Мертвые сильнее живых

Предисловие

Глава первая. Югославянские эксперименты. Часть 1.

Глава первая. Югославянские эксперименты. Часть 2

Глава первая. Югославянские эксперименты. Часть 3

Глава вторая. Точка невозврата

Глава третья. Болье рат него пакт!

Глава четвёртая. Карточный домик. Часть 1

Глава четвёртая. Карточный домик. Часть 2

Глава пятая. Смерть без свободы. Сто за одного. Часть 1

Глава пятая. Смерть без свободы. Сто за одного. Часть 2

Образование власти Недича приходится на тяжелейшее в сербской истории время. Анархия, которая царила в югославских краях, захваченных хорватами, болгарами, арнаутами и мадьярами, перенеслась теперь в саму Сербию. Теперь и тут поселился пожар, и полилась кровь. Кровожадные усташи уже подтянулись к последним рубежам «зауженной Сербии», ожидая лишь отмашки, чтобы вторгнуться во внутреннюю Сербию.

Спустя две недели после превращения временной Комиссарской Управы в Правительство Национального Спасения, Сербия оказалась на краю пропасти. К тому времени партизаны Тито контролировали уже обширную территорию внутри промышленной Сербии. Территорию, которая вошла в историю как «Ужицкая Республика». Для подавления объединенного партизанско-четнического отряда, действовавшего в Шабаце, Недич отправил подразделение «стражи». Которое... в полном составе перешло на сторону восставших.

Тогда немцы публично заявили, что сербы не оправдали возлагаемых на них надежд, что они не способны самостоятельно справиться с царящей в своём краю анархией. Раз так, то Рейх вынужден идти на крайние меры. 16 сентября Кейтель издал указ, который должен был устрашить сербов. Согласно указу за одного раненного немецкого солдата расстреливалось 50 сербских заложников, а за одного убитого - сто.

Милан Недич выступил перед правительством Национального Спасения с предложением уйти в отставку, поскольку тогда казалось, что всё уже кончено.

Ситуацию спас льотичевец Михайло Олчан. Он объявил, что бывшие члены «Сбора» способны в течение 24 часов сформировать боеспособную группу в 500 человек. Позже на её основе будет сформировано подразделение, которое сможет навести порядок на территории, за которую несёт ответственность генерал Недич.

***

Уже 16 сентября была сформирована Сербская Добровольческая Команда (СДК), возглавленная полковником Костой Мушицким, бывшим адъютантом Короля Александра, королевы Марии и короля Петра Второго.

Добровольцы носили униформу югославского королевского войска, но вместо герба Югославии был герб Сербии. Справа на груди была предусмотрена эмблема СДК - крест со св. Георгием в центре и надписью по кругу: «С верой в Бога, за короля и Отечество - Добровольцы».

Первый отряд был укомплектован сотней студентов, которые уже в первом бою, 17 сентября развеяли миф о непобедимости партизан. Этот отряд добровольцев получил название «Третий ученический», возглавил его артиллерийский поручик Будимир Никич. 25 сентября удача вновь улыбнулась добровольцам: после трёхчасового боя были захвачены богатые трофеи: 2 станковых и 14 ручных пулемётов, винтовки, гранаты и боеприпасы. Среди пленных партизан был один немец и один венгр.

В течение недели добровольцы выполнили поставленную перед ними боевую задачу, однако в тот же день в другой части Сербии разыгралась очередная трагедия.

В ночь с 24 на 25 сентября объединённый отряд четников капитана Драгослава Рачича и партизан Небойши Йерковича совершили неудачное нападение на город Шабац. Поскольку немцы не имели достаточно сил для противодействия сербам, они позвали на подмогу усташей из Срема. Объединённые отряды нацистов выдержали 2 атаки четников и партизан и сразу же после окончания боя немцы издают указ, согласно которому все мужчины от 14 до 65 лет должны немедленно прибыть к немецким властям.

Прибыло около 7 тысяч. Эту группу сербов немцы с усташами отвели в Кленак. Всю дорогу их подгоняли пинками. Из Кленака группу перебросили в Ярак, находившийся под контролем усташей. По дороге нацисты убили 164 человека - тех, кто не мог выдержать ускоренного темпа передвижения. В самом же Шабаце немцы расстреляли около 40 человек - тех, кто пытался спрятаться, но был найден после детального обыска, методично проведённого по всему городу.

Усташи пригнали в Ярак несколько сотен крестьян из близлежащих сёл. Эту группу усташи собрали по сёлам и погнали с поднятыми руками перед собой. Около 50 отставших были застрелены.

Как только Недичу доложили о происходящем в Шабаце, он тот час же выразил протест немецкому командованию, напоминая о том, что четники Косты Печанца и отряды старшин уже начали зачистку территории. Исходя из этого, Недич потребовал вернуть взятых в заложники сербов в Шабац. Благодаря оперативному и энергичному вмешательству Недича уже 30 сентября заложники малыми группами были распущены по домам, а усташи, после непродолжительного пребывания в Сербии, были выпровожены вон.

Немцы же, получив подкрепление, двинулись в карательную экспедицию, которая вскоре укутает Сербию траурными лентами.

***

Осень и декабрь 1941 были судьбоносными для оккупированной Сербии. В то время многие видные люди в Сербии размышляли о возможности коммунистического пути развития.

Той осенью гестаповцы учинили массовые ночные аресты белградской интеллигенции. Элита Белграда была превращена в заложников. И немцы объявили, что будут исправно расстреливать по сотне белградцев за каждого погибшего на территории города немца.

Интеллигенция была арестована под предлогом расследования деятельности масонских лож. В межвоенное время Белград действительно был одним из центров масонства, о чём будет сказано в соответствующей главе, посвящено Антимасонской выставке, проходившей в Белграде в это время.

Димитрий Льотич немедленно прибыли к Тюрнеру, шефу верховного штаба. Переводчиком был Бошко Костич. Льотич изложил цель своего срочного визита.

- Да, г.Льотич, они арестованы как члены лож вольных каменщиков. Именно из-за своей принадлежности масонству, они будут пребывать в руках Гестапо как заложники.

На это Льотич ответил:

- Это значит, господин державный советник, что Вы получили из Берлина указание истребить сербский народ до основания. В связи с этим, я полагаю, что в услугах сербской власти Вы более не нуждаетесь!

- Хватит! - Резко перебил Тюрнер, - Никаких особых инструкций из Берлина мы не получали. Вы знаете об указе Кейтеля. Чего Вы хотите? Чтобы в качестве заложников мы хватали первых попавшихся граждан Белграда? Вы что, г-н Льотич, изменили своё отношение к масонам и евреям? Разве Вы больше не антисемит?

- Я всегда был и сейчас остаюсь убеждённым противником Иудейского духа! Я всегда был против проникновения в экономику нашей страны Еврейского капитала. Но это же вовсе не значит того, что я стану приветствовать еврейские погромы! То же самое могу сказать и по поводу масонства. В настоящее время находящиеся в заложниках члены давно упразднённых югославских лож не имеют абсолютно никакого влияния на ситуацию в стране. Зато эти самые бывшие члены являются признанными специалистами. Каждый в своей области. И без учёных, врачей, инженеров и т.д. не может существовать ни один цивилизованный народ.

На этой встрече было решено перевести арестованных из категории заложников в категорию подследственных по делу масонских лож. Вскоре все арестованные были распущены по домам. Исключение составили старый профессор Влайнац, д-р Дьжордже Тасич, секретарь торговой палаты д-р Мародич. После того, как Льотич дал письменную гарантию, этих людей также выпустили.

***

Тем временем партизанские агитаторы вовсю пустили слух, будто немцы изгнаны из Сербии. Что освободительная русская армия, прочесав Румынию, уже вступила в Крагуевац, а немецкий гарнизон заперт в Кралево.

Объединённый отряд четников и партизан, усиленный множеством добровольцев из числа крестьян Любичского, Трнавского, Драгачевского и Жичского районов, совершил нападение на Кралево.

Четнические силы были под командованием капитана Боевича и поручика Дерока (оба погибли в атаке), а партизан вели в атаку Станисавлевич и профессор Павле Якшич (позже ставший генерал-полковником армии Тито).

Борьба за Кралево закончилась для сербов весьма печально: в совокупности погибло около 800 человек - не столько из числа нападавших, сколько из попавших под обстрел жителей города. Немцы же потеряли 23 бойца.

За погибших в этом бою немцев последовала месть, вошедшая в историю Второй Мировой. За каждого погибшего немца согласно указу Кейтеля «Сто за одного», гитлеровцы расстреляли сотню ни в чём не повинных граждан городка. 19 и 20 октября 1941 года было казнено 2300 кралевчан - каждого третьего жителя этого небольшого городка. Среди расстрелянных было также немало беженцев их НДХ. В числе погибших было около 200 членов льотичевского движения «Сбор», в том числе отца двух активистов добровольческого движения, Бранислава и Александра Костич.

16 октября, спустя месяц после того, как по всей Сербии было распространен приказ Кейтеля, объединённый отряды партизан под командой Драгутина Марковича и Райи Недельковича и четников майора Палошевича, капитана Душана Смлянича и Душана Глишича напали на немецкую колонну, двигавшуюся по пути Горный Милановац - Крагуевац. В бою немцы потеряли 10 человек убитыми и 26 ранеными.

На следующий же день Недич отправил в Крагуевац добровольческий отряд в составе двух рот под командой Марисава Петровича, который должен был на месте разобраться и неотлагательно принять самые решительные меры по наведению порядка. Марисав Петрович, земледелец из села Градца, должен был на месте сформировать Пятый добровольческий отряд, получивший название «Шумадийский». Добровольцы были размещены в средней школе «Король Петр».

Однако уже в 5 часов утра 20 октября на место прибыла карательная экспедиция под командой майора Кёнига. Первым делом гитлеровцы блокировали сербский добровольческий отряд в школе и не выпускали их оттуда в течении 15 часов.

За это время нацисты успели сделать немало.

Марисав Петрович, потрясённый неожиданной блокадой, позвонил в среднюю школу «Святой Савва», где находился Милош Войнович, который занимался формированием Десятого добровольческого отряда. Однако личный состав ещё не был набран, поэтому немцы не стали блокировать эту школу. Милош немедленно прибыл к блокированной школе «Король Петр», и после разговора с М.Петровичем было немедленно решено следовать к немецкому «крайскоменданту», который бы объяснил причины блокирования сербских добровольцев и переполоха, учиненного прибывшими немецкими солдатами.

Благодаря блестящему владению немецким языком, Милош Войнович-Лаутнер, словенец по национальности, объяснился с немецкими охранниками и легко вывел Петровича из блокированной школы. Вместе они достигли в комендатуру и тут узнали, что в отместку за десятерых погибших и 23 раненных немцев, гитлеровцы намерены расстрелять ровно 2300 сербских заложников. Согласно небезызвестного приказа.

Напуганные страшной вестью, Войнович и Петрович отправляются к командиру карательного отряда, майору Кёнигу, однако тот даже не желает с ними разговаривать. Тогда они возвращаются в комендатуру и пытаются втолковать немецкому коменданту, что в гибели немецких солдат жители Крагуеваца невиновны, что:

- Крагуевчане мирные люди, которые сидели по домам и занимались будничными делами. Какое отношение имеют жители городка к перестрелке, произошедшей в окрестностях села Люляка!? Если немцы собираются так продолжать, то зачем тогда было устраивать затею с национальными добровольческими отрядами Недича и Льотича, которые и должны, по идее, восстанавливать мир и порядок!? Если немцы собираются и дальше уничтожать сербский народ, то добровольцы вслед за четниками и партизанами тоже уйдут в лес!

Марисав Петрович закончил так:

- Я немедленно распускаю свой отряд по домам.

- Погодите, давайте попробуем ещё раз, - комендант попытался сам умилостивить непреклонного пруссака Кёнига.

Прибыв к карателям, комендант убедил Кёнига хотя бы то выслушать сербских добровольцев.

- Господин майор, среди заложников находятся не просто невинные люди, среди них немало искренних националистов и антикоммунистов. Мы можем предоставить серьёзные доказательства своих слов. А в первую очередь мы бы просили Ваше превосходительство распорядиться относительно того, чтобы в первую очередь была проявлена милость к гимназистам...

Майор Кёниг грубо оборвал Петровича:

- Какая милость? Какая милость! Мы что, по-вашему, шутим? Вы что не знали об указе господина Кейтеля? Никакой милости. Вы что, решили над нами поиздеваться? Мы вам не Габсбурги! Честь германского оружия оскорблена! Отмщение будет произведено точно в согласии с соответствующим указом.

Командир сербских добровольцев уже знал, в чём именно заключалось «оскорбление германского оружия», а потому не смел спорить, но пытался взывать к здравому смыслу немецкого офицера:

- Но ведь Вам же должно быть известно, что коммунистические отряды состоят наполовину из иностранцев! Почему же должны страдать сербы?

- Потому что коммунистические отряды состоят наполовину из сербов!

- Если не уважите мою мольбу, прошу Вас: первым расстреляйте меня лично и моих бойцов-добровольцев. А потом уже невинных горожан.

Тут уже не выдержал комендант и вмешался в переговоры:

- Господин майор, я предлагаю поручить господину Петровичу составление списков, которые он доставит нам на рассмотрение. В списках должны значится только те люди, за которых он готов отвечать своей головой.

А Кёниг добавил:

- И прежде, чем пугать нас тем, что Вы распустите своё войско, помните вот о чём: Если вы и не захотите нам помогать, то желающие всегда найдутся. Усташи, албанцы, мадьяры, болгары... Кого из друзей Рейха Вы желали бы видеть тут в качестве блюстителей порядка?

С составлением списков сразу же возникли проблемы. Петрович, как известный земледелец, знал кое-кого из жителей окрестных сёл, но в самом городе у него не было знакомых. В ново сформированных отрядах было также очень мало местных. Пришлось вписывать в списки антикоммунистов всех подряд, без разбора. Уже в первый вечер на основании списков было выпущено 800 человек.

Всего же немцы выпустили по спискам, представленным добровольцами, около 3 тысяч человек. Согласно немецким афишам, расклеенным по всей Сербии, в Крагуеваце было расстреляно 2300 заложников. В конце главы мы расскажем о том, в чем же именно заключалось «оскорбление германского оружия».

***

Льотичевцы были убеждены в том, что эта вылазка была провокацией, нацеленной на то, чтобы взбудоражить народ после того, как гитлеровцы приведут в исполнение свою угрозу «сто за одного». Иначе как можно объяснить тот факт, что никто из нападавших на военную колонну даже не попытался отбить у немцев тех сербов, которые находились в качестве заложников? Замполитом отряда был известный член Сербской народной Крестьянской партии Милой Симович.

Эти предположения подтверждаются воспоминаниями капитана Павла Богичевича из Книча, бывшего во время войны в четническом отряде.

20 октября Богичевич разговаривал с командиром партизанского отряда студентом Райе Недельковичем.

- В Крагуеваце, говорят, схвачено больше тысячи человек в заложниках. Немцы хотят отомстить за своих и пострелять наших.

- Наши все в лесу, - ответил студент.

Но четник продолжал убеждать партизана:

- Немцы их точно постреляют. Мы бы могли отбить их и тогда они бы ушли в лес и присоединились бы к нам.

- Ещё не время для такой операции. А те, кто оказался в заложниках сам виноват: нужно было не дома прохлаждаться, а вовремя уходить в лес! И вообще, чем больше немцы постреляют людей, тем легче нам будет освободить и Крагуевац, и всё остальное. Запомни: чем хуже, тем лучше!

В тот же день, по рассказу Богичевича, партизаны обстреляли немцев, расположенных в селе Грошницы. Немцы в отместку сожгли 20 домов и расстреляли 100 человек.

Марисав Петрович вспоминал уже после войны, что тяжелее всего было смотреть в глаза тем, кого немцы выводили из толпы заложников и уводили на расстрел. Сделать что бы то ни было не представлялось никой возможности.

И Льотич, и Недич были убеждены в том, что масоны и коммунисты уготовили сербскому народу роль детонатора и пушечного мяса, ибо в сложившейся ситуации результатом восстания будет просто биологическое уничтожение сербского народа.

Третий раз повторять немцы не собирались. Если с анархией не могла справиться ни Комиссарская Управа, ни Правительство Недича, то по территории Сербии огнём и мечом пройдут иноземные каратели.

***

Злополучная перестрелка возле села Люляка, точнее то, что партизаны сделали после перестрелки, преисполнили сердца гитлеровских солдат жаждой отмщения. Ибо партизаны чудовищно осквернили тела павших солдат неприятеля.

Обезображенные тела девяти немецких солдат были сфотографированы, и пачка фотокарточек впоследствии стала тем аргументом, который надёжно выкрутил руки и Льотичу, и Недичу.

Поначалу сербы пытались убедить немцев в том, что неописуемое глумление - дело рук цыган, науськанных комиссарами из Коминтерна, а для сербского воина немыслимо надругательство над поверженным неприятелем, «для Сербина мертвый неприятель больше не враг».

Немцы отвечали в том духе, что если сербы позволили превратить себя в «послушное орудие представителей демонических рас», то это значит, что с сербами говорить на человеческом языке не о чем.

Блаженной памяти патриарх сербский Гавриил (Дожич) в книге мемуаров, изданных посмертно в 1974 году в Париже, описывает приезд Милана Недича в монастырь Войловицу, где в тот момент патриарх вместе с владыкой Николаем (Велимировичем) пребывал в заточении.

Вот выдержка из беседы заключённых архипастырей Сербской Церкви с Недичем. Недич делился, в числе прочего, своими воспоминаниями о встрече с Гитлером:

- Когда я прибыл в ставку, Гитлер встретил меня следующими словами: «Сербы дважды наплевали мне в душу. Вначале своим путчем 27 марта 1941. А потом осквернением тел солдат, погибших в перестрелке с повстанцами. Сербы так ничего не поняли, и поэтому я распорядился совершить акции устрашения в Кралево и Крагуеваце. Германия больше такого терпеть не могла».

На снимках были сфотографированы головы павших немцев, у которых были выколоты глаза, а в уста были вставлены отсеченные уды. Тела были разрублены пополам, причём ноги были раскорячены в гору в виде «V» victory, победа.

Именно этот акт и поставил в глазах Гитлера сербский народ в ряд нелюдей.

***

Люди, не желавшие выжидать удобного момента для восстания, жили в духе лозунга «Свобода или смерть!». Но реальность - такая, какой она была осенью 1941 - приносила, по словам Джёко Слиепчевича «лишь смерть без свободы».