Серые волки

Этой публикацией завершается вторая часть книги

 

Под напором Красной Армии фашистские войска постепенно откатывались все дальше на запад. Были уже освобождены многие из оккупированных районов Орловской и Смоленской областей. Наступала очередь освобождения Белоруссии. Немцы это отлично понимали и серьезно готовились к обороне захваченной ими территории. В их тыловых районах ликвидировались учреждения, снималась охрана объектов, а сами они взрывались.

Я получил информацию, что комендатура поселка Навля упраздняется, а охранному гарнизону предписано прибыть в один из западных белорусских пунктов, где формировалась новая немецкая войсковая дивизия.

Взяв с собой десяток разведчиков, мы на четырех мотоциклах (к этому времени наш автотранспортный парк пополнился) отправились в Навлю на очередную встречу с комендантом, которая, возможно, могла стать и его проводами.

Настроение у меня было не радужное. В любой момент можно было ожидать возникновение нештатной ситуации.

Подъехав к площади, мы увидели, что все охранное подразделение было уже на ней выстроено по сложившимся блок-постам. С минуты на минуту здесь должен был появиться и сам комендант - он же командир части, капитан вермахта и наш друг, Вилли.

С двумя разведчиками я протиснулся к центру площади. Наконец появился комендант. На плечах у него была накинута шинель. Остановившись на небольшом возвышении в центре площади, он сделал три небольших поклона вперед, вправо и влево и начал говорить.

Примерно привожу несколько фраз из его выступления.

- Дорогие мои соотечественники, воины доблестной германской армии! Мы с вами уже прошли очень тяжелый боевой путь. Вы хорошо выполняли свой долг и приказы командиров, которые не всегда были справедливыми. Выполнял их и я до тех пор, пока в результате тяжелого ранения и контузии не стал инвалидом, лишившись левой руки. Несмотря на это, меня снова призывают в боевые ряды. Но какой из меня теперь воин? Я уже никому не нужный калека. Каждый из вас также был либо ранен, либо тяжело болен. Вот и представьте себя теперь в бою. Наш противник, воины Красной Армии, научились хорошо воевать. У них теперь всего больше: и солдат, и боевой техники, чем было у нас в начале войны. Я осознал всю пагубность этой войны и не хочу ее продолжать. Поэтому я слагаю с себя полномочия вашего командира. Я не хочу погибнуть в этой бессмысленной бойне или стать еще большим калекой, а также не желаю и вам гибели или быть искалеченными.

В этот момент Вилли сбросил с себя шинель, которая упала тут же у его ног.

Он произнес:

- Я прошу, чтобы каждый из вас подумал, хочет ли он погибнуть или стать калекой, если он вернется на фронт. Подумать за что он погибнет. Солдаты, я обращаюсь к вам теперь не как ваш командир, а как товарищ. Кто хочет вернуться в боевые порядки вермахта, два шага вперед!

Кое-где из рядов стали выходить по одному-два человека, но на них ополчились те, кто остался в рядах, и, стушевавшись, эти незадачливые вояки снова встали на свои места.

Тут я заметил слева от меня, в метрах двадцати, какое-то движение.

Это Шульц вместе со своими подручными пробирался к коменданту. Перехватить их было трудно, расстояние между нами уже было приличное. Выбрав удобное место перед строем, они остановились. Шульц вынул из кармана свой пистолет (более убойный по сравнению с обычным), и направил его на говорившего в это время Вилли.

Каждую секунду можно было ожидать выстрела, который мог стать роковым.

Мне ничего не оставалось делать, как достать свой пистолет. Он и в этот раз сработал безотказно. Пуля пробила запястье руки Шульца - его пистолет упал, и раздался еще один выстрел, так как он был на взводе. Но пуля никого не задела.

Шульц взвыл от боли и опустил руки.

Мы втроем подошли к этой группе. Я хотел поднять пистолет Шульца, но меня опередил один из его сопровождающих. Я потребовал передать мне это оружие, но встретил отказ. Тогда одному из разведчиков была дана команда отобрать оружие у всей группы, хорошенько обыскав их. Под дулами двух автоматов и моего пистолета любое их сопротивление могло закончиться только гибелью.

После этой процедуры я дал команду убрать этих агентов с площади, чтобы они не мешали развитию необычных и довольно интересных событий.

Один из разведчиков, Коля Уваров, острослов и находчивый парень, не удержался и внес свою лепту в наше довольно скучное занятие.

Он скомандовал:

- А ну пошли, горе-сыщики с лисьими мордами и утиными носами, которые вы суете везде, где вас не ждут и куда не просят! Эх, как вы нам надоели!

При этих словах он дал Шульцу пинок под зад и толкнул его на выход. Я посоветовал парням в случае сопротивления стрелять без предупреждения на поражение.

Между тем Вилли, хотя и предупредил свое воинство о том, что он ими больше не командует, продолжал давать солдатам советы и приказания.

Он сказал примерно следующее:

- Вернитесь на свои блок-посты, соберите все свои вещи в рюкзаки и сумки. Заберите оружие и боеприпасы. Их надо вынести на площадь и сложить в установленном месте. Оно нам уже не нужно. Вместо него возьмем в руки различные строительные инструменты. Будем восстанавливать разрушенные здания и сооружать новые. Жить будем на первых порах в бараках, которые надо будет привести в порядок. Питанием будем заниматься сами. Надо заготавливать овощи и другие продукты. Котлы для варки у нас имеются. Так что повара без дела не останутся.

В центр площади стали выходить солдаты с рюкзаками и оружием. К нам подошли уже знакомые саперы и поинтересовались, пригодились ли их советы по минированию дорог и применению фугасов. Мы ответили, что да, пригодились. Они дали нам еще несколько очень интересных идей. Теперь они это уже делали без оглядки, ведь с оружием они уже расстались.

Вилли продолжал работу уже с безоружным воинством. К нему я, на всякий случай, приставил трех своих парней.

В этот момент я заметил тут же на площади и недалеко от коменданта, человека, одетого в форму подполковника Красной Армии. Он за всем наблюдал, ни во что не вмешиваясь. Кроме того, невдалеке от него находились несколько солдат в нашей форме, внешне безоружных.

Оставив своих людей рядом с Вилли, я отошел от него метров на тридцать. Подполковник подошел ко мне и представился начальником разведотдела наступающей в этом направлении армии.

Затем он обратился ко мне:

- Это твоя работа? Как тебя по званию мне называть?

Я потребовал и проверил у него документы, а затем ответил, что все это побочный продукт нашей работы с комендантом и его подопечными. Рассказал ему у наших успехах в минной войне при помощи секретов, полученных у немецких саперов. Сталкивались мы и с крупными силами противника, которые долго шли по нашим следам и прочесывали лес после удачно проведенных нами операций. Всякое бывало. И в ледяной воде спасались, но на базу возвращались. Нас это многому научило. Ведь в нашем отряде все ребята были допризывного возраста (16-18 лет). Возни вначале было много, но все ребята стали отличными бойцами, разведчикам-диверсантами. Так что хотя звания у меня никакого нет, но зато за плечами такая школа, что вряд ли снилась и какому-нибудь офицеру. В последнее время в наши сети попадались разные немецкие офицеры, до полковника включительно. Немцы считают, что их лейтенант стоит дясятка солдат. Тогда, надо полагать, что полковник стоит целой роты? Захватчиков и их ярых прислужников мы уничтожаем всеми силами и средствами.

На это подполковник заметил:

- Да, кое-что о ваших делах и нам известно. Полагаю, что звание майора для вас лично было бы подходящим.

Увлекшись разговором с подполковником, я вдруг заметил, что Саша Климов, человек очень наблюдательный и с головой в нужном месте, подает мне какие-то знаки.

Улучив момент, мы отошли с ним в сторону. Там он, чуть ли не шепотом сказал:

- Командир, присмотрись к этому типу. У него под нашей гимнастеркой, по-моему, надет немецкий офицерский мундир.

От этого его сообщения меня даже в дрожь бросило.

Как же так? Ведь я видел его документ, где черным по белому написано «Звягинцев», далее имя, отчество, звание и должность. Но сигнал поступил, и надо было действовать. Но как? Ведь дело щекотливое, возможна ошибка, а всякая его огласка ни к чему. Кроме того, этот Звягинцев не должен почувствовать опасности в наших действиях. Стал к нему внимательно присматриваться, и слова Саши стали обретать реальный смысл. Но я все-таки не был уверен на все 100%.

А что если связаться со штабом армии и навести справки об этом Звягинцеве и узнать, где он сейчас находится?

Позвал нашего радиста и на клочке бумаги написал, что надо узнать о Звягинцеве. Сказал ему, что дело очень срочное. Если не получится связаться по основному каналу, пусть использует запасной. И им надо передать - дело не требует отлагательства.

Через короткое время я получил ответ, что Звягинцев у них не числится, а был Звягин, который несколько дней тому назад куда-то исчез.

Так, тучки, вроде бы расходятся, и солнышко начинает проглядывать. Так что же у нашего подполковника с двумя фамилиями под гимнастеркой? Неужели немецкий мундир? Но для чего? Ах, да, ведь скорее всего он нарисовался здесь со своей группою, чтобы сопровождать сдавшихся немцев к нам в тыл, но по пути вручить их жандармам или спецслужбе. То есть вернуть в строй и избежать громкого скандала. Да, интересную игру затеяли спецслужбы врага.

Знаком я подозвал к себе еще двух разведчиков и, указав на их место расположения, приказал держать автоматы готовыми к бою. Вслед за этим предложил подполковнику расстегнуть воротник гимнастерки.

Для него это было полной неожиданностью. Но под дулами автоматов деваться было некуда. Он знал, что в таких случаях не церемонятся. Вроде как непослушными руками Звягинцев-Звягин стал расстегивать гимнастерку. Когда нам стало ясно, что под нею на нем надет немецкий мундир, наши парни сдернули с него маскировочную одежду, и перед нами предстал гауптман (капитан) в новеньком немецком мундире.

- Ну что, значит перевоплотился и перебежал к своим настоящим хозяевам? И тут же засыпался, господин Звягинцев, или как вас там. Кого еще можно нам ожидать в гости? Ведь цель, перед вами поставленная, так и не достигнута. Навлинский гарнизон в состав 153 человек находится под нашим ведением, а не в немецких казармах. И он уже не пополнит формирующиеся части вермахта.

Своему радисту я приказал быть неотлучно при мне. В любой момент может потребоваться связь о штабом армии. Что-то немцы затевают.

И действительно, через небольшое время с неба послышался гул, и над площадью два раза пролетел легкий самолет, выискивая место для посадки. Вскоре он приземлился неподалеку от площади. Из самолета вышли 5-6 довольно плотных мужчин, похожих на охранников, и пожилой, но еще не старый человек в форме нашего генерал-лейтенанта.

Мы пошли навстречу друг другу.

Может быть, это командир армии, с которым я долго вел радио-разговор? Но сопровождающие его должны быть в форме и вооружены, а ни карабинов, ни автоматов у них нет. Возможно в самолете оставили? Но зачем?

Генерал приблизился ко мне, поднял руку к головному убору и произнес:

- Командарм (такой-то) армии перед вами. Назовите себя.

Я назвал свое имя и сказал:

- У нас сейчас особое положение. Поэтому, пожалуйста, предъявите свои документы.

Генерал вынул из нагрудного кармана удостоверение и развернул его перед мною, не выпуская из рук. Мне оно показалось подозрительным. Я позвал Сашу Климова, нашего специалиста по бумагам.

Он взял этот документ, внимательно его изучил и сказал:

- Очень свежий. По-моему только что оформленный, еще чернила как следует не высохли.

Я попросил Сашу проверить и номер на борту самолета. Он заводской или только что нанесенный? Он тут же доложил, что и там краска еще не высохла, как следует. Так, значит атака на нас продолжается, и как в карточной игре на стол выкладываются новые козыри. Интересно, с какого поста они позаимствовали этого «генерал-лейтенанта»? Я был уже уверен, что командарм «липовый», но надо было убедиться в этом окончательно. А пока предложил своему гостю вернуться в самолет и не выходить из него без разрешения.

Позвав своего радиста, я спросил:

- Мог ли кто-нибудь прослушивать наш разговор с командармом на основном канале?

Ответ:

- Все могло быть.

Тогда я тут же поручил ему связаться со штабом армии по запасному каналу, который мы использовали редко. Он мог бы еще быть не «засвечен» противником. Я попросил срочно связать меня с самим командармом. Через 2-3 минуты начался наш разговор.

Командарм спросил:

- К чему такая спешка и почему по запасному каналу?

Я объяснил:

- Товарищ командарм, для этого возник ряд серьезных причин. К нам на самолете ПО-2 прибыл ваш двойник. Как положено, в форме, с удостоверением. Отрекомендовался вашим именем, но попал у нас под подозрение. Сейчас он сидит в самолете без права выхода из него без разрешения. Видимо наш предыдущий разговор прослушивался спецлужбой противника. Они даже номер самолета нарисовали новый, но краска еще не успела высохнуть. Я хочу задать этому двойнику пару вопросов, в том числе и о вашей службе и личной жизни, чтобы выяснить насколько глубоко они занимаются вами. Думаю, что здесь, скорее всего экспромт - взяли, обрядили, дали почитать вашу объективку и в путь. Наш противник явно недооценивает уровень наших знаний, а свои возможности переоценивает.

- Товарищ командарм, я понимаю, что вам не стоит тратить время на нашу личную встречу в сложившейся обстановке. Но когда все успокоится, мы готовы принять вас со всем радушием. Для моих бойцов это было бы большое событие. У меня к вам есть просьба - принять под свою власть 153 обезоруженных нами немецких солдат и офицеров. Их возврата в ряды вермахта и добиваются немецкие спецслужбы. Ведь это для них позор. Кроме того, если об этом их поступке узнают в других немецких частях, это может послужить и для них примером. К этому можно подключить и журналистов.

- Без ваших представителей нам с этим делом не справиться. Ведь с пленными немцами что-то надо делать. С утра мы думали отправить их пешком. Но теперь этот вариант отпадает - упущено время, а ночью это делать неразумно. Их могут перехватить и вернуть в казармы. Хоть вояки из них не особые, но если их посадят в дзоты, то там, под надзором, они еще много вреда могут нанести. Надо бы для их отправки организовать грузовой транспорт. Мы бы хотели уже сегодня передать вам этот подарок. Удержать их нам вряд ли по силам. А Звягина и вашего двойника отправим к вам на том же самолете, на котором прибудут ваши люди - лишь бы мессеры не помешали. Надеюсь на взаимопонимание - ведь мы идем с вами к одной цели. Через расстояние жму вам руку.

Командарм обещал прислать свой самолет и подумать над моим предложением о транспорте. Он также попросил держать его в курсе всех событий.

После этого разговора я предложил своим парням один мотоцикл с пулеметом загнать на площадь и поставить немецкий самолет под его прицел. И предупредить летчика, что если он далеко не улетит, если попробует это сделать без нашего разрешения - будет сражен очередью из пулемета.

Мы стали ждать самолет из штаба армии. Удастся ли нам сбыть с рук безоружных немцев? Ведь их нужно кормить и поить, а они все это время находятся на площади.

Срочные и необычные для нас дела так захватили меня, что совсем упустил из виду Вилли. Надо было срочно повидать его и объяснить обстановку. Я нашел коменданта в кресле, вынесенным из его кабинета в комендатуре. Я подошел к нему, поприветствовал и начал докладывать свои соображения. Суть их сводилась к следующему: «Спецлужбы серьезно взялись за нас. Их цель - вернуть вас в действующую армию. Поэтому ожидать от них можно всего. Соответственно, наши планы могут в любой момент резко измениться».

В этот момент снова послышался гул самолета, и над площадью пронесся легкий краснозвездный самолет. Мы поспешно освободили ему посадочную полосу. Не успел еще летчик выключить мотор, как открылась дверь машины, и на землю из нее стали выпрыгивать одетые в нашу форму крепкие ребята с автоматами на груди. Потом была опущена лесенка, и по ней спустились три офицера, среди которых выделялся один в форме полковника.

Поприветствовав их, я отрекомендовался и попросил предъявить удовестоверения.

Один из офицеров возмутился:

- Это еще что такое? На каком основании?

Я ему ответил:

- Дело в том, товарищ майор, у нас действуют особые правила. Мы уже задержали две группы агентов противника. Один из них, Звягинцев (Звягин) был сотрудником разведотдела армии. Другой, некий генерал-лейтенант - двойник вашего командарма. Звягина вы можете увидеть прямо сейчас - он лежит связанный по рукам и ногам в поле вашего зрения, а «генерал» с его группой находятся в самолете.

После моих слов офицеры, один за одним, стали вынимать свои удостоверения. Мы с Сашей Климовым просмотрели их без всяких замечаний. Полковник сообщил, что командарм уполномочил его решать все возникающие на месте вопросы.

Между нами состоялся короткий разговор:

- Товарищ полковник, наша самая главная задача - убрать от нас 153 немца, добровольно сложивших оружие. За ними началась самая настоящая охота. Эти два человека, о которых я вам уже говорил, прибыли сюда с одной целью - вернуть этих фрицев в ряды вермахта. Мы собирались утром отправить их пешком, но теперь этот вариант отпадает. Упущено время, и в пути возможно нападение на них. Я попросил командарма направить сюда грузовой транспорт. Ведь они представляют большую ценность. Их поступок - сильный удар по морали германской армии.

- Насколько мне известно, сейчас готовится колонна грузовых автомашин с охраной для их транспортировки. Завтра утром она должна прибыть сюда, - ответил полковник.

- Это хорошо. Значит, мы сейчас подготовим акт о передачи пленных немцев в распоряжение армии. В связи с напряженной обстановкой надо до утра им обеспечить охрану. Они жили в 20 блокпостах. Думаю, мы их на одну ночь можем уплотнить в 2 раза. Этот вопрос надо согласовать с их командиром. Он очень дельный мужик и думаю, что пойдет на этот шаг.

Я подозвал одного из разведчиков и попросил его пригласить бывшего коменданта к нам для разрешения ряда вопросов.

Через несколько минут Вилли подошел к нам, поприветствовал офицеров и попытался заговорить по-русски. Это у него получилось не очень хорошо - очень коряво и даже смешно. Я вмешался и сказал, что буду переводить с немецкого на русский и обратно. На том и порешили.

Вилли возражений по нашим планам не имел. Был также решен вопрос об ужине и завтраке для его подопечных. Подписав соответствующие бумаги, он послал своих солдат на базу их снабжения с приказом получить продукты питания на два дня. Я посоветовал ему сообщить о наших планах унтер-офицерам. Он пообещал сделать это немедленно.

Затем я спросил у полковника:

- Как быть с охраной немцев ночью?

Он ответил, что в этом они рассчитывают на нашу помощь.

- Хорошо. Нам придется ехать за подкреплением в лагерь, но охрану обеспечим.

Утро началось с обычной суеты. Для нас же главное было сгрузить этот «живой груз» долой с наших плеч. Начали прибывать наши грузовики. У многих из них были целиком металлические кузова с малым количеством скамеек. Надо было срочно что-то придумывать. Я дал команду нарвать травы и веток деревьев и застелить ими днище кузовов для удобства пассажиров.

Созвав унтер-офицеров, я попросил их доложить о явке и погрузке их подчиненных по блок-постам. Все оказались на месте. Это было уже хорошо. Вилли отказался лететь отдельно самолетом, и ему приготовили большую кабину, куда поместили и фельдшера, прибывшего с автотранспортом.

Все было готово в путь.

Состоялось наше прощание с Вилли. Оно было очень теплым. Я пожелал ему быть молодцом - не падать духом и выразил надежду на возможную нашу встречу еще до окончания войны, а может быть и в мирное время. Конечно, обменяться адресами мы не могли - у нас их просто не было. Но Вилли записал мне свое довоенное место в Берлине.

Наконец колонна машин тронулась в путь - счастливого вам пути!

Огромная ноша свалилась с наших плеч. Я произнес вслух:

- Наконец-то мы избавились от такой необычной заботы.

Интересно, что принесет нам наступивший день? Освобождение нашего района уже очень близко.

С утра воздух наполнился гулом от моторов немецких самолетов. Они что-то высматривали, выискивали вокруг нашей площадки. Я попросил своего радиста снова соединить меня со штабом армии и попросить для разговора командарма. Когда связь была установлена, я поприветствовал его, и у нас состоялся краткий разговор:

- Товарищ генерал, не собираетесь ли вы куда-то лететь?

- Да, меня срочно вызывают в штаб фронта и есть еще ряд важных дел.

- Так вот почему с утра баражжируют в воздухе немецкие истребители. Они, наверное, сориентированы на хорошую добычу. Видать, не все в порядке у вас в штабе - утечка информации продолжается. От двух агентов вы освободились, но кто-то еще остался.

- Спасибо, посмотрим. Вам большое спасибо от командующего фронтом за немцев. Это огромный для нас подарок, обещал представить вас к наградам.

- Что же, если обещал, это неплохо, но говорят, что обещанного иногда по три года ждут.

- Да, вот еще что. Не исключено, что у вас сегодня будут по своим делам наш командир дивизии и командир полка истребителей.

- Если у вас в распоряжении есть полк истребителей, то почему вы позволяете немцам хозяйничать в небе над нашей территорией?

- Пожалуй, надо навести тут порядок. Посмотрим, что можно сделать.

На этом наш разговор закончился. Но его результаты стали очевидными через небольшой промежуток времени.

В небе появились наши ястребки, и завертелась немыслимая, но интересная для наблюдения с земли, воздушная карусель. Один из немецких «мессеров» был зажат в «клещи» («ножницы») и вскоре задымил. Примерно в аналогичной ситуации оказался и наш самолет. Он стал заваливаться в сторону, скорость его полета резко снизилась. Похоже, что он начал входить в штопор. В этот момент из его кабины выпал летчик, и раскрылся его парашют. Значит, летчик живой.

Немецкой самолет врезался в землю. Из него летчик не появился. Очевидно, он был либо убит, либо тяжело ранен. Ветер дул в нашу сторону, и возможно было ожидать приземление нашего летчика где-то в окрестности. Парням на мотоциклах было поручено подъехать к месту приземления летчика, встретить и доставить его к нам.

Надо было опередить немцев и полицию, которые не упустят такого случая.

Скоро вернулись наши мотоциклисты и сообщили, что летчика подобрала группа лесовика Кирилла. Они отказались передать его нам. Наверное, хотят что-то получить взамен. Наши ребята также сообщили, что они издали видели немцев, которые, по-видимому, также ищут летчика.

Кирилл (мы его называли «лесовиком») прятался со своими дружками в лесу от немцев и полиции. К партизанам никакого отношения они не имели. Питались за счет своих хозяйств в деревне, куда время от времени наведывались. Склонить их к активным действиям против немцев и новой власти нам не удалось.

Я решил написать Кириллу короткое письмо. В письме я поблагодарил его за спасение нашего летчика-истребителя от немцев и просил его срочно отпустить:

«Его место в воздухе, он призван охранять нас от фашистских стервятников. Он - воин, его ждут либо награды, либо вечный приют где-то в степи, как того немца, за которым, конечно, вы тоже наблюдали. Особо отблагодарить тебя у меня сейчас просто нечем. Есть только оружие. Хочешь, выбирай автомат, или карабин - на худой конец пистолет или немецкую винтовку с патронами в достатке. Жду от тебя положительного решения. Ты же знаешь, что со мной лучше жить в мире. Серый».

В это время на площадью появился знакомый нам, «трофейный» самолет, но уже с новыми номерами.

Из машины вышли трое сопровождающих, а затем генерал и полковник в летной форме. Это были командиры авиадивизии и авиаполка. Комдив совершал рекогносцировочный полет - очевидно, в преддверии наступления. Его интересовали дороги, тропы и водные преграды. А полковника заинтересовала наша площадка для возможной аварийной посадки на ней возвращающихся с боя самолетов.

Я попросил послать за нашим поваром, а гостей спросил, как они отнесутся к тому, что на обед у нас будет уха и жареная рыба? Они с удовольствием восприняли предложение отведать необычные в этих условиях блюда. Рыба у нас была самая свежая. Дело в том, что рядом с нами находился когда-то прекрасный водоем, в который впадал весьма энергичный ручей, источник свежей воды. В месте впадения ручья паслись внушительного размера окуни, лещи, головли и прочая рыбная братия. Вот из них и готовилась уха по торжественным случаям. Мы их оберегали и подкармливали.

Наконец подъехали и наши мотоциклисты, которые привезли подбитого летуна и еще одного человека из группы лесовика Кирилла. Тот захотел поиметь для себя оружие и прислал за ним своего человека. Оружие я предложил выбрать из кучи сданного немцами этого добра.

Летчик предстал перед командиром полка и начал объяснять, что случилось с его самолетом в бою. Из его слов следовало, что были пробиты топливные баки и потеряно горючее, после чего самолет стал неуправляемым. Тогда он выбросился с парашютом.

Одному из прибывших с полковником офицеров было поручено заняться осмотром и оценкой будущей взлетно-посадочной площадки. Для его охраны и возможной помощи я выделил ему двух бойцов. Наша площадка, как я понял, пришлась командирам по вкусу. Но надо было устранить несколько ямок, закопав их грунтом. Кроме того, площадку немного надо было расширить за счет подступавших к ней кустарников.

Командиры остались довольны результатами. Затем поспел и обед. Я попросил повара накрыть стол на троих, а также накормить таким же обедом всех наших гостей и разведчиков. Гостям было предложено по 100 граммов фронтовых, от чего они не отказались. Обед им пришелся по вкусу, и повар также получил благодарность.

В тот же день из штаба армии я получил приказу уход из этого района отложить до особого указания. Освобождение родной земли было уже не за горами.