Представляем особый взгляд представителя Международного общественного движения «Союз ветеранов России, Украины и Беларуси СРУБ» Орлова Игоря Ивановича кандидата искусств, доцента ЛГТУ, академика Российской Петровской Академии наук и искусств г. Санкт- Петербурга, на современные проблемы внутригосударственных отношений через историческую призму эпох и времен.
Сегодня мы знаем, что Восточно-Римская (Византийская) империя как оригинальное государственное образование и уникальное культурное явление прожила более 1000 лет. Богатейшее правовое и религиозно-культурное наследие Империи даже сегодня продолжает оказывать влияние на европейскую и исламские цивилизации. Казалось-бы такое историческое долголетие Империи подавало ранее, и сегодня подает, некоторым историкам и политикам повод видеть здесь некое совершенство государственно-религиозного организма. Подобная идеализация Византийской системы с ее теорией «симфонии властей» и выдавался и выдается, чуть ли, не за идеал государственно-церковных отношений, забывая о том, что в реальности этой-то симфонии как раз и не было практически на всем протяжении исторического существования Империи (за очень редкими исключениями). Причем на эту серьезную проблему во взаимоотношениях византийской государственности и византийской церковной организации (а не Восточно-Православной Церкви), впервые указал еще в начале XX столетия Л. А. Тихомиров в своем фундаментальном труде «Монархическая государственность» (1905).
Предвидя значительное количество негодующих кликушествующих воплей от «патриотически» настроенных «православных союзов и обществ», которые, сразу же не задумываясь, обвинят автора в «не православии» и «не патриотичности» приведу только одну цитату из книги великого русского патриота и монархиста Л. А. Тихомирова (за хранение этой книги в 20-е годы XX в. расстреливали): «...Тень древнего разрушающегося Рима тяготела над ней с начала до конца. Причины этого консерватизма, очевидно, были не религиозного характера. Христианство - религия наиболее универсальная и потому наиболее полная духа прозелитизма. Как европейские государства, так и Россия служат живым примером того, до какой степени христианство способствует национальному расширению народов и образованию сложных национальностей из племен даже далеко не родственных. Христианская идея царя, «Божия служителя», давала для этого Византии могучий объединяющий принцип, чуждый племенных или сословно-партийных суживающих тенденций. И оба эти фактора - религия и царский принцип, - действительно, сослужили Византии огромную службу. Ими она и держалась, и в них находила жизненность. Но дело в том, что Византийская государственность лишь в очень малой степени строилась на идее царя - Божия служителя. Эта идея только освятила абсолютистскую власть, которая, однако не получила перестройки сообразно с ней, а сохранила юридически старо-римский смысл. Император остался тем, чем был в Риме, абсолютной управительной властью, вследствие чего сосредотачивал в себе не одно направление дел, а все их производство. ... Отсюда явилось развитие бюрократизма. Государство тут строилось не из нации, а образовывало особую правящую корпорацию чиновников-политиканов, которые действовали от имени императора, но в то же время сами создавали императоров». [1. С. 192-193] Как говорится, комментарии излишни.
По сути своей Императорская власть, в силу сложности многочисленных государственных и Церковных проблем, была отрезана от своих подданных огромной массой чиновников (весьма, кстати, превосходного качества), которые в силу сложившейся государственной системы зачастую были более компетентны чем верховная власть и следовательно знали больше «лазеек» посредством которых они могли «вознаградить» себя за «честное служение». Аналогичную же бюрократическую систему самоубийственно выстраивала и Российская империя в течение всего XIX в. и когда интересы Империи разошлись с интересами высшей российской бюрократии, Святой Император Николай II остался по сути один (без подданных) а сама Империя рухнула, похоронив при этом и высшую бюрократию. Как сказал В. Розанов «... империя слиняла в три дня». Не то же самое видим мы и в государственном устройстве нынешней России, где районный «столоначальник володеет» всей полнотой государственной власти, а губернатор мнит себя этаким туземным племенным «царьком»? Замечательно точно об этой пагубной системе пишет все тот же Л. А. Тихомиров: «Бюрократия сама тоже чрезвычайно развращалась от своего же всесилия, от отсутствия общественного контроля, от неимения обществом никаких органов способных помочь верховной власти контролировать и обуздывать бюрократию. Вся такая политическая обстановка действовала, наконец, деморализующе и на само общество, отчуждавшееся от государства». [1. item ] Горькое республиканское наследие позднеантичной Римской империи навеки оставило в Христианской Византии (Восточно-Римской империи) глубокое недоверие и неприязнь к простому народу (толпе). Этот «плебс», толпу, чернь, как социальную государственно-образующую силу правящая чиновничья верхушка и даже образованное общество Византии глубоко презирали. О народных массах, о толпе и «черни» образованный византиец всегда говорил только с презрением. Классически и христиански образованный византиец Никита Хониат с презрительным негодованием пишет о населении Константинополя, что «обычный вождь народа - вино. ... Если бы эти люди предварительно нагрузились вином и уже тогда ухватились за свои шилья и ножи, то никакие сирены не могли бы возвратить их к миру».* Император Андроник Палеолог (старший) неодобрительно отзываясь по поводу записок неофициальных историков (которых он именует пасквилянтами) пишет, что «...они имеют в виду слух черни, которая находит более удовольствия в порицании других, чем в похвале, хотя бы порицание было соткано изо лжи, а похвала - сама истина».* Презирая «толпу» государственная бюрократия видимо не сознавала необходимости и не видела возможности организовать эту толпу в целостный «народ», связанный единой религиозной и социальной иерархией интересов и авторитетов.
Самое интересное, что в многочисленных регионах Империи на базе самостоятельных этнических образований естественным образом, сами собой вырабатывались и аристократические и демократические социальные институты, например, в VII в. спонтанно изнутри складывается т. н. «фемный строй» (сообщество свободных вооруженных крестьян-стратиотов), но объединить их в единый «имперский организм» византийская бюрократия не умела. Хотя именно такой крепкий социальный «фемный строй» с сильной же «фемной аристократией» во главе сложился в провинции Македония, которая в IX в. выдвинула одну из самых лучших и прочных династий - Македонскую. Ранее в VI в. императоры Юстин I и Юстиниан I Великий имевшие славянское происхождение, и опиравшиеся на славянский же элемент (полководец Велизарий), получали огромную поддержку в период своего правления, что позволило Империи достичь небывалого расцвета. Однако именно эти же славянские народы на Балканах были впоследствии в VII-VIII вв. доведены бюрократическим гнетом Константинополя до того, что стали злейшими врагами Империи и объединившись с болгарскими кочевыми племенами в 700 г. создали I Болгарское царство, представлявшее угрозу Византии в течение последующих 200 лет. [4.,43] Или например, «фемная организация» свободных крестьян-стратиотов в провинции Исаврия, дала также мощнейшую императорскую Исаврийскую династию VII в., которая так же в свою очередь опиралась на местные социально-политические институты. Однако, и эта провинция впоследствии была разорена и превращена во враждебную территорию алчной и высокомерной константинопольской бюрократией. [3., 84] В течение всего VII столетия на восточные земли Империи вторгаются арабы: в 638 г. пала Антиохия, а затем Месопотамия и византийская Армения, в 641-642 гг. под власть арабов переходит весь Египет, а к концу VII в., им уже принадлежит вся Северная Африка. Самое интересное, что византийские подданные (христиане) практически не оказывали никакого сопротивления захватчикам арабам (мусульманам), хотя арабы и заставляли христианское населения платить налоги и повинности. Согласно мнению ряда историков причина такого «не патриотизма» христианского населения империи крылась в том, что во-первых, завоеватели-мусульмане ликвидировали крупные олигархические землевладения-латифундии, а во-вторых, в ликвидации арабами византийской провинциальной администрации, с ее бюрократическим произволом и дикой коррупцией на протяжении всего периода VI - VII вв. По крайней мере, данные арабского Египта за этот период ясно показывают, что количество крупных олигархических землевладений резко сократилось по сравнению с византийским периодом правления. [3., 69]
Внимательному наблюдателю становится ясно видно, что имперская бюрократия не понимала, боялась и не любила национальные образования, поскольку хорошо знала только административно-чиновничье управление. Высокообразованная и христиански воспитанная имперская бюрократия, находясь под умственным гнетом античного римского наследия, видела лишь в себе самой главную опору имперской идеи и не могла даже помыслить о какой-либо политической самостоятельности народа. Чернь в Византии была презираема, а наследственная аристократия - вызывала животный страх у чиновничества. Именно поэтому, основным направлением социальной политики были - то подрыв авторитета аристократии путем заигрывания с народом, то обуздание народных масс путем покровительства аристократии. [1., 178] Византийские чиновники усердно служили своему государству, но при этом грабить народ империи нисколько не противоречило их «имперскому патриотизму». Аналогичную картину мы видим и сегодня на все еще сохраняющихся пространствах бывшей Российской (Советской) империи, которая носит название Российской Федерации. Весь государственный аппарат (фактически составляющий партию «Единая Россия») также как и византийская бюрократия под звон и литавры «патриотических» лозунгов не забывает повышать личное и семейное благосостояние. Причем, так «не забывает», что скоро и красть будет нечего.
Итак, не христианская Церковь (и не христианская направленность имперской Византийской политики) служили причинами ее постепенного угасания в период с X по XIV вв. Нет. Всесилие, а позднее и всевластие, государственной бюрократии Византии, при почти полнейшей расшатанности социального устройства Империи, - вот одна из главнейших причин (среди прочих) медленного, но верного уменьшения «шагреневой кожи» Имперских территорий. Слабость же социального строя Восточно-Римской империи (Византийской) была обусловлена, прежде всего, тем, что ей достались наиболее разно-племенные части некогда единой PAX ROMANUM. Как известно Римская империя вообще и ее часть, Восточная Римская империя (именуемая обычно Византия), в частности, были полиэтническими образованиями. На территории империи всегда проживало множество различных народов: римлян, греков, сирийцев, коптов, готов, фракийцев, иллирийцев, славян, болгар, албанцев, печенегов, тюркских народов, арабов, армян, грузин и пр. Во всех регионах присутствовали многочисленные, но разбросанные по городам, иудейские общины. На протяжении всего III столетия на территорию империи постоянно вторгались племена готов, которые к IV в. осели на ее дунайских провинциях в качестве федератов. В последующие V-VI вв. многочисленные славянские племена начинают все активнее проникать в Балканские провинции. Примерно с VI в. на просторах Восточной Римской империи (Византии) начинают происходить еще более серьезные перемены этнического характера. Так, с середины VII в. Балканский полуостров захлестнули уже массовые потоки славян, авар и болгар. В это же время благодатные земли Малой Азии заселяли племена тюрок, арабов, персов, грузин и армян. После ряда успешных компаний, проведенных империей, особенно начиная с правления Никифора II Фоки, в отвоеванные у мусульман малоазийские и месопотамские области переселяется огромная масса сирийских христиан-якобитов и армян, которые существенно меняют этническую и культурно-религиозную обстановку в регионе. Вместе с тем, в сельских местностях этих регионов остается значительное количество мусульманского населения. С конца X - начала XI вв. начинается мощный приток печенегов и тюркских племен, особенно резко усиливающийся после битвы при Манцикерте (1071). В этом же веке на землях империи поселяется немало англосаксов, которые после службы в имперском войске, остаются здесь и смешиваются с местным населением. А с приходом к власти Алексея I Комнина (Анатолийская династия) в Константинополь и другие города империи XI - XII вв. переселяются немало итальянцев. В целом, несмотря то тот факт, что этнически главенствующее греко-римское население в основном проживало на территории сильно романизированных областей Балкан, Константинополя и городов Северной Африки (Карфаген и т. д.), именно оно, на раннем этапе, и составляло административную и военную верхушку муниципий и курий (бюрократическую верхушку). Вследствие этой причине, романизация административного устройства армии, права и судопроизводства (а в регионах Северной Африки и церковного устройства), была весьма глубока. Термин «сенаторская аристократия» замечательно описывает суть позднеантичной наследственной элиты Империи вплоть до середины VII в., причем, численность ее постоянно росла. Так, если при Константине I Великом в начале IV в. в сенате Константинополя числилось около 300 человек (clarissimus-светлейших, illustrus-сиятельных), то к концу IV столетия их было уже двух тысяч (clarissimus, illustrus, spectabilis). Согласно историческим данным в VI в. наследственных сенаторов-« clarissimus, illustrus, spectabilis» насчитывается уже несколько тысяч. [4.,159] Все эти «сиятельные» и «светлейшие», получившие свои титулы и должности по наследству умели только служить и управлять, при этом, не забывая и «себя дорогих». Связанные между собой многочисленными родственными, брачными, торгово-хозяйственными и политическими связями, именно они реально вершили государственную политику Империи, выдвигая и свергая императоров. В целом, на всей территории Восточно-Римской империи греко-римская аристократия представляла собой достаточно сплоченный и единый в социально-политической жизни страны слой населения (отстаивающий свои интересы) на всем протяжении с IV по XI вв. [8.] На протяжении XI и XII столетий происходит тесное сращивание могущественных кланов наследственной константинопольской бюрократии с военной провинциальной (фемной) аристократией, созданные при этом богатейшие магнатские кланы (прообраз наших олигархов) добиваются для себя важнейших прав: права «попечительства» (откупа у государства сбора налогов и податей) и права иметь собственные вооруженные отряды «тагмы». Династия Комнинов превратила Империю, в своего рода, огромное «семейное имение», которое управлялось с помощью родственных кланов. После этого процесс деградации государственного аппарата и развала Империи пошел «ускоренными темпами». В 1186 г. Болгария восстановила свою независимость от Византии, разгромив в 1190 г. армию Исаака II Ангела (1185-1195), а в 1196 г. уже и Сербия стала искать политическую поддержку не в Константинополе, а у Римского Папы. Естественным результатом «семейного бизнеса» клана «Комнинов и Ангелов со товарищи» стало в 1204 г. взятие Константинополя крестоносцами (по личной просьбе одного из рода Комнинов - Алексея IV Ангела) и создание Латинской империи. [4.,169]
Христианство в целом, несомненно, являлось могущественным объединяющим элементом Восточно-Римской (Византийской) империи. Именно Константин Великий (по совету епископа Осии Кордовского) ввел удачный единый термин для подданных Римской Империи - Corpus Christianorum «сословие христиан». Но хотя христианская вера и давала возможность великого плодотворного принципа взаимодействия власти и общества, - христианское население все-таки не было в социальном и политическом смысле единым «народом» (нацией). Во-первых, в Империи сохранялось еще значительная часть языческого населения, при том, что само государство как учреждение было прямым потомком языческой Римской республики (Император был лишь управительной, но не верховной властью). Правда, при Феодосии Великом в 380 г. христианство было официально объявлено единственной государственной имперской религией, видимо, в расчете на то, что этим удастся объединить распадающееся духовно-нравственное состояние позднеантичного общества. А во-вторых, христианское население Византии не могло быть настоящим «народом», так как это было в моноэтнических государствах Франции, Англии или Руси, поскольку христианское население империи было полиэтническим. Старый Римский мир умирал медленно и долго именно поэтому византийцы до самого конца продолжали именовать себя «ромеями» (римлянами), объединяясь не вокруг свежей струи рождающейся концепции «Христианского Царства», а вокруг умирающей античной идеи PAX ROMANUM. Если бы христиане империи действительно были «народом», у них должны были бы сформироваться свои сословия, корпорации или гильдии, аристократические или демократические социальные отношения, но в рамках единого христианского «народа» этого, увы, не произошло. Зато внутри многочисленных народов и племен, населявших Империю, существовали свои сословия, аристократия, корпорации, которые имели собственные национально-племенные интересы. Когда эти национальные интересы оформились в особые национальные притязания, тогда одна за другой огромные части Империи стали создавать собственные, преимущественно моноэтнические государства, базирующиеся на собственных толкованиях христианской веры (Армения, Болгарское царство, Итальянские государства, исламские Египет и Сирия, Венеция, норманская Сицилия, королевство Сербия).
Дело также было и в том, что характер Христианской Церкви, т. е. вера «народа христиан», хотя и накладывал тот или иной оттиск на монархию Римско-византийского мира, но определял лишь характер Верховной власти империи. При этом само строение государства Византия определялось степенью политического сознания и способностью комбинаций и разделений политических сил выдвигаемых на вершину власти различных людей. Несмотря на тот факт, что с момента издания Эдикта императора Феодосия Великого от 380 г. христианство было объявлено единственной государственной религией, отношения между Церковью и государством отнюдь не являли собой этакую «симфоническую идиллию» (как часто любят изображать некоторые историки). Православная Церковь являлась одним из самых могущественных идеологических и экономических институтов Византийского мира. В религиозно-философском смысле Церковь разработала и распространила вселенскую теологию, которая провозглашала универсальную ценность православной христианской веры. За время 7 Вселенских Соборов эта теологическая концепция превратилась в стройное и развитое учение, которое в практическом отношении давало людям целостное мировоззрение и мироощущение. Однако с конца VI - начала VII вв. Константинопольская Церковь все больше и больше стала брать на вооружение концепцию имперской власти, которая корнями уходила в античные римско-эллинистические теории государства, придавая этим теориям христианскую теологическую окраску. Особенно усилился этот процесс христианизации античной теории «цезаризма» с момента арабских завоеваний в VII столетии. Закономерным завершением этого процесса стала церковная коронация жестокого узурпатора Фоки в 602 г., захватившего власть в результате военно-дворцового переворота и зверски убившего законного императора Маврикия и всю его семью. В дальнейшем Православная Константинопольская Церковь практически полностью сливается с государством и оставляет за собой приоритет в вопросах вероучения (не всегда соблюдаемое имперской властью). Именно поэтому, к сожалению, Православно-Кафолическое вероисповедание не послужило (да и не могло служить) единым скрепом всей разнородности полиэтнических составляющих империи. Ведь сама суть Церкви, как собрания всех верующих (как живых, так и уже отошедших в иной мир), гораздо шире земных границ любого государства и пытаться «втиснуть» Церковь до масштабов пусть даже и огромной империи невозможно. Ибо задача Церкви вселенская или даже космическая, а задача государства земная - организация и обеспечение земной жизнедеятельности. Тем более страшно, когда задачи Церкви по спасению человеческих душ, государство под видом «христианизации общества» начинает менять на задачи контролирования «духовно-нравственного» состояния общества, что постепенно и происходило в Империи. С IX столетия членами Константинопольского Синода, существовавшего еще в IV-V вв. являются только высшие иерархи Церкви, причем их число и государственное влияние их сильно возрастает. Епископы-синодалы отныне не только решают церковные вопросы, но и занимаются политикой, дипломатией, экономикой и финансами. Таким образом, превращая живой организм Церкви в своеобразное «министерство христианского вероисповедания», Византия отказывалась от великого наследия Святого Константина и пришла к синодальной идее унифицированного управления, при которой управление Церковью попало в руки синодальных чиновников. Чиновники от «православия» в своем «религиозном рвении» унифицировать Православное христианство, распространив его в константинопольском варианте на все многонациональное население империи, приносили больше вреда, чем пользы. Жесткое администрирование религиозной жизни, вместе с церковным и государственным налоговым бременем, породили в Империи мощнейшие социальные еретические анти-византийские движения - «павликиан» в Малой Азии и Фракии VIII - IX вв., а затем, - «богомилов» на Балканах (особенно в Болгарии) XI - XV вв. [4., 59] Эти же синодальные чиновники (не понимая истинной сути Церкви) искренне думая, что они блюдут государственно-церковные интересы, в последние 200 лет существования Византии усиленно пытались «примирить» Восточное Православие с Западным Латинством, надеясь, что именно это «спасет» угасающий дух Византийского общества. К сожалению, именно такую же синодальную концепцию управления Церковью как частью, государственного аппарата, в конце XVII в. - начале XVIII в. «лукавые греки» (потомки византийцев) «любезно подарят» молодому Московскому государству Алексея Михайловича и Российской империи его сына Петра Великого. [6.]
Острота проблемы была также в том, о чем писал в начале XX в. проф. В. В. Болотов: «В то время христианство в главной своей массе совпадало с пределами классического мира, и сложившиеся под влиянием естественных задатков и истории черты национального характера греков и римлян привнесли свою долю влияния в практическую выработку подробностей этих новых отношений». [2, с.41] То есть первоначальный ареал быстрого распространения христианской веры практически совпадал с границами эллинистического (греко-римского) мира. [7.] Поэтому черты раннехристианской церковной организации изначально базировались на городской полисно-муниципальной традиции. Сохранившаяся до наших дней административная церковная терминология говорит сама за себя: «митрополия», «епархия» (эпархия), «диоцез» и другие, - термины, прежде всего римского административного деления времен императора Диоклетиана. Однако позднее, в «эпоху великого переселения народов», религиозно-культурный фон Восточно-Римской империи все более и более выходил за пределы классического греко-римского мира. Поэтому вопрос об отношениях между Церковью и государством, по своему существу, всегда был вопрос юридический. Римляне были, прежде всего, прагматиками и поэтому этот народ всегда отличался административным, военным и правовым талантом, тогда как греки этого таланта не имели вовсе. Именно по этой причине государственный дух военно-юридического сознания римлян не мог терпеть разномыслия и разногласия в среде подданных Империи уже после принятия в 380 г. Эдикта Феодосия Великого. Отсюда же растут корни всех репрессивных мер имперской власти по насильственному «объединению» всех разномыслящих христианских общин (православных, ариан, несториан, монофизитов, монофилитов, павликиан, богомилов и пр.). Видимо поэтому в результате эпохи «великих» ересей IV - VIII вв., государственное ортодоксальное христианство, конфессионально во многом способствовало многочисленным государственным репрессиям по религиозно-национальному (и чаще всего этническому) признаку. В результате такой религиозной политики еретические учения как бы вытеснялись из центра к периферии. При этом, за «еретическими» конфессиями закреплялись огромные территории, целые племена и народы (готы, копты, сирийцы, армяне, якобиты, народы Малой Азии, болгары, тюрки и пр.). Так, например, ересь Ария охватила многочисленные германские племена (вандалы, ост-готы, вест-готы, аланы, бургунды), которые фактически оторвали от Империи Италию, Южную Францию, Испанию и Северную Африку. Несторианская, монофизитская и монофилитская ереси серьезно подорвали нравственно-духовные и социально-хозяйственные связи империи с Египтом, Эфиопией, Сирией, Арменией, регионом за Евфратом и Йеменом (что, в конечном итоге, привело к отпадению этих территорий). Чисто православное (ортодоксальное) вероисповедание сгруппировало вокруг уже небольшой Империи преимущественно греческое, эллинизированное и славянское население, которое, по сути, и сохраняло имперские земли на конечном этапе Византийской истории XII - XIV вв. [4., 88]
Итак, подводя итоги, стоит отметить ряд основных причин, вследствие которых полиэтническое культурное пространство Византии V - XV вв. не сложилось (да и не могло сложиться) в единую государственно-образующую нацию «ромеев», как это произошло, например, во Франции (королевстве Франков), Болгарии (I и II Болгарское царство) или в России (Московская Русь, Российская империя). Во-первых, потому что восточной части Римской империи Византии досталось непростое географическое и этническое наследие, а потому весь последующий период с IV по XV вв. империя должна была постоянно оборонять свои границы от потенциальных и реальных врагов: Сасадидская Персия до 620 г., славяне, авары, булгары, хазары, мадьяры-венгры, остготы, лангобарды, франки VI-VII вв., Исламский халифат и сарацины VII-VIII вв., турки-сельджуки и норманны X-XII вв., наконец, крестоносцы, торговые республики Италии и турки-османы XII-XVвв. Тот факт, что Империя на всем протяжении своей непростой истории смогла выстоять, сохранив и передав, при этом, свою самобытную и богатейшую культуру, уже является лучшим доказательством «Торжества Православия» здесь и сейчас на нашей грешной Земле. Во-вторых, Территории Византии, ввиду ее стратегического положения, служили постоянной «автострадой» глобальных миграционных потоков, как с Запада на Восток, так и с Востока на Запад. Не успевала профессиональная Византийская администрация кое-как справиться с нашествием одной волны переселенцев (кое-как остановив, адаптировав или перенаправив их в другом направлении), как сразу же вдруг возникала новая волна племен и народов стремящихся заселить и «обжить» плодородные земли Империи. Никакое другое государственное образование за всю мировую историю не смогло долго противостоять таким постоянным глобальным миграционным потокам (кроме, может быть, России и Китая). К чести византийской администрации надо отнести тот факт, что многие из пришельцев-кочевников стали впоследствии верными подданными «Империи ромеев». В-третьих, постоянная рефлексия имперской власти на позднеантичное наследие Римской империи. Это многовековое желание сохранить обаяние римской формулы «армия, Сенат и народ римский...» не позволило Византии дойти до конца в построении модели «Царь - Божий слуга». Дойдя путем долгих исторических ошибок до гениальной монархической формулы «Царь - помазанник Божий», византийские лигисты и богословы не смогли сделать еще один маленький шаг до формулы наследственной династической передачи власти. Византийская государственно-монархическая идеология постоянной «блудила» с позднеантичной, чисто языческой по своей сути, концепцией «личных талантов и заслуг Императора». Вследствие чего, трон стремились занять все кому не лень, как талантливые и честолюбивые государственные деятели, так и ловкие и нечистоплотные авантюристы и негодяи. Как отмечал Л. А Тихомиров: «...старо-римский абсолютизм, неизбежно рождающий централизацию и бюрократию, не дал возможности византийскому Автократору развиться в истинную верховную власть, направляющую управление, производимое ею посредством всех социальных и политических сил нации, а не одной бюрократии. Этим и обусловилась гибель Византийской государственности, не умевшей пользоваться социальными силами». [1.,194] Не самую лучшую свою роль в этом «придворно-олигархическом кабаке» (особенно в последние столетия существования империи) играла синодальная верхушка византийского епископата. Она в угоду олигархической власти нашла ловкую формулу, согласно которой очередной искатель престола (вчерашний авантюрист, мятежник и убийца), захватив власть и короновавшись по православно-византийскому чину (с таинством миропомазания), становился «Божествееным Василевсом» - «Божьим помазанником». В-четвертых, административно-бюрократический аппарат, выйдя со временем из-под жесткого контроля имперской власти, стал «служить» своим собственным интересам, которые он громко провозглашал «интересами империи». Эта вечная алчность, продажность, лукавство и лицемерие (покрывавшее все эти пороки «православным вероисповеданием») привели к тому, в последние столетия существования Византии само понятие «чиновник-византиец» стало синонимом лжи, продажности, жадности и других пороков. Понятно, что такой административный государственный аппарат больше разрушал империю (отталкивая от империи даже преданные ей православные провинции), нежели выполнял свои государственные функции. Самое интересное, что эти же чиновники-византийцы, после падения Константинополя в 1453 г. с успехом стали служить Османской империи и выбивать подати со своих вчерашних братьев-христиан. Многие из них вообще перешли в ислам и заняли очень высокие государственные и военные посты и должности в Османской империи. И, наконец, в-пятых, свое многонациональное и многоконфессиональное население Империя не смогла полностью объединить, несмотря на мощную религиозно-идеологическую и финансово-хозяйственную базу потому, что такое объединение могло бы состояться лишь при продолжение умной и веротерпимой имперской политики Великого Святого Императора Константина Равноапостольного. К сожалению, заветы и уроки этого императора, при том что его имя культивировалось на всем протяжении Византийской истории, так и не были осознанны до конца. Осознание этих заветов уберегло бы «Империю ромеев» от огромного количества религиозных, политических и экономических ошибок, но для этого необходимо было усиленно продолжать развивать муниципальное и епископальное самоуправление, при сохранении обязательного условия веротерпимости. Тогда может и не так быстро, но и не так поверхностно произошла бы настоящая христианизация все жизни Империи, и не потребовалось такого количества чиновников-бюрократов для контроля за религиозной и хозяйственной жизнью регионов. Самое интересное, что эти заветы Константина Великого и отрицательный опыт его последователей по объединению многочисленных народов в единую многонациональную Империю был наиболее удачно применен в России. Где все подданные Российского императора, независимо от их вероисповедания и национальных особенностей, имели равные права, но различные обязанности. Именно в России, еще со времен Иоанна Грозного, практически все народы присоединенные или вошедшие добровольно, имели свои собственные религиозные-политические и социально-экономические права и свободы. Не случайно полный титул Русского Царя (позднее Императора Всероссийского), в отличие от византийского титула «Император ромеев», включал в себя перечень национальных титулов: Царь Казанский, Астраханский, Царь Сибирский, король Польский, князь Финляндский...и проч. Даже позднее, после крушения монархии, при тотальном контроле Советского государства, национальный вопрос коммунистические власти старались не решать репрессивными методами (хотя исключительные случаи конечно были).
Орлов Игорь Иванович кандидат искусств, доцент ЛГТУ
Библиографический список:
1. Л. А. Тихомиров Монархическая государственность. С.-Петербург, 1992. - 674 с. ISBN-6-89596-003-3
2. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви III - IV/ В. Болотов. - Минск: «Издательство Белорусский Дом печати», 2004. - с.767
3. Г. Л. Курбатов К 93 История Византии (От античности к феодализму). // Учебное пособие для ВУЗ-ов. - М.: Высшая школа, 1984. - 207 с., илл. ББК 83.3(0)4 9(М) 1
4. Хэлдон Джон Х 99 История Византийских войн / Пер. с англ М. А. Карпунина, С. С. Луговского / Джон Хэлдон. - М.: Вече, 2007. - 464 с.: илл. ISBN 978-5-9533-1952-2;
5. Евсевий Памфил (епископ Кесарийский). Церковная история. - М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. - 446 с.
6. Спасский А. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Издание второе. / А. Спасский. - Сергиев Посад, 1914. - 647 с.
7. Левек П. Эллинистический мир. / П. Левек. Пер. с франц. Е. П. Чиковой. - М.: 1989. - 252 с.
8. Культура Византии (вторая половина VII-XII в.) // Институт Всеобщей Истории АН СССР - М.: Наука, 1989. - 58,6 п. л. ISBN 5-02-008955-9.
Карты взяты: John Haldon / Byzantium A Yistori the Byzantine Wars.- Terra Histirica, 2001.
