раньше, чтобы успеть пойти с компанией в кино. Это был душный вечер, когда каждая минута пребывания детей на воздухе была бы им полезна. Но не о детях думала классная дама. Дети при мне умоляли ее остаться на «дамбе» еще хоть пол часика, но она была неумолима и отвела детей в душный дортуар.
Обвиняя учащуюся молодежь, мы совершенно упускаем из вида самих себя. Ведь классные дамы тоже удирают с дежурства. Одна к своему ребенку, другая по своим личным делам, а третья просто погулять. При мне исправляющая обязанности начальницы института делала выговор молодой классной даме. «Помилуйте! Как Вы могли оставить свой класс. Вы ушли в час и вернулись к шести. Знаете, что произошло в Вашем отсутствии ...», говорила она. (Три воспитанницы удрали из института и пошли на Тиссу купаться).
Человеку вообще присуще видеть недостатки в другом, а своих не замечать, но со стороны это виднее и, если мы требуем от других, то должны и следить за собою.
В институте, конечно, преследуются всякие романтические истории хотя бы и самого невинного характера. И в этом отношении строже всех следит молодая классная дама, которая не так давно имела крупную романтическую историю, о которой говорят до сих пор. Учащаяся молодежь видимо отлично подмечает отрицательные стороны своих воспитательниц, давая подчас им меткие прозвища. «Жаба», называют они эту классную даму. Ее не проведешь, потому что она сама недавно имела скандальный роман.
Классная дама младшего класса в раздражении ругает маленьких девочек самыми неприличными словами (даже сербского наименования). Девочки бегут к старшим и спрашивают, что это значит. Воспитанницы приходят в ужас и в свою очередь задают вопрос, кто это сказал им. Об этом знают все, иначе бы я не занес этот факт в свои записки. Говорят, что начальница приняла решительные меры к обузданию этой дамы, но она и сейчас служит в институте.
К сожалению, это не исключительный случай. Наши дамы не воздерживаются и часто употребляют бранные слова, если не такие, от которых приходится краснеть, то во всяком случае весьма острые. Вчера А.А. Зац с возмущением говорила мне, что он слышал, как классная дама крикнула вчера разошедшимся воспитанницам IV класса «хулиганки». А я знаю, что слово «дрянь» очень часто употребляется в институте.
По-видимому употребление бранных слов дамами в своем женском кругу - это явление не столь редкое, как думаем мы мужчины, но только в беженстве и этот вопрос углубился. Не знаю, верить или верить, но переведенная к нам из Донского института воспитанница Н. Моцак, говорила мне, что начальница этого института, крича на нее, обругала ее дрянью. Другая воспитанница Р... подтвердила, что это бывало в Донском институте.
Очень много говорят о распущенности воспитанниц Харьковского института, указывая на то, что ни в Донском институте, ни в Кикинде этого нет. В чем же заключается эта распущенность! Ответ на этот вопрос дала мне жена контролера Державной Комиссии г-на И.Н. Новикова, гостившая летом в Харьковском институте. «Как здесь симпатично и уютно. Просто семейная обстановка», сказала она мне. «Дети жизнерадостные, живые, как много сердечности, простоты здесь».
Н. К. Эрдели принимает рапорты от дежурных по классам.
Фото из журнала «Кадетская перекличка», № 8, 1974 г.
В Кикинде и Донском институте за обеденным столом воспитанницам вовсе воспрещается разговаривать. Малейшее нарушение этого запрета вызывает наказание: «стань к стенке». Кстати это выражение заимствовано нами у большевиков. Раньше говорили - «стань в угол, к доске» и т. д. Меня страшно покоробило, когда я, приехав в институт, услышал это выражение. Сразу как-то вспомнилось все пережитое и запахло кровью. Но я продолжаю ...
Первая Русско-Сербская Девичья гимназия проходит маршем на Сокольском слете в Великом Бечкереке. Во главе колонны - Н. К. Эрдели. Фото 8 июня 1925 г.
«Знаете! просто неприятно смотреть на шеренгу стоящих у стенки воспитанниц за обедом. Эта мертвая тишина неприятна и неестественна для детского общества», говорила мне А.И. Новикова. О гнете в Кикиндской гимназии говорят все, а учительница танцев Е.М. Перлова, которая преподает танцы и в Кикинде говорила мне, что это просто мертвые дети, а лоск этот только наружный. Я был тоже в Кикинде, как представитель Харьковского института, на концерте, устроенном Кикиндской гимназией и видел, как гуляют по парам кикиндские воспитанницы. Идут молча. И вот, одна старушка, классная дама, говорила мне: «У нас строго». Они не должны смотреть по сторонам и заглядываться на прохожих.
И в тот же вечер, может быть в шутку, один господин рассказывал нам, что, если институтки, гуляя, встречают юнкера, офицера или вообще интересного молодого человека, то должны опустить глаза, а классная дама сейчас же открывает зонтик и как щитом закрывает им институток от этого опасного человека.
В Харьковском институте этого нет. Напротив, иногда класс идет с уроков или на прогулке довольно шумно. «Слышите! Это с уроков идет VII класс», сказала мне классная дама, стоявшая со мною вечером у ворот столовой в ожидании ужина. И действительно это был он. Конечно, воспитанницам, идущим в парах на улице следовало бы потише разговаривать и громко не смеяться, но ..... ведь Нови-Бечей в сущности не город, а деревня. Очень часто институт, возвращаясь с уроков, не встретит на улице ни одного человека. И это учитывается нашими барышнями. Не потому они так громко разговариваю, и что они не воспитаны или не понимают, как должна себя держать барышня, а потому что это Нови-Бечей.
«Это распущенность», - говорят некоторые свои же. Да! Пожалуй .... И, конечно, права классная дама, которая изобрела отличный способ борьбы с этой распущенностью. «Остановитесь и стойте пока не замолчите», командует она. И класс, спеша на ужин, останавливается иногда в холод и под серенький дождик и успокаивается. «Ну теперь идем дальше...».
Гораздо хуже, когда класс не сдерживает своих порывов в присутствии посторонних людей. В Бечее изредка появляется интересная для институток публика - кадеты, офицеры, юнкера, студенты. Свои надоели, да и кто же эти свои ... Какой-нибудь в лучшем случае местный гимназист или мелкий чиновник финансии - серб с черными глазами, а подчас и просто миловидный приказчик или колбасник. Ведь на улице трудно разобраться в людях ...
И вот вдруг навстречу идущим в парах институткам показывается юнкер в красных рейтузах. «Красные штаны», как ветром проносится по парам шепотом. Институтки не выдерживают. Ряды расстраиваются. Каждая пара хочет заглянуть вперед из-за спины предшествующей пары. Происходит замешательство. «Kinder, kinder...» суетится классная дама. И, конечно, было бы лучше, если бы они опустили глаза вниз. Юнкер ровняется с институтками. Десятки, нет - сотни глаз пронизывают героя юнкера.
Конечно, это нехорошо. Это распущенность. Но ведь это Бечей, а не Белград, где на каждом шагу видим эти красные штаны...
А Леня Джурич! Выгнанный кадет, поступивший к генералу Павличенко. Теперь он простой казак, гастролирующий с джигитами в Югославии. В Бечете это было событие. Генерал Павличенко пригласил весь институт на джигитовку. «Мы, прежде всего, хорошо почистили башмаки», - начинает главу в своем дневнике одна девочка. И это было еще хуже, чем с юнкером в красных штанах. Хорошенький мальчишка и тоже в красных штанах (ибо это были кубанские казаки) вскружил девочкам головы. Целый месяц потом только и было разговору, что о Лене.
По странной случайности я был в Кикинде в тот день, когда и там весь институт (гимназия) был приглашен на джигитовку. И здесь фигурировал Леня. Я видел собственными глазами как он подошел к зданию института и, остановившись под окнами, беседовал с институтками. Я был для них посторонним лицом. Меня они не знали, но Леня раскланялся со мной и, конечно, продолжал игривую беседу с воспитанницами, буквально облепившими окно. Я все-таки сказал ему: «Вы подводите барышень. Им строго запрещается разговаривать с мужчинами». Но Леня только рукой махнул. И это видел не только я, но и те, кто проходил тогда по тротуару, но не видели свои, которые могли бы сказать: «Это возмутительно, это распущенность». Одним словом, до начальства это не дошло.
В Кикинде весь институт помещается в одном здании и потому «распущенности» там не может быть. Тоже самое и в Донском Институте. Мы живем в других условиях. У нас помещения разбросаны. Даже бельевая, где переодеваются институтки, находится через две улицы. Целыми днями наши институтки путешествуют из одного помещения в другое. И вот тут-то и образуется общение институток с улицей. Отчасти это хорошо. Дети дышат воздухом, но для надзора это тяжело и, конечно, бывают приключения.
Но и в Донском институте был случай, что воспитанница, возвращаясь с прогулки, задержалась у подъезда с подошедшим к ней кадетом. Теперь, или вернее за это, она переведена к нам. И другой случай, почти в таком же роде, мы знаем, был в Донском институте и эта барышня тоже теперь у нас.
В Белграде чуть ни каждая девочка-подросток-гимназистка имеет уже своего рыцаря и свободно ходит по городу в его сопровождении. И это не называется распущенностью. Значит не в этом дело, а в том, что для закрытого учебного заведения устанавливаются особые понятия. С этого и надо начинать, говоря о распущенности. В Белграде девочки ходят в кино на самые отвратительные порнографические фильмы. И это ничего. В Белграде девочка идет на свидание к своему кавалеру, и он провожает ее домой.
Мы отлично знаем, что творится на белом свете. Распущены все. Распущенность проникла во все мелочи повседневной жизни и охватила всех - и молодых и старых, и женщин и мужчин. И в этом отношении я открыто становлюсь в защиту учащейся молодежи школьного возраста. Здесь меньше всего распущенности. До поступления моего на службу в Харьковский институт я прожил в беженстве почти 6 лет и могу сказать, что за это время я «не распущенности» не видел.
Все было распущено, начиная с политической и государственной жизни до семейных устоев. Чуть ни ежемесячная смена правительства. Разве это не показатель политической распущенности? А драки и ругня в парламентах? А новые, животные танцы, изобретенные после войны? А общие купания на пляжах, где дамы сидят ногу на ногу выше колен с папироской в зубах? А количество брачных разводов? А современные моды? А литература?...
Это все распущенность в огромном масштабе. А распущенность в отношениях людей между собой? Я видел ее даже по пути из Загреба в Нови Бечей в поезде международного сообщения. И вот с этим багажом я прибыл в Нови Бечей и могу сказать, что впервые здесь я увидел «нераспущенность». Моя жизнь с тех пор среди юной учащейся молодежи потекла по новому пути, точно я вернулся к старым формам жизни и старым понятиям о благородстве.
Девочки громко говорят и смеются на улице, а иногда с шумом врываются в столовую. «Помилуйте! Это распущенность»! - говорит господин, держа в руках газету, в которой сообщается, что вчера в Парламенте один депутат ударил другого по физиономии, после чего произошла общая свалка. И это ничего. Это в порядке вещей и не называется распущенностью.
В чем же в сущности сказывается распущенность барышень в институте? И на этот вопрос приводятся в пример такие мелочи и факты, на которых теперь и внимания не стоит останавливать. Избыток молодых сил. Хочется посмеяться безпричинно. Или «сегодня я всех ненавижу», - говорит воспитанница. Эти настроения молодежи под общий шаблон. Правда теперь дети взрослые, но есть у них еще много детского, ребяческого.
В этом году стали лучше кормить. Очень часто к столу подаются ватрушки, рассыпчатое тесто, курица под белым соусом и даже жареная индейка. И что же? Уже придумали меняться. Сегодня вечером ватрушки, а завтра на обед индюшки. Ну ка поменяемся: «На, тебе, мои ватрушки, а завтра ты дашь мне свою индюшку». Конечно, эта смена ватрушки на индюшку будет прекращена, когда об этом узнает классная дама, но сейчас эта мена в большом ходу. Одна толстенькая девочка так любит ватрушки, что каждый раз отдает свою индюшку за ватрушку и потом встает голодная с обеда.
Меняют и отдают свои порции за все. Я слышал разговор: «Ты вместо меня прочитай молитву, а я тебе отдам свои ватрушки». Пошалили однажды девочки и за молитвой. Почему не читают утром первую главу Евангелия о родословной, задают себе вопрос воспитанницы. После долгих прений по этому вопросу одна воспитанница заявила, что она ее прочтет за утренней молитвой. «Нет, не прочтешь», - возражали ей подруги. «А вот и прочту», - заявила смелая девочка. И прочитала. Соригинальничала. И чуть не вылетела из института...
Это все распущенность. Нет. Распущенность есть, но не та, о которой знает публика. Она кроется в дортуарах и не видима для публики. Это распущенность в моральном отношении. Скрытая распущенность. И вот здесь иногда влияние подруг бывает просто гибельное. Но это было всегда. Я помню, мой брат, будучи в первом классе гимназии, составил список всех неприличных слов, которые он усвоил в гимназии. Этот список попал в руки матери. Я сам впервые в гимназии научился тому, чего раньше не знал.
Конечно, теперь девочки знают больше, чем раньше знали мальчишки и в этом отношении теперь их мораль под сомнением. В разговорах между собой, в дортуарах, девочки не воздержаны и болтают. «Черт знает что», - сказала мне одна дама. Но это ускользает обыкновенно от воспитанного персонала и таким образом остановить моральное падение некому. Конечно, с возрастом это проходит и не так это уже опасно. Бывают, конечно, случаи, когда такая распущенность доходит до начальства, и вот тогда принимаются крутые меры, кончающиеся иногда исключением девочки из института.
Как это узнается? Конечно, всякий ссыск неприятен, но бывает необходим. Весь вопрос в том, как его применять, какой способ выбрать и в чьи руки дать. И в этом отношении в институте не все благополучно. Перлюстрация писем находится в руках классных дам - каждой по своему классу. Просматривая письма своих воспитанниц, некоторые из них выдерживают и наиболее интересные письма задерживают, чтобы показать другим. «Мадам, послушайте, что пишет своей дочери такой-то», - говорит так называемая «жаба». И письмо прочитывается в кругу дежурных классных дам, сидящих обычно в коридоре за круглым столиком возле квартиры начальницы. Следует обмен мнений и злые насмешки.
Мне доподлинно известен случай, когда в Новом Бечее заговорили, что генерал N разводится с женой. Отец писал дочери в институт, что у него с мамой опять происходят недоразумения, и он не знает, что ему делать. Это откровенное письмо родителя, вскрытое классной дамой, получило огласку и очень долго служило предметом сплетен в Новом Бечее.
Конечно, бывают случаи, когда таким образом вылавливаются письма любовного содержания и раскрывается недозволенная переписка. Так однажды была раскрыта тайна одной восьмиклассницы, считавшейся в институте безукоризненного поведения и служившей образцом для других. «Она даже на танцевальных вечерах не смотрит на кавалеров», - говорили про нее. Скромная, спокойная, она уже четыре года любит и любима. «Я никогда от нее не ожидала этого», - сказала мне начальница. И положение этой девушки в институте изменилось, точно она сделала что-то очень скверное. Но ведь ей уже 19 лет, возразил я, но дальше этого разговор не пошел, так как предполагается, что начальница не должна знать, что институтки тоже могут любить и быть любимы. Закон природы для института во внимание не принимается, хотя девушке и было 19 лет.
Письмо кадета, юнкера, студента, гимназиста после каникул - это обычное явление и после двух-трех вскрытых писем, такая переписка прекращается, если не направляется окольными путями через прислугу, например, или через близких институту лиц. И это знают в институте и, конечно, ловят. Был случай, когда за это была удалена со службы прислуга лазарета.
Но, к сожалению, письма родителей приравниваются к любовному письму кадета, который клянется в вечности любви, не подозревая, что дальше классной дамы эта клятва не пойдет. Но такие шаблонные послания гораздо меньше интересуют наших дам, чем сведения, сообщаемые родителями своим детям. Кадет влюбился летом в институтку, а она в него. Что за пустяки! А вот, возможно, что родитель в своем письме коснется личности кого-нибудь из персонала или сообщит какую-нибудь новость. Это интересно.
Интересно также то, что пишут воспитанницы в своих дневниках. Это тайна, которая прячется обыкновенно под «три замка». Я до сих пор не могу уяснить себе, дозволено ли в институте писать дневник, но вижу, что девочки пишут и находятся в вечном страхе быть пойманной. Дневник в институте, конечно, раскрывает тайны институтской жизни и называет откровенно лиц, фигурирующих в дневнике. Конечно, интересно, что пишут девочки!
И вот отлично вылавливает эти дневники опять таки эта «жаба». Она сама не так давно кончила этот институт и знает все. От нее не скроется ничего. Но зачем писать дневник, когда рано или поздно он будет пойман! И все-таки пишут, давая себе слово больше не писать. Не так давно был пойман дневник одной очень умной и развитой воспитанницы. Она смело писала его в дортуаре, полагая, что классная дама не заподозрит, что она пишет дневник.
Но... это был момент... Она схватила, как коршун свою жертву, листы исписанной бумаги и... Дневник оказался исключительно интересным и затрагивал кое-кого. Начальница института отсутствовала и потому целый месяц этот дневник ходил по рукам и громко читался в некоторых кругах близких институту, но совершенно чуждых автору дневника. Я знаю этих солидных по своему положению лиц, к сожалению, даже мужчин, которые присутствовали в «гостиных» при чтении если не всего, то отрывка дневника.
Она - автор, был уже не ребенок и, конечно, переживала много скверных минут. Мне было жаль ее, тем более, что она невольно выдала в своем дневнике многих воспитанниц, да и ее личная тайна сделалась достоянием публики. «Он, он...», - писала она, думая, что никто не посмеет заглянуть в ее девичье сердце. «Это моя тайна, моя душевная жизнь и неприкосновенная область моего существа», - думалось ей. И вот заговорили. Даже почтенный Иван Феодорович - истопник - покачивал головой, осуждая бедную девушку.
А «жаба» торжествовала. Ее любопытство было удовлетворено. Она схватила интересный дневник. Какое ей дело до нравственных переживаний чужой ей девушки. Она громко говорит, что ненавидит их - воспитанниц, и служит только потому, что ей некуда деваться. Много времени спустя я сказал как-то в разговоре по этому поводу с начальницей института, что никогда не думал, чтобы это было возможным, что дневник уже не маленькой воспитанницы читался по кабакам. Я так и сказал, после чего мои отношения с начальницей сделались холодными и официальными.
Если бы в порядке надзора необходимо прочитывать дневники и письма, то это делается иначе, сказал я. Мне неприятно заносить эти строки в свои записки, так как я решил избегать записывать в свой дневник всякие дрязги, но слыша постоянно осуждения поведения воспитанниц института, я хочу доказать, что и мы заслуживаем во многих отношениях порицания и вовсе уже не так чисты перед учащейся молодежью. И в этом отношении большую ошибку делают и родители, которые, конечно, более из любопытства, чем в виду необходимости ловят и прочитывают дневники своих детей.
У каждого есть переживания, которые скрываются даже от самых близких и дорогих людей. И к этим тайникам души надо относиться бережно и с осторожностью, раскрывая их только в самых крайних случаях, если это необходимо для пользы дела или для отвращения беды. Простое любопытство здесь неуместно и приводит только к озлоблению и отчуждению, которое и без того теперь создалось между родителями и детьми. «Не говорите маме», - просила меня одна из старших воспитанниц, тайна которой была мне известна. Я обещал, и она знала, что я не заставлю ее краснеть перед матерью.
Воспитанницы с отвращением и злобой относятся ко всякого рода проявлениям ссыска. И в этом отношении они поддерживают друг друга. Даже в младших классах не выдают подруг. И это настроение их отлично обрисовано в их детском стихотворении, которое они назвали «звериадой»:
Ночная дама, крыса, гадость
Все любит слушать по ночам.
Она всегда подсмотрит, гадость
И кричит: «не пустим по домам.
.............................................
<...>
Надо уметь воспользоваться случаем. Обмануть швейцара не считается проступком. «Я сегодня дежурная - пропустите». И швейцар пропустил. «Сегодня трудные уроки. Надо избежать их». И воспитанница жалуется на головную боль. Цель достигнута. Она осталась в дортуаре и избежала явного кола. Цель оправдывает средства. Но это пустяки. Вот надо не попасться с пудрой. Это посерьезнее, чем провести швейцара. А прятать девочки умеют. Послать письмо еще страшнее. Впрочем, незаметно опустить письмо в почтовый ящик гораздо легче. Труднее написать, чтобы не настигла воспитательница.
Теперь совсем опасно писать дневник. И едва ли кто-нибудь решится поведать собственную тайну даже себе самой. Все равно поймают. А маникюр? А мало ли какая теперь мода, хотя бы даже насчет бровей. Ведь женщина придерживается моды с малолетства. Почему же не попробовать? И вот, я знаю случай, когда в 4-м классе после молитвы вечером, когда уже ложились спать, девочки, уже раздетые, устроили подобие спектакля. Напудренные, накрашенные, намалеванные, подражая взрослым дамам, они готовы были изображать... Но вдруг ночная дама - крыса... И вот 4 класс, то есть дортуар, накрашенный предстал пред рассердившейся начальницей. И это пустяки!
Но там, где надо скрыть, там есть еще обман. Например. Ужасно трудно не только детям, но и старшим купить конфет. Классным дамам некогда и нужно ждать до воскресенья. И вот находят способы иные. Обыкновенно средством к этому является прислуга, только с условием, чтобы никто не знал об этом. Или еще проще «удрать» через швейцарскую. Одна малюсенькая девочка ужасно любит рожки и подговаривалась ко мне, чтобы я купил ей эти сласти на два динара, которые она держала в своих рученьках. Мне было жаль ее, но я не хотел потворствовать нарушениям институтских правил и посоветовал ей обратиться к классной даме. «Она не позволяет», - ответила она.
На следующий день эта маленькая девочка говорила мне шепотом и по секрету. «Мне вчера купила рожки прислуга, - мадьярка Клара, - и знаете как-то особенно приятно добыть это недозволенным путем, как-то интереснее». Да! Но съесть то эти рожки надо тоже по секрету, чтобы не видала классная дама, а карман раздулся потому, что на два динара дают так много, что можно даже заболеть. И сейчас у этой девочки раздут карман. «А это что?». «Стакан, чтобы набрать снегу, но только так, чтобы никто не видел». «Зачем вам снег?» - спросил я девочку. «Хочу вам заморозить яблочко». «Оно не влезет», - говорю я. «А я его кусочками», - шепотом говорит почти ребенок. Но главное, чтобы этого никто не знал....
«Так, чтобы этого никто не знал». К сожалению, тактика проводится и в институте, как учреждении. Конечно, надо дорожить репутацией института и стараться, чтобы не раздувались пустяки и, чтобы не получали огласку случаи, которые кладут печать на заведении. Девочка украла. Это бывает всюду. И раньше это было. Теперь такие случаи бывают чаще не только в детском общежитии, но и в обществе, и в государственных делах. Вот и сейчас во Франции сидит в тюрьме Министр. Он проворовался. У нас в Бечете недавно арестованы за кражу сербские чиновники.
