Краски момента истины

В минувший понедельник, 27 мая, Андрей Караулов в своей передаче «Момент истины» на Пятом канале вместе с именитыми писателями, критиками и искусствоведами, среди которых были солидарные с ним Лев Аннинский, Игорь Золотусский и Леонид Жуховицкий, попытался вскрыть нарыв, образовавшийся на теле современного российского театра, едва ли не впервые на центральном телеканале покусился на «священных коров» нашего театрального бомонда. В частности, красноречиво показал, что происходит нынче на модных театральных подмостках.

А показал он нам это на примере весьма провокационного и грязного (судя по многочисленным продемонстрированным отрывкам) спектакля «Лир», поставленного в Санкт-Петербургском государственном театре «Приют комедианта» любимцем современной театральной общественности Константином Богомоловым. Эта «общественность» весьма огорчилась, что Богомолов, чьё искусство замешано на провокациях и шокирующих публику сценах, так и не получил «Золотую маску», которую тем не менее вручили исполнительнице главной мужской (!) роли Розе Хайруллиной. Той талантливой актрисе Розе Хайруллиной, которая запомнилась нам своей яркой драматической ролью в исторической кинодраме «Орда» и вот теперь предстала перед нами в мужском одеянии в спектакле, эксплуатирующем имя трагического шекспировского героя, где ей надо, в частности, демонстрировать почтенной публике сеанс полового акта с надувной куклой!

Затронул Караулов и ещё одного любимца доморощенного театрального сообщества - Кирилла Серебренникова, получившего благодаря своеобразной протекционистской культурной политике столичных чиновников в своё пользование театр имени Гоголя, превращенного им в большую экспериментальную профанацию под названием Гоголь-центр, где зрителей в очередном эпохальном спектакле эпатируют сценами насилия и маленькой девочкой, выходящей в зал в кровавых одеяниях (которую к тому же распинают на кресте!).

Заодно Караулов напомнил нам о том, о чём ещё пару десятков лет назад невозможно было даже подумать: как на сцене прославленного МХАТа (нынешнего МХТ им. А.П.Чехова, возглавляемого Олегом Табаковым), потерявшего в процессе развода с традиционным русским - совестливым и ответственным! - психологическим театром очень важную букву в своём названии, стали, не стесняясь, материться, изображая якобы современную жизнь в спектакле того же Кирилла Серебренникова «Изображая жертву».

А я вспомнил, как лет шесть тому назад в ночном эфире Первого канала под рубрикой «Закрытый показ» была показана всё та же «жертва» современного искусства - кинолента «Изображая жертву». Эта «чёрная» комедия, снятая по сценарию модных братьев Пресняковых театральным режиссёром Кириллом Серебренниковым (о котором уже тогда говорили с придыханием), была воспринята мной как большая подделка, имитация подлинной жизни.

Ничего «закрытого» на самом деле в том показе не было (может быть, только одно: он был закрыт для серьёзных оппонентов Серебренникова - лишь один случайно затесался). Собралась солидная публика - известные режиссёры, актёры, драматурги, публицисты, критики; собрались зрители - около сотни послушно хлопающих на всякую реплику, на всякое выступление статистов. Пришла творческая группа кинофильма - от постановщика до исполнителя второстепенной роли. И под руководством ироничного и проницательного интеллектуала Александра Гордона стали предлагать многомиллионной аудитории канала раскушать этот необычный продукт, а потом, после просмотра, посмаковать послевкусие...

Необычность этого продукта состояла в том, что о простых и очевидных вещах нам стремились рассказать в сложных, специально придуманных (и надуманных) формах, которые с радостным энтузиазмом узнавания воспринимаются прежде всего в кругу посвящённых. Марк Захаров из «Ленкома» высказался на этот счёт весьма определённо: «Этот фильм прежде всего интересен и важен для профессионалов». Кстати, профессионалы (киноведы и кинокритики, вручившие ленте свою главную награду на кинофестивале «Кинотавр» в Сочи) как раз и выделяли эту картину по своим цеховым признакам - за обновление киноязыка, решительный уход от традиционной - «старомодной и старозаветной» - формы, прорыв в новое кинематографическое пространство.

Пространство это заполнено странными, тяжёлыми снами молодого человека по имени Валентин (Юрий Чурсин), в которых смутно проступают мотивы отравленного отца из шекспировского «Гамлета». В этом пространстве на равных существуют видеосъёмки следственных экспериментов, где жертв преступлений ради заработка изображает главный герой. Наконец, в этом пространстве хаотично передвигаются издёрганный жизнью и грязной работой следователь (Виталий Хаев), его коллеги и помощники, в том числе озабоченная проблемами личной жизни видеооператор-прапорщица (Анна Михалкова), уроды-преступники, малосимпатичные или полусумасшедшие свидетели преступлений (в том числе ложная «японка» в исполнении Лии Ахеджаковой), а также, разумеется, наши российские обыватели в лице стремящейся к замужеству невесты героя и изнывающих от тайной страсти его матери и дяди.

Новаторство фильма, очевидно, состояло и в том, что доминирующий криминальный аспект сюжета и все тусклые бытовые подробности (вплоть до безрадостного интерьера комнаты героя и патологично-болезненных взаимоотношений его с безликой любовницей) были поданы с изрядной долей брезгливой комичности - как будто авторы не хотели всерьёз вникать в проблемы и жизнь своих персонажей и предпочитали наблюдать за ними, посмеиваясь, в безопасном удалении.

Теперь так модно - не сочувствовать, не сопереживать, не рвать душу в чувствах и страстях на сцене и на экране. Главное - верно расставить фишки, на которые несведущим зрителям вовремя укажут сведущие критики. Такой фишкой, которой нас всё время заманивали перед просмотром фильма именитые гости, стал истеричный финальный монолог следователя, целиком построенный на нецензурной лексике (представляя картину, публицист и кинокритик Виктор Топоров убеждал, что она предназначена тому, «кому нравится мат даже в «забибиканном» состоянии»). В этом монологе, где сорвавшийся с катушек следователь посылал всех подальше, авторы якобы ставили диагноз нашему обществу, заставляя всех нас услышать сигнал бедствия, задуматься о том, как мы живём, подумать о сложной судьбе асоциального и безразличного ко всему молодого поколения.

При этом сам Кирилл Серебренников был убеждён, что продолжил традиции таких социально значимых фильмов, открывших и исследовавших новые типы молодых людей, как «Плюмбум, или Опасная игра» Вадима Абдрашитова или «Курьер» Карена Шахназарова. Думаю, что все сравнения и поиски предшественников (а сюда вернее было бы добавить давнюю ленту Марка Осепьяна «Три дня Виктора Чернышева») были не в пользу Серебренникова, ибо в тех замечательных лентах было главное, чего нет в фильме «Изображая жертву»: была плоть, а не одна искусная форма; было глубокое, психологически выверенное содержание; были личности, а не безликие статисты; было авторское и наше зрительское сочувствие героям. Увы, по-настоящему сочувствовать персонажам фильма Серебренникова, прежде всего главному, было просто невозможно. А коли нет сочувствия, нет и проникновения в характер, судьбу, явление.

А между тем большинство собравшихся в студии именитых гостей поставило эту картину в число тех, которые возрождают и возвышают наш кинематограф! И лишь одинокий голос философа Александра Секацкого сравнил этот абсурдистско-криминальный рассказ по масштабу и «проникновению» в реальную жизнь с приколами телевизионного «Городка». При этом вспомнилась замечательная формула Льва Толстого, сказавшего о каком-то весьма нарочитом произведении: «Меня пугают, а мне не страшно». И действительно, «Изображая жертву» в силу искусственного построения, претенциозного содержания и прохладного наполнения можно было смотреть только отстранённым, почти безразличным взглядом. И, кстати, итоги показа этого фильма в кинотеатрах страны лишь подтвердили эти ощущения: нормальные зрители не стали смотреть этот опус, результаты проката ленты были провальными.

Однако это нисколько не обескуражило и не обескураживает адептов подобного болезненного самовыражения. Ничуть не смущаясь, они продолжают формировать уродливые вкусы, восхваляя выдуманных кумиров современного национального искусства. Вот почему гневный пафос Андрея Караулова и гостей его программы по поводу того, что творится на современной российской сцене, вполне обоснован и понятен. Даже того, что мы увидели в качестве иллюстраций в «Моменте истины», достаточно, чтобы констатировать: это безусловная деградация духа, ибо создатели подобных безудержно рекламируемых сегодня творений - явно больные люди, с ущербной психикой и душой, а их пропагандисты - хитромудрые мошенники.

Но сколько для такого осознания нужно подобных передач, сколько нужно приложить усилий! Ведь пропаганда ущербности, порока и сценической патологии, не имеющей ничего общего с настоящим искусством, идёт по нарастающей, в десятки, сотни раз превосходя информационные ресурсы здоровой части общества! В этом процессе задействованы мощные и умелые силы, включая средства массовой информации и так называемую творческую элиту. «Так называемую» - потому, что подлинная элита нашей культуры вымывается, выдавливается, уходит на покой или на тот свет, а Кириллы Серебренниковы и многие другие его круга и направленности «творцы», подвизающиеся на театре и в кино, поддерживаемые согласным хором таких же ушлых «художников», критиков, идеологов духовного разложения, не только процветают, но давно уже диктуют всем нам свою волю и моду.

К сожалению, именно этот хорошо спаянный хор имеет доступ ко всем отечественным и мировым каналам воздействия на публику, именно он зовётся нынче «креативной творческой элитой»! При этом наши забронзовевшие мастера и чиновники от культуры, вменяемая актёрская и художественная братия помельче, спаянный клан высоколобых критиков и искусствоведов в равнодушной сытости и самодовольстве, а то и с откровенным цинизмом сдают с потрохами национальную культуру наглым выскочкам, самоуверенным бездарностям, художникам с гнилой душой, поддерживая их прямо или косвенно (и не только «Золотыми масками»), давно отказавшись от какой-либо борьбы за традиционные ценности, бездумно несясь в общей колеснице в бездну.

А если учесть, что в этом агрессивном, самовосхваляющемся, бурлящем процессе креативного дерьма активную роль играют определенные национальные и «голубые» кланы, то картина распада будет практически завершена. Картина маслом. А точнее - картина, написанная... сами знаете - чем!

Но мы-то - мы-то! - несмотря ни на что, обязаны бесстрашно называть вещи своими именами и неутомимо, не переставая писать картины нашей жизни красками иными - пусть не такими яркими, увлекательно порочными и кричащими, но непременно - живыми и настоящими!

Сергей Дмитриевич Малютин, заслуженный работник культуры РФ, член Союза писателей России

г.Курск