«Измена, трусость и обман» - три кита русской революции, век назад и сегодня

В характеристике исторических событий, в особенности - общественно-политических катаклизмов глобального масштаба, на наш взгляд, более чем уместно пользоваться высказываниями святых. И в первую очередь, тех из них, что сами были в гуще событий и пострадали «даже до крови», «подвизаясь против греха» (Евр. 12, 4). К таковым, без сомнения, относится Император-Страстотерпец Николай Александрович, исторический деятель и подвижник Церкви вселенского масштаба.

2 марта 1917 года он записал в своем дневнике краткую, но страшную по своей всесокрушающей силе фразу «Кругом измена, и трусость, и обман». Может быть, в свое время, эта фраза казалась кому-то воплем отчаяния, гласом вопиющего в пустыне человеческого забвения. Однако теперь, по прошествии века, она предстает как высеченный из гранита памятник благородству русского Царя. Об этот памятник сокрушается глава древнего змия-искусителя, вселенского лжеца и отца лжи. На этом памятнике, точно на пьедестале, возвышается Матерь Божия Державная, пасущая народы Земли жезлом железным.

Так происходит от того, что данная фраза обличает грех ниспровергателей Богом данной самодержавной власти в самых его глубинах, сопрягаясь с высказыванием Иоанна Богослова: «все, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2, 16). Этими краткими словами величайший пророк Нового Завета показал самый корень революционного нечестия, идущий от первого во вселенной революционера, как его охарактеризовал прп. Серафим Саровский, - сатаны.

Похоть плоти есть неудержимое стремление к обладанию, мечта о власти над внешним, т.е. над людьми, вещами, стихиями. Похоть очей - многообразные грехи ума, извращающего истину. Гордость житейская - постоянное превозношение.

Похоть плоти сопрягается с трусостью из слов русского Царя-Страстотерпца, потому что трусость рождается из боязни потерять не только то, чем обладаешь, но и самую мечту обладания. Она порождает зависть. Напротив, по словам того же Иоанна Богослова, «совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4, 18).

Если бы к 1917 году русский народ любил своего Царя хотя бы в 10 раз меньше, чем он их любил, то и в таком случае не было бы явлено той степени зависти и похоти власти, что в действительности в нем открылась. Ведь похоть плоти есть ни что иное, как извращение высшей из добродетелей - любви. Человек, утративший любовь, становится похотливым, лживым, изворотливым. Если бы к 1917 году русские подданные любили своего Царя хотя бы в 10 раз меньше, чем он их любил, не открылась бы в них та трусость, что повлекла за собой измену и обман с разрушением всех основ государственной жизни.

Похоть очей сопрягается с изменой из слов Царя, потому как мнение, будто Самодержавие изжило себя к ХХ веку, отравило умы людей настолько, что они почитали присягу на верность Царю, произнесенную пред очами Божиими, чем-то пустым и ничтожным. Эта легковесность собственных мыслей, эта похоть очей стала причиной легкости измены Божию Помазаннику.

Заметим важную вещь. Самодержавный строй пресекся в России не потому что он изжил себя, а потому что люди в основной своей массе нравственно деградировали. Ведь самодержавный строй наиболее требователен к нравственной стороне человеческого существа и держится не на паритете интересов, не на взаимной подозрительности, а на взаимной вере и любви Царя и подданных, что объединяет их в Боге.

В своей книге «Монархическая государственность», увидевшей свет в 1905 году, Л.А. Тихомиров предупреждал: «Необходимость Монарха для нации обусловливается верностью самой нации духу, признающему нравственный идеал за высший принцип. Если в нации этого духа нет - Монарх становится излишен и невозможен, и ему остается лишь удалиться с места, так сказать, нравственно опустелого. Оно тогда - ниже его, недостойно его...»

Утратившие веру и любовь, заменившие их изменой, трусостью и обманом, предавшие и продавшие своего Царя достойны были только тирании, этой абсолютной противоположности монархического правления, притом, в самых жестоких ее формах.

Воспринятая слишком многими - от членов Императорской Фамилии до последних бродяг - гордость житейская, научила смотреть на верховную власть Царя сверху вниз, с каким-то умопомрачительным презрением. Подобным тому, с каким смотрит на власть Вседержителя сатана.

Таким образом, Царем-Страстотерпцем был обличен всеобъемлющий грех революции. После этих слов ему уготована была только Голгофа. Как Иоанн Богослов, обличив всеобъемлющий грех, тотчас переводит свою вдохновенную пророческую речь на обличение антихристова нечестия, так вполне закономерно после свержения Божия Помазанника мiр был поставлен перед близкой возможностью своей кончины. И только кровь Христовых мучеников во главе с Царем угасила разгоревшийся в человеческих сердцах пламень греховной похоти и гордыни. Слезы покаяния остудили ярость злобы. Мiр получил обновление, однако сколь страшной ценой!

Поэтому крайне важно сейчас, всматриваясь в прошлое, проанализировать ход грехопадения русского народа, дабы не повторить его хотя бы в ближайшем будущем.

Похоть плоти, что вылилась в смертельную зависть, во всепоглощающую волю к власти в одних и что исполнила греховной боязни других, стала главным пафосом революционного безумия. Похотью плоти были объяты не только социал-демократы, не только кадеты с эсерами, но и... достаточно весомая часть священнослужителей. Многих, в том числе даже и лучших из них, впоследствии прославивших Христа своим добрым исповеданием перед лицом безбожников, тяготила власть Царя. Они публично об этом заявляли. Они почитали противоканонической власть Синода, а должность обер-прокурора высмеивали. Искали какого-то неотмiрного в мiрских делах совершенства и легкомысленно растоптали то, что имели; расшатали внешнюю ограду Церкви, думая получить от этого какую-то необыкновенную свободу.

Однако полная свобода на Земле недостижима. Все мы поставлены в тесные рамки взаимообусловленности. Царская власть не была внешней по отношению к Церкви силой - по той простой причине, что русский Царь был сыном Церкви, более того, он не имел права не быть ее сыном.

В 62-64-й статьях Свода законов Российской Империи образца 1906 года сказано: «Первенствующая и господствующая в Российской Империи вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного Исповедания. Император, Престолом Всероссийским обладающий, не может исповедовать никакой иной веры, кроме Православной. Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния».

Когда читаешь эти столь благоприятные для Церкви узаконения в современных политических условиях, трудно понять, как век тому назад они воспринимались чем-то для Церкви стеснительным.

За обрисованной нами похотью плоти во многих священнослужителях просвечивала и похоть очей, вылившаяся, помимо прочего, в желание все переиначить в Церкви как устаревшее. Эта похоть очей оформилась впоследствии в обновленческий раскол.

Отсюда уже было недалеко и до обмана, во-первых, - себя; во-вторых, - паствы. Потому многие с ужасом и отвращением услышали и увидели массовое умопомрачение от большей части членов Синода. В неделю Торжества Православия эти иерархи, согласно многовековому обычаю, анафематствовали всех, «дерзающих против Царя на бунт и измену», а на крестопоклонной седмице уже говорили, будто свершилась воля Божия руками тех самых только что проклинавшихся бунтовщиков и теперь нужно молиться уже за них самих, как «благоверное Временное правительство». Разве ТАКОЕ могло остаться без обличения и наказания?!

Какова глубинная причина бунта русских иерархов против своего Царя? Нам представляется, что она заключается в похоти власти над народом Божиим, той самой похоти, что породила папство.

Наши иерархи просили Царя о созыве Поместного Собора, и Царь дал свое согласие, однако, в связи с революционными событиями 1905 года, отложил его на будущее по той простой причине, что опасался получить в его лице другую Государственную Думу, рассадник революционных идей и проводник преступных устремлений. Опасения, как показали дальнейшие события, были совершенно справедливы.

Говоря об этих вещах, мы должны остановиться на необходимости раскрыть принцип соборности Церкви. В священном Никео-Цареградском Символе мы исповедуем: «Верую... во едину святую соборную и апостольскую Церковь». Здесь обозначены два принципа, с помощью которых призвано достигаться заповеданное Главою Церкви Христом единство. Под апостольством разумеется власть иерархии, берущая начало от Христа, единоначалие в каждой Поместной Церкви, в каждой отдельной епархии, монастыре, приходе; под соборностью (или кафоличностью), помимо всеобщности, разумеется идея «единства во множестве». Именно так достаточно убедительно объяснил это слово А.С. Хомяков в своей полемике с иезуитом князем Гагариным.

Принцип соборности призван уравновешивать принцип единоначалия в Церкви. История последней дает ряд примеров, когда иерархи впадали в ересь. В этих случаях принцип соборности выходил на первое место, сами же иерархи-отступники оказывались вне Церкви, если не приносили покаяния.

Когда власть иерархов укрепилась к IV веку, потребовалось, чтобы она имела достаточно мощный противовес в лице священной личности главы народа Божия - Царя. Первый христианский Государь - Равноапостольный Константин - именовался епископом внешних дел Церкви. Его голос был голосом подчиненного ему народа Божия.

Тот же Хомяков, отвечая на обвинения Лоранси в адрес Русской Церкви, будто бы она управляется Царем, заметил: «Когда, после многих крушений и бедствий, Русский народ общим советом избрал Михаила Романова своим наследственным государем (таково высокое происхождение Императорской власти в России), народ вручил своему избраннику всю власть, какою облечен был сам, во всех ее видах. В силу избрания, Государь стал главою народа в делах церковных, так же как и в делах гражданского управления».

Таким образом, власть Царя была не нарушением принципа соборности, а его своеобразным осуществлением. Пусть поместные соборы и не созывались более 200 лет, Русская Церковь от этого, конечно, никогда не утрачивала качества соборности.

В ходе работы Поместного Собора 1917-18 годов о судьбе низложенного и плененного Императора едва вспоминали. Если бы победили идеалы Февраля, если бы российским иерархам была предоставлена полная свобода действий, если бы не было жесточайших гонений, наша Церковь вполне могла разложиться изнутри. Могла расколоться на множество Поместных Церквей. Могла в лице этих отдельных частей подчиниться папству. И всё - из-за похоти власти.

Господь Сам подвел наших иерархов к тому, что они, смирив наконец, свою гордыню перед земными правителями, заявили о лояльности советской власти, о том, что подчиняются ей не только за страх, но и за совесть. Может, и желали бы уже в 20-е годы подчиняться Царю православному, да поздно было. Зато, утратив многие внешние льготы, приобрели внутреннее содержание в виде заповеданного Христом смирения, являющегося залогом святости.

Пойдем в наших наблюдениях дальше. Многие высшие сановники, включая членов Императорской Фамилии, были исполнены измены, трусости и обмана. Чего стоит убийство князем Феликсом Юсуповым с подельниками Григория Ефимовича Распутина! Чего стоит переход на сторону революции в самые первые часы ее Великого Князя Кирилла Владимировича, чего стоит совращение в смуту вверенного ему гвардейского экипажа!

Как могла армия в условиях жесточайшего военного противостояния попрать клятву верности своему Императору! Еще в древнем Риме за ним был закреплен титул «Отца Отечества». Где в этом бунте генералов, якобы во славу Отечества» здравый смысл? Не апофеоза ли, напротив, безумия! Не преддверие ли Гражданской войны! Ведь предавшие Отца Отечества просто были обязаны стать братоубийцами, повторяя путь первого завистника и человекоубийцы Каина. Мы видим в этом бунте генералов всё те же «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую», те же «измену, трусость и обман».

Всеобъемлющий грех растлил народ и государство. Революция явилась лишь внешним проявлением внутреннего растления русского народа. Мы знаем из святоотеческих писаний, что тяжкие грехи искореняются противоположными им добродетелями. Поэтому любящий Господь, не желающий смерти грешника в грехе его, послал соответствующее тяжести греха наказание.

Похоть плоти, одним из порождений которой является трусость, стала искореняться в русском народе через перенесение им страшных, не виданных еще в истории человечества, лишений, что выразились в массовой потере близких, собственности, потере каких бы то ни было прав.

Похоть очей, одним из порождений которой является измена, стала искореняться в русском народе разгулом опустошившего всю Русь беззакония. Ведь похоти очей свойственно переступать законы и пределы, памятником чего служит искусство серебряного века с его сколь гениальными, столь же инфернальными прорывами. Совершенное беззаконие порождает в людях инстинктивное тяготение к какому бы то ни было порядку. Таким образом, похоть очей в значительной мере угасла.

Гордость житейская, одним из порождений которой является обман, стала искореняться крайним унижением тех, что совсем недавно тяготились кроткой властью Божия Помазанника. Согласно пророческим словам праведного отца Иоанна Кронштадтского, Господь послал нашему народу бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые залили всю землю кровью и слезами. Положительным итогом стало то, что гордыня в людях несколько присмирела.

Нам могут здесь возразить: разве мало было гордыни в коммунистах, что открыто восстали против Бога, что мечтали построить на развалинах святой Руси свой богоборческий горделивый Вавилон? Мы ответим: данные устремления не разделялись народной совестью, лучшим свидетельством чего является перепись населения 1937 года, согласно которой 56,7% населения засвидетельствовало о своей религиозности, вопреки всей мощи тогдашней атеистической пропаганды.

Итогом глубинной перемены сознания русского народа, которую можно обозначить одним словом - покаяние, стала победа в Великой Отечественной войне. В ходе ее наш народ уже не явил той похоти плоти, той похоти очей и той гордости житейской, что были им явлены Богу и мiру всего только четверть века тому назад. В ходе внешней войны против Германии была объявлена и внутренняя война против измены, трусости и обмана, и велась она достаточно успешно. Это было мучительно трудное изживание революционного безумия.

В настоящее время похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, эта триединая сила врага рода человеческого, вновь осуществляет свой натиск на Россию, что и закономерно. Еще древними было замечено: худая трава быстро растет.

Разделение нашего общества, вызванное триединым грехом, этим же грехом и цементируется. Одни кичатся перед другими своим богатством и привилегированным положением. Последние завидуют первым. Имеются, как за рубежом, так и внутри даже самой властной российской элиты, силы, что стремятся встроить Россию в глобальный проект построения всемiрного государства. Главными препятствиями на их пути являются Русская Церковь и русский народ. Отсюда - всеобщий разгул русофобии, попытки уничтожить основы бытия русских и союзным им народов. Усиленно пропагандируются пошлость и разврат, что распаляют пламень страстей, возводя их на степень высшего напряжения.

Не дать греху раздавить Россию, не допустить его гнилого процветания, не позволить ему поразить души подрастающих поколений, противопоставить ему веру, надежду и любовь, что соединили бы народ, - вот в чем главная задача наших дней.

По мере, пусть и маленьких, но побед над грехом, общество будет крепнуть, по мере малодушного отступления перед ним - разлагаться. Перед нами, как и перед древним Израилем во времена Второзакония, два пути: благословение и проклятие. Что изберет современная Русь?

Мы уже сказали о благодетельности для Церкви царской власти, этой лучшей, начиная с IV века, формы осуществления принципа соборности, этого единомыслия в Боге. Однако сейчас русский народ не готов принять власть Царя. Если он каким-то чудом вдруг появится, его ждут все те же «измена, и трусость, и обман». Мы не должны стремиться где-то найти или каким-то образом избрать Царя. Его можно только вымолить у Царицы Небесной, что взяла 2 марта 1917 года в свои руки и блюдет скипетр и державу Русского Царства.

Прежде явления Царя обязаны явиться его будущие верные подданные, люди, которые умеют побеждать в себе похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую.

Что делать? Изживать измену, трусость и обман, во-первых, из себя; во-вторых, - из ближних; в-третьих - по возможности, из всех пор русского общества. Это необходимые предпосылки для предотвращения революционных бурь и гармоничного существования Русской Церкви и Русского Государства, т.е. святой Руси.