Русская тысячелетняя монархия

В этом 2013 году исполняется 400-летие Дома Романовых, а в прошлом 2012 году отмечалось 1150-летие учреждения Русского Государства.

В № 11 «Русских тетрадей», от апреля 2012 года, 1150-летие учреждения Русского Государства было отмечено в рамках исторического анализа четырёх прошлогодних годовщин. По поводу 400-летия Дома Романовых, в этом номере «Русских тетрадей» публикуются выдержки, с незначительными поправками, из двух интервью, более чем двадцатилетней давности, о русской монархии,.

Сперва частично воспроизводится интервью «Соборное самодержавие», опубликованное в номерах 2119 и 2131 газеты «Наша Страна», от 25 мая и 8 июня 1991 года. Затем, частично воспроизводится интервью, записанное на киноплёнку, «Русская самодержавная монархия», взятое у И. Андрушкевича, в сентябре 1991 года, в Буэнос-Айресе. Интервью взял А. Антонов, участник из России Съезда Русской Православной молодёжи РПЦЗ, состоявшегося тогда в Аргентине. Оно было опубликовано в журнале «Свободное Слово Руси», в США, а затем перепечатано в № 2223 «Нашей Страны», от 13 марта 1993 года. Оба интервью были включены в сборник статей И. Андрушкевича «Великая смута», изданный «Нашей Страной» в 1995 году.

 

Соборное самодержавие

- Возможно ли самодержавие в наш век, когда эпоха абсолютизма осталась далеко позади?

- В этом вопросе заключено противоречие. Самодержавие ни концептуально, ни исторически не имеет ничего общего с абсолютизмом. Абсолютизм - западноевропейское явление, существовавшее между периодами феодализма и либерализма.

Самодержавие надо понимать, как один из видов монархической власти, а именно власти независимой и верховной, то есть суверенной (от латинского superanus, «находящийся наверху, стоящий над»). Л. А. Тихомиров различает три вида монархий: деспотические (как, например, в древних восточных государствах), абсолютные (как в императорском Риме и во Франции времён Людовика 14-го) и самодержавные, то есть «чистые, истинные монархии». Сегодня еще можно добавить четвёртый вид символических, декоративных или номинальных монархий.

Исторический характер русской верховной власти был принципиально предопределён с самого начала русского государства, в первой его столице, в Новгороде. Двумя главными функциями княжеской власти изначала были: верховный суд и верховное военное командование. Верховная власть отличается от всех других властей. Римляне, с их чёткой терминологией, называли её «империум», в отличие от всякой другой власти («потестас»). «Империум» и суд в Риме были функциями сначала царя (рекса), а затем верховного претора (по-латыни: pretor maximus, «верховный пред-идущий», т. е. «идущий впреди»). Эти функции были вскоре разделены: «империум» стал функцией двух консулов («вместе танцующих», т. е. «вместе выступающих», согласно некоторым толкованиям), а суд остался функцией преторов, число которых менялось в разные периоды. Л. А. Тихомиров в своем труде «Монархическая государственность» обращает, однако, внимание на то обстоятельство, что эти две функции верховной власти недостаточны для ее полноценности, так как основным признаком верховной власти является право помилования. В Риме же право помилования принадлежало народу, а не царям и консулам, а посему в Риме верховная власть, согласно Тихомирову, была принципиально демократической.

Согласно Л. А. Тихомирову, самодержавная монархическая верховная власть «выражает весь дух, предания, верования и идеалы народа». В России, со времён святого Владимира, православное христианство является источником этих ценностей, а сама идея монархии прогрессивно уточняется, как идея единоначалия в соборности. Слово «монархия» можно перевести не только как «единовластие», но также как «единоначалие», от «монос» (единственный, самостоятельный) и «архе» (начало, принцип, власть). По сути, монархия - это синоним самодержавия.

Царь Иван Грозный впервые употребил титул самодержца после завоевания им Казани и Астрахани. Однако, сербские монахи на Афоне стали величать самодержцем уже его деда, Великого Княза Ивана III, после 1480-го года, когда он провозгласил независимость Руси от татар. Это ясно указывает на значение этого титула, в смысле «полной независимости» или «независимой суверенности», потому что только после покорения этих татарских ханств Россия окончательно и реально преодолела эпоху зависимости от татар. (До татарского ига, наши великие князья уже употребляли этот титул, являющийся калькой греческого титула «автократор»). Принятие этого титула Иваном Грозным, после его венчания на царство и после учреждения им Земского собора и судебного и административного самоуправления на местах, раскрывает его истинный смысл. Кроме того, миропомазание на царство подтверждает принципиальную независимость верховной самодержавной власти от всех человеческих и общественных факторов (в согласии с природой царства, указанной Моисеем в Ветхом Завете), а учреждение Земского собора и местного самоуправления, сразу после учреждения царской власти, говорит о противоположности самодержавия абсолютизму. Заявление Ивана Грозного, в своей речи народу на Красной площади в 1550 году, что сам царь является последней судебной инстанцией, подтверждает не только изначальную функцию русской монархии, но и её отождествление с коренной функцией царя, согласно с определением царя Соломона: «Царь, сидящий на престоле суда, разгоняет очами своими всё злое» (Притчи, 20, 8). Таким образом, идея русского самодержавия является не только идеей действительной политической независимости, но также и независимости идейной.

 

- Что Вы подразумеваете конкретно под «самодержавной монархией»?

- В ответе на предыдущий вопрос было отмечено существование нескольких видов монархий, в ряду каковых самодержавная монархия была определена Л. А. Тихомировым как «чистая, истинная монархия». Самодержавная монархия не является ни абсолютной, ни символической (номинальной или просто декоративной). В абсолютных монархиях вся власть должна концентрироваться в одном только монархе, что сегодня практически невозможно. В номинальных или декоративных монархиях, у монарха нет практически никакой власти, что лишает монархию её естественных функций. Однако, даже в тех государствах, в которых власть монарха сведена почти до нуля, одно её наличие, даже чисто декоративное, всё-же придает устойчивость всему политическому строю, что показывает преимущество монархической формы верховной власти. В области политической мысли надо руководится двумя критерями: надо делать логические, а не идеологические, выводы из реальной исторической действительности. В этом смысле, отвечая на данный вопрос, лучше всего сослаться на конкретное историческое содержание идеи русского самодержавия.

Первое смутное время было преодолено Земским собором 1613 года, когда было установлено, кому полагается быть царём на Руси. Таким образом, 16-летний Михаил Фёдорович Романов (внучатый племянник царицы Анастасии) был провозглашен царём и самодержцем. Очевидно, что он тогда никак не мог иметь никакой реальной («силовой») власти в стране и таким образом никак не мог быть абсолютным монархом. Одновременно, в Русской Церкви продолжалось междупатриаршество: Патриарх Гермоген скончался в 1612 году, а будущий Патриарх Филарет вернулся из польского пленения лишь в 1619 году. Посему, на Земском соборе, в согласии с нашей «неписаной конституцией», председательствовали временные возглавители Русской Церкви, сначала митрополит Афнутий Крутицкий, а по его смерти митрополит Ефрем Казанский. Михаил Фёдорович с этого момента, несмотря на свое бессилие и безвластие, уже был самодержцем, ибо всякая законная власть в России могла быть утверждена и подтверждена только им. Была установлена абсолютно от никого независимая, а посему легитимная верховная государственная власть, корень действительной суверенности и ориентир, столп и утверждение всех других законных государственных управительных властей. В стране снова появился один законный хозяин, хотя распорядителей еще и было много. Этим и был положен конец Первому смутному времени, что было засвидетельствовано, с одной стороны, жизнью Ивана Сусанина, и, с другой стороны, жизнью ляхов, искавших погубить беззащитного 16-летнего самодержца.

После этого, Земский собор заседал бесспрерывно в течение десяти лет. Вот как определяет это положение профессор А. В. Карташев: «Правление царя Михаила после Смуты хварактеризуется усиленной практикой тогдашней неписаной конституции, т. е. созывом частых Земских соборов из выборных депутатов». (Очерки по истории Русской Церкви. Париж, 1959. Т. 2, стр. 95). Эта неписаная конституция регулировала также и Симфонию с Православной Церковью и определяла ограничения Верховной власти в России. Юридически это было сформулировано в 1610 году русским посольством в Польше (в котором принимал участие и митрополит Филарет Ростовский, отец будущего царя Михаила Фёдоровича и будущий Патриарх): «Изначала у нас в Русском Государстве так велось: если великие госдураственные или земские дела начнутся, то государи наши призывали к себе на Собор патриархов, митрополитов, архиепископов и с ними советовались. Без их совета ничего не приговаривали.»

Судебник 1550 года, первый Свод Законов России после «Русской правды» Великого Князя Киевского Ярослава Мудрого, был разработан Земским собором при царе Иване Грозном. Второй Свод, «Соборное Уложение» 1649 года, бал разработан Земским Собором при царе Алексее Михайловиче. Значит, наши самодержцы сами законов не писали, а лишь утверждали законы, разработанные Земским Собором, на подобие того, как сегодня утверждают законы президенты современных республик, с той лишь разницей, что всю ответственность перед Богом и перед людьми наши цари брали исключительно на самих себя. Даже правительственные указы не исходили от одного царя, а совместно от царя и от Боярской Думы или же только от одной Боярской Думы. В первом случае употреблялась формула «великий государь указал и бояре приговорили», а во втором случае только «бояре приговорили». М. М. Сперанский называет их «именные указы с боярским приговором» и просто «боярские приговоры». («Боярским приговором» в 1696 году был учреждён Русский военный флот: «Бояре приговорили: морским судам быть»). Начиная с Петра Великого, на основании западноевропейских прецедентов, учащается практика именных указов царя без боярского приговора. Профессор Н. Н. Зызыкин считает, что именно с этого момента начинают смешиваться понятия «самодержавие» и «неограниченность».

Эти исторические факты недвусмысленно подтверждают, что конкретно установленное в Рсссии самодержаиве было самодержавием царя совместно с Церковью, с народом и с государственным советом высших гражданских и военных руководителей, при судебном и административном самоуправлении на местах. Это было соборное самодержавие. Профессор А. В. Карташев употребляет выражение «демократическая монархия»: «И вот, монархия предпочла быть демократической» (Там же, Том I, стр. 442). Иван Солоневич одновременно скажет, с немного иных позициий, по существу то же самое: народная монархия.

Такое соборное самодержавие было затем на практике - хотя и не в принципе - ущерблено в процессе конституционных перестроек России на тогдашний западноевропейский лад в 18-м веке, что и вызвало дальнейшую слабость нашего политического строя, особенно перед лицом злостной революционной конспирации враждебных элементов Запада. Попытки преодоления этой ущерблённости при царях Александре Втором и Николае Втором и были причиной злобного ожесточения этой заговорщической конспирации.

Конечно, все эти примеры имеют принципиальный характер. Дело в принципах, а не в той или иной неповторимой исторической обстановке. Точно так же, когда англосаксонские страны сегодня возводят свою демократию к «Великой хартии» 1215 года короля Иоанна Безземельного, имеется ввиду принцип законно оговоренного расширения привилегий знати норманских заовоевателей, а не тогдашние конкретные политические обстоятельства в Англии (включая и крепостное право), бывшие гораздо более жестокими, чем на Руси.

В заключение, можно еще добавить, что самодержавие нашей исторической монархии до некоторой степени можно сравнить с самодержавием верховного суда США, который сам определяет границы своей собственной власти по отношению ко всем остальным властям, вплоть до того, что в деле «Marbury v. Madison» была отвергнута идея «соравенства» властей, в пользу «судебного превосходства». (C. Herman Pritchett. The American Constitution.) А в дореволюционной официальной программе «Российской Социалдемократической Рабочей Партии» (до её раскола на социалистов и коммунистов), после указания, что «ближайшей политической задачей» этой партии является «низвержение царского самодержавия», в пункте 1. в будущем обещается «обеспечение самодержавия народа, т. е. сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания».

Из всего этого ясно видно, что самодержавия бывают разные, а не только монархические, в том числе судебные и даже социалдемократические. Каждое из них широко проявило себя на практике, и на основании объективной оценки этих конкретных исторических проявлений и их результатов, наш народ и должен сделать свой свободный выбор для будущего. Подлинная демократия как раз в этом и состоит: в свободном выборе между разными политическими альтернативами.

(Май 1991 года).

 

Русская самодержавная монархия

А. Антонов: Мне бы хотелось, чтоб Вы дали как бы квинтэссенцию понятия самодержавной монархии в современном преломлении, то есть применительно к современной ситуации.

И. Андрушкевич: Дело в том, что у многих сейчас в голове происходит смута; у нас смута в головах, а не только в политике или в экономике. Во-вторых, у многих потеряно правильное понимание многих концепций и понятий, и поэтому сначала нужно вкратце уточнить понятие о монархии, как таковой.

Монархия это не только форма управления. Главним образом, это - форма высшей верховной власти. Об этом хорошо говорит Лев Тихомиров в своей фундаментальной книге «Монархическая Государственность». Есть две власти в каждом государстве, одна - это то, что римляне называли «империум» - верховная власть, а другая - это управленческая власть, каковую римляне обозначали словом «потестас». И, кроме того, есть еще влияния разных интересов, сил, лобби и всякие другие элементы властвования в обществе. Но мы сейчас говорим не об обществе, мы говорим сейчас о государстве. Верховная власть - «империум» - и есть та власть, выше которой нет другой власти. Это есть такая власть, которая как бы парит над всеми другими властями и над самим государством. Это такая власть, которая, как римляне говорили, есть власть над жизнью и смертью человека.

Верховная власть, говорит Тихомиров, бывает двух типов - одна, это то, что он называет демократическая верховная власть, и другая - это монархическая верховная власть. Монархическая верховная власть это такая власть, которая осуществляет весь арбитраж в государстве, арбитраж юридический, в первую очередь, и затем политический. (В конечном итоге, деятельность государственной власти и заключается именно в арбитраже). И вторая функция этой верховной власти - это оборона, защита страны и народа. Это, как говорил еще царь Соломон, функция царя - сидеть на престоле и своими глазами отгонят всё злое, значит, отгонять всё злое как внутри государства, так и вне его, то есть отгонять всё злое, что угрожает этому государству, как например: нашествия, войны, враги и т. д. Таким образом, верховная власть возглавляет вооруженные силы страны и возглавляет все функции арбитража и, в первую очередь, судебного арбитража. Это очень важно знать и понимать.

Как родилось государство? Государство родилось именно из необходимости этих двух функций - судебного внутреннего арбитража и охраны от всяческих внешних несчастий, которые могут постигнуть страну. И вот именно для осуществления этих двух государственных функций и существует верховная власть. Но она сама этого не может исполнять, проводить практически в жизнь, она сама не может полностью вершить ни суд, ни арбитраж, ни проводить военные, охранные мероприятия. Для этого под ней возникает целый ряд управленческих властей. Как верховная власть, так и управленческие власти могут основываться на разных принципах. Аристотель в своей «Политике» перечисляет три основные формы власти. Это: власть одного человека, власть нескольких и власть многих. И все эти три формы власти разделяются на хорошие и плохие или искаженные. Хорошая власть - это такая власть, когда один человек, немногие или многие действуют на благо всех. А плохая или искаженная власть - это когда один, немногие или многие действуют на благо самих себя.

Возьмем пример первого случая - один человек. Когда он действует на благо всего народа, Аристотель называет его монархом. Когда же он действует на благо только самого себя - это тиран. Власть немногих - когда она действует на благо всего народа - это аристократия, потому что лучшие люди и лучшие члены общества служат всему народу и всему государству. Когда же эта власть немногих служит только себе, своим экономическим и политическим интересам - это олигархия. Точно так же и власть многих - когда эта власть многих действует на благо всех - это полития, говорит Аристотель. А Цицерон это слово «полития» трактует и переводит как «республика». Когда же эта власть многих действует только на благо себе, то есть на благо этих многих, но не всех - то это демократия.

Мы видим, что и здесь тоже происходит смешение. У Аристотеля ясно различие разных типов власти, но у него нет разделения на власть верховную и управленческую. Вершина политической мысли в области государственной теории была достигнута Тихомировым. Он различает только два вида власти: верховную власть и управленческую власть.

Я думаю, что, в конечном итоге, всякая власть сочетает в себе комбинацию разных принципов власти, в разных пропорциях. При этом самое важное, это установить, каковой, не только по форме, но и по существу, является верховная власть - является ли она монархической или демократической. Вот, например, Тихомиров утверждает, что в Риме верховная власть всегда была демократической, даже в период царей. Как известно, в Риме было три периода: царский (753-510 г. г.), потом консульский (510-27 г. г. до Р. Х.) и затем период императорский. Так вот, Тихомиров говорит, что во все эти три периода в Риме принцип верховной власти был всегда демократический. Почему? Потому, говорит он, что даже в царский период, когда в Риме были цари, лишь народу принадлежало право на помилование. Когда осуждённому на смерть или на какое другое наказание надо было обратиться за помилованием, он должен был обращаться к народу. И народ на своем общем собрании («плебис-сита», народная сходка) решал, помиловать этого преступника или не помиловать. Царь самолично не мог его помиловать. И это, согласно Тихомирову, является подтверждением того, что верховная власть в Риме, в конечном итоге, принадлежала народу, так как одним из признаков этой власти и есть право на помилование. Это высшее право может даже перешагнуть через любой закон и решение суда. И это право в Риме имел народ. Царь в Риме (rex) был по существу высшей управительной, но не верховной властью. А при подлинных монархических формах верховной власти этим правом обладает только один человек - монарх.

Таким образом, монархия - это такой государственный строй, в котором верховная власть принадлежит монарху, но управленческая власть может принадлежать не монарху, или же может ему тоже и принадлежать. И поэтому абсолютные монархии - это те монархии, где и верховная и управленческая власть принадлежат одновременно монарху.

У нас в России этого никогда не было. У нас верховная власть всегда принадлежала монарху, но управленческие власти принадлежали и тому, что мы могли бы назвать аристократией, и тому, что мы могли бы назвать народом, но главным образом она, всё же, принадлежала народу. Поэтому И. Л. Солоневич свое понятие народной монархии выводит из русской истории. Он говорит, что в России народ практически принимал очень большое участие в управлении государством. Во времена древней Руси (Новгородско-Киевской Руси) это делалось путем Веча, потому что Вече в Новгороде и частично в Киеве фактически решало все вопросы - быть или не быть, быть войне или не быть войне, делать это или делать другое. Предложение, как это делать, народ сам не вырабатывал, потому что он для этого не квалифицирован. Это вырабатывал или князь, или вырабатывала какая-то Дума - Господский Совет в Новгороде, Старшая Дружина, потом Боярская Дума и так далее.

Какое-то квалифицированное меньшинство вырабатывало и предлагало проект того или иного решения, но окончательное решение принимал народ. Возглавлял же этот народ и возглавлял осуществление этого решения всегда монарх - сначала князь, потом великий князь, затем царь или император. Но главной функцией монарха с самого начала, начиная от Рюрика и до Николая Второго, были именно функции суда, военного предводительства и помилования. Поэтому монарх имел последнее и окончательное слово в вопросах суда и войны. Как римляне говорили: «Суд и война это есть высшая функция власти». А формы и методы управленческой власти в течение истории менялись - в ней принимал участие народ, в ней принимали участие разные меньшинства, а под конец императорского периода в ней принимала сильное участие бюрократия, что и явилось частично причиной ослабления нашего государственного строя, потому что бюрократия - самый плохой метод управления.

В мире есть разные демократические государства. Например, Англия - несомненно демократическое государство, но она одновременно является и монархией. Однако, если бы меня попросили определить точно и научно государственный политический строй Англии, я бы не сказал, что там верховная власть принадлежит королю или народу. Я бы сказал, что в ней верховная власть принадлежит какой-то смеси олигархии и аристократии. (Между прочим, Вальтер Скот говорит, что власть лордов в Англии конституционно важнее власти короля).

Хотя Тихомиров говорит только о двух формах верховной власти - монархии и демократии, - несомненно, что в наше время мы видим развитие нового типа верховной власти - олигархии. Это власть каких-то меньшинств, иногда открытых, иногда скрытых, замаскированных, которые, в конечном итоге, держат в своих руках высшую власть, а управленческую власть разделяют с целым рядом других групп, в каждой стране по-разному.

Поэтому, если мы сегодня будем рассматривать современные государства, то увидим, что, наряду с явными элементами демократии, у них есть одновременно и совершенно другие элементы, в разных пропорциях и в разных комбинациях. Например, в Англии декоративную часть занимает монархия, но фактическую часть верховной власти занимает какая-то смесь аристократии с олигархией. В США это прямо олигархия или, как говорят, «establishment», - партийная, экономическая, финансовая, судебная олигархия, которая держит фактически высшую власть в своих руках. Она - эта власть - выше власти даже самого американского президента. Президент же наделён только функциями исполнительной власти.

В Японии мы видим монархию, где верховная власть частично сохранена за императором, так как он, в конечном итоге, имеет право на помилование; в случае войны он продолжает быть символом единства японской нации и верховным командующим. Но там, по моему мнению, верховная власть немного расщепилась, так как, наравне со всем этим, в верховной власти соучаствует и народ, и, частично, какое-то олигархическое меньшинство.

Так вот, заканчивая этот краткий обзор очень сложного вопроса, нужно сказать, что на самом деле всё обстоит гораздо сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. И говоря о каком-либо государстве, мы должны в первую очередь определить, какая у него верховная власть, на каких принципах она основана: на монархических, демократических или олигархических и, во-вторых, выяснить, какая у него управленческая власть, из каких элементов она состоит, в какой пропорции и какие элементы в ней преобладают.

Я лично считаю, что сегодня в мире превалируют элементы олигархические. Так называемые современные западные демократии - это олигархические государственные образования, в которых верховная власть, в конечном итоге, принадлежит разным олигархиям, которые, в большинстве своем, замаскированы и стоят в тени. Эти олигархии стоят скрытно за кулисами, но они имеют реальную власть. Но, кроме этой невидимой власти, существует целый ряд управленческих властей и еще существует декоративная власть. Эта декоративная номинальная власть иногда бывает даже монархической. Но даже когда такая монархическая власть декоративна и номинальна, она всё же сохраняет что-то от своей сущности. Возьмём, например, Испанию. Несмотря на то, что там монархия сейчас является монархией более номинальной и декоративной, чем реальной, но всё-таки, несмотря на это, она сохранила частично какие-то свои первоначальные функции, в частности, арбитражные. Мы видим, что именно арбитражная функция испанской монархии позволила Испании проделать затеянную там перестройку от франкизма к современной демократии довольно удачно, без потрясений, путчей и переворотов, хотя таковые намечались и несомненно могли бы быть разрушительны для страны. Я хорошо знаю современную испанскую историю, я разговаривал с некоторыми испанскими политиками и общественными деятелями, и все они - и правые, и левые, и монархисты, и республиканцы, и даже социалисты утверждают, что испанская монархия была для Испании благодетельна именно тем, что она блестяще выполнила свою роль арбитра между противоборствующими политическими группами во время политической перестройки испанского государства.

Теперь, возвращаясь к России, когда мы говорим о монархии, мы обычно подразумеваем самодержавие. И часто это слово мы понимаем неправильно, понимаем, как абсолютизм. Но это совершенно неверно. Самодержавная монархия - это такая монархия, в которой верховная власть принадлежит реальному монарху, не как в Англии или в других странах - номинальному или декоративному монарху. Самодержавие - это чисто монархическая верховная власть, то есть она стоит полностью над обществом, ибо она не зависит ни от кого, её главнейшей функцией является арбитраж. Функция арбитража русской самодержавной монархии со временем Рюрика не является продуктом самого общества, не является результатом каких-то внутренних общественных комбинаций или внутриобщественной борьбы, она взята извне. И поэтому арбитраж является по существу надобщественным, надпартийным, надклассовым, независимым от каких-либо частных интересов, имеющихся в обществе. Но именно в аспекте верховной власти, а не в аспекте управления.

В России монархия родилась в Новгороде и за более чем 1000 лет своего существования имела только две династии - династию Рюриковичей и династию Романовых. Династия Рюриковичей, просуществовавшая до сына царя Ивана Грозного, царя Фёдора Ивановича, зародилась в Новгороде при строгом соблюдении следующего принципа: Рюрик, призванный княжить, вначале обладал только верховной судебной властью. Его даже не всегда пускали в Новгород, куда он мог приезжать лишь вершить суд, по уже существовавшему до него праву. В Новгороде народ выбирал тысяцкого и посадника. Тысяцкий командовал дружиной, то есть постоянной профессиональной армией и народным ополчением, а посадский управлял городской и государственной администрацией.

Князь, приезжая в Новгород, вершил суд, но не творил законов, он не был законодателем. Он судил по имеющимся законам, об этом в летописи сказано: «Призовем бо князя, дабы судил нам по праву». Значит, право у славян уже было, оно было выработано самим славянским обществом. Значит, право существовало, значит, князь не создавал право, он не был законодателем. У него позже появились законодательные функции, но не в смысле отмены законов, а только в смысле их дополнения, усовершенствования, как итальянцы говорят, аджорнаменто, то есть вывода на современный уровень. Но он не мог отменять предыдущее право, он не мог делать каких-то революций или перестроек в области права и законодательства. Сам князь не был ни управителем, ни законодателем, он был верховным судьей, который творил арбитраж над обществом, из которого он сам не вышел. Он не вышел из этого общества, ибо он был призван «извне», и, будучи призван один раз «извне», все его потомки тоже были как бы «извне», потому что династичность обеспечивала гарантию того, что никто случайный или злонамеренный не мог дорваться до верховной власти.

На это хорошо указывает Пушкин в своей драме о Борисе Годунове, где Борис Годунов (по словам Пушкина), обращаясь к своему сыну, говорит следующее:

 

Я подданным рождён, и умереть

Мне подданным во мраке б надлежало;

Но я достиг верховной власти... чем?

Не спрашивай. Довольно: ты невинен,

Ты царствовать теперь

по праву станешь.

 

Эти слова означают, что сам Борис правит не совсем по праву, ибо он самолично дорвался до трона, стечением обстоятельств и прекращением прежней династии, он «вырвался в цари». И это было, в конечном итоге, нелегитимно.

Точно таким же был и Василий Шуйский, который сам стал царем. А еще более незаконными, еще более нелегитимными были все эти лжедмитрии, потому что они обманом и интригами, силой и даже интервенцией других стран добивались трона и власти. Но власть на троне незаконна, когда тот, кто садится на трон, дорывается до него самолично. Об этом хорошо сказал император Павел, что русская законная верховная власть, это та власть, которая вытекает из самого закона, а не из хотения человеков, не от того, кто стремится к этой власти и не от желания всех других людей, составляющих общество.

Вот так, с основным законом, из рода в род, кто сын и наследник, тот будет у власти. Наша самодержавная монархия была исключительно властью верховной, но в области управления она не была абсолютной, потому что рядом с ней в разное время и по-разному сосуществовали все другие управленческие типы власти: демократическая, как это имело место в Новгороде, аристократическая, как это было больше в Киеве, затем при Иване Грозном был установлен Земский Собор - это был опять большой и сильный демократический принцип. Иван Грозный ввёл также самоуправление для суда и для управления по местам - это тоже был чисто демократический принцип. Конечно, Боярская Дума отражала аристократический принцип. Эти два принципа - демократический и аристократический - всегда так или иначе сосуществовали. Как говорит Солоневич, монархия в России, являясь верховной властью, всегда старалась, чтобы аристократические элементы в управлении не затирали народные, чтобы некоторый перевес всегда был на стороне народных элементов. По слову И. Л. Солоневича, «это был альянс верховной власти с низами» против средостения. Средостение нужно, оно технически дает возможность управления страной. Но его надо сдерживать, и вот у нас это средостение сдерживалось: низами снизу и царём сверху. И так царь с низами действовал совместно. Оттого наша монархия и была самодержавной, не в смысле абсолютной власти, а в смысле власти чистой в своем принципе, ибо она была беспристрастно арбитражной и абсолютно независимой от общества.

У нас слово самодержавие утвердилось в процессе освобождения от татар. Когда Россия сбросила все признаки последней зависимости от татар, тогда и стал употребляться этот термин. Этот термин можно перевести на современный язык как суверенный или независимый. Самодержавная монархия это есть суверенная монархия, независимая не только от внутренних общественных факторов, но и от любых внешних факторов, чего нельзя сказать сегодня про современные монархии, кроме, пожалуй, японской.

Английская монархия, несомненно, тесно связана с различными корпорациями или организациями, как, например, с разными ложами. Значит, она уже не является независимой. То же имеет место и в других странах с президентами и с иными псевдовозглавителями верховной власти. Они лишь выносят из кухни блюда и подают их публике, но они сами этих блюд не стряпают. Значит, у них нет независимости, они все от кого-то или от чего-то зависят.

У нас в России монарх ни от кого и ни от чего не зависел. От зависел только от своей совести, а совесть его должна была быть христианской, ибо он был сыном Православной Церкви. И вот, в этом ограничении была гарантия того, что он будет действовать как Царь, как Верховный Правитель, по совести, а совесть может быть только у одного человека. Совести не может быть у коллегии, у какой-то анонимной группы людей или у какой-то корпорации, коллектива или партии. Совесть - явление личное, персональное, и посему наша русская верховная власть всегда была персональной и публичной, а не анонимной и не закулисной. Она действовала по личной совести, она была самодержавной и ни от кого не зависимой.

Только самодержавный монарх сможет обеспечить нашей стране действительную суверенность. На царя нельзя повлиять, его нельзя подкупить, ему это неинтересно, ему это не нужно. Он родился уже с властью, его просто нечем купить, он имеет всё, он никому нечего не должен, никому ничем не обязан, никого он не должен благодарить ни за что. Поэтому он совершенно независим. Наше русское самодержавие и было такой монархической, полностью независимой верховной властью. Кроме того, наша монархия должна быть также и народной - говорит И. Л. Солоневич. Значит, всё, что касается управления делами государства и общества, должно быть согласовано с народом, то есть основанно на подлинных демократических принципах. Народ должен участвовать в отборе исполнительных, законодательных и судебных властей, как это у нас было уже при Иване Грозном.

Но затем Пётр I дал перевес бюрократии, позаимствовав эту форму управления на Западе. С тех пор к нам в страну было привнесено два очень зловредных принципа управления: один - это абсолютная бюрократия, с её номенклатурой, и другой - привилегии, которые затем были доведены до абсурда коммунистической властью.

Наше государство не было основано на завоеваниях и на связанных с ними привилегиях. Как хорошо указал А. Хомяков, каждое государство зависит от того, какое оно имеет происхождение. Все западные государства возникли в результате завоеваний и захватов, а завоевания дают привилегии завоевателям и их потомкам. Например, Англия - это страна управляемая потомками тех завоевателей и их вождей, которые когда-то завоевали Англию.

Россия же не была никогда никем завоёвана, и наша аристократия не состояла из потомков каких-то завоевателей. Она состояла из потомков тех русских людей, которые всегда служили государству и которые происходили из самых разных слоёв народа, то есть - это были потомки военного служилого сословия, княжеской дружины. Князь выбирал себе в дружину людей толковых, здоровых и верных, которые искали чести и славы государству, князю и самим себе. Эта наша русская аристократия была служилая, так как она служила своему отечеству. Этот принцип был затем искажён Петром III, но не только по вине его самого, я это подчеркиваю, но и по вине нашего общества.

Поэтому императорская Россия погибла, потому что в результате были подорваны общественные силы, которые её защищали. Впредь её должна была защищать только бюрократия, которая опиралась на привилегии. А на привилегиях и с бюрократией защитить ничего нельзя. Даже советская власть, с такими колоссальными привилегиями номенклатуры и с такой колоссальной бюрократией, не смогла себя защитить, потому что, когда наступает роковой момент, никто на защиту номенклатуры и её привилегий не пойдет. На защиту идеалов своей отчизны, на защиту своей веры, своего народа и своей страны люди пойдут. Это ярко показала ситуация во время Второй Мировой войны. А защищать какие-то привилегии партийного или бюрократического аппарата никто не будет, даже те, кто ими пользуется.

Итак, заканчивая краткий обзор столь сложного вопроса, мы утверждаем, что лучшей, исторически оправданной формой власти для России является монархия - монархия самодержавная и народная, в которой верховная власть принадлежит самодержавному монарху, а все управленческие власти - народу и отобранной из народа аристократии.

Раньше в России в управлении всегда соучаствовала и аристократия, но сейчас её практически больше нет, и поэтому народ сам постепенно создаст свою аристократию, путём отбора и воспитания лучших людей и ступенчатого их назначения на государственные должности. Без народной аристократии в государстве и обществе, её место займёт олигархия.

 

А. Антонов: За какую монархию, самодержавную или конституционную, Вы стоите?

И. Андрушкевич: Сам по себе так сформулированный вопрос содержит в себе противоречие, делающее невозможным ответить на него однозначно, без одновременного уточнения смысла обоих понятий. Это все равно, если бы нас спросили, какой стул мы предпочитаем: со спинкой, с сиденьем или с ножками. Выбирать в таком случае было бы невозможно, потому что мы хотим стул одновременно и с ножками, и с сиденьем, и со спинкой. Этот вопрос является рутинным повторением уже давно разработанного провокационного вопроса, нарочно сформулированного так, чтобы любой ответ можно было раскритиковать.

С научной точки зрения, со времён древних классиков политической науки, известно, что любое государство имеет какой-то строй. Этот строй и является его конституцией, по-гречески «политией», то есть одним из необходимых элементов государства, элементом регулирующим соотношения между остальными элементами (населением, властью и территорией). Так что, любое государство, строго говоря, является конституционным, разве что за исключением абсолютной тирании (вроде тирании того-же Гитлера), каковая - опять же в согласии с классиками - даже и не является, в полном смысле этого слова, государством.

Другое дело, что конституции бывают разные, в первую очередь писаные и не писаные. Например, Англия не имеет писаной конституции, но это не значит, что у неё вообще нет никакой конституции, или что она не является конституционной монархией. Государство Израиль до сих пор тоже не обладает писаной конституцией. Российское Государство обладало писаной конституцией, которая лишь называлась по-русски «Основные законы».

Сама политическая история государств, со всеми их политическими и юридическими прецедентами, образовывает политический строй, или конституцию, каждой страны. Таким образом, сама по себе «конституционность» подразумевает, и, даже можно сказать, требует «плюрализма конституций», ибо каждая историческая конституция отражает конкретную специфическую историю каждой страны. Лишь наново основанные новые государства (как, например, бывшие английские и испанские колонии в Америке) должны были писать для себя, с самого начала, новую писаную конституцию, из-за отвержения ими политических прецедентов своих метрополий. Однако, в виду того, что, на практике, они зачастую не писали наново для себя свои собственные оригинальные конституции, а просто списывали их с чужих конституций, они на самом деле лишали сами себя своих собственных конституций, и обрекали себя на (плохую) жизнь в чужих формах. Это и есть «псевдоморфоза», по определению Освальда Шпенглера, а по Ортеге-и-Гассету «стягивание кожи со змеи, чтобы её облечь в чужую кожу». Это всегда ведёт к её гибели, что, в конечном итоге, и претендуется.

Если же под выражением «конституционная монархия» понимать «ограниченную монархию», то само определение «православная соборная монархия» обозначает, что наша монархия в действительности является таким строем, который на Западе принято называть «конституционной монархией», с той лишь разницей, что форма, способ и содержание этих ограничений иного порядка, ибо у нас иные ценности. Выражение «народная монархия» тоже указывает на «сочетанность властей», по выражению Л. А. Тихомирова. Любая же сочетанность предполагает не только дополнение, но - вследствие этого - и ограничение одних составных частей другими. Посему, мы за православную, самодержавную, соборную и народную монархию. Значит, мы за русскую конституционную монархию, так как сочетать самодержавие с православием и с народным и соборным строем в рамках правового государства требует определенных основных законов, сиречь конституции.

(Сентябрь 1991 года).