Гонения на Православную Церковь в России начались не в 1917 году, с установлением безбожной власти, что стало расхожим мнением, а гораздо раньше. Более того, сама революция и связанное с ней разрушение Православного Царства явились следствием этих преследований, которые ослабили не только Церковь, но и Государство. Только осознание этого факта может помочь нам понять, каким образом Святая Русь отдала на поругание и уничтожение свои святыни - свои храмы, свои монастыри и своего Царя, Помазанника Божия.
Наиболее зримые признаки гонений на Церковь и монашество мы находим в истории Русской Церкви почти на всем протяжении XVIII столетия. Его начало было омрачено церковными реформами Петра I, который в 1721 году упразднил патриаршество и учредил практически светское управление Церковью в лице Святейшего Синода. Но эти явные гонения были бы невозможны, если бы положение Церкви не было ослаблено менее явными, но не менее пагубными попытками самодержавных царей XVI-XVII вв. подчинить себе священство, лишить Церковь судебной и экономической независимости.
Первая попытка такого рода была сделана при Иоанне III. На церковном Соборе 1503 года был поставлен вопрос об отобрании у Церкви и монастырей земельных владений. С тех пор вплоть до церковной реформы Екатерины II 1764 года, когда были закрыты две трети монастырей и у Церкви были отняты земельные владения, антиправославные, антицерковные по сути действия правительства неизменно прикрывались доводами о пагубности землевладения для самой Церкви и монастырей, нападками и разоблачениями самых различных недостатков в ее управлении, ссылками на необходимость ограничения ее самостоятельности.
Интересно и то, что хронологически наиболее энергичные нападки правительства на Православную Церковь совпадали с распространением различных ересей или засилия иноземцев и иноверцев, под влияние которых попадала не только верховная власть, но и более или менее многочисленные слои православного населения. В курсах истории Церкви они, как правило, рассматриваются как самостоятельные, не связанные друг с другом явления, и причины их возникновения каждый раз находят в частных обстоятельствах. Однако практически полное совпадение их идеологического багажа на протяжении столетий прямо указывает, с одной стороны, на организационную преемственность, а с другой - на единство идеологии, которая их возбуждала и питала. Попробуем обосновать это, приведя здесь сведения об обстоятельствах возникновения основных еретических течений.
Стригольники появились в Пскове в 1370 году. Сначала они нападали на беспорядки в среде духовенства, затем стали отвергать саму иерархию, Таинства, поминовение усопших. Стали сами поставлять учителей по выбору народа, без всякого посвящения, чем напоминают лютеран. Ересь распространялась в продолжение пятидесяти лет, была на некоторое время подавлена наказанием главных зачинщиков Карпа и Никиты диакона. Видимых последствий не имела, но проявилась вторично через сто лет в Новгороде под новым именем.
Жидовствующие - эту ересь насадил в 1470-е годы прибывший из Литвы еврей-караим Схария с четырьмя своими сподвижниками. Совращенные в ересь:
1) отвергали воплощение Сына Божия;
2) не верили в воскресение Иисуса Христа и вообще в воскресение мертвых (последнее характерно для секты саддукеев);
3) не чтили Богоматерь, угодников Божиих и святые мощи;
4) не признавали Святую Евхаристию и другие Таинства;
5) держались более Ветхого Завета, нежели Нового, празднуя Пасху по иудейскому календарю;
6) не соблюдали постов, отвергали монашество и предавались явному разврату.
Этой ересью были заражены первоначально жители Новгорода, а после Собора 1490 года, на котором ересь не получила должного осуждения, она распространилась в Москве и поразила верховную власть, проникла во дворец и нашла себе сторонника в лице главы Церкви - митрополита Зосимы. Именно в это время и начался первый приступ на Православную Церковь в России, и было бы неосмотрительно видеть в этом случайное совпадение. Если принять во внимание вышеперечисленные пункты вероисповедания жидовствующих, то, строго говоря, это религиозное течение никак нельзя назвать ересью, то есть уклонением от какого-либо догмата православной веры. Перед нами совершенно явное исповедание иудаизма. И это неудивительно, потому что насадили эту ересь "природные жиды", как называет Схарию и его помощников церковный историк М. В. Толстой. Здесь же отметим, что учение жидовствующих имеет много общего как с предшествующими ересями, особенно с иконоборчеством VIII-IX веков в Византии, так и с последующим (в XVI веке) лютеранством в Германии.
Известно, что иконоборчество тоже возникло под влиянием иудеев и послужило причиной жестоких гонений на православных христиан и монашество. Основанием для них послужили определения иконоборческого собора 754 года в Константинополе. Для возможности сравнения приведем их здесь:
1) Святые иконы повелевалось считать идолами;
2) все поклоняющиеся иконам были преданы анафеме;
3) повелевалось исповедовать, что не только святые по смерти своей не могут помочь нам своим ходатайством, но и Сама Матерь Божия;
4) запрещалось нарицать святыми апостолов, мучеников, исповедников, преподобных и всех угодников Божиих.
После 761 года началось открытое гонение на монашествующих.
Духовенство, монахи и все православные христиане были твердо убеждены в том, что первый император-иконоборец Лев Исаврянин был совращен в эту безумную ересь иудеями, подтверждение чему мы находим и в обстоятельствах жития преподобномученика Стефана Нового, пострадавшего от жидовствующих византийских иконоборцев. В России при Иоанне III иудеи попытались захватить власть через организованную ими секту с более откровенными иудаистскими лозунгами и с той же ненавистью к почитанию святых икон и мощей, с отвержением монашества. Несмотря на то что ересь проникла во дворец и на митрополичью кафедру, попытка эта не удалась, но с течением времени усилия в этом направлении продолжались, пока не увенчались успехом в 1917 году.
Промежуточным успехом можно считать спровоцированное каббалистами протестантство в Западной Европе, которое так же, как и все антиклерикальные движения, начиналось с мнимо благочестивых нападок на недостатки католического духовенства, а закончилось все тем же отвержением авторитета церковной иерархии, непризнанием Таинств, иконоборчеством и упразднением монашества. Начало протестантизма по времени отстает от секты жидовствующих в России по крайней мере на 40-50 лет, и если не считать, что они произошли из одного источника, то совершенно невозможно объяснить совпадения в учении тех и других. Чтобы уяснить этот первоисточник, обратимся к обстоятельствам жизни Лютера, который явился зачинателем и исполнителем дела, конечным результатом которого явилось разделение христиан Западной Европы на множество "церквей" и сект.
Мартин Лютер был сыном простого рудокопа. После окончания Эрфуртского университета в 1505 году, в 22-летнем возрасте он внезапно и против воли отца вступил в августинский монастырь. Он сразу стал ревностным монахом и быстро обратил на себя внимание генерального викария ордена Штаупица - представителя мистико-библейского направления в Германии. Он привлек Лютера в новооснованный университет в Виттенберге, побудил его выступить на церковной кафедре. Через 12 лет ревностный августинский монах под влиянием тогдашних мистиков-каббалистов превратился в столь же ревностного противника авторитета католической церкви и стал призывать ко всеобщему протесту. Одним из преподавателей в Виттенбергском университете был Филипп Шварцерд, более известный под своим эллинизированным псевдонимом Меланхтон. Он-то и стал не только ближайшим сподвижником Лютера, но вдохновителем и даже автором того самого Аугсбургского Исповедания, которое легло в основание лютеранства.
Меланхтон был внучатым племянником известного гуманиста Рейхлина - знатока еврейского языка и европейской философии. Гуманист увлекался сопоставлением новопифагорейского учения с каббалой и считал, что они стремились возвысить дух человеческий до Бога. Противником Рейхлина явился Пфефферкорн, который предложил сжечь все еврейские книги, за исключением Ветхого Завета, потому что в них встречаются насмешки над догматами и обрядами христианской религии. Каббалист Рейхлин вступился за Талмуд, находя в нем много полезного для христиан, и советовал в каждом немецком университете открыть по две кафедры еврейского языка.
Богословский факультет в Кельне потребовал от Рейхлина изъять из продажи все свои проиудейские сочинения и публично отречься от Талмуда. Его обвиняли в том, что он подкуплен евреями. Римский папа Лев Х либерально отнесся к Рейхлину и опомнился лишь тогда, когда порожденное любителями Талмуда и Каббалы реформационное движение стало грозить Риму.
На первых порах Лютер действовал при самой горячей поддержке гуманистов Эразма Роттердамского и Рейхлина. Лютер очень высоко ценил Рейхлина и называл его своим отцом. Братом Лютера можно считать внучатого племянника талмудиста Рейхлина, вышеупомянутого Меланхтона. Такова была питательная среда, из которой с неизбежностью выросли плевелы разрушительной проповеди протестантов всех мастей. Корни этой проповеди уходят в зараженные иудаизмом герметические учения "мистиков" XIV-XV веков и надежно прикрыты громкой славой главного исполнителя Мартина Лютера. За этой фигурой трудно распознать истинных вдохновителей, но их влияние нетрудно проследить по тем плодам, которые принесло это учение. Вкратце оно сводится к следующему:
1) лютеране отрицают церковную иерархию и Таинство священства, настаивая на том, что человек не нуждается в посредниках между собой и Богом;
2) из семи Таинств признают только два: Крещение и Евхаристию; при этом отрицают пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы;
3) отвергают молитвенное призывание святых, почитание святых мощей и икон, на которых изображены святые, не признают молитв за умерших;
4) резко выступают против аскетизма (постов) и, главное, монашества. Многоговорящий факт: в 1525 году августинский монах Лютер женился на бывшей монахине Катарине фон Бор.
Как и все подобные антиклерикальные иудействующие движения, лютеранство наряду с иконоборчеством и гонениями на монашество выступило самым активным поборником секуляризации церковных и монастырских имений. Ему же впервые удалось осуществить наконец давно лелеемую мечту всех жидовствующих - уничтожить церковную иерархию и тем лишить верующих возможности получать благодать Божию в церковных Таинствах.
Вполне естественно, что разрушители-лютеране не удовлетворились своим успехом в лоне римской церкви. О признании Аугсбургского Исповедания Православной Церковью начал хлопотать уже Меланхтон. Он послал греческий перевод Аугсбургского Исповедания Константинопольскому патриарху Иоасафу II в 1559 году. Но еще раньше, в 1552 году, это сочинение попало в Россию. Его прислал датский король Христиан III царю Иоанну IV Грозному через одного из книгопечатников. Эти-то книгопечатники завели книгопечатание на Руси, а вместе с ними проникло и лютеранство. И хотя в Москве книга не была переведена, но лютеране сами сделали славянский перевод в 1562 году.
Результаты не заставили себя ждать. Уже в 1552 году в заволжских монастырях появилась ересь, возбудителем которой был Матвей Башкин. Вот сущность этой ереси:
1) Башкин хулил Иисуса Христа, отрицая Его равенство Богу Отцу;
2) Тело и Кровь Господа в Таинстве Евхаристии называл простым хлебом и вином;
3) не признавал Таинства Покаяния по чину Православной Церкви;
4) отвергал достоинство внешних церковных учреждений, говорил: "Эти храмы - ничто, иконы - идолы";
5) святоотеческие предания и жизнеописания святых называл баснословием; ложно толковал разные места Священного Писания.
"Ересь Башкина, - пишет М. В. Толстой, - очевидно сходна с ересью жидовствующих; но, по сознанию самого ересеучителя, наставниками его были литовские протестанты: аптекарь Матвей и Андрей Хотеев".
Ереси, сходные с жидовствующими, при непосредственном участии протестантов еще не раз возникали в России, а с воцарением воспитанного в Немецкой слободе Петра I идеи протестантизма, можно сказать, получили полную поддержку - сначала со стороны самого царя, а затем и от протестантствующего Феофана Прокоповича, который помог царю провести их в жизнь в области церковной. Но этим событиям предшествовало полуторавековое разлагающее влияние протестантских идей. Именно оно явилось глубинной причиной возможности возникновения раскола в середине XVII века. В основе всякого раскола лежит нежелание подчиниться церковному авторитету, а все остальное - всего лишь прикрытие, тем более обманчивое, что выступает под видом ревностной приверженности к старым обрядам. Русский раскол должен был повторить то, что сделал Лютер и его приспешники в Западной Европе, - отколоть от Церкви большую часть верующих, а затем уже раздробить их на массу мелких толков и сект. По сути это сделать удалось, но только в гораздо меньших масштабах. К тому же российские "протестанты" не получили государственной поддержки, которую имели лютеране в лице германских князьков, курфюрстов и герцогов.
Однако, несмотря на малочисленность ушедших в раскол, сама возможность его возникновения и, главное, его растлевающее влияние в последующие столетия имели для Церкви и государства настолько отрицательные последствия, что о середине XVII века вполне можно говорить как о ключевом, переломном моменте в русской истории, так же, как и в общеевропейской. В Европе грянула первая Великая революция в Англии в 1649 году, организованная кальвинстами-пуританами, выражавшими интересы нового "третьего сословия" (буржуазии). В России в том же году нарождавшаяся буржуазия добивается учреждения нового законодательства (Уложение, 1649), ущемляющего права Церкви, и нового органа, Монастырского приказа. Таким образом, уже тогда были заложены необходимые предпосылки для грядущей Великой революции в России - необходимые, но не достаточные. До нее страна пережила длительный период реформ, осуществляемых, как и по всей Европе, сверху "просвещенными абсолютистами" и поддерживаемых сектантами, как русскими, так и иноземцами.
В середине XVII века самодержавная власть сделала решительный шаг к самоуничтожению. Она расправилась с неугодным ей Первосвятителем Православной Церкви - Святейшим Патриархом Никоном -и тем самым положила начало собственной гибели и последующим преследованиям Церкви. Если раскол стал возможен под влиянием протестантского духа на русское общество, то единовременная с ним расправа над Первосвятителем была инициирована самим царем и окружавшими его боярами, которые хотели раз и навсегда отделаться от докучной опеки духовенства в делах не только государственных, но и церковных. Заодно и осуществить давно поставленную цель - отнять у Церкви и монастырей их экономическую самостоятельность и поставить заслон на пути расширения их земельных владений. Действительно, земли нужны были для испомещивания служилых людей - своих и наемных иноземцев. Начиная с царя Алексея Михайловича Россия медленно поплыла в лоно Западной Европы и при нем же начала вырабатывать "новое мышление". Католическую и протестантскую Европу вовсе не устраивала та "симфония властей", которая столетиями существовала на Руси между Священством и Царством.
Нельзя забывать о том, что первое нарушение этой симфонии случилось за сто лет до патриарха Никона, когда православный царь Иоанн IV Грозный расправился с неугодным Первосвятителем Русской Церкви- священномучеником митрополитом Филиппом. Последствием кровопролитного правления этого царя явилось возмездие Божие - династия пресеклась, наступили долгие годы страшной Смуты. Новая династия, Романовых, установилась лишь после всенародного покаяния. Второй царь из этой династии, Алексей Михайлович, по совету тогдашнего митрополита Новгородского Никона публично покаялся за злодеяние Иоанна Грозного у раки с мощами святителя Филиппа.
При поставлении Никона в патриархи тот же царь дал клятву не вмешиваться в церковное управление и подчиняться в вопросах благочестия и церковной юрисдикции авторитету Первосвятителя. Поэтому, когда царь пошел на преследование Святейшего Патриарха Никона, он в первую очередь явился клятвопреступником, а затем, расправившись с ним и заточив его в пожизненную ссылку, положил начало другому греху - порабощению Церкви, которое Петр I и его преемники на престоле довели до конца. "Революция 1917 года явилась искуплением за два века этого порабощения и своеволия царской власти. Она явилась и делом сатанинским и в то же время провиденциальным попущением за грехи", - пишет в своей книге о Патриархе Никоне М. В. Зызыкин в 1932 году. Он подчеркивает, что расправа с Патриархом Никоном является ключевым моментом в истории России, и приводит по этому поводу мнение еще одного историка - англичанина В.Пальмера: "Падение Патриарха Никона есть та точка, тот перелом, около которых должно было обращаться дальнейшее религиозное и политическое развитие многих поколений. Его церковные и политические последствия долго видны нам, и еще не более, как в своем начале". Пальмер видел последствия уже в 1860-е годы; их видели и осмысливали очевидцы революции 1917 года. Так, М. В. Зызыкин писал: "Своим уходом от зла Патриарх Никон прибегнул к мере архипастырского воздействия... мы оценили его уход как подвиг архипастырства, выявивший величие Никона-исповедника... Грех, совершенный по отношению к нему нечестивым гонением на него, не искуплен... Не принесено перед ним покаяние за соделанное ему государственной властью - ничего не сделано для снятия тяготеющих на государственной власти слов, произнесенных Никоном царю-клятвопреступнику: "Кровь моя на твоей голове, царь"..."
Потомки Алексея Михайловича не только не искупили этот грех, но с течением времени его усугубили и ввергли Православное Царство в пучину безверия и ужасы революции. С этой точки зрения гибель династии Романовых, с 1760 года фактически превратившейся в новую династию, Готторп-Голштейнскую, представляется закономерной, как явление правосудия Божия за грехи против Церкви. Обратимся к фактам.
Так как церковный суд был изъят из ведения Церкви, то священно- и церковнослужители подвергались светскому суду. Более того, все дела, связанные с защитой Православия и сопротивлением торжествующему протестантству, постоянно переводились в разряд уголовных и политических. Поэтому большая часть пострадавших в то время иерархов, клириков и монахов проходила по ведомству Тайной канцелярии, подвергалась пыткам, ссылкам и гражданским казням. Первой заботой Петра I было сокращение числа монастырей и монахов, а второй - сокращение числа церквей и белого духовенства.
Церковные реформы при Петре I начались в 1701 году с восстановления Монастырского приказа, а закончились в 1721 году упразднением патриаршества. Поначалу все эти меры вызывали сопротивление со стороны русских иерархов и монашествующих. Они вполне сознавали, какую угрозу Православию несут затеянные стоявшими у власти протестантами реформы, антихристианские по существу и беспощадные по методам. В первые годы этих реформ явное неодобрение выразили последний Патриарх Адриан (†1700), местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан (Яворский, †1721) и Ростовский митрополит Святитель Димитрий (Туптало, †1709). Все они умерли на свободе и своей смертью, но уже при Петре начались жестокие гонения на православное духовенство, с заточением в темницы, пытками и насильственными смертями священнослужителей и разорением монастырей.
В 1715 году Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. Его сподручный, лютеранствующий Новгородский митрополит Феофан Прокопович, написал "Духовный регламент", где теоретически обосновал право царя управлять Церковью. Результатом пролютеранской политики Петра явилось известное засилие в России иностранцев различных исповеданий. В 1714 году открылась секта самых исступленных кальвинистов во главе с полковым лекарем Д. Твиритиновым. Митрополит Стефан (Яворский) изобличал лютеранствующих, предал анафеме нераскаянных и тем косвенно изобличил самого царя, потворствовавшего лютеранам. Он написал обширное сочинение против лютеран под названием "Камень веры - на утверждение и духовное созидание сынам Святой Православной Церкви и на восстание и исправление - претыкающимся о камень претыкания и соблазна". Но эта книга не была напечатана. Хуже того, Петр I пытался найти поводы для обвинения митрополита Стефана (Яворского) в связи с тогда же начавшимся делом царевича Алексея. По этому делу пострадали многие представители духовенства, из которых наиболее известен митрополит Иоасаф Кроковский. Его заточили в один из тверских монастырей, где он и скончался 1 июня 1718 года.
В 1721 году в согласии с "Духовным регламентом" был создан коллегиальный орган для управления Церковью - Святейший Правительствующий Синод. Согласие на эту неканоническую меру дал всего один из четырех вселенских патриархов - Константинопольский, наиболее зависимый от русского царя. В своей грамоте он назвал Святейший Синод своим "братом во Христе". Этот "брат" вначале состоял из президента в лице бывшего местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, Новгородского архиепископа Феодосия Яновского, еще трех архиереев и одного архимандрита. "Оком государевым" стал правительственный чиновник, обер-прокурор. С тех пор в течение двухсот лет Русская Церковь управлялась Синодом по указанию царской власти. Результаты не замедлили сказаться.
В 1726 году в результате происков всемогущего Феофана Прокоповича пострадал член Синода Феодосий Яновский. После пыток в Тайной канцелярии он был сослан в Никольский Корельский монастырь (недалеко от Архангельска), где и умер простым монахом.
В 1728 году пострадал член Синода Феофилакт Лопатинский за то, что издал книгу Стефана Яворского "Камень веры". Тираж книги был "взят в крепость", а православный архиерей арестован, предан жесточайшим пыткам, суду, лишен сана и монашества. У него были переломаны ноги. Затем он был пытан вторично.
В 1731 году был сослан ревностный противник Феофана Прокоповича епископ Игнатий Смола, бывший архимандрит московского Богоявленского монастыря.
В 1730-1740-е годы - период правления императрицы Анны Иоанновны и бироновщины - наказания преследуемого православного духовенства и монашествующих сопровождались беспощадной жестокостью с ведома и попустительства Святейшего Синода, который был, по правде говоря, бессилен им воспрепятствовать. Били шелепами, плетями, кнутами и применяли всевозможные виды истязания до сажания на кол. Правительство принуждало расстригать целые сотни "чернецов" (монахов) без всякой вины под одним предлогом, что они излишни, и укомплектовывало ими армию. Число членов Синода убавилось с двенадцати до трех; нередко в присутствии состояло всего два архимандрита - они и распоряжались делами Русской Церкви, а указания им давали господа кабинет-министры. Позднее современник этого полного унижения Православной Церкви в православном государстве Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич) писал: "Если бы Остерман сотоварищи захотели посадить в Синод наряду с архиереями пасторов, то кто бы помешал им в этом?"
Облегчение наступило с восшествием на престол "дщери Петровой" - императрицы Елизаветы, последней представительницы дома Романовых, и то по женской линии. По мужской линии династия Романовых пресеклась еще в 1729 году со смертью Петра II, внука Петра I, в полном соответствии с пророческими словами Патриарха Никона. Но и благочестивая Елизавета, находившаяся в полной зависимости от масонского окружения, поставившего ее на трон, не смогла восстановить Патриаршество. При ней, правда, началось освобождение невинно сосланных в минувшее царствование. При этом многих недосчитались, а из вернувшихся очень многие вскоре умерли, истерзанные пытками и тяжкими ссылками. Явные гонения прекратились, началось даже внешнее восстановление монастырей, но одновременно именно в это царствование в высших слоях общества получила самое широкое распространение оккультная космополитическая секта, известная под названием масоны. Неудивительно поэтому, что эта двадцатилетняя передышка не только не улучшила положения государственной Православной Церкви, но еще более укрепила позиции "чающих Реформации" вольных каменщиков. По желанию Елизаветы Петровны Российский престол унаследовал Петр III, внук Петра I, сын герцога Шлезвиг-Голштейн-Готторпского и Анны Петровны. Это случилось в 1761 году.
Следуя протестантскому образцу, Петр III решил и в ненавистной ему России провести давно осуществленную в Европе секуляризацию церковных имений, то есть отобрать их в пользу государства. За время своего кратковременного правления этот император-масон успел издать все необходимые указы, но в 1762 году другая масонская партия совершила переворот и поставила на престол его жену, ангальт-цербтскую принцессу Софию-Доротею, получившую при переходе в Православие имя Екатерины Алексеевны. Она была воспитана в духе "просвещенного абсолютизма", которым к этому времени были охвачены, как эпидемией, почти все монархи Европы, а потому и действовала в соответствии с программой вольных каменщиков, с многими из которых поддерживала тесные связи путем переписки и в личном общении, принимая их на службу.
После умерщвления Петра III русская императрица Екатерина, получившая звание Великой, в 1764 году завершила дело, начатое Петром I,- закрыла две трети монастырей, отобрала в казну церковные и монастырские земли и установила в монастырях "штаты" монахов.
Это новое гонение на Церковь и монашество наступило после сорокалетнего Синодального правления, во время которого наиболее стойкие архиереи были истреблены, а оставшиеся запуганы и приручены, так что ни о каком мало-мальски серьезном сопротивлении не могло быть и речи. Последним мучеником в этой вековой борьбе с Православной Церковью явился уже упомянутый Ростовский митрополит Арсений Мацеевич (1695-1772). При Елизавете Петровне он вместе с митрополитом Амвросием Юшкевичем настаивал на необходимости восстановления патриаршества. При Екатерине II он один выступил открыто с протестом против секуляризации церковных земель и всю свою жизнь последовательно боролся против подчинения Церкви светской власти. За это и пострадал.
Святейший Синод во главе с Новгородским митрополитом Дмитрием Сеченовым постановил лишить "мятежного" митрополита архиерейского сана и клобука и сослать в отдаленный монастырь. По воле Провидения им оказался тот же самый Корельский монастырь, где томились в ссылке пострадавшие ранее архиереи Феодосий Яновский и Игнатий Смола. В 1767 году против ссыльного митрополита Екатерина затеяла второе, теперь уже тайное, следствие; без ведома Синода по личному приказу Екатерины узник был расстрижен и заточен в башне Ревельской крепости. Там он и скончался весной 1772 года, спустя год после того, как против него было возбуждено третье судебное дело.
Ростовский митрополит Арсений Мацеевич пострадал ровно через сто лет после Святейшего Патриарха Никона. По словам историка Русской Церкви М. Толстого, "пред глазами Петра всегда носился призрак "властительного" великого государя Патриарха Никона". Его призрак, по-видимому, преследовал и всех потомков Петра I, отчего архивные документы о деле Патриарха Никона стали доступны только во второй половине XIX века. К тому времени официальная историография создала искаженный образ Патриарха и сумела умалить подлинное значение его ухода с кафедры, его подвиг исповедника. Но не смогла предать его имя забвению.
Зато это почти удалось в отношении Ростовского митрополита Арсения Мацеевича, документы по делу которого также десятилетиями были недоступны, а многие обстоятельства его гибели до сих пор неизвестны.
Патриарх Никон был восстановлен в сане спустя год после смерти. Уже в начале XIX века в среде иерархов поднимался вопрос о канонизации Святейшего Патриарха Никона. Об этом писал митрополит Антоний Храповицкий. По его же настоянию члены Поместного собора 1917 года два раза ездили на могилу Патриарха в Новый Иерусалим и молились там о благополучном завершении начатого ими дела - восстановлении канонически правильного управления Православной Церковью в лице Патриарха.
Как это ни горько сознавать, но восстановление Патриаршества стало возможным только после гибели Монархии. В 1917 году на Поместном Соборе Патриархом был избран митрополит Тихон (Белавин), и во время интронизации он облачился в мантию Святейшего Патриарха Никона. На этом же Соборе был оправдан и восстановлен в сане Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич). К настоящему времени Церковь канонизировала двух из этих трех исповедников - Патриарха Тихона и митрополита Арсения Мацеевича, пострадавших в ХХ и XVIII веках, но до сих пор остается неканонизированным их предшественник - пострадавший в XVII веке Патриарх Никон.
Свергнутый и лишенный сана Патриарх Никон, борец за восстановление Патриаршества, митрополит Арсений, первый после восстановления Патриаршества Патриарх Тихон составляют одну неразрывную традицию - традицию защиты Церкви и ее интересов от посягательств государственной власти. Их имена вместе с другими, уничтоженными во время гонений при правлении династии Романовых-Голштейн, свидетельствуют о том, как на протяжении двухсот лет некоторые представители монархии вопреки долгу Помазанников Божиих последовательно ущемляли права государственной Православной Церкви и поощряли раскольников и сектантов, как доморощенных, так и иностранных, преследовали монашество, поощряли самые чуждые Православию конфессии. Тем самым они обессилили Церковь и веру христианскую, и в конце концов на Россию обрушились массовые гонения, заставившие забыть все предыдущие.
История гонений на Православную Церковь за две тысячи лет ее существования неразрывно связана с политикой (борьбой за власть), а политика определяется степенью богоотступничества властной верхушки, то есть сугубо духовными причинами. Вот почему изучение ересей и расколов прошлого необходимо не только для понимания политической истории страны, но и для того, чтобы не соблазняться современными ересями, которые кажутся "новыми", а по сути своей ничем не отличаются от старых, или, вернее, от одного "староверия" - поклонения диаволу. Как всегда, в основе каждой из них лежит антихристианское начало - нежелание исповедовать Иисуса Христа Сыном Божиим и Спасителем мира. Все они традиционно выступают под личиной благочестия - начинают с обличения недостатков Церкви и священнослужителей, затем переходят к отрицанию авторитета Церкви и Священного Предания, к обновлению якобы устаревших и неудобных для современных людей канонов, уставов и богослужения. Однако будем помнить, что ни ереси, ни гонения никогда не одолеют Церковь Божию, согласно обетованию ее Главы, Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа.
"Благодатный огонь", N 9
Наиболее зримые признаки гонений на Церковь и монашество мы находим в истории Русской Церкви почти на всем протяжении XVIII столетия. Его начало было омрачено церковными реформами Петра I, который в 1721 году упразднил патриаршество и учредил практически светское управление Церковью в лице Святейшего Синода. Но эти явные гонения были бы невозможны, если бы положение Церкви не было ослаблено менее явными, но не менее пагубными попытками самодержавных царей XVI-XVII вв. подчинить себе священство, лишить Церковь судебной и экономической независимости.
Первая попытка такого рода была сделана при Иоанне III. На церковном Соборе 1503 года был поставлен вопрос об отобрании у Церкви и монастырей земельных владений. С тех пор вплоть до церковной реформы Екатерины II 1764 года, когда были закрыты две трети монастырей и у Церкви были отняты земельные владения, антиправославные, антицерковные по сути действия правительства неизменно прикрывались доводами о пагубности землевладения для самой Церкви и монастырей, нападками и разоблачениями самых различных недостатков в ее управлении, ссылками на необходимость ограничения ее самостоятельности.
Интересно и то, что хронологически наиболее энергичные нападки правительства на Православную Церковь совпадали с распространением различных ересей или засилия иноземцев и иноверцев, под влияние которых попадала не только верховная власть, но и более или менее многочисленные слои православного населения. В курсах истории Церкви они, как правило, рассматриваются как самостоятельные, не связанные друг с другом явления, и причины их возникновения каждый раз находят в частных обстоятельствах. Однако практически полное совпадение их идеологического багажа на протяжении столетий прямо указывает, с одной стороны, на организационную преемственность, а с другой - на единство идеологии, которая их возбуждала и питала. Попробуем обосновать это, приведя здесь сведения об обстоятельствах возникновения основных еретических течений.
Стригольники появились в Пскове в 1370 году. Сначала они нападали на беспорядки в среде духовенства, затем стали отвергать саму иерархию, Таинства, поминовение усопших. Стали сами поставлять учителей по выбору народа, без всякого посвящения, чем напоминают лютеран. Ересь распространялась в продолжение пятидесяти лет, была на некоторое время подавлена наказанием главных зачинщиков Карпа и Никиты диакона. Видимых последствий не имела, но проявилась вторично через сто лет в Новгороде под новым именем.
Жидовствующие - эту ересь насадил в 1470-е годы прибывший из Литвы еврей-караим Схария с четырьмя своими сподвижниками. Совращенные в ересь:
1) отвергали воплощение Сына Божия;
2) не верили в воскресение Иисуса Христа и вообще в воскресение мертвых (последнее характерно для секты саддукеев);
3) не чтили Богоматерь, угодников Божиих и святые мощи;
4) не признавали Святую Евхаристию и другие Таинства;
5) держались более Ветхого Завета, нежели Нового, празднуя Пасху по иудейскому календарю;
6) не соблюдали постов, отвергали монашество и предавались явному разврату.
Этой ересью были заражены первоначально жители Новгорода, а после Собора 1490 года, на котором ересь не получила должного осуждения, она распространилась в Москве и поразила верховную власть, проникла во дворец и нашла себе сторонника в лице главы Церкви - митрополита Зосимы. Именно в это время и начался первый приступ на Православную Церковь в России, и было бы неосмотрительно видеть в этом случайное совпадение. Если принять во внимание вышеперечисленные пункты вероисповедания жидовствующих, то, строго говоря, это религиозное течение никак нельзя назвать ересью, то есть уклонением от какого-либо догмата православной веры. Перед нами совершенно явное исповедание иудаизма. И это неудивительно, потому что насадили эту ересь "природные жиды", как называет Схарию и его помощников церковный историк М. В. Толстой. Здесь же отметим, что учение жидовствующих имеет много общего как с предшествующими ересями, особенно с иконоборчеством VIII-IX веков в Византии, так и с последующим (в XVI веке) лютеранством в Германии.
Известно, что иконоборчество тоже возникло под влиянием иудеев и послужило причиной жестоких гонений на православных христиан и монашество. Основанием для них послужили определения иконоборческого собора 754 года в Константинополе. Для возможности сравнения приведем их здесь:
1) Святые иконы повелевалось считать идолами;
2) все поклоняющиеся иконам были преданы анафеме;
3) повелевалось исповедовать, что не только святые по смерти своей не могут помочь нам своим ходатайством, но и Сама Матерь Божия;
4) запрещалось нарицать святыми апостолов, мучеников, исповедников, преподобных и всех угодников Божиих.
После 761 года началось открытое гонение на монашествующих.
Духовенство, монахи и все православные христиане были твердо убеждены в том, что первый император-иконоборец Лев Исаврянин был совращен в эту безумную ересь иудеями, подтверждение чему мы находим и в обстоятельствах жития преподобномученика Стефана Нового, пострадавшего от жидовствующих византийских иконоборцев. В России при Иоанне III иудеи попытались захватить власть через организованную ими секту с более откровенными иудаистскими лозунгами и с той же ненавистью к почитанию святых икон и мощей, с отвержением монашества. Несмотря на то что ересь проникла во дворец и на митрополичью кафедру, попытка эта не удалась, но с течением времени усилия в этом направлении продолжались, пока не увенчались успехом в 1917 году.
Промежуточным успехом можно считать спровоцированное каббалистами протестантство в Западной Европе, которое так же, как и все антиклерикальные движения, начиналось с мнимо благочестивых нападок на недостатки католического духовенства, а закончилось все тем же отвержением авторитета церковной иерархии, непризнанием Таинств, иконоборчеством и упразднением монашества. Начало протестантизма по времени отстает от секты жидовствующих в России по крайней мере на 40-50 лет, и если не считать, что они произошли из одного источника, то совершенно невозможно объяснить совпадения в учении тех и других. Чтобы уяснить этот первоисточник, обратимся к обстоятельствам жизни Лютера, который явился зачинателем и исполнителем дела, конечным результатом которого явилось разделение христиан Западной Европы на множество "церквей" и сект.
Мартин Лютер был сыном простого рудокопа. После окончания Эрфуртского университета в 1505 году, в 22-летнем возрасте он внезапно и против воли отца вступил в августинский монастырь. Он сразу стал ревностным монахом и быстро обратил на себя внимание генерального викария ордена Штаупица - представителя мистико-библейского направления в Германии. Он привлек Лютера в новооснованный университет в Виттенберге, побудил его выступить на церковной кафедре. Через 12 лет ревностный августинский монах под влиянием тогдашних мистиков-каббалистов превратился в столь же ревностного противника авторитета католической церкви и стал призывать ко всеобщему протесту. Одним из преподавателей в Виттенбергском университете был Филипп Шварцерд, более известный под своим эллинизированным псевдонимом Меланхтон. Он-то и стал не только ближайшим сподвижником Лютера, но вдохновителем и даже автором того самого Аугсбургского Исповедания, которое легло в основание лютеранства.
Меланхтон был внучатым племянником известного гуманиста Рейхлина - знатока еврейского языка и европейской философии. Гуманист увлекался сопоставлением новопифагорейского учения с каббалой и считал, что они стремились возвысить дух человеческий до Бога. Противником Рейхлина явился Пфефферкорн, который предложил сжечь все еврейские книги, за исключением Ветхого Завета, потому что в них встречаются насмешки над догматами и обрядами христианской религии. Каббалист Рейхлин вступился за Талмуд, находя в нем много полезного для христиан, и советовал в каждом немецком университете открыть по две кафедры еврейского языка.
Богословский факультет в Кельне потребовал от Рейхлина изъять из продажи все свои проиудейские сочинения и публично отречься от Талмуда. Его обвиняли в том, что он подкуплен евреями. Римский папа Лев Х либерально отнесся к Рейхлину и опомнился лишь тогда, когда порожденное любителями Талмуда и Каббалы реформационное движение стало грозить Риму.
На первых порах Лютер действовал при самой горячей поддержке гуманистов Эразма Роттердамского и Рейхлина. Лютер очень высоко ценил Рейхлина и называл его своим отцом. Братом Лютера можно считать внучатого племянника талмудиста Рейхлина, вышеупомянутого Меланхтона. Такова была питательная среда, из которой с неизбежностью выросли плевелы разрушительной проповеди протестантов всех мастей. Корни этой проповеди уходят в зараженные иудаизмом герметические учения "мистиков" XIV-XV веков и надежно прикрыты громкой славой главного исполнителя Мартина Лютера. За этой фигурой трудно распознать истинных вдохновителей, но их влияние нетрудно проследить по тем плодам, которые принесло это учение. Вкратце оно сводится к следующему:
1) лютеране отрицают церковную иерархию и Таинство священства, настаивая на том, что человек не нуждается в посредниках между собой и Богом;
2) из семи Таинств признают только два: Крещение и Евхаристию; при этом отрицают пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы;
3) отвергают молитвенное призывание святых, почитание святых мощей и икон, на которых изображены святые, не признают молитв за умерших;
4) резко выступают против аскетизма (постов) и, главное, монашества. Многоговорящий факт: в 1525 году августинский монах Лютер женился на бывшей монахине Катарине фон Бор.
Как и все подобные антиклерикальные иудействующие движения, лютеранство наряду с иконоборчеством и гонениями на монашество выступило самым активным поборником секуляризации церковных и монастырских имений. Ему же впервые удалось осуществить наконец давно лелеемую мечту всех жидовствующих - уничтожить церковную иерархию и тем лишить верующих возможности получать благодать Божию в церковных Таинствах.
Вполне естественно, что разрушители-лютеране не удовлетворились своим успехом в лоне римской церкви. О признании Аугсбургского Исповедания Православной Церковью начал хлопотать уже Меланхтон. Он послал греческий перевод Аугсбургского Исповедания Константинопольскому патриарху Иоасафу II в 1559 году. Но еще раньше, в 1552 году, это сочинение попало в Россию. Его прислал датский король Христиан III царю Иоанну IV Грозному через одного из книгопечатников. Эти-то книгопечатники завели книгопечатание на Руси, а вместе с ними проникло и лютеранство. И хотя в Москве книга не была переведена, но лютеране сами сделали славянский перевод в 1562 году.
Результаты не заставили себя ждать. Уже в 1552 году в заволжских монастырях появилась ересь, возбудителем которой был Матвей Башкин. Вот сущность этой ереси:
1) Башкин хулил Иисуса Христа, отрицая Его равенство Богу Отцу;
2) Тело и Кровь Господа в Таинстве Евхаристии называл простым хлебом и вином;
3) не признавал Таинства Покаяния по чину Православной Церкви;
4) отвергал достоинство внешних церковных учреждений, говорил: "Эти храмы - ничто, иконы - идолы";
5) святоотеческие предания и жизнеописания святых называл баснословием; ложно толковал разные места Священного Писания.
"Ересь Башкина, - пишет М. В. Толстой, - очевидно сходна с ересью жидовствующих; но, по сознанию самого ересеучителя, наставниками его были литовские протестанты: аптекарь Матвей и Андрей Хотеев".
Ереси, сходные с жидовствующими, при непосредственном участии протестантов еще не раз возникали в России, а с воцарением воспитанного в Немецкой слободе Петра I идеи протестантизма, можно сказать, получили полную поддержку - сначала со стороны самого царя, а затем и от протестантствующего Феофана Прокоповича, который помог царю провести их в жизнь в области церковной. Но этим событиям предшествовало полуторавековое разлагающее влияние протестантских идей. Именно оно явилось глубинной причиной возможности возникновения раскола в середине XVII века. В основе всякого раскола лежит нежелание подчиниться церковному авторитету, а все остальное - всего лишь прикрытие, тем более обманчивое, что выступает под видом ревностной приверженности к старым обрядам. Русский раскол должен был повторить то, что сделал Лютер и его приспешники в Западной Европе, - отколоть от Церкви большую часть верующих, а затем уже раздробить их на массу мелких толков и сект. По сути это сделать удалось, но только в гораздо меньших масштабах. К тому же российские "протестанты" не получили государственной поддержки, которую имели лютеране в лице германских князьков, курфюрстов и герцогов.
Однако, несмотря на малочисленность ушедших в раскол, сама возможность его возникновения и, главное, его растлевающее влияние в последующие столетия имели для Церкви и государства настолько отрицательные последствия, что о середине XVII века вполне можно говорить как о ключевом, переломном моменте в русской истории, так же, как и в общеевропейской. В Европе грянула первая Великая революция в Англии в 1649 году, организованная кальвинстами-пуританами, выражавшими интересы нового "третьего сословия" (буржуазии). В России в том же году нарождавшаяся буржуазия добивается учреждения нового законодательства (Уложение, 1649), ущемляющего права Церкви, и нового органа, Монастырского приказа. Таким образом, уже тогда были заложены необходимые предпосылки для грядущей Великой революции в России - необходимые, но не достаточные. До нее страна пережила длительный период реформ, осуществляемых, как и по всей Европе, сверху "просвещенными абсолютистами" и поддерживаемых сектантами, как русскими, так и иноземцами.
В середине XVII века самодержавная власть сделала решительный шаг к самоуничтожению. Она расправилась с неугодным ей Первосвятителем Православной Церкви - Святейшим Патриархом Никоном -и тем самым положила начало собственной гибели и последующим преследованиям Церкви. Если раскол стал возможен под влиянием протестантского духа на русское общество, то единовременная с ним расправа над Первосвятителем была инициирована самим царем и окружавшими его боярами, которые хотели раз и навсегда отделаться от докучной опеки духовенства в делах не только государственных, но и церковных. Заодно и осуществить давно поставленную цель - отнять у Церкви и монастырей их экономическую самостоятельность и поставить заслон на пути расширения их земельных владений. Действительно, земли нужны были для испомещивания служилых людей - своих и наемных иноземцев. Начиная с царя Алексея Михайловича Россия медленно поплыла в лоно Западной Европы и при нем же начала вырабатывать "новое мышление". Католическую и протестантскую Европу вовсе не устраивала та "симфония властей", которая столетиями существовала на Руси между Священством и Царством.
Нельзя забывать о том, что первое нарушение этой симфонии случилось за сто лет до патриарха Никона, когда православный царь Иоанн IV Грозный расправился с неугодным Первосвятителем Русской Церкви- священномучеником митрополитом Филиппом. Последствием кровопролитного правления этого царя явилось возмездие Божие - династия пресеклась, наступили долгие годы страшной Смуты. Новая династия, Романовых, установилась лишь после всенародного покаяния. Второй царь из этой династии, Алексей Михайлович, по совету тогдашнего митрополита Новгородского Никона публично покаялся за злодеяние Иоанна Грозного у раки с мощами святителя Филиппа.
При поставлении Никона в патриархи тот же царь дал клятву не вмешиваться в церковное управление и подчиняться в вопросах благочестия и церковной юрисдикции авторитету Первосвятителя. Поэтому, когда царь пошел на преследование Святейшего Патриарха Никона, он в первую очередь явился клятвопреступником, а затем, расправившись с ним и заточив его в пожизненную ссылку, положил начало другому греху - порабощению Церкви, которое Петр I и его преемники на престоле довели до конца. "Революция 1917 года явилась искуплением за два века этого порабощения и своеволия царской власти. Она явилась и делом сатанинским и в то же время провиденциальным попущением за грехи", - пишет в своей книге о Патриархе Никоне М. В. Зызыкин в 1932 году. Он подчеркивает, что расправа с Патриархом Никоном является ключевым моментом в истории России, и приводит по этому поводу мнение еще одного историка - англичанина В.Пальмера: "Падение Патриарха Никона есть та точка, тот перелом, около которых должно было обращаться дальнейшее религиозное и политическое развитие многих поколений. Его церковные и политические последствия долго видны нам, и еще не более, как в своем начале". Пальмер видел последствия уже в 1860-е годы; их видели и осмысливали очевидцы революции 1917 года. Так, М. В. Зызыкин писал: "Своим уходом от зла Патриарх Никон прибегнул к мере архипастырского воздействия... мы оценили его уход как подвиг архипастырства, выявивший величие Никона-исповедника... Грех, совершенный по отношению к нему нечестивым гонением на него, не искуплен... Не принесено перед ним покаяние за соделанное ему государственной властью - ничего не сделано для снятия тяготеющих на государственной власти слов, произнесенных Никоном царю-клятвопреступнику: "Кровь моя на твоей голове, царь"..."
Потомки Алексея Михайловича не только не искупили этот грех, но с течением времени его усугубили и ввергли Православное Царство в пучину безверия и ужасы революции. С этой точки зрения гибель династии Романовых, с 1760 года фактически превратившейся в новую династию, Готторп-Голштейнскую, представляется закономерной, как явление правосудия Божия за грехи против Церкви. Обратимся к фактам.
Так как церковный суд был изъят из ведения Церкви, то священно- и церковнослужители подвергались светскому суду. Более того, все дела, связанные с защитой Православия и сопротивлением торжествующему протестантству, постоянно переводились в разряд уголовных и политических. Поэтому большая часть пострадавших в то время иерархов, клириков и монахов проходила по ведомству Тайной канцелярии, подвергалась пыткам, ссылкам и гражданским казням. Первой заботой Петра I было сокращение числа монастырей и монахов, а второй - сокращение числа церквей и белого духовенства.
Церковные реформы при Петре I начались в 1701 году с восстановления Монастырского приказа, а закончились в 1721 году упразднением патриаршества. Поначалу все эти меры вызывали сопротивление со стороны русских иерархов и монашествующих. Они вполне сознавали, какую угрозу Православию несут затеянные стоявшими у власти протестантами реформы, антихристианские по существу и беспощадные по методам. В первые годы этих реформ явное неодобрение выразили последний Патриарх Адриан (†1700), местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан (Яворский, †1721) и Ростовский митрополит Святитель Димитрий (Туптало, †1709). Все они умерли на свободе и своей смертью, но уже при Петре начались жестокие гонения на православное духовенство, с заточением в темницы, пытками и насильственными смертями священнослужителей и разорением монастырей.
В 1715 году Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. Его сподручный, лютеранствующий Новгородский митрополит Феофан Прокопович, написал "Духовный регламент", где теоретически обосновал право царя управлять Церковью. Результатом пролютеранской политики Петра явилось известное засилие в России иностранцев различных исповеданий. В 1714 году открылась секта самых исступленных кальвинистов во главе с полковым лекарем Д. Твиритиновым. Митрополит Стефан (Яворский) изобличал лютеранствующих, предал анафеме нераскаянных и тем косвенно изобличил самого царя, потворствовавшего лютеранам. Он написал обширное сочинение против лютеран под названием "Камень веры - на утверждение и духовное созидание сынам Святой Православной Церкви и на восстание и исправление - претыкающимся о камень претыкания и соблазна". Но эта книга не была напечатана. Хуже того, Петр I пытался найти поводы для обвинения митрополита Стефана (Яворского) в связи с тогда же начавшимся делом царевича Алексея. По этому делу пострадали многие представители духовенства, из которых наиболее известен митрополит Иоасаф Кроковский. Его заточили в один из тверских монастырей, где он и скончался 1 июня 1718 года.
В 1721 году в согласии с "Духовным регламентом" был создан коллегиальный орган для управления Церковью - Святейший Правительствующий Синод. Согласие на эту неканоническую меру дал всего один из четырех вселенских патриархов - Константинопольский, наиболее зависимый от русского царя. В своей грамоте он назвал Святейший Синод своим "братом во Христе". Этот "брат" вначале состоял из президента в лице бывшего местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, Новгородского архиепископа Феодосия Яновского, еще трех архиереев и одного архимандрита. "Оком государевым" стал правительственный чиновник, обер-прокурор. С тех пор в течение двухсот лет Русская Церковь управлялась Синодом по указанию царской власти. Результаты не замедлили сказаться.
В 1726 году в результате происков всемогущего Феофана Прокоповича пострадал член Синода Феодосий Яновский. После пыток в Тайной канцелярии он был сослан в Никольский Корельский монастырь (недалеко от Архангельска), где и умер простым монахом.
В 1728 году пострадал член Синода Феофилакт Лопатинский за то, что издал книгу Стефана Яворского "Камень веры". Тираж книги был "взят в крепость", а православный архиерей арестован, предан жесточайшим пыткам, суду, лишен сана и монашества. У него были переломаны ноги. Затем он был пытан вторично.
В 1731 году был сослан ревностный противник Феофана Прокоповича епископ Игнатий Смола, бывший архимандрит московского Богоявленского монастыря.
В 1730-1740-е годы - период правления императрицы Анны Иоанновны и бироновщины - наказания преследуемого православного духовенства и монашествующих сопровождались беспощадной жестокостью с ведома и попустительства Святейшего Синода, который был, по правде говоря, бессилен им воспрепятствовать. Били шелепами, плетями, кнутами и применяли всевозможные виды истязания до сажания на кол. Правительство принуждало расстригать целые сотни "чернецов" (монахов) без всякой вины под одним предлогом, что они излишни, и укомплектовывало ими армию. Число членов Синода убавилось с двенадцати до трех; нередко в присутствии состояло всего два архимандрита - они и распоряжались делами Русской Церкви, а указания им давали господа кабинет-министры. Позднее современник этого полного унижения Православной Церкви в православном государстве Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич) писал: "Если бы Остерман сотоварищи захотели посадить в Синод наряду с архиереями пасторов, то кто бы помешал им в этом?"
Облегчение наступило с восшествием на престол "дщери Петровой" - императрицы Елизаветы, последней представительницы дома Романовых, и то по женской линии. По мужской линии династия Романовых пресеклась еще в 1729 году со смертью Петра II, внука Петра I, в полном соответствии с пророческими словами Патриарха Никона. Но и благочестивая Елизавета, находившаяся в полной зависимости от масонского окружения, поставившего ее на трон, не смогла восстановить Патриаршество. При ней, правда, началось освобождение невинно сосланных в минувшее царствование. При этом многих недосчитались, а из вернувшихся очень многие вскоре умерли, истерзанные пытками и тяжкими ссылками. Явные гонения прекратились, началось даже внешнее восстановление монастырей, но одновременно именно в это царствование в высших слоях общества получила самое широкое распространение оккультная космополитическая секта, известная под названием масоны. Неудивительно поэтому, что эта двадцатилетняя передышка не только не улучшила положения государственной Православной Церкви, но еще более укрепила позиции "чающих Реформации" вольных каменщиков. По желанию Елизаветы Петровны Российский престол унаследовал Петр III, внук Петра I, сын герцога Шлезвиг-Голштейн-Готторпского и Анны Петровны. Это случилось в 1761 году.
Следуя протестантскому образцу, Петр III решил и в ненавистной ему России провести давно осуществленную в Европе секуляризацию церковных имений, то есть отобрать их в пользу государства. За время своего кратковременного правления этот император-масон успел издать все необходимые указы, но в 1762 году другая масонская партия совершила переворот и поставила на престол его жену, ангальт-цербтскую принцессу Софию-Доротею, получившую при переходе в Православие имя Екатерины Алексеевны. Она была воспитана в духе "просвещенного абсолютизма", которым к этому времени были охвачены, как эпидемией, почти все монархи Европы, а потому и действовала в соответствии с программой вольных каменщиков, с многими из которых поддерживала тесные связи путем переписки и в личном общении, принимая их на службу.
После умерщвления Петра III русская императрица Екатерина, получившая звание Великой, в 1764 году завершила дело, начатое Петром I,- закрыла две трети монастырей, отобрала в казну церковные и монастырские земли и установила в монастырях "штаты" монахов.
Это новое гонение на Церковь и монашество наступило после сорокалетнего Синодального правления, во время которого наиболее стойкие архиереи были истреблены, а оставшиеся запуганы и приручены, так что ни о каком мало-мальски серьезном сопротивлении не могло быть и речи. Последним мучеником в этой вековой борьбе с Православной Церковью явился уже упомянутый Ростовский митрополит Арсений Мацеевич (1695-1772). При Елизавете Петровне он вместе с митрополитом Амвросием Юшкевичем настаивал на необходимости восстановления патриаршества. При Екатерине II он один выступил открыто с протестом против секуляризации церковных земель и всю свою жизнь последовательно боролся против подчинения Церкви светской власти. За это и пострадал.
Святейший Синод во главе с Новгородским митрополитом Дмитрием Сеченовым постановил лишить "мятежного" митрополита архиерейского сана и клобука и сослать в отдаленный монастырь. По воле Провидения им оказался тот же самый Корельский монастырь, где томились в ссылке пострадавшие ранее архиереи Феодосий Яновский и Игнатий Смола. В 1767 году против ссыльного митрополита Екатерина затеяла второе, теперь уже тайное, следствие; без ведома Синода по личному приказу Екатерины узник был расстрижен и заточен в башне Ревельской крепости. Там он и скончался весной 1772 года, спустя год после того, как против него было возбуждено третье судебное дело.
Ростовский митрополит Арсений Мацеевич пострадал ровно через сто лет после Святейшего Патриарха Никона. По словам историка Русской Церкви М. Толстого, "пред глазами Петра всегда носился призрак "властительного" великого государя Патриарха Никона". Его призрак, по-видимому, преследовал и всех потомков Петра I, отчего архивные документы о деле Патриарха Никона стали доступны только во второй половине XIX века. К тому времени официальная историография создала искаженный образ Патриарха и сумела умалить подлинное значение его ухода с кафедры, его подвиг исповедника. Но не смогла предать его имя забвению.
Зато это почти удалось в отношении Ростовского митрополита Арсения Мацеевича, документы по делу которого также десятилетиями были недоступны, а многие обстоятельства его гибели до сих пор неизвестны.
Патриарх Никон был восстановлен в сане спустя год после смерти. Уже в начале XIX века в среде иерархов поднимался вопрос о канонизации Святейшего Патриарха Никона. Об этом писал митрополит Антоний Храповицкий. По его же настоянию члены Поместного собора 1917 года два раза ездили на могилу Патриарха в Новый Иерусалим и молились там о благополучном завершении начатого ими дела - восстановлении канонически правильного управления Православной Церковью в лице Патриарха.
Как это ни горько сознавать, но восстановление Патриаршества стало возможным только после гибели Монархии. В 1917 году на Поместном Соборе Патриархом был избран митрополит Тихон (Белавин), и во время интронизации он облачился в мантию Святейшего Патриарха Никона. На этом же Соборе был оправдан и восстановлен в сане Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич). К настоящему времени Церковь канонизировала двух из этих трех исповедников - Патриарха Тихона и митрополита Арсения Мацеевича, пострадавших в ХХ и XVIII веках, но до сих пор остается неканонизированным их предшественник - пострадавший в XVII веке Патриарх Никон.
Свергнутый и лишенный сана Патриарх Никон, борец за восстановление Патриаршества, митрополит Арсений, первый после восстановления Патриаршества Патриарх Тихон составляют одну неразрывную традицию - традицию защиты Церкви и ее интересов от посягательств государственной власти. Их имена вместе с другими, уничтоженными во время гонений при правлении династии Романовых-Голштейн, свидетельствуют о том, как на протяжении двухсот лет некоторые представители монархии вопреки долгу Помазанников Божиих последовательно ущемляли права государственной Православной Церкви и поощряли раскольников и сектантов, как доморощенных, так и иностранных, преследовали монашество, поощряли самые чуждые Православию конфессии. Тем самым они обессилили Церковь и веру христианскую, и в конце концов на Россию обрушились массовые гонения, заставившие забыть все предыдущие.
История гонений на Православную Церковь за две тысячи лет ее существования неразрывно связана с политикой (борьбой за власть), а политика определяется степенью богоотступничества властной верхушки, то есть сугубо духовными причинами. Вот почему изучение ересей и расколов прошлого необходимо не только для понимания политической истории страны, но и для того, чтобы не соблазняться современными ересями, которые кажутся "новыми", а по сути своей ничем не отличаются от старых, или, вернее, от одного "староверия" - поклонения диаволу. Как всегда, в основе каждой из них лежит антихристианское начало - нежелание исповедовать Иисуса Христа Сыном Божиим и Спасителем мира. Все они традиционно выступают под личиной благочестия - начинают с обличения недостатков Церкви и священнослужителей, затем переходят к отрицанию авторитета Церкви и Священного Предания, к обновлению якобы устаревших и неудобных для современных людей канонов, уставов и богослужения. Однако будем помнить, что ни ереси, ни гонения никогда не одолеют Церковь Божию, согласно обетованию ее Главы, Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа.
"Благодатный огонь", N 9
2. Re: Гонения на Церковь в России