От редакции: Сегодня мы завершаем публикацию глав книги постоянного автора «Русской народной линии» священника Сергия Карамышева «Святой Патриарх Фотий и судьба Православия в XXI веке». Книга представляет собой переработку его дипломной работы «Святой патриарх Фотий в связи с проблемой разделения церквей», защищенной в 2013 г. в Костромской духовной семинарии.
Стоит ли говорить, что судьба Православия и судьба России неразрывно связаны? И что в силу этого книга, выводящая перспективы ближайшего будущего из далекого прошлого, может оказаться весьма полезной для нашего времени? К тому же личность великого иерарха Православной Церкви IX века святителя Фотия мало известна современникам. В книге отца Сергия на основании авторитетных исследований русских и зарубежных авторов его облик предстает вполне отчетливо и живо. Этот святой явился деятелем, остановившим в свое время западную агрессию против Православия, понявшим ее сущность и не вступавшим ни в какие компромиссы с врагами истинной веры. Его пример способен вдохновить современных ревнителей святого Православия в их стоянии за истину.
К сожалению, автор не располагает средствами для издания книги. Поэтому мы обращаемся к читателям «Русской народной линии» с просьбой помочь о. Сергию в подготовке издания книги. Свои предложения можно направлять в адрес редакции info@ruskline.ru или на e-mail автора sergiuskaramyshev@yandex.ru.
Глава VI. Исторические последствия перипетий патриаршества святого Фотия
6.1. Краткий обзор событий от конца IХ в. до середины ХI в
Поставление, о чем выше было сказано, в патриархи 16-летнего Стефана создало Константинополю новые проблемы. Потому что церковные каноны ни в коем случае подобного не допускали. Так 14-е правило VI Вселенского (Трулльского) собора гласит: «...во пресвитера прежде 30 лет не рукополагати, аще бы человек и весьма достоин был, но отлагати до уреченных лет. Ибо Господь в тридесятое лето крестился и начал учити. Подобно и диакон прежде 25 лет... да не поставляется».[1] И в 15-м правиле того же Собора сказано: «Иподиакон да поставляется не прежде 20 лет возраста. Аще же кто в какую бы то ни было священную степень поставлен будет прежде определенных лет, да будет извержен».[2] Если в виде исключения в те времена все же поставляли в иподиаконы, диаконы и пресвитеры прежде определенного возраста, то патриаршество в 16 лет являлось слишком вызывающим нарушением правил.
Увы, было решено идти по накатанному пути - искать разрешения проблемы в Риме. Для этого император Лев начал переговоры с тогдашним вождем антифотианской партии - митрополитом Стилианом Неокесарийским. Папе Стефану VI (885-891 г.г.) были направлены письма царя и Стилиана. Тот начал было интригу, но умер. Его преемник Формоз повел себя жестче, предполагая, вместо утверждения беззаконного поставления Стефана в патриархи (чего Константинополь хотел от папы), лишить его сана. Только это намерение разорвало вновь начавшиеся было церковные (хотя правильнее сказать, политические) отношения Константинополя с Римом.
Царь Лев не церемонился с патриархом-юношей и трижды вступал в брак. После рано умершего Стефана, а затем - Антония, патриарший престол занял ученик Фотия Николай, по прозванию Мистик. Унаследовавший добродетели своего учителя, патриарх Николай запретил Льву VI вступать в четвертый брак. Но тот не послушался, более того: во время тайного (от патриарха) венчания возложил на свою избранницу Зою Карбонопси венец царицы. Узнав о случившемся, патриарх наложил на Льва епитимью, запретив участвовать в богослужениях.
Царь решил ради узаконения своего четвертого брака созвать церковный собор и ради этого пригласил представителей из Рима, Антиохии, Александрии, Иерусалима; патриарха же Николая принудил отречься от престола, притом, как его самого, так и ближайших его сторонников подверг заключению. В 907 г. состоялся требуемый «собор», который утвердил четвертый брак царя, равно как отставку Николая Мистика; новым патриархом был избран, по предложению царя, Евфимий. Решения Собора не нашли возражений со стороны папы Сергия III (904-911 г.г.).
В 912 г., по просьбе чувствовавшего приближение своей кончины и желавшего загладить свою вину Льва VI, Николай Мистик вновь занял патриарший престол, а в 920 г. им был созван новый Собор, куда были приглашены и Римские легаты. На нем сама возможность четвертого брака была осуждена в принципе. Решения Собора были приняты папой Анастасием.
В 933-м г. соправитель Константина Порфирогенита император Роман Лакапин дерзнул повторить эксперимент с патриархом-юношей, добившись возведения на Константинопольский престол своего 16-летнего сына Феофилакта. В этом сомнительном деле, направленном, в первую очередь, на поддержание не вполне законной власти Романа, приняли участие римские легаты.
Если в Х веке мы не наблюдаем обострения отношений в церковной сфере между Римом и Константинополем, то вовсе не из-за того, что будто бы были устранены противоречия. Римские первосвященники умерили свои амбиции по причине их плачевного политического положения. Арабы прочно утвердились в Сицилии, Южной Франции, частях Италии. Противостоять им не было никакой возможности без военной мощи Восточной Римской империи, особенно без ее флота. И отношения Рима с Востоком имели более политический, чем церковный характер, пусть и с участием первосвятителей.
В этом не было ничего уникального, т.к. тот же патриарх Николай Мистик вступал в дипломатические отношения и с армянским католикосом (монофизитом) Иоанном, которому писал в 920 г. с целью поднять христианский Кавказ на вооруженную борьбу против Арабов.[3]
Подобные дипломатические отношения (имевшие в виду государственную пользу) имел патриарх Николай с папой Иоанном Х. Тот сам первым проявил инициативу, заключив в 914 г. соглашение с маркграфом Сполето Альбериком, результатом чего стало очищение долины Тибра от сарацинских разбойничьих шаек. Вслед за этим успехом к папе примкнули некоторые южно-италийские князья, а главное, была обещана помощь флотом от Константинополя. Вскоре был взят опорный пункт арабской экспансии в Средней Италии хорошо укрепленная крепость Гарильяно. Императорский флот перекрыл устье одноименной реки (Гарильяно), а союзные войска осадили крепость, которая пала после трехмесячной осады. В ней, между прочим, сам папа в качестве главы римского войска принимал деятельное участие.
6.2. События 1054 г. как логическое завершение линии патриарха Фотия
Тенденции развития папства, обнаружившиеся еще в VIII веке, к XI-му приобрели свою завершенность. Модернизированная Римская Церковь-государство, войдя в более тесное соприкосновение с Востоком, должна была теперь вполне обнаружить свое органическое несоответствие тому, частью чего она являлась на протяжении восьми первых столетий христианской эры. Мы говорим об ее органическом несоответствии Православно-кафолической вселенской Церкви.
К 1054 г. интересы Рима и Константинополя переплелись причудливым образом. Византийское правительство стало искать контактов с папой для того, чтобы воздействовать через него на могущественного германского императора Генриха с целью вовлечь последнего в войну против турок. В качестве платы за дипломатические услуги предполагалось передать в церковное управление папе Сицилию, Апулию и Калабрию, которые де факто находились под властью Норманнов, а де юре принадлежали Восточной империи, находясь в церковном отношении под управлением Константинопольского патриарха. Предполагалась совместная борьба Константинопольского правительства и папы против Норманнов. Итак, интерес оказывался взаимным. Плохо было только то, что патриарх не был поставлен даже в известность относительно намечавшейся сделки, т.е. оказался стороной обманутой. Переговоры велись втайне. Доверенным лицом Константинопольского правительства стал назначенный в 1052 г., италийским дукой, т.е. верховным правителем принадлежавших Константинополю италийских земель, Аргир Мелит, уроженец Бари, который открыто держался латинского богослужения, а проживая, до своего назначения дукой, в Константинополе, вступал в споры с патриархом Михаилом Керулларием, доказывая большую правильность латинской Евхаристии, совершаемой на опресноках, за что и был наказан отлучением от св. Причастия.
Когда патриарх узнал о тайных переговорах Аргира с папой Львом, то принял решение расстроить сговор. Он не мог открыто выступить против действий Константинопольского правительства, потому что предмет, вызвавший его возмущение, представлял государственную тайну. Патриарха могли бы представить человеком с повредившимся умом, который свои фантазии выдает за факты. Поэтому Михаил Керулларий предпринял обходной маневр: во-первых, он неожиданно для всех возбудил в обществе дискуссию по поводу отступлений латинства от Православия; во-вторых, запретил в пределах империи богослужения по латинскому обряду. Папа Лев был в курсе этих событий, и более того, прекрасно догадывался об истинной причине гонений, открытых на Востоке против латинства, поэтому в своем послании патриарху он не столько доказывает правильность латинских обрядов, сколько говорит о своих преимуществах перед всеми прочими патриархами Православно-Кафолической Церкви и законности своих притязаний на земли Италии. При этом он, конечно, знал одну вещь: как бы ни были законны его притязания на Италию, вопрос о юрисдикции должен был решаться при участии патриарха, а не втайне от него.
В 1053 г. Аргир предложил Норманнам золото c условием, что они отправятся в Азию для войны против турок. Когда предложение было отвергнуто Норманнами, Аргир и Лев IX стали действовать по-другому. В результате загадочного мятежа погибли двое из норманнских вождей. После этого папа выступил против Норманнов с большим войском. Последние предложили папе мир на выгодных для него условиях и согласились стать подданными Римского епископа. Понадеявшись на численность своих войск, папа отверг мир. Решительная битва произошла при Чивителле 18 июня. Мужество Норманнов победило надменность Льва IX, его войско было разбито, сам он попал в плен, и содержался под стражей в Беневенте до марта 1054 г., а быв отпущен, умер в Риме 19 апреля. Таким образом, он благословил посольство на путь в Константинополь, находясь в плену, что убедительно доказывает в указанном выше труде Н.А.Скабаланович.
Во всей этой истории усматривается божественный промысел. Ненасытный властолюбец, уже наказанный Провидением пленом, стоя на краю могилы, в предвкушении вечного суда, простирает цепенеющие руки к Востоку, чтобы увлечь всех христиан в адскую бездну!
Легаты во главе с кардиналом-епископом Гумбертом узнали о смерти папы уже в Константинополе, и тем свободнее действовали, ибо они были не просто представителями известного лица, но совершенно сознательными, как говорят исследователи, даже более, чем сам Лев IX, выразителями новой религиозно-государственной системы Запада.
Патриарх принял легатов, окруженный архиереями, в ожидании, что те займут место в ряду епископов, отдав ему должную честь. Но те вошли в собрание с величественной гордостью, не как низшие, даже не как равные с патриархом, но как повелители. Легаты, видимо, ожидали, что предстоятель Константинопольской Церкви поспешит очистить председательское кресло, но тот указал им место в ряду епископов. Тогда они высокомерно вручили ему папское письмо, развернулись и, не сказав ни слова, вышли из собрания. Дальнейшее время проходило в бесплодном ожидании: легаты ждали, когда покорится патриарх, патриарх - когда смирятся легаты. Ни те, ни другой ничего не дождались.
Тогда легаты решились нанести предстоятелю Константинопольской Церкви удар как нераскаянному и упорному противнику папства. 16 июля 1054 г., в девять часов утра, когда духовенство и народ собирались в храме Св. Софии к богослужению и были уже в сборе все седмичные иподиаконы, явились в храм легаты и на глазах всех положили на святой престол следующий акт отлучения: «Гумберт, Божией милостью кардинал-епископ святой Римской церкви, Пётр, архиепископ Амальфи, Фридрих, диакон и канцлер,[4] - всем сынам кафолической Церкви. Святой Римский первый и апостольский престол, которому, как главе, принадлежит преимущественная забота о всех Церквах, ради церковного мира и пользы, удостоил нас назначить своими апокрисиариями в этот царствующий град, дабы мы, по Писанию, сошли и видели, и его известили, отвечает ли самое дело, или нет, тому шуму, который непрерывно доносится до его ушей из этого города... Что касается столпов империи и почтенных ее, мудрых граждан, то государство это - христианнейшее и православное. Но что касается Михаила, неправильно именуемого патриархом, и приспешников его безумия, то в его среде ежедневно рассеваются плоды крайних ересей».[5]
Далее следовали злобные инсинуации, в качестве логического завершения которых возглашалась анафема. Патриарх до сих пор молчал, чтобы не впутываться в дипломатические отношения легатов и Контсантинопольского правительства. Однако после их столь дерзкой выходки молчать не имел права. Он настоял на возвращении уже отъехавших легатов. Те, ожидая «покаяния» патриарха, с готовностью вернулись. Когда же им стало ясно, что их призвали не в качестве членов трибунала, а как подсудимых, затаились. Патриарх потребовал их ареста. Представители правительства посоветовали легатам поскорей убраться из Константинополя, что они тотчас исполнили. Репрессии же обрушились на переводчиков Гумбертова послания - их, ослепив, лишили свободы.
20 июля составился патриарший синод из 12 митрополитов, 2 архиепископов и 7 епископов, на котором акт Гумберта и сами легаты были анафематствованы. По возвращении легатов в Италию на них напал норманнский граф Трасмунд и совершенно их ограбил. Нечто подобное произошло и с легатами, осудившими свт. Фотия.
6.3. Последствия разделения
Мы видим, что все политические мечты сблизить Восток и Запад, обрушились в пропасть, которая стала отделять западную лжецерковь и лжеимперию от гонимых и теснимых изнутри и извне остатков благочестия христианского на Востоке.
Иеромонах Серафим (Роуз) Платинский в очерке «Православная Галлия», говоря об изменениях, которым дан был импульс в период раскола, приводит слова известного папского ученого Ив Конгара: «Христианин IV или V века чувствовал бы себя менее обескураженным формами благочестия, принятыми в XI веке, чем такой же христианин, живущий в XI веке, - формами XII-го. В переходный период от одного века к другому произошел огромный разрыв. Это изменение имело место только на Западе, где где-то между концом XI века и в начале XII все как-то трансформировалось. На Востоке такого глубокого изменения взглядов не произошло; там, определенно, Христианство сегодня все еще имеет такую же форму, какой она была тогда и какой она была на Западе до конца XI века».[6]
Затем иеромонах Серафим сам добавляет: «Можно привести многочисленные подтверждения этой грандиозной перемены на Западе - начало схоластики или академически-аналитический подход к знанию, противопоставленный традиционно-синтетическому подходу Православия, начало века романизма, «когда в христианские тексты вводили басни и легенды; новый натурализм в искусстве (Джотто), разрушивший иконопись; новая «персональная» концепция святости (Франциск Ассизский), неприемлемая для Православия, из которой выросли позднее западный «мистицизм», а далее - бесчисленные секты и псевдорелигиозные движения нашего времени и т.д. Причина этой перемены в том, чего римо-католический ученый не замечает: это потеря благодати, следующая за отдалением от Церкви Христовой и ставящая человека в зависимость от «духа времени» и от чисто логического и земного образа жизни и мысли. Когда крестоносцы разграбили и осквернили Константинополь в 1204 году (акт немыслимый для христианского Запада в более ранние века), тогда только обнаружилось, что они стали совершенно чужды Православию и отсюда - восточным христианам, и что они навечно потеряли то, что, как зеницу ока, хранили их предки... - ненарушимую традицию истинного Христианства.»[7]
Изменившееся содержание душ людей Запада настоятельно требовало новых форм, которые бы ему вполне соответствовали, которые бы его вполне раскрывали. Суть перемен - в преобладании человеческой фантазии над Божиим Откровением.
6.4. Подробнее о природе разделения
В начале книги мы постарались опровергнуть так называемую этническую теорию происхождения папства относительно Латинской нации. Однако существует мнение, что система папства есть производное от развития наций германского корня. Оно высказано весьма почитаемым нами великим русским мыслителем Н.Я.Данилевским. И мы вынуждены с величайшей неохотой вступить с ним в полемику.
Однако прежде скажем, что мы абсолютно согласны с важным выводом Николая Яковлевича: «Одна из... черт, общих всем народам германо-романского типа, есть насильственность (Gewaltsamkeit) Насильственность, в свою очередь, есть не что иное, как чрезмерно развитое чувство личности, индивидуальности, по которому человек, им обладающий, ставит свой образ мыслей, свой интерес так высоко, что всякий иной образ мыслей, всякий иной интерес необходимо должен ему уступить, волей или неволей, как неравноправный ему. Такое навязывание своего образа мыслей другим, такое подчинение всего своему интересу даже не кажется с точки зрения чрезмерно развитого индивидуализма, чрезмерного чувства собственного достоинства чем-либо несправедливым. Оно представляется как естественное подчинение низшего высшему, в некотором смысле даже как благодеяние этому низшему».[8]
Поддерживая вывод, мы не согласны с тем, что выставляется Данилевским в качестве его основной причины, т.е. некой изначальной нравственной ущербности романо-германских народов. Причину насильственности Западноевропейской цивилизации мы видим в папстве. Не Германцы испортили христианство, а папство развратило романо-германские народы.
В качестве доказательства национальных истоков папства Николай Яковлевич приводит пример казни еретиков на Западе: «В 385 г. испанский еретик Прискиллиан с шестью сообщниками были пытаны и казнены в Бордо после осуждения их на соборах Сарагосском, Бордосском и Трирском. Православная Церковь, в лице Амвросия Медиоланского и Мартина Турского, в ужасе отвратилась от этого преступления. Эта казнь, эта религиозная насильственность, совершенные еще во время Римской империи, еще при общем господстве Православия, послужили как бы началом той нетерпимости, которую выказывал впоследствии католицизм».[9]
Вряд ли в те времена люди Востока были терпимее и ненасильственнее людей Запада. Вспомним так называемый Разбойничий собор в Эфесе (449 г.), учиненный монофизитами, людьми исключительно восточного происхождения (из Египта, Сирии, Палестины). Православный Константинопольский патриарх Флавиан умер тогда от побоев еретиков. Позднее монахи-монофизиты захватили Иерусалим, устроив в нем настоящий террор с убийствами и грабежами. В их жилах не было германской крови. Уместно вспомнить о гонениях монофелитов против Православия, в том числе против западного (в географическом отношении) человека свяшенноисповедника папы Мартина, уморенного голодом восточными еретиками. Можно вспомнить о терроре, учиненном иконоборцами на Востоке, особенно в правление императора Константина Копронима.
С другой стороны, можно, конечно, вспомнить, как ариане германского происхождения (Готы и Вандалы) устраивали геноцид православного населения в Италии, Испании, Африке (в V-VI веках). Но ведь подобным образом поступали и другие варвары.
Почему же папство является первопричиной особенной нетерпимости, насильственности западноевропейской цивилизации? Напомним слова Римского святителя Григория Великого, где он говорит об антихристовой сущности желания одного из епископов управлять Полнотой Кафолической Церкви. Эти слова удивительно верны. И когда папство развилось в совершенстве, подобные же слова Ф.М.Достоевский вложил в уста главного героя романа «Идиот»: «...католичество - всё равно, что вера нехристианская!.. католичество римское даже хуже самого атеизма, таково мое мнение!.. Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: он искаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует, клянусь вам, уверяю вас!.. Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор всё так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными, пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низкую земную власть. И это не учение антихристово?! Как же было не выйти от них атеизму?.. Он укрепился из отвращения к ним; он порождение их лжи и бессилия духовного!..»[10]
Дальнейшее развитие этих мыслей мы наблюдаем во вставной новелле в роман «Братья Карамазовы» под названием «Великий инквизитор». С необыкновенной проницательностью Фёдор Михайлович представил нравственную (если можно так выразиться) физиономию папства в один из самых драматичных периодов его развития. В XVI веке необходимость заставила сбросить с него маску любви и благоговения, тогда (во время фантастической живой встречи со Христом) и выразилась его антихристова сущность, которую прогнозировал за тысячу лет до того папа Григорий Великий.
Приведем фрагмент новеллы, слова Великого инквизитора: «Зачем Ты пришел нам мешать? Ибо Ты пришел нам мешать и Сам это знаешь. Но знаешь ли Ты, что будет завтра? Я не знаю, кто Ты, и знать не хочу: Ты ли это или только подобие Его, но завтра же я осужу и сожгу Тебя на костре...
...Мы исправили подвиг Твой и основали его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь повели как стадо и что с сердец их снят, наконец, столь страшный дар, принесший им столько муки. Правы мы были, уча и делая так, скажи? Неужели мы не любили человечества, столь смиренно сознав его бессилие, с любовью облегчив его ношу и разрешив слабосильной природе его, хотя бы и грех, но с нашего позволения? К чему же теперь пришел нам мешать? И что Ты молча и проникновенно глядишь на меня кроткими глазами Своими? Рассердись, я не хочу любви Твоей, потому что сам не люблю Тебя. И что мне скрывать от Тебя? Или я не знаю, с кем говорю?.. Мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна! Мы давно уже не с Тобой, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что Ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал Тебе, показав Тебе все царства земные...
...Великие завоеватели, Тимуры и Чингисханы, пролетели как вихрь по земле, стремясь завоевать вселенную, но и те, хотя и бессознательно, выразили ту же самую великую потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению. Приняв мiр и порфиру Кесаря, основал бы всемирное царство и дал всемирный покой. Ибо кому же владеть людьми, как не тем, которые владеют их совестью и в чьих руках хлебы их. Мы и взяли меч Кесаря, а взяв его, конечно, отвергли Тебя и пошли за ним. О, пройдут еще века бесчинства свободного ума, их науки и антропофагии, потому что, начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией. Но тогда-то и приползет к нам зверь и будет лизать ноги наши и обрызжет их кровавыми слезами из глаз своих. И мы сядем на зверя и воздвигнем чашу и на ней будет написано: «Тайна!». Но тогда лишь и тогда настанет для людей царство покоя и счастия».[11]
Антихристова сущность папизма, его гордыня, сближающая с диаволом, который, как известно, «человекоубийца от начала» есть первооснова Западной цивилизации. Она от начала имела маску благочестия, но по временам, когда ей угрожала смерть, снимала ее, чтобы во времена мира одеть ее снова для удобства обольщения людей.
А ведь еще в « Окружном послании» 866-го года патриарх Фотий назвал папских священнослужителей «богоборцами». За эти и другие подобные слова профессор А.П.Лебедев подверг святого некоторой укоризне: «Тон сочинения не может заслуживать похвалы. Автор послания позволяет себе быть слишком страстным и неразборчивым на выражения. Проповедников римского учения он называет «предтечами отступничества», латинский догмат об исхождении Святого Духа и от Сына «диавольским изобретением», вообще, римское учение называет «ядом», западных христиан прямо именует нечестивцами».[12]
Однако очевидно, что здесь патриархом двигала не страсть к злословию (ее мы с очевидностью наблюдаем у папы Николая), которой прозорливый святитель был абсолютно чужд, а точное следование истине вещей.
6.5. Верность заветам патриарха Фотия как залог победы Православия в XXI веке
Не терпит Бог людской гордыни;
Не с теми Он, кто говорит:
«Мы - соль земли, мы - столп святыни,
Мы - Божий меч, мы - Божий щит!»
Не с теми Он, кто звуки Слова
Лепечет рабским языком
И, мертвенный сосуд живого,
Душою мертв и спит умом.
Но с теми Бог, в ком Божья сила,
Животворящая струя,
Живую душу пробудила
Во всех изгибах бытия.
Он с тем, кто гордости лукавой
В слова смиренья не рядил,
Людскою не хвалился славой,
Себя кумиром не творил.
Он с тем, кто духа и свободы
Ему возносит фимиам;
Он с тем, кто все зовет народы
В духовный мир, в Господень храм!
(А.С.Хомяков, 1851 г.).
Православному Востоку потребовалась почти тысяча лет, чтобы по достоинству оценить значение великого святителя вселенского Православия. Только в 1847 г. при патриархе Константинопольском Анфиме VI состоялось его прославление в лике святых. Только в 1848 г. появилось Окружное послание Восточных патриархов, посвященное осуждению ереси папизма (как сказано в Послании[13]). Оно в значительной степени повторяет аргументы, выдвинутые против папства великим Фотием. Что же подвигло тогда Восточных иерархов к столь радикальным мерам? Осознание невозможности соединить несоединимое и новый натиск папизма против Православия.
Прошло всего пять лет, началась Крымская война, во время которой русский философ и богослов А.С.Хомяков сделал важные наблюдения по поводу воодушевления объединенной Европы войной против православной Империи: «Писатели Римского исповедания сами приписывают себе это побуждение; они-то его и провозглашают; они им хвастаются; они объявляют его достаточным поводом к тому, чтобы призвать на оружие Запада благословение Бога правды и любви. Мария-Доминик-Огюст Сибур, «милостью Святого Престола Апостольского архиепископ Парижский», возвещает Франции, что «война, в которую вступает она с Россией, не есть война политическая, но война священная; не война государства с государством, народа с народом, но единственно война религиозная; что все другие основания, выставленные кабинетами, в сущности, не более как предлоги, а истинная причина к этой войне, причина святая, причина угодная Богу, есть необходимость отогнать ересь Фотия; укротить, сокрушить ее; что такова признанная цель этого нового крестового похода и что такова же была скрытая цель и всех прежних крестовых походов, хотя участвовавшие в них и не признавались в этом».[14] Итак, в критический момент истории, когда Запад в очередной раз восстал против Востока, обнажилась его застарелая рана, нанесенная в его сердце великим Фотием. И чувствуя обострившуюся боль, Запад не может смолчать.
Хомяков так комментирует заявления Парижского архиепископа: «Турки в сущности только предлог. Нужно отогнать ересь Фотия. Приходится допустить Протестантов в ряды Римской армии: тяжелая необходимость, но нужно укротить Фотиян! Приходится дозволить, чтобы рядом со знаменами, которые благословил он, архиепископ Парижский, шли в крестовый поход знамена, благословленные для Французских войск Алжирским имамом: прискорбно, но надобно истребить Фотиян! Они-то настоящие и единственные враги, и любвеобильная, нежная душа прелата покоряется этому суровому долгу».[15]
Прошло несколько десятилетий. Православная Русь изнывает под атеистическим игом большевиков. Этим обстоятельством, по укоренившейся привычке, вновь с выгодой для себя спешит воспользоваться папство, о чем красноречиво говорит русский философ И.А.Ильин: «Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что «Господь выметает железною метлою православный Восток для того, чтобы воцарилась единая католическая Церковь»... Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д'Эрбиньи, заведующий восточно-католическою пропагандою, дважды (в 1926 и в 1928 гг.) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с «обновленческою церковью» и соответственно «конкордат» с большевиками, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи коммунистов, именующие мученическую православную патриаршую Церковь (дословно) «сифилистической» и «развратной»... И я понял тогда же, что «конкордат» Ватикана с Третьим Интернационалом не осуществился доселе - не потому что Ватикан «отверг» и «осудил» такое соглашение, а потому, что его не захотели сами коммунисты. Я понял разгром православных соборов, церквей и приходов в Польше, творившийся католиками в тридцатых годах текущего века... Я понял, наконец, в чем истинный смысл католических «молитв о спасении России»: как первоначальной, так и той, которая была составлена в 1926 году папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) «триста дней индульгенции»...»[16]
Натиск папизма на Восток вошел в новое качество в 1941 г. Цитата из официальной газеты Сараевского архиепископа от 31 августа: «До сегодняшнего дня Бог говорил с нами посредством папских энциклик, проповедей... но они (сербы) не слушали. Они остались равнодушными. Теперь Бог решил использовать другие методы. Он вдохновит нас на действия, на выполнение всеобщей миссии! Ею будут руководить не религиозные деятели, а настоящие солдаты Гитлера. Наконец, проповеди будут слушаться с помощью пушек, автоматов, танков и бомбардировщиков».[17] Итог этих «проповедей», по словам немецкого историка Вальтера Герлица, - «ужасная военная кампания по массовому уничтожению в отношении части населения, принадлежащей к греко-православной религии».[18] Материальным итогом этих проповедей стали сотни тысяч зверски замученных в Хорватском государстве православных людей, отказавшихся изменить своей вере.
А.С.Хомяков говорит о глубинных, так сказать, подсознательных, причинах неприязни Запада к Востоку, которые обнажились в правление патриарха Фотия: «...решив догматический вопрос без содействия своих восточных братий, Запад тем самым подразумевательно объявил их сравнительными недорослями, разжаловал их в илотов по вере и благодати, и чрез это отверг их от Церкви, словом: совершил над ними нравственное братоубийство. По неизбежной последовательности, наследники этого преступления должны прийти к братоубийству вещественному. Таков урок, вытекающий из беседы преосвященного Парижского архиепископа».[19]
Чтобы лучше понять мысль русского мыслителя, обратимся к Священной истории. За что Каин убил Авеля? Оба имели одних родителей, оба чтили одного Бога. Однако младший превзошел старшего благочестием, потому что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6). Отсюда зависть и ненависть, повлекшие убийство; а затем - прославление праведника и проклятие убийцы. Возьмем других двух братьев - Исава и Иакова. У них - тоже одни родители и один Бог. Старший продал первородство за чечевичную похлебку - за мирское преобладание в ущерб духовному - и возненавидел Иакова. Он не лишился мирского преобладания над братом, это мы видим во встрече при возвращении Иакова из изгнания. Последний был, хотя и с богатством, но беззащитен, а Исав вывел 400 вооруженных мужей.
Епископ Рима имел в древности первенство чести, был, так сказать, старшим братом, но со временем, ослабевая в добродетелях и возрастая в гордыне, превратился в Каина. Запад после своего отпадения часто превосходил Восток, и в частности, Россию, в мирском отношении, но в духовном никогда не достигал его высот.
Фундамент западной цивилизации - песок самомнения, на нем построены лжецерковь и лжеимперия. При каждом очередном столкновении с истинной Церковью и истинной Империей, высшее назначение которой - защита Царства Божия на земле, Запад проявляет иррациональную тягу разрушить все, не оставить камня на камне. Эту подсознательную ненависть с тягой к разрушению и убийству можно назвать комплексом Каина. Увы, патологический 1200-летний, если считать с коронации Карла Великого, недуг Западной цивилизации! Мы не говорим, что все ее сыны во всякое время к этому склонны - в любом правиле бывают исключения, однако патология существует, и по временам названная болезнь вступает в активную фазу своего течения.
Каким будет итог многовекового противостояния Православия и папизма? Ответить на этот вопрос нам помогает тот же А.С.Хомяков: «Заблуждение в вере получает свою казнь в самоубийстве учения, на этом заблуждении воздвигаемом... Древние ереси заключали в себе заблуждения в откровенном догмате о внутреннем естестве Божием или об отношении Его к естеству человеческому; но, искажая преданное учение, эти ереси предполагали, однако, что остаются ему верными. Это были заблуждения более или менее преступные, но заблуждения личные, не восстававшие против догмата церковной соборности, а напротив охотно ссылавшиеся, в доказательство своей мнимой истинности, на согласие всех христиан. Романизм, поставив на место единства соборной веры независимость личного или областного мнения (ибо папская непогрешимость придумана была позднее), явил себя первою ересью против догмата о естестве Церкви или о вере Церкви в себя».[20]
«Романизм порожден мятежом горделивой свободы против нравственного закона единства. В этом законе лежало его осуждение; а потому, чтоб увернуться от логических последствий своего отпадения, он создал себе искусственное единство, предоставив папе власть над совестью своих приверженцев. Таким образом, иерархия, олицетворившись в одном человеке, обратилась в тиранию, не по злоупотреблениям только, но в силу ее закона; христиане обратились в рабов или в приписанных к христианству».[21]
Что мы имеем в итоге? Две главных особенности: 1) самоубийство учения, 2) массу рабов, приписанных к христианству, готовых в любое время возбудиться ненавистью против Православной Церкви. В ХХ веке самоубийство учения из потенции превратилось в реальность. Второй Ватиканский собор упразднил христианство в системе папизма как самоценность. Паписты приравняли христианство к прочим религиозным и философским учениям. Оно отпало точно некая застывшая оболочка. Но остались рабы и вековечное стремление к господству. Последнее побуждает нынешних руководителей папизма встраиваться в систему глобального управления, что постепенно и подведет к поклонению антихристу. Это станет концом папства. Нужно ли еще объяснять, сколь пагубной может оказаться «дружба» с таким погибельным путем?
Подходя к завершению, стоит отметить искусственность выражения «разделение церквей». Епископ Григорий Граббе пишет: «Как не может у Христа быть нескольких телес, особенно борющихся друг с другом, так невозможно и существование нескольких Церквей. Главное доказательство в пользу этого то, что в Св. Писании о Церкви всегда говорится в единственном числе (напр. Мф. 16, 18; Деян. 2, 47) за исключением тех случаев, когда ясно имеются в виду поместные общины (напр. Деян. 9, 31; 2 Кор. 11, 8 и 28). Такое сознание изначально было крепко у христиан, ибо представление о возможности существования двух или более благодатных Церквей унижало бы значение Церкви истинной. Эта вера в единственность Церкви, в то, что она - тот ковчег, который один только может спасти нас от гибели в бушующих волнах житейского моря, необходима и для возбуждения нашей ревности к проповеди Православия. Ведь зачем буду я стараться о присоединении к Церкви еретика или раскольника, если он тоже в Церкви и тоже спасается? Но если я верю, что он в безблагодатном обществе, что он не возрожден в святом Крещении, то христианская любовь должна меня заставить не жалеть сил для его обращения.
Знаю, что эти слова могут кое-кого смутить. За последнее время слишком распространились мысли о том, что будто бы «перегородки» между церквами не достигают Неба, слишком увлекаются всякими интерконфессиональными конференциями, на которых единственная Церковь оказывается, в сущности, несмотря на все оговорки, в положении одной из церквей».[22]
Приведем здесь же вывод митрополита С.-Петербургского и Ладожского Иоанна, который, вообще, говорит о пяти заблуждениях ереси экуменизма, именно её после II Ватиканского собора усиливается возглавить папство: «Первая и главная ложь экуменизма - тезис об «исторически произошедшем разделении церквей». Та Церковь, которую основал Христос и которая содержала полноту спасительной Истины, - говорят экуменисты, - с течением времени, под воздействием исторических причин разделилась на различные ветви. Эти ветви: православие и католицизм, протестантизм и его многочисленные разновидности - вполне равноправны. Они являются результатом человеческой деятельности, следствием политических и национальных разногласий, и потому все одинаково несовершенны. Сегодня, наконец, пришла пора устранить эти искусственные разногласия и воссоединить различные религиозные конфессии, вернувшись к первоначальному, первохристианскому единству...
Лукавство подобных рассуждений заключается в том, что на деле никакого разделения церквей никогда не происходило. История христианства недвусмысленно и ясно свидетельствует о том, что в действительности имело место постепенное отпадение западных народов и западноевропейских конфессий от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви».[23]
Образ такого отпадения дал Сам Господь на Тайной вечери, уподобив Себя лозе, а учеников - ветвям на ней, призванным питать свои души соком Лозы: «Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне... Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15, 4-6). Пытаясь смешаться с засохшими ветвями, живая ветвь сама омертвеет, и будет отторгнута от Лозы, чтобы унаследовать сожжение. Еще опаснее - прямое подчинение живой ветви - засохшей. От указанной опасности в свое время избавил Восточную Церковь святитель Фотий. После отсечения засохшей части живая ветвь обновилась, распростершись на прежде чуждые Бога славянские народы. И нам нужно подражать великому светильнику вселенной, без боязни употребляя целительные сечения, дабы также, если будет на то воля Божия, перестать, образно выражаясь, пытаться питать соком Лозы засохшие ветви, дабы, напротив, влить его в совершенно чуждые Христа народы, способные ощутить вкус сока живоносной лозы.
Смущение вызывает размер отпавшей части прежде единого церковного организма, ибо она весьма велика, а также церковная слава древнего Рима, былой столицы Православия, епископы которой были почтены первенством чести на Вселенских соборах. Лучше понять произошедшее в IX-XI веках нам помогут Третье и Четвертое подобия из «Пастыря Ерма» (II век): «Пастырь показал мне много деревьев с отпавшими листьями, показавшихся мне как бы иссохшими; все они походили одно на другое. И сказал мне: «Видишь эти деревья?» «Вижу, - говорю я, - они похожи друг на друга и сухи». Он в ответ сказал мне: «Эти деревья служат образом людей, живущих в этом мире... в этом веке не видны ни праведные, ни нечестивые люди: одни походят на других. Ибо настоящий век есть зима для праведных, которые, живя с грешниками, по виду не различаются от них. Как во время зимы все деревья с отпавшими листьями сходны между собой и не видно, которые из них действительно засохли и которые свежи, так точно в настоящем веке нельзя распознать праведных и грешников, но все похожи одни на других».[24]
Так сейчас внешне Православная Церковь мало отличается от Папской, и вторая превосходит первую в размерах, но она, увы, засохла. Не стоит этому сильно удивляться: в природе встречаются засохшие деревья весьма больших размеров.
Однако вернемся к Подобиям, записанным Ермом: «Снова показал мне Пастырь многие деревья, из которых одни расцвели, а другие были иссохшие. И сказал мне: «Видишь ли эти деревья?» «Вижу, господин, - отвечал я, - одни засохли, а другие покрыты листьями». «Эти зеленеющие деревья, - сказал он, - означают праведных, которые будут жить в будущем веке. Ибо будущий век есть лето для праведных и зима для грешников. Итак, когда воссияет благодать Господа, тогда явятся служащие Богу и все будут видимы. Ибо как во время лета открывается плод всякого дерева и бывает видно, каково оно, так точно обнаружится и будет видим и плод праведных, и все они явятся радостными в том веке. Язычники же и грешники суть сухие деревья, которые ты видел; они обретутся в будущем веке сухими и бесплодными, и будут преданы огню, как дрова, и обнаружится, что дела их были злы во время их жизни».[25]
Несправедливо было бы видеть в целительных сечениях неприязнь к заблудшим: указывать ближнему погибельность его пути есть, напротив, проявление любви, и эту любовь к заблудшим следует доказывать своими делами. Так наставлял Вел. Князя Изяслава прп. Феодосий Печерский: «Милостыней же милуй всякого, не своей только веры, но и чужого. Когда видишь нагого или голодного, страждущего от зимней стужи или какой беды, будь он жидовин или сарацин, болгарин или еретик, латинин или язычник - всякого, как можешь, помилуй и от беды избавь, и не останешься без Божьего воздаяния. Бог ведь и сам в этой жизни сохраняет и язычников, и христиан. Язычникам и иноверным в нынешнем веке дано попечение от Бога, в будущем же чужды они будут благого воздаяния. А мы, живущие в правой вере, и здесь пребываем Богом соблюдаемы, и в будущем веке будем спасаемы Господом нашим Исусом Христом».[26]
Заключение
Мы подробно проследили ход исторических событий, которые сопутствовали отчетливо обозначившемуся в правление Патриарха Фотия «разделению» некогда единой Вселенской Церкви на Восточную и Западную. Главная его причина - отделение Римской Церкви от кафолического единства через попытку, вопреки святым канонам, подчинить весь христианский мiр Римскому епископу и через стремление навязать некоторые провинциальные обычаи, вторгшиеся даже в область догматики, церковной Полноте. Восточная Церковь в лице четырех древних Патриархатов отвергла беззаконные поползновения Рима на абсолютное главенство и на искажение православного учения (что ярче всего проявилось в самопроизвольном изменении на Западе Символа веры).
Восточная Церковь не подчинилась беззаконным поползновениям Запада во многом благодаря выдающимся личным заслугам Святейшего Патриарха Фотия. За это он заслуживает быть почитаемым Вселенской Церковью как великий поборник Православия и страдалец за истину.
Раскол некогда единой Церкви при Патриархе Фотии уже стал фактом, поэтому дальнейшие попытки примирения не имели успеха, ибо раскол врачуется только покаянием его прямых виновников или их последователей. Об этом говорит А.С.Хомяков: «сближение невозможно без полного отречения со стороны Римлян от заблуждения, длившегося более десяти веков. Но не мог ли бы собор закрыть бездну, отделяющую Римский раскол от Церкви? Нет; ибо тогда только можно будет созвать собор, когда предварительно закроется эта бездна».[27]
Раскольническая Римская церковь дала начало новой цивилизации - Западной, основной пафос которой - постепенное, но неуклонное отступничество от Христа и Каинова вражда против Восточной Церкви. Верность заветам Патриарха Фотия поможет православным и в XXI веке остаться твердыми против соблазнов внешнего единства под началом папы, ибо это внешнее единство будет означать отступничество от Христа. Единство возможно только во Христе, что предусматривает покаяние западных христиан. Единство же без Христа станет устроением нового Вавилона, бросающего вызов Небу, от чего да избавит нас Господь.
Святитель Фотий был послан Богом в бурлящий водоворот исторических событий, дабы через его огненные уста утишить постоянно возмущаемый волнами греха мир. Этот человек сделал так, что истина засияла вопреки всем ухищрениям сил мрака, и вышло по Евангелию: «свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5).
Прискорбно, что великий Фотий не прославляется верными чадами Церкви в соответствии со своими перед нею заслугами. В доступных нам богослужебных книгах: многотомной минее, тропарионах, календарях не обретается даже особых в честь святителя тропаря и кондака, не говоря уж о полной службе. Поэтому закончим наш небольшой труд общим святительским кондаком, который достаточно ярко выражает значение святого для Церкви.
Глас 2-й: Божественный гром, труба духовная, веры насадителю, и отсекателю ересей, Троицы угодниче, великий святителю Фотие, со ангелы предстоя присно, моли непрестанно о всех нас.[28]
[1] Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М.: Издание Московского Общества любителей духовного просвещения, 1877. 736 с. - С. 329.
[2] Там же. - С. 329-330.
[3] Успенский Ф.И. Ук. Соч. Т. 3. - С. 440.
[4] В будущем - папа.
[5] Цит. по: Скабаланович Н.А. Ук. соч. - С. 314.
[6] Серафим (Роуз), иером. Ук. соч. - С. 74.
[7] Серафим (Роуз), иером. Ук. соч. - С. 74-75.
[8] Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Институт Русской цивилизации, 2011. 814 с. - С. 216.
[9] Там же. - С. 217.
[10] Достоевский Ф.М. Идиот. М.: ЭКСМО, 2009. 672 с. - С. 592-593.
[11] Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 9-ти томах. Т. 7. - С. 378-379, 386, 387.
[12] Лебедев А.П. Очерки внутренней истории Византийско-восточной Церкви в IX, X и XI веках. // Лебедев А.П. История Византии. М.: Дар, 2005. 784 с. - С. 172-173.
[13] Окружное послание Единой святой соборной и апостольской Церкви ко всем православным христианам. // Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной. М.: Синодальная типография, 1900. 270 с. - С. 202.
[14] Хомяков А.С. Несколько слов Православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу одного послания парижского архиепископа, 1855. // Полное собрание сочинений. М., 1886. - Т. 2. - С. 98.
[16] Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 томах. М.: Русская книга, 1993. Т. 2. Книга 1. - С. 385.
[17] Цит. по: Марк Аурелио Ривели. Архиепископ геноцида. Монсеньор Степинац, Ватикан и усташская диктатура в Хорватии 1941-1945. М., 2011. 222 с. - С. 60.
[18] Там же. - С. 99.
[19] Хомяков А.С. Несколько слов Православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу одного послания парижского архиепископа, 1855. // Полное собрание сочинений. М., 1886. - Т. 2. - С. 99.
[20] Хомяков А.С. Еще несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях по поводу разных сочинений латинских и протестантских о предметах веры, 1858 г. // Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. М., 1886. - Т. 2. - С. 190-191.
[21] Там же. - С. 242.
[22] Григорий (Граббе), еп. Церковь одна. // Григорий (Граббе), еп. Церковь и ее учение в жизни. М.: Вече, 2010. 303 с. - С. 36-37.
[23] Иоанн (Снычёв), митр. Русская симфония. Очерки русской историософии. С.-Пб.: Царское дело, 2001. 494 с. - С. 483-484.
[24] Пастырь Ерма. М.: Сибирская благозвонница, 2011. 271 с. - С. 141-142.
[25] Там же. - С. 142-143.
[26] Феодосий Печерский, преп. Ук. соч. - С. 448.
[27] Хомяков А.С. Несколько слов Православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу брошюры господина Лоранси. 1853. // Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. М., 1886. - Т. 2. - С. 71.
[28] Минея общая. М., 1993. 258 с. - С. 61.
1. Re: Святой патриарх Фотий и судьба Православия в XXI веке