Предисловие
Поводом к написанию данной работы послужили некоторые письма, которые были получены мною за два года работы в качестве депутата Государственной Думы. Среди множества их, касавшихся конкретных вопросов, были письма, посвященные проблемам развития страны. Эта переписка дает мне очень много - настолько интересно и под неожиданным углом зрения обсуждаются различные вопросы нашей жизни, будущего страны.
В первой главе приведены некоторые из них, которые публикую с согласия авторов, без редакционных правок. По просьбе авторов одни письма подписаны только инициалами, другие - полностью. Их размышления послужили основой для дальнейшего обсуждения проблем нашей жизни со многими людьми. Среди них - представители науки и образования, рабочие, пенсионеры и военные из разных регионов России - от Дальнего Востока до Санкт-Петербурга. Прадеды одних были депутаты еще Первой Государственной Думы, у других - многовековые рабоче-крестьянские корни. Самое главное - все они не равнодушны к судьбе страны и ее истории, неповторимой, самобытной и особенной.
Здесь же диалог с одним из таких людей. Она - педагог и ученый, человек, далекий от политики. Конечно, наши точки зрения далеко не всегда совпадали: видимо, потому, что базировались на собственном жизненном опыте и результате воздействия среды общения. В меру своих представлений о предмете мы затрагивали разные проблемы развития нашей страны, которые считаем важными и актуальными: отношение к национализму, вера и традиции, нынешний путь страны и т. д. Каково должно быть соотношение национального и интернационального? Что такое русскость: кровь или культура? Возможно ли развитие нынешних процессов в нашей стране в направлении крайнего национализма? Безусловно, мы не нашли ответов на все вопросы, но само обсуждение этих проблем полезно и необходимо.
Во второй главе дан краткий исторический анализ российского пути от первых Рюриковичей до наших дней. Особенность авторского подхода состояла в вычленении исторических трехсотлетних периодов развития страны, связанных с переносом столицы. Внутри выделенных периодов рассмотрены трехпоколенные циклы преемственности власти. Наряду с историческим анализом деятельности власти, приводятся данные о развитии православной веры и церкви в стране.
В третьей главе делаются далеко не бесспорные предложения автора по некоторым вопросам нашей жизни. Конечно, читатель сам определится в достоинствах (при их наличии) и недостатках работы. Нами предпринята попытка взглянуть на будущее страны через призму прошлого и настоящего ее положения, проводя исторический вектор возможного развития. В свое оправдание автор может сказать, что работа написана искренне, что он не претендует на роль оракула, но свою точку зрения имеет...
Эту книгу можно рассматривать как предварительные наброски, своеобразный препринт. В ней можно увидеть разные подходы к рассмотрению того или иного вопроса. Автор понимает необходимость подготовки фундаментальной работы, касающейся затронутых вопросов и базирующейся на современных методах исследований. Благодарю д.т.н. В.В. Бринзу за полезные советы, М.Н. Торба - редактирование.
Глава I
Мнений много - отечество одно
Родиться русским слишком мало.
Им надо быть, им надо стать.
И. Северянин.
Письма из разных мест...
«...Многие ваши мысли, Борис Алексеевич, созвучны с моими, хотя с некоторыми не могу согласиться.
Хотелось бы узнать Ваше мнение о положении русских, оставшихся за пределами России. Если наша страна и будет кем-то прирастать, то именно за их счет. Там, в бывших союзных республиках, они не растеряли свою «русскость», более чем иные россияне чтили и чтят народные обычаи, культуру, свои национальные корни. Но Москва готова раскрыть границы азиатам, а не своим людям, хотя изгоями сделала их самолично, отправляя то на освоение казахстанской целины, то на добычу бакинской нефти.
Нередко иммигранты (преимущественно коренные жители южных республик), приезжая в Россию, устанавливают «тесные творческие» контакты с местной властью, которая вступает в «особые» отношения с ними. Причем происходит это на глазах у всех и весьма раздражает людей. В то же время русскоязычные или русские люди, возвращаясь на историческую родину из тех же республик, мыкаются с оформлением гражданства, регистрации и т.д. Потому что бюрократические крючки позволяют властям измываться над ними годами. По моему разумению, разговор о национальной идее, национализме несколько блекнет без конкретных предложений, как помочь русским людям, оказавшимся вне России. Пока же получается, что они там изгои и Родине тоже не нужны. Обидно до слез - это я не понаслышке знаю: моя семья когда-то получила в Амурской области статус беженца №3. Думается, многие читатели Вашей книги, как и я, найдут немало тем для раздумий о будущем России, исторических параллелях, споров о путях выхода из тупика, для дискуссий о значимости личности в истории, а главное - о том, сколько еще десятилетий наши горе-реформаторы будут барахтаться в собственных лужицах бессилия, страха и безделья.
Сомневаюсь и в реальности, а главное - в исторической значимости новой столицы России. По-моему, не в этом выход. Как известно, мебель меняют, а клопы остаются. С этими «клопами» (коррупцией, сиротством при живых родителях, пьянством, повальным равнодушием) следует бороться более жестко, не воспитывая взрослых теть и дядь, а принуждая их исполнять закон. Но закон в таком случае должен быть один для всех, чего добиться очень трудно.
С уважением, М.Т. (Благовещенск)»
«...Поводом для моего обращения к Вам, уважаемый Борис Алексеевич, послужила Ваша публикация в «Литературной газете», где красной линией проходит призыв «Граждане, объединяйтесь!» Многое, высказанное в этой статье, удивительно близко нам, кто против своей воли оказался жителем заграницы, но решительно отверг возможность принятия гражданства государств проживания. Мы - жители Латвии, Литвы и Эстонии, настоявшие на признании за нами гражданства России. Мы прилагаем массу усилий, чтобы стать признанными членами и участниками российского гражданского общества. Но эти усилия пока не дают ощутимых плодов, т.к. мы очень неудобны российскому чиновнику, усилиями которого на нашей исторической Родине знают о русскоязычном (извините за выражение) населении, о так называемых соотечественниках.
Нас не следует путать с русскоязычной частью, принявшей гражданство «ньюсуверенок» (бывших республик СССР) или не принявших никакого гражданства. Наш круг - это люди, которые не пожелали прекращать правовые связи со своей Родиной, стать хотя бы и формально для нее иностранцами, и сознательно оптировали гражданство Российской Федерации, приняв на себя статус иностранцев, а фактически - изгоев в стране проживания. Таким образом, в правовом отношении мы, согласно Конституции РФ, точно такие же граждане России, как и все, проживающие там, формально обладаем всей полнотой гражданских прав, а в любой точке Земли - и избирательным правом граждан РФ. В странах Балтии таких проживает около 150 тысяч.
В идеологическом плане мы - люди очень разные. Среди нас - не только русские, но и украинцы, евреи, литовцы, латыши, эстонцы, киргизы, татары и многие другие (отнюдь не русскоязычное население). Мы по-разному относимся к лозунгу типа «Вся власть Советам!» или «Православие, самодержавие, народность!», но мы почти одинаково презираем «этастранцев», для которых Россия - «эта страна». Пожалуй, нам ближе всего девиз «Patria o muerte!», потому что нас объединяет осознанная принадлежность к гражданству нашей Родины - России. Естественно, мы острее других осознаем свою сопричастность России и не можем спокойно терпеть, когда российский чинуша-охламон отторгает нас от российского гражданского общества, как это было, например, в процессе последних выборов в Госдуму...
С уважением, В.В.
(Вильнюс, Литовская Республика)»
Привожу отрывок из другого письма.
«...Цивилизационно мы развиваемся медленнее, чем Европа. Мне кажется, что именно это цивилизационное (не культурное, а именно цивилизационное) отставание и породило потерю самоуважения. Вспомним «Войну и мир» Толстого: родным языком знати был французский, русский же считался слишком грубым, неразвитым, что отчасти было справедливо. Светская литература на русском только появлялась. Потом в приступе патриотизма учили русский. Расстояние от Москвы до Парижа немалое, шли пешком. Солдаты и офицеры нашей армии много нового увидели и услышали в Европе во время Отечественной войны 1812 года, особенно после победы над Наполеоном. Результат - бунт декабристов и последующие события. В последнее время говорят, что этот бунт примерно на 25 лет отсрочил освобождение крестьян.
Сейчас цивилизационный разрыв начал потихоньку сокращаться. Еще бы и дороги приличные нам завести...Что касается истории, то мы не знаем даже истории собственной семьи на протяжении нескольких поколений. Причин, на мой взгляд, много. Назову некоторые. Это непрерывное исправление истории в угоду власти, что началось еще в давние времена. В книге Я. С. Лурье о древних летописях показано, как в Москве правили летописи в нужную московской власти сторону еще в ХV веке! Немаловажно и отсутствие системы доступных архивов, в том числе городских, церковных, семейных архивов. Бумаги горели и просто гибли в непрерывных пожарах и катаклизмах вплоть до последнего времени (вспомним гибель древних летописей в Москве во время пожара 1812 года, гибель архивов в революцию, в последнюю войну и т. д.). Попробуйте сейчас по архивам восстановить свою родословную.... Замечу, к слову, мне рассказывали, что в Чехии на заводе, где испокон веков делают бижутерию, висят родословные рабочих.
Сейчас наконец-то у нас появились военно-исторические клубы, занимающиеся реконструкцией костюмов, битв и сражений разного времени. Они многое делают для возрождения самоуважения, но все это на чистом энтузиазме... Когда в школу приходит человек в форме гусара и рассказывает о славных победах «его полка» в 18.. году, у детей глаза горят. Надо, конечно, восстанавливать и караулы в соответствующих тому времени формах во всех царских дворцах.. Замечательно, что появился развод такого караула в Кремле. Слава богу, что вернулся Андреевский флаг.
Что касается культуры... Тут, безусловно, сказывается страшный излом революции. Есть старинная поговорка: если стреляешь в прошлое из пистолета, то будущее выстрелит по тебе из пушки. А стреляли ведь в прошлое из пушки... И мы еще долго будем расхлебывать заваренную тогда кашу, восстанавливать снесенные церкви, сожженные поместья, разоренные дворцы, погибшие библиотеки, коллекции... Про гибель людей, многотысячную эмиграцию, разрывы семей и говорить не надо. Плюс война с ее страшными и невозвратимыми потерями, плюс взрывы сохранившихся чудом церквей в послевоенное хрущевское время...
В царское время бытовал придворный русский костюм, были платья в русском стиле. Когда праздновали 300-летие дома Романовых, то император с семьей и свита в русских костюмах шли от лавры по всему Невскому в Зимний дворец (бабушка рассказывала маме, а она мне). Обратите внимание на одежду женщин в фильме Сокурова «Русский ковчег» - помните сцену в Георгиевском зале, кокошники и платья в русском стиле? Сейчас на сайте Библиотеки Конгресса США вывесили цветные фотографии, сделанные в России по заказу императора в 1910 году. Там есть и фотографии деревенских девушек в национальных русских костюмах. И это жизнь, а не маскарад. После революции все было потеряно безвозвратно. Какая национальная идентификация без костюма?! Интересно, что традиционное одеяние частично сохранили староверы. Я видела в Чехии в Праге праздник горняков: мужчины в старинной одежде, женщины в национальных костюмах. В Австрии национальный костюм носят как домашнюю одежду, шотландцы в юбках как-то осенью ходили по Невскому, ноги, конечно, по нашему холоду синенькие, но верность национальной традиции соблюдена. Да, есть универсальный европейский стиль, он необходим, без него современная жизнь в принципе невозможна, но почему в России, не в пример другим странам, забывается национальное?
У нас потрясающие иконы. Это то, что пришло к нам с верой из Византии, наследовалось и развивалось. Правда, как любую великую живопись, надо уметь их понимать и чувствовать. У нас есть наши древние города: Господин Великий Новгород, Псков, оплот государства Российского, первая столица Руси - Старая Ладога и многие другие. Мы создали блистательный Санкт-Петербург, красивейший, призрачный, мистический город. У нас есть классическая литература, театральная и балетная школы...
С уважением, Г. К. (Санкт-Петербург)»
И еще одно мнение.
«Уважаемый Борис Алексеевич!
Сознавая невозможность конспективного обсуждения понятия «национализм», все же не могу не откликнуться на Ваше предложение и рискну принять в этом обсуждении посильное участие. Сначала об определениях. Приведу одно, отчасти отражающее становление и трансформацию понятия: «В украинской политической терминологии конца 19 века понятие «национализм» однозначно связывается с активным национальным сознанием и патриотизмом, но потом в 1910-20-е годы это понятие получило более узкий смысл. Под термином «национализм» стали понимать национальную самостоятельность. А когда несколько позднее возникло идеологическое течение, названное националистическим (национальным), оформленное в организованное политическое движение, понятие «национализм» получило партийное наполнение, которое в основном сохранилось до сих пор» («Энциклопедия украинознания», т. 5, издательство «Молоде Життя», Торонто, Канада, 1966).
У меня создается впечатление, что преобладающее понимание национализма у нашего правящего слоя близко к определению, согласно которому национализм может быть только буржуазным (здесь, как бы, не забыть еще и национал-социализм). Однако мировая история показала, что здоровый патриотизм, а, по сути, национализм, является мощным катализатором для движения значительного количества стран к развитию. С другой стороны, именно национализм дает стимул малым народам сохранить свою самобытность в эпоху глобализации и не допустить моноокраски мировой культуры. Национализм часто позволяет избежать раздрая в обществе в период непопулярных реформ. Последние примеры тому - динамика преобразований в странах Восточной Европы и Балтии. По-видимому, критическая масса носителей национализма в Украине не допустила крови в период прошлогодних выборов и сопутствующих событий. Именно национализм порождает уважительное отношение к другим народам, т. к. нация, не сберегающая себя, свою культуру и традиции, вряд ли способна уважать других.
Жизнь показывает, что национализм не является привилегией только титульных наций или, наоборот, только национальных меньшинств. Кроме того, существуют многочисленные примеры, когда носителями национализма для одной нации становились представители других народов и наций. На мой взгляд, важно рассмотреть причины и результаты такого феномена во взаимосвязях: «Национализм и история», «Национализм и экономика», «Национализм и образование»... и даже «Национализм и спорт». Во многом защита от ряда антиобщественных явлений, например, коррупции, пропитавшей ряд стран, возможна при активном обращении к людям - носителям национализма, сознающим всю полноту ответственности перед соотечественниками.
Следует признать, что в настоящее время в России мировой опыт национализма в здоровом понимании этого термина в масштабе общества не воспринят и не востребован. Между тем национализм для России, в особенности для русских людей, мог бы стать стимулом к общественному подъему, альтернативно провозглашаемому в настоящее время стремлению к безудержному обогащению (тупиковому по сути) или замыканию в околомистических самокопаниях. Обсуждение и обоснование этого - предмет еще одной дискуссии.
На этом вынужден прерваться в рассуждениях, так как сейчас было бы уместно сузить тему изложения или установить последовательность рассмотрения отдельных тем, раскрывающих практику национализма в современной жизни. В противном случае есть опасность скатиться на общие тривиальные слова, а этого не хочется. Но между тем вопрос доказательности Ваших позиций по обсуждаемым вопросам остается. Видимо, есть смысл попытаться его решить за счет научного прогнозирования. А использование национализма в качестве инструмента прогресса представляется политически ювелирно выверенным делом. Даже небольшое продвижение на этом пути - уже успех. Соответственно, любая неточность - и ярлык обеспечен с той или другой стороны. С осознанием серьезности Вашего замысла рискнул бы смоделировать и изменение влияния национализма на развитие страны при различных сценариях.
С уважением,
В. Бринза (Москва)».
В завершение приведу еще одно интересное письмо.
«Уважаемый Борис Алексеевич!
Решилась обратиться к Вам как к депутату Государственной Думы. Хотя не хочу скрывать, мы знакомы уже около 10 лет, правда, виделись за это время раз пять. Но я внимательно слежу за Вашими работами в прессе и в Интернете и всё больше проникаюсь Вашими идеями и Вашей жизненной позицией, всё чаще сама задумываюсь о жизни нашей страны, нашей Родины - России.
Начну издалека. В начале 90-х годов мой муж, ученый, профессор, ставший в то трудное время после развала страны проректором крупного столичного вуза, вернувшись из очередной командировки, с восторгом рассказывал о ректоре Амурского государственного университета, который из своей ректорской зарплаты создал фонд для выплаты именных стипендий студентам. Меня тоже поразила такая позиция человека. От этого теплее стало на душе: остаются в России еще люди, не собирающиеся никуда уезжать, а стремящиеся принести благо своей стране. Я гордилась своим мужем: в расцвете сил он и не помышлял бросать свой институт. Оказалось, он не один такой, и это очень радовало.
Огорчало другое: как мы все не смогли передать эту любовь к своей стране собственным детям? Мы, патриоты, допустили, что наши дети уехали из России. Они со своими знаниями не смогли или не захотели помочь своей стране.
Поясню на своем примере. У меня три сына. Старший (к тому времени был уже кандидат наук, подающий надежды ученый) по первому приглашению уехал в Бельгию и уже 12 лет живет и работает там. Средний сын, окончив институт, тоже уехал и 8 лет живет с семьей в Лондоне. Там родились мои внуки - граждане Великобритании. Кто они - русские или англичане? Как же случилось, что мои дети потеряли свои корни, страна потеряла двух молодых специалистов, а мы, родители, вынуждены жить так далеко от них? Куда же делся наш, людей послевоенного поколения, патриотизм? Ведь мы так гордились нашей страной, которая победила в Великой Отечественной войне, успешно восстанавливала города и на наших глазах превращалась в индустриальную державу. Мы были причастны к этому, ощущали себя хоть и винтиками, но большого слаженного механизма.
Прадед моих детей, писатель А. С. Серафимович в свои 86 лет оставался так молод душой, так любил свою Родину, что в своем последнем послании молодежи, продиктованном за несколько дней до смерти, сумел это выразить такими красивыми словами:
«Жизнь пахнет упоительно! Жизнь наша - необъятный голубой простор моря! Так украшайте эту жизнь еще более, раздвигайте ее просторы. Работайте ещё лучше, трудитесь много и хорошо, чтобы еще краше и богаче стала страна наша, наша великая Родина!»
Куда же всё это ушло?! Где эта высокая духовность и любовь к своей стране? Думаю, всё началось в годы застоя, когда подрастали мои мальчики. Затишье.... Живем спокойно, зарабатывать нет стимула, купить нечего, гордиться особенно нечем. Бессмысленная война в Афганистане лишила нас последнего патриотизма. За что воюем? Каждая мать пыталась спасти своего сына от армии - где уж тут место патриотизму. И вот результат. Я сама своими руками отпустила детей, надеясь в душе, что так правильно, - пусть хоть им не придется увидеть нужды. Они сейчас и живут в достатке, и нам помогают, и род сохраняется нашими общими стараниями. Но что дальше? Когда не будет нас, внуки совсем затеряются в этом мире.
Младший сын никуда не уезжал и не собирается. Два года работал фактически без зарплаты, потом адаптировался к этой жизни, стал материально обеспеченным. Но тревога есть и за него - что дальше будет с нашей Россией? Пока же в течение 15 лет, «куда идем мы с Пятачком - большой-большой секрет». А всё потому, что нас всё больше разъединяют политики: сначала с братскими республиками, потом с ближайшими родственниками.
Не пора ли нам объединяться? Почитав Ваши работы, считаю так же, как и Вы, что сплотить нас может национальная идея, воспитание в духе патриотизма как позитивной стороны национализма. Идея национального патриотизма для русских людей действительно смогла бы стать стимулом к общественному подъему.
Я за такой национализм. Вместе с Вами.
Людмила Попова (Москва)».
Эти искренние разноплановые письма объединены общим: любовью к Родине и думами о ней. Дополню их примерами, с которыми мне пришлось столкнуться лично. В начале 90-х годов я работал ректором вуза на Дальнем Востоке. В результате несколько странного, если не сказать больше, подъема «национального самосознания» в ряде бывших братских республик в наш вуз на работу вынуждены были переехать десятки семей русскоязычных преподавателей. Причем далеко не все были русскими по происхождению. Это были люди, воспитанные советской культурой. Как правило, все они учились в центральных вузах страны и после окончания аспирантуры поехали по направлению на работу в союзные республики. Не являясь представителями титульной нации, уже в начале 90-х годов они почувствовали себя там, мягко скажем, весьма и весьма неуютно.
Следующий пример - семейный. Мой тесть, полковник Советской Армии, закончил службу на Сахалине в 1964 году. Выйдя в запас, поехал с семьей, как тогда было принято, в теплые края - в одну из братских республик. В 80-е годы они жили там вдвоем с тещей. Их дети к тому времени разъехались, имели свои семьи. Уже к 1991 году им (русским по происхождению) стало в братской республике очень неуютно. Мне пришлось в то время по делам быть в столице той республики и встретиться с заместителем председателя Верховного Совета, врачом по профессии, молодым представителем «демократической волны» тех лет. Ухудшение отношения к русским он объяснял тоже «подъемом национального самосознания». Хорошо, что этот «подъем» длился недолго. Неизвестно до каких «высот» они бы поднялись, если бы вовремя не остановились...
Это, так сказать, конкретные примеры на бытовом, не теоретическом уровне. Знаю, что их было немало в те годы. Что же, власти и люди в тех республиках сейчас поумнели?
За пределами нашей страны находятся миллионы русских. В некоторых бывших союзных республиках продолжается политика их фактического вытеснения. Конечно, нужна гуманитарная поддержка соотечественников. Но России надо определиться в главном: нужно ли стремиться к их возвращению домой, на историческую родину?
Есть законы, и есть реалии жизни. Русские, приехавшие из стран СНГ и Балтии в Россию, далеко не всегда ощущают заботу Родины в лице не только чиновников, но и соседей. А ведь это преданный России и патриотичный слой русских людей! Как они могли бы помочь в решении проблем того же Дальнего Востока! А как они работают?! Четко, надежно и ответственно, я убедился в этом по их работе в университете. До тех пор, пока мы не решим эту проблему достойно, нет у нас права говорить о том, что мы - нравственная страна.
Хочу заметить, что я не наблюдал отъезда по подобным причинам людей из России. Массово выехали в 90-е годы из России немцы и евреи: люди возвращались на историческую родину, но не из-за «подъема национального самосознания» у русских. Правда, и в России в последние годы нередко случаются крайние проявления национализма, так сказать, в пещерном виде, но преимущественно в молодежной среде, в больших городах (на рынках, улицах, в электричках и др.).
В разных слоях общества неоднозначное отношение к сложной проблеме мигрантов. Не говорю о легальных, но на депутатский запрос о количестве нелегальных (!) мигрантов в России я получил ответ из соответствующих структур, который однозначно говорит о том, что их немало. Мы знаем, что возникают взаимные проблемы у хозяев с такими «гостями». Иногда они заканчиваются трагически... Возникает системный вопрос: увязаны ли эти проблемы с русским национализмом? Или национализм здесь не при чем? Итак, что же такое «национализм» и должно ли быть место этому явлению в нашей стране?
Национализм. Хоть слово грозно, но мне ласкает слух оно...
Мой визави - профессор из Санкт-Петербурга является представителем семейного клана коренных питерцев, многие поколения которого живут в «маленьком городке Питере, где все друг друга знают». Она предпочла предстать перед читателем под именем Г. К. Наши обсуждения различных проблем длились в течение двух последних лет при помощи электронной почты. Мне хотелось в диалоге не только представить свою позицию, но и побудить Г. К. хотя бы кратко, но высказаться по обсуждаемым вопросам. Насколько это интересно получилось, судить вам, читатель.
Б. В.: «Национализм - буржуазная и мелкобуржуазная идеология и политика, а также психология в национальном вопросе, противоположная пролетарскому интернационализму. Основа национализма - идеи национального превосходства и национальной исключительности» («Советский энциклопедический словарь». М.: «Советская энциклопедия», 1986, с. 868). Вот с такими классическими определениями, четко отложившимися в умах народа, мы вошли сначала в перестройку, а в последующем и в перестрелку. Одной из первых реакций части наших граждан на это определение было создание общества «Память», иначе трактовавшего национализм и нашедшего в то время немало сторонников в Москве и Ленинграде.
«Национализм - одно из наименее разработанных понятий в современной политологии. Подобная неразработанность неудивительна, поскольку национализм, как правило, напрямую связывается либо выводится из понятия «нация», являющегося одним из самых спорных и неоднозначных в политической и социальной науке» («Федерализм: Энциклопедия». М.: Изд-во МГУ, 2000, с.325). Вот так вывод! Понятно, что тема не разработана. Хотелось бы разобраться...
Г. К.: Национализм бывает разный. Вы привели примеры действительно «пещерного» национализма. Позитивный национализм обычно называют патриотизмом. В этом случае речь идет об уважении к себе, к своим предкам, своему народу, своей истории, своей культуре, своей стране. Эти проблемы возникли не вчера и не позавчера. Сравнение с Западом качества дорог, чистоты городов и домов, образа жизни очень давно (с Петровских времен - точно) было не в нашу пользу.
Считается, что грязь - всегда порождение рабства: барин не убирает, так как для этого есть рабы, раб же убирает только из-под палки. Обратите внимание на то, что для нас сейчас характерны очень чистые квартиры в домах с разбитыми парадными и изуродованными лестницами и лифтами. Нет чувства собственника.
Б. В.: Вроде бы и правильно, но не совсем. Вы пишете, «нет чувства собственника», тогда обратите внимание на состояние многих частных небогатых домов, особенно в маленьких городах и деревнях. Вы увидите те же покосившиеся заборы и прохудившиеся крыши. Дело, видимо, не только в чувстве собственника, а в экономической и управленческой состоятельности собственника. Я в детстве жил на Кубани в таком доме, построенном в 50-е годы моими родителями вместе с нами, тогда еще детьми. Родственники и соседи помогали нам, когда делали замес и изготавливали саманы - большие кирпичи из глины и соломы, строили и штукатурили дом. И мы тоже помогали соседям, когда они строились. Такая вот была народная стройка... Большим событием для нас было обложить этот саманный дом кирпичом, чтобы не штукатурить его ежегодно. Это произошло только лет через 10 после строительства. Не хватало средств. Мама работала рабочей на заводе, зарплата мизерная, у отца она тоже была весьма скромная. При трех детях в семье роскошествовать не приходилось. И хотя чувство собственника присутствовало, стремились содержать дом и домашнее хозяйство в порядке, но подчас на починку забора не хватало денег...
Конечно, у нынешних собственников вилл и богатых коттеджей на Рублевке другие возможности. В подъездах их элитных жилых домов сидят консьержки, но стоимость квадратного метра жилья там зашкаливает за многие тысячи долларов. Это просто другая страна. Хотя наверное, во многом Вы правы. В 60-е годы я работал в студенческих отрядах в Казахстане. Там разительно отличались немецкие села от русских. В первых было гораздо больше уюта и чистоты. Видимо, «немецкий орднунг», вошедший в плоть и кровь, дает себя знать везде, но, к сожалению, в России все меньше и меньше, ведь более миллиона обрусевших немцев вынуждены уехать в Германию. Правда, чтобы удержать их здесь, требовалось не так уж и много.
Г. К.: Я читала не слишком стандартные воспоминания военных (офицеров среднего звена) о том, что делалось на наших освобожденных после немецкой оккупации территориях в эту Отечественную войну. Уцелевшие во всех передрягах жители вспоминали, что немцы благоустраивали территорию вокруг комендатур: ставили заборы, чинили ворота и т. д. Это настолько было заметно, что, несмотря на все ужасы войны, запомнилось. Читала и описания увиденного в польских деревнях, где даже в бедных домах было опрятно и предметы быта городские, фабричные - такие же внешне, как «у пана», но из других материалов, попроще. Война, смерть, пол-Европы в руинах, а ведь запомнилось.
У нас недостаточное количество исторических и археологических исследований, мало небольших исторических музеев при школах и библиотеках, исторических клубов, кружков любителей истории и т. д. Но это нельзя насадить насильственно, а у россиян, видимо, потребности нет. Как сказано у классика: «мы ленивы и не любопытны...».
Б. В.: Можно вспомнить и про наши погосты, нередко запущенные, иногда варварски уничтожаемые для новых строек - это тоже нежелание помнить о своих корнях.
Г. К.: Наше традиционное зодчество - деревянное, а дерево - материал недолговечный и хорошо горит вместе со всем городом или селом. В наших старинных городах каменными были практически только соборы да палаты. Жили в деревянных домах, - дескать, так полезнее для здоровья. Сравните с Европой, где есть множество симпатичных городков, не менявшихся с ХV-ХVI веков, которые наши современники тщательно сохраняют.
Б. В.: Или бережно восстанавливают полностью разрушенную городскую среду, воспроизводя в точности каждую постройку, каждое оконце дома, каждый изгиб ограды (как было в Германии в послевоенные годы после «ковровых» бомбардировок авиации союзников). Последний пример - полное, оконченное в 2005 году восстановление Дрезденского собора.
Г. К.: К сожалению, у нас нет даже доступного современного научного свода по истории России (именно свода знаний, а не мнений отдельных историков, даже очень уважаемых), не говоря уже о том, что исторические описания должны существовать отдельно для каждой местности и начинаться не с событий 1917 года, а примерно на тысячу лет раньше.
Б. В.: Это правда. Хорошо, что многое сохранили, несмотря на страшное последнее столетие, хотя прежние были не намного легче. Мы многое продолжаем терять. Поэтому национализм, а точнее, русский патриотизм, в России необходим. Национальная самобытность, а это, я думаю, и есть культурный национализм, определяется культурой, традициями и верой, чувством собственного достоинства, чувством гордости за свою нацию и является естественной чертой любого народа.
Национальный вопрос традиционно считается сложным. В политике невольно приходится объединять в одном политическом движении национализм и интернационализм, важно не доводить это до абсурда. Для начала надо определиться с понятием «русские». Помните слова поэта: «Родиться русским слишком мало. Им надо быть, им надо стать». Для меня лично - это человек, который любит Россию, глубоко впитал русскую культуру, служит нашей государственности, уважает традиции и веру, помнит своих предков. А патриотизм формирует уважительное отношение не только к себе, но и к другим народам. Но ведь не зря говорят: «Если сам себя не любишь, то никто тебя не полюбит».
Исходя из этого, русским людям надо не стесняться любить себя и помогать друг другу, не боясь обвинений в национализме, помнить, что сила - в единстве. Русский национализм по природе своей патриотичен и не направлен против других, он несовместим с антисемитизмом, ксенофобией и прочими фобиями. Нормальному патриоту близка позиция англичан, у которых нет антисемитизма, «потому что они не считают себя глупее евреев»... Но у нас нередко любые слова в защиту русских вызывают истерию о русском фашизме. Русофобия, особенно в 90-е годы, стала естественной, на нее даже не обращают внимание. Но разрушение национальной самобытности народов нашей страны, которое мы особенно наблюдаем последнее десятилетие на экранах телевизоров, в СМИ, крайне опасно. Особенно ущемляется достоинство русского народа, который наиболее интенсивно подвергается этому.
Г. К.: Почему только в последнее время и почему только русской самобытности? То, что нам показывают на голубом экране, относится ко всем нациям нашей страны. А что, раньше показывали лучше? Про «Лебединое озеро» я не говорю, - такой прекрасный балет, но надолго будет ассоциироваться с ГКЧП. Просто на ТV работают люди с весьма специфическим взглядом на жизнь. Но «что выросло, то выросло...». Мне кажется, что у нас в стране долго не было нормального журналистского образования, возможно, теперь появилось, тогда со временем что-то поменяется.
Б. В.: Коснусь еще одной проблемы. В дополнение к разрушению традиционной культуры в стране формируются большие замкнутые чужеродные анклавы легальных этнических групп с собственной субкультурой. Эти анклавы формируются на новых местах, вне территории традиционного проживания представителей данного этноса. Для решения проблем легальных мигрантов нужна четкая и ясная политика их расселения в стране с целью социализации и ассимиляции, не допускающая создания замкнутых анклавов. Видимо, должен проявляться и своеобразный «трудовой» национализм, запрещающий работодателям использовать нелегальных мигрантов. При прочих равных условиях должна быть выработана политика привлечения на работу и постоянное жительство в стране русских, проживающих за границей, а также представителей народов, близких по культуре и традициям. Еще один аспект позитивного национализма - государственный протекционизм национальных компаний, прорывающихся на мировые рынки. Тогда граждане России будут конкурентоспособны на внутреннем и внешнем рынках труда.
Вообще, проблема инородцев - одна из самых болезненных нашего времени. Причем никаких оптимальных решений в долговременном плане для обеих сторон (пришлого и коренного населения) в истории человечества так и не было найдено. Собственно, возможны только три варианта развития событий. Первый - постепенное формирование нового синтетического народа из «старых» и «новых» граждан на основе соблюдения между ними равенства, взаимного уважения и слияния культур. Но, как правило, этот путь часто не устраивает обе стороны.
Г. К.: А как же Бразилия? Там, кажется, именно так и произошло: испанцы, португальцы и другие пришлые белые, индейцы и африканские рабы перемешались, и получилось население Бразилии. Мы с угро-финнами тоже не воевали, а перемешались частично. Я где-то читала, что русское население Севера имело несколько другой тип (скулы, разрез глаз), чем южане, именно из-за примеси финской крови. Современный русский народ - результат массового восприятия, наряду со славянским, генофонда многих финно-угорских, поволжских, сибирских, тюркских, протобалтских и других племен и народов.
Б. В.: Все-таки рассмотрим и другой вариант. Допустим, иммигранты переселяются и живут обособленно с сохранением национальной самобытности, не сливаясь с автохтонным населением. Можно ли сказать, что они «приезжают со своим уставом в чужой монастырь», распространяя свои порядки на занятые территории? При одинаковых с «титульным» населением гражданских правах подобная самоизоляция нередко приводит к тяжелым результатам: как быть в этом случае с желанием местного народа быть хозяином на своей земле? И кто в таких случаях хозяин? Не станет ли этот путь по сути путем борьбы за данную территорию? Ведь в случае отсутствия вооруженных конфликтов главным оружием здесь делается рост численности населения за счет высокой рождаемости в семьях приехавших и дополнительной иммиграции. Закончиться все это может физическим исчезновением одного из народов. Такой путь развития нередко встречался в истории человечества. Так было и при завоевании франками Галлии, и арабами Египта, так недавно случилось в Нагорном Карабахе и Косово. А если такое переселение произошло много лет тому назад?
Г. К.: В эту схему как-то не вписываются евреи, которые исторически всегда жили замкнутой группой, именно со своим уставом и синагогой, причем часто за высокими стенами и без всякой войны за территорию. Так жили греческие города-колонии в Крыму, та же немецкая слобода в Москве, где Петр набрался идей по переустройству России. Немецкие колонисты в Поволжье, польские в Канаде, армяне на берегах Черного и Азовского морей и прочая, прочая... Правда, исторически иноземцы далеко не всегда имели равные права с коренным населением.
Б. В.: Еврейские гетто - это первые примеры автономии и самоуправления в средневековой Западной Европе. Видимо, гетто для еврейских идеологов было способом сохранения веры, самобытности, исключения ассимиляции с другими народами. Еще в Священном Писании показана чужеродность израильтян среди египтян. Иудеи, хранившие свою традицию, отказывались от всякого общения с самаритянами. И неприятностей за это получали немало... Кстати, в книге А. И. Солженицына «Двести лет вместе» приведено аргументированное мнение автора о причинах замкнутой жизни евреев в царской России.
В Западной Европе еще во времена средневековья укрепилась традиция превалирования местных законов над общегосударственными. Самоуправление по собственным, часто уникальным уставам получили монастыри, университеты, отдельные населенные пункты. Позднее на эту традицию наложились идеи, нашедшие отражение в принципах протестантской церкви, когда во главу угла поставлена свобода личности. По похожей модели строились колонии европейцев, создаваемые на территориях, заселенных другими народами. Такое право народа формировать автономные национальные поселения на любых территориях часто на деле означало претворение в жизнь принципа апартеида. Принцип, который способствует культивированию различий, облегчает деление на «своих» и «чужих». И зависит это от множества факторов, важнейшими из которых опять же являются культура, традиции, вера, а также нехватка занимаемых территорий, экономическое неравенство... Ситуация, как правило, неустойчива, и политические или религиозные амбиции очень часто приводят к конфликтам.
Г. К.: В Европе есть несколько давних тлеющих конфликтов: тот же Ольстер, Страна басков, Кипр. Ситуация там пока тупиковая. Это проявилось в Косово и Югославии, а в последнее время - в волнениях европейских мусульман. Схожих случаев много в истории, зато крайне мало вариантов их легкого решения. В качестве успешного соседства можно привести Швейцарию, где кантоны с немецким и французским населением уживаются друг с другом, а также франкоязычную провинцию Квебек в Канаде, хотя там тоже все непросто. Есть еще Эльзас и Лотарингия со своей переплетенной историей. Мой прапрадед по матери уехал оттуда в позапрошлом веке с семьей в спокойную Россию именно потому, что надоело жить между молотом и наковальней.
Б. В.: Третий вариант - быстрая ассимиляция, растворение «новых» граждан в «старой» среде за счет полного принятия ими местной культуры и традиций. То есть некоторое влияние на культуру они, безусловно, окажут, но как бы изнутри, в рамках общего культурного развития всего народа. Так в истории России происходило с многочисленными инородцами, поступавшими на российскую службу.
Г. К.: У нас со времен Екатерины I все царицы «не вполне русские». Исключение - вторая жена Александра II, но она не была «венчана на царство». Правящие династии везде, как правило, «пришлые», как наш Рюрик со товарищами, который вроде Рюрик Датский. Годунов, к примеру, имел татарские корни. Еще можно вспомнить Гедеминовичей, Голицыных и Трубецких, Юсуповых, ведущих свой род от Абубекира - тестя самого пророка, великого полководца Багратиона, русских писателей Фонвизина, Пушкина, Лермонтова, зодчих, построивших блистательный Петербург. Росси, помнится, у нас звался Карлом Ивановичем, запамятовала я фамилию главного интенданта Кутузова. Он был немцем, считал Россию своей родиной и навел такой порядок в снабжении войсками, что вся его служба работала как часы - каждый патрон доходил до действующей армии Считается, что безупречная работа интендантской службы была одним из решающих факторов в победе над Наполеоном.
Б. В.: Я привел свое понимание «русскости». Те, кого Вы назвали, и были русскими патриотами - но по сути, не по крови. А третий вариант - быструю ассимиляцию иммигрантов стараются использовать в США при приглашении на работу специалистов. Последний путь, наверное, является оптимальным для страны, но он может быть реализован только при добровольном стремлении иммигрантов стать частью нового для себя народа. Насильственная ассимиляция, часто встречавшаяся в истории (исчезновение в Ассирии «десяти потерянных колен Израильских», геноцид армян в Турции или сравнительно недавняя попытка социалистической Болгарии заставить всех проживающих в стране турок считать себя болгарами), расценивается теперь международным правом как преступление. Ассимиляция может лишить народ права на существование в рамках своего государства, пример тому - курдская проблема.
Эмиграция, в конце концов, - дело добровольное. Люди ищут лучшей доли в чужой стране и должны быть готовы ко многим возможным неудобствам. Игнорирование этих и многих других проблем, связанных с мигрантами, приводит к тому, что на поверхность вырываются темные силы толпы, приводящие к активизации другой тип национализма.
Г. К.: У Герцена и Огарева в «Голосах из России» есть раздел «Управление делами церкви - обращение и русификация», куда включены заметки о раскольниках, Польше, Кавказе, о неуклюжих и, по сути, безнадежных попытках царского правительства усмирить строптивых. В пример приводится политика Франции в Эльзасе.
Вообще-то есть еще один вариант. Он возникает при завоеваниях или колонизации, т. е. при насильственном пути. В этом случае меняется династия и правящая верхушка. Часто название страны, иногда и религия. Но потом со временем пришельцы перемешиваются с коренным населением.
Б. В.: К России все-таки это не очень относится. Исторически Россия не развивалась как империя с метрополией и завоеванными колониями. Она не грабила присоединенные территории с помощью налогов и не навязывала им неравноправные торговые отношения. Русский народ никогда не имел реальных преимуществ перед другими народами России, а православные монахи выступали в роли эталонов христианской нравственности, внутреннего духовного подвижничества. Ярчайшим примером может служить преподобный Сергий Радонежский - один из наиболее почитаемых русских святых. Он сыграл решающую духовную и идеологическую роль в судьбоносном событии, благословив св. князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву. Православное монашество обеспечило продвижение русских на Север и Урал, монастыри становились не только центрами духовной жизни, но и формировали хозяйственную инфраструктуру. Кстати, православные были веротерпимы к иноверцам. Именно поэтому Россия не повредила ни одному нехристианскому народу, находившемуся под скипетром русского царя.
В процессе колонизации протестанты Северной Америки уничтожали туземцев культурно и физически, насаждая многолетнее рабство, расизм, который оставался проблемой в США до 70-х годов прошлого века. В отличие от протестантов в процессе колонизации южноамериканских (центральноамериканских) регионов католики жестко окультуривали, но не уничтожали языческие народы. В итоге в католической части Нового Света культура коренных народов синтезировалась с европейской. Сейчас это именуется латиноамериканским культурным регионом. Вот вам и отличия в практическом применении христианской религии при освоении территорий.
Крайности денационализации русских сходятся
Продолжим тему национализма. Второй тип национализма - назову его протестным национализмом, - сконцентрирован на агрессивном, зоологическом неприятии представителей иных этнических групп. Н. Бердяев считал, что он носит разрушительный характер. Такой национализм приводит к доминированию концепции расового единства, этнической гомогенности и т. п. Эта тема раскрыта в различных трудах, в частности в «Социологии катастрофы» А. Овсянникова.
Г. К.: В свое время было интересное исследование на тему молодежной прически «ирокез». Такую же форму имели шлемы во времена Древней Греции (чисто декоративный элемент). Автор говорил, что такого рода прически говорят об архаическом агрессивном типе мышления, когда практически нет понятия индивидуальность, а есть только общность.
Б. В.: В протестном национализме героями являются, как правило, толпы молодежи. Социальный контроль в этой среде ослаблен, выше всего - вожди толпы, стоящие по ту сторону права и морали. «Дурные сообщества рождают дурные нравы» (св. ап. Павел). Этот тип национализма создает человек толпы, главными признаками которого являются криминальность и безнравственность, эрозия культуры. Язык толпы - мат, на нем не ругаются, а разговаривают. Толпа - символ социальной опасности, там отсутствует власть закона, доминирует грубая сила. Одичание человека и его стадное состояние приводят к тому, что «толпа растет в кровавой цене»... Апофеозом этой тенденции становятся крайний шовинизм и нацизм.
Нацизм является гипертрофированной реакцией на разрушение национальной самобытности, на уничтожение национального достоинства и гордости. В нашей стране нацизм стал активно проявляться, когда русским стало совсем неуютно. Именно в 90-е годы наша власть была особенно равнодушна к собственному народу, к русофобским акциям в бывших республиках СССР, да и в самой России. В то время у нас заменили «советский народ» «россиянами», и любые слова в защиту русских вызывали истерию о русском фашизме.
Русский нацизм - это крайне агрессивная реакция безнравственной части униженного народа (преимущественно молодежи) на социальную несправедливость, грабеж страны олигархическими группировками. С одной стороны, это реакция на поведение западных стран, которые идеологически и фактически руководили разграблением России, особенно в 90-е годы. С другой, - жесткая реакция на космополитизм, а порой и русофобию российской «телепопсы», вестернизацию нашей жизни, реакция на культивирование насилия, жестокости, секса, разрушение национальной культуры.
Сегодня молодые люди в России очень сильно отличаются друг от друга. У них разные интересы и понятия. Для молодых москвичей из обеспеченных семей их сверстники из поселка в ста километрах от столицы - как инопланетяне. В Москве Интернет, английский язык, мобильники, поездки за границу, концерты и ночные клубы. В поселках нищета, тяжелое пьянство и крайне ограниченные возможности трудоустройства. Да что там сто километров, когда в самой столице видно расслоение! Это одна из причин, порождающих ненависть, которая порой выплескивается в виде молодежного экстремизма и нацизма. Конечно, нацисты, подобно примитивным тварям, руководствуются инстинктами, не делая выбора между добром и злом. Но проблема порождена, и ее надо решать, а не загонять в подполье.
Истинные патриоты - националисты не приемлют идеологию нацизма. Приведу, на мой взгляд, очень интересные данные. «К 1990 году в России можно было считать русскими не более 30 % этнических русских (они знают историю, культуру, традиции и верования русского народа). Остальные денационализированы: «велико незнание России посреди России». Русские националисты, как, впрочем, и любые националисты, не приемлют идеологию нацизма. Так, в 1996 году среди москвичей - русских националистов испытывали неприязнь к евреям - 6 %, к кавказцам - 18 %. Среди денационализированных этнических русских - антисемитов 27 %, антикавказские настроения характерны для 41 %. В денационализации - трагедия русского народа, оторванного от своих корней. Нацизм вообще вненационален. Если он прорывается, то это как раз следствие денационализации. Чем меньше в народе национализма, тем больше нацизма. Нацизм излечивается развитием национальной культуры» (А.А. Овсянников. «Социология катастрофы: какую Россию мы носим в себе?». М., журнал «Мир России», с.69-113).
Но опять же обратимся к истории. В эпоху третьего рейха «оправданные верой» немцы капитулировали перед злом, приняли заявление Гитлера об освобождении их от химеры «совести», что привело к государственному нацизму. Думаю, в России такой нацизм невозможен в том числе и из-за православия, исповедующего здоровый догматизм, необходимость «спасения души». Феномен ортодоксии ограждает от нацизма, исключает подчинение православия суетному миру и власти. И эта консервативная позиция православной церкви как раз и дает нашему обществу некую устойчивость в быстро меняющемся, да еще и не в лучшую сторону, мире. Мне кажется, важно повысить легитимность религиозного мировоззрения и конфессии для более масштабного участия в просвещении народа и общественно-политической жизни страны. Но не менее важно, чтобы громко был слышен авторитетный голос церкви по социальным проблемам населения: опасному расслоению общества, олигархии и коррупции, борьбе с бескультурьем, нравственным падением людей, особенно молодежи.
Г. К.: Думаю, все намного сложнее, запутаннее и, возможно, имеет исторические корни и предпосылки... Это как трещины в металле, предварительно должен быть некий местный дефект структуры. Мне вспоминаются еврейские погромы в России. Да и перед войной после победы национальный вопрос решался не безобидными средствами, целые народы: меняли место жительства не по своей воле. Нацизм не возникает на пустом месте.
Б. В.: Приведу другой пример. Сионизм относится к радикальному национализму. А согласно нашему еще сравнительно недавно (в 1986 году) изданному Советскому энциклопедическому словарю его даже относили к «реакционной шовинистической идеологии». Известно, что в дореволюционной России были революционеры-террористы, «борцы за рабочее дело». Но были и еврейские революционеры-националисты, применявшие весьма жестокие террористические методы, и подпольная террористическая организация «Хагана», действовавшая против британских властей в Палестине. Потом эти подпольщики стали руководителями страны...Точно так же действовали против них палестинцы и тоже создали страну с подобным руководством. Как соотносятся в этом случае справедливость и закон? Вопросы эти сложны и всегда будут проблемными. Человеку нелегко найти справедливость, нет формулы - только совесть... Но этого может оказаться недостаточно.
Другая причина негативной трактовки национализма, сложившаяся еще в советской идеологии, - пролетарский интернационализм, извращенный его апологетами до превращения в космополитизм, агрессивно отрицавший русскую национальную самобытность особенно, в 20-30-е годы прошлого века.
Г. К.: Почему именно русскую? Любую.
Б. В.: Да, но именно тогда русская культура активно представлялась ущербной, презираемой, недостойной космополитичных пролетарских революционеров, многих деятелей Пролеткульта. Это приводило к самоуничижению. Еще Ф. М. Достоевский отметил, что «начало зла в вековом национальном подавлении в себе всякой независимости мысли... под непременным условием неуважения к самому себе как к русскому человеку». Впоследствии советская национальная доктрина была построена на противопоставлении «плохого национализма» и хорошего «классового интернационализма». А уже с середины 80-х годов в течение десятилетия мы так быстро бежали «к общечеловеческим ценностям» при помощи Мирового банка и многих других советников как внешних, так и внутренних, что не заметили, как наш интернационализм превратился в космополитизм. Но надо помнить, что при космополитизме люди, как граждане мира, становятся вне национальных культур, создавая гибридную интеркультуру глобализации. Если вдуматься, то космополитизм как идеология мирового гражданства, по сути, отвергает патриотизм, национальную культуру и традиции, а в итоге - и национальный суверенитет.
Идея, предлагаемая глобализацией, проста: человечество - единый гиперэтнос. Глубоко продуманной философии глобализации нет. Она основана на крайне противоречивых иллюзиях. С одной стороны, - это иллюзии начала прошлого века большевиков и троцкистов о мировой революции и мировом коммунистическом правительстве. С другой, - это утопические иллюзии Г. Уэллса, Б. Рассела, А. Эйнштейна о мировом правительстве, построенном на либерально-демократических англо-саксонских ценностях. Видимо, не знали они крылатую фразу Р. Киплинга: «Запад есть Запад. Восток есть Восток, и им никогда не сойтись».
Кстати, по мнению Л. Ларуша, крупнейшего американского экономиста, задача идеологов нынешнего этапа утопии под названием глобализация - создать единое сверхгосударство, контролируемое из одного центра банкирами, которые будут по своему произволу решать, кому и как развиваться. Органической составной частью такой политики является колонизация России, закрепление ее в качестве сырьевого придатка ведущих западных стран, поставщика рабочей силы и рынка сбыта. Известно, что подобные цели преследовал Третий рейх, выстраивая теорию «расовой империи». Не сгущая краски, напомню известные слова из плана германского командования в 1941 году: «...Эту территорию (СССР) следует разделить на несколько государств, возглавляемых своими собственными правительствами. Создание подобных правительств требует большого политического мастерства и разработки хорошо продуманных общих принципов...». С опозданием на 50 лет, но ведь получилось, а слова остались актуальными и по сей день.
И не суть важно, что сегодня используется либерально-экономическая фразеология, а не расовые теории. Поэтому безоглядная интеграция в глобальную экономику вряд ли нужна нашей стране. До тех пор пока мы понимаем, что наше благосостояние зависит от развития отечественной науки, образования, экономики, производства, технического прогресса, от нашего добросовестного труда, а не международного (евро-долларового) финансового капитала, мы обязаны и будем защищать свой суверенитет и национальные институты власти.
Г. К.: Вообще-то, построение Единой Европы провоцирует национальные конфликты внутри стран, в нее входящих. Принцип самоопределения не противоречит принципу целостности границ, так как государства дробятся на части изнутри, а не приобретают новую территорию за счет соседей. При этом новые государственные образования остаются внутри Европы как провинции внутри метрополии. Ведь в Испании, кроме Страны басков, есть еще и Каталония. Оживают старые разрывы... Север Италии, Фландрия и т. д. Но вы высказали интересное замечание по поводу истоков глобализма. Тем самым современная идея глобализации имеет в том числе и наши пролетарские корни.
Б. В.: Это та же идея мировой революции, мирового правительства, только с другой стороны! А типичные представители нынешней идеологии глобализации и либеральной империи - те же большевики. И основа исторической борьбы группы И. Сталина с Л. Троцким, Г. Зиновьевым, Л. Каменевым - в жестком противостоянии русских националистов-строителей социализма в одной стране и космополитов-глобалистов того времени, желавших мировой революции любой ценой. Даже если для этого пришлось бы бросить Россию в «топку мировой революции». Затем, уже после Второй мировой войны, тот же И. Сталин не только жестко высказался против космополитической идеи Б. Рассела и А. Эйнштейна о необходимости мирового правительства, но и начал борьбу с космополитами внутри страны. С современной точки зрения, он был типичный антиглобалист.
Но ведь и сегодня для России не подходит путь глобализации ни идеологически, ни экономически, т. к. закрепляет сырьевую колониальную направленность страны. В любом случае наша внешняя политика должна быть ярко выраженной национальной, а внутренняя - сочетать русский патриотизм с взаимоуважением народов, проживающих в многонациональной стране. Сильное, по-настоящему самостоятельное государство должно ориентироваться на свое историческое наследие, включая советский период. Такое государство сохранит русскую культуру и российскую государственность, традиции, будет жить по своим собственным суверенным представлениям о мире.
Г. К.: Что касается «борьбы с космополитизмом» в сталинскую эпоху, то там не с космополитизмом сражались, а с любым инакомыслием, понятие которого давалось самопроизвольно. И боролись жесточайшими средствами не с идеями, а с людьми, выжившими и победившими в страшной Отечественной войне. Армия в войну прошла пол-Европы, насмотрелась всякого. Но урок Отечественной войны 1812 года был хорошо усвоен, второго декабрьского восстания власть старалась не допустить. Самоизоляция страны после войны имела тяжелые, в том числе экономические, последствия, которые кончились кризисом, обрушившим все государство. Но это тема отдельного разговора.
Б. В.: Возможно, власти боялись повторения ситуации после Отечественной войны 1812 года. Известно, что когда Наполеон был выброшен с территории России, М. И. Кутузов воспротивился освободительному походу в Европу. Он считал, что с Наполеоном европейцы должны разбираться без российской армии. Может быть, старый мудрый фельдмаршал предвидел, что после победы над Наполеоном в Россию вернется армия, увидевшая свободную от крепостного права Европу. Следствие - появление в России сильного общественного мнения, опасного для власти.
Нечто похожее было и после Великой Отечественной войны, но тогдашние руководители, не в пример «царским сатрапам», быстро и жестко поставили на место фронтовиков, увидевших пол-Европы. Достаточно вспомнить, что день Победы стал полноценно отмечаться только с середины 60-х годов. Конечно, послевоенное решение Сталина о возврате к мобилизационному пути развития страны было, мягко говоря, далеко не самым лучшим. Оно и повлекло многие последующие перекосы и идеологические кампании тотальной борьбы с «не нашими». Но ведь и союзники тогда любили нас, стиснув зубы. Да и сейчас любим мы друг друга, но порой «странною любовью»...
На мой взгляд, главный вопрос, стоящий сегодня перед политическими силами, исповедующими принципы творческого национализма, - это не только и не столько вопрос прихода к власти, сколько вопрос сохранения себя и народа в рамках созидательного патриотизма, не скатываясь на обочину «пещерного» нацизма. А подталкивающих к этому «друзей» хватает.
Убежден: в России у националистов-патриотов есть понимание этих проблем. Проблему национализма забалтывают и сводят к «пещерному варианту» те представители власти, которые хотят сделать из этого пугало для обывателя. Я не хочу изрекать тривиальные истины о важности политической организации патриотов, которая должна быть важнейшим фактором дальнейшей политической и социальной модернизации общества и страны по эволюционному пути развития. Социальную базу такого движения могли бы составить представители тех слоев населения, которые сегодня практически не участвуют в реальной политической жизни. Это и достаточно независимые «пролетарии умственного труда», которыми являются работники системы образования, науки, наукоемких отраслей промышленности, инновационного бизнеса, высококвалифицированные рабочие, представители силовых структур и т. д. А главное - это самодостаточные, с чувством собственного достоинства граждане, которые не живут по принципу «чего изволите»...
В качестве справочного материала для читателей, интересующихся проблемой, приведу некоторые современные определения по тематике национальной (само)идентификации, почерпнутые из книги В. Павленко и С. Таглина «Общая и прикладная этнопсихология» (М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005). Они интересны тем, что не включают язык как необходимый признак принадлежности к нации.
Национальную идентичность по М.Баррету (Barrett M. 1996. English children's acquisition of a European identity // G.Breakwell, E.Lyons (eds.). Changing European identities: Social-Psychological Analyses of Social Change. Oxford Pergamon Press) составляют следующие элементы:
1.1. Знания о существовании национальной группы.
1.2. Категоризация себя как члена национальной группы.
1.3. Знания о национальной территории.
1.4. Знания о национальных эмблемах, символах, институтах, обычаях, традициях, исторических событиях и исторических фигурах, которые символически репрезентуют нацию.
1.5. Вера в общее происхождение и общее родство членов национальной группы.
1.6. Вера в то, что существуют типичные характеристики представителей любой национальной группы: национальные черты и национальные стереотипы.
1.7. Верования о тесной взаимосвязи индивида и национальной группы, ощущаемая степень подобия себя и национального типажа.
2.1. Субъективная индивидуальность национальной идентичности.
2.2. Степень привязанности к национальной идентичности;
2.3. Чувство принадлежности к национальной группе (близость к другим членам данной группы, чувство групповой сплоченности и национальной солидарности).
2.4. Степень привязанности и чувств по отношению к национальной территории.
2.5. Социальные чувства типа национальной гордости, национального стыда, национальной вины и т.д..
2.6. Национальное самоуважение.
В добавление к данному перечню В. Н. Павленко и С. А. Таглин выделяют и поведенческий компонент:
3. Приверженность традиционному образу жизни, специфическому образу жизнедеятельности, соблюдение этнических традиций, обрядов, практик и т. п.
В цитируемой книге перечисленные элементы сопровождаются примерами из российской и украинской жизни. Кроме того, приводится типология последствий для группы мигрантов (выделенная С. Бочнером - S. Bochner. 1982. The social psychology of cross-cultural relations // S. Bochner (ed.). Cultures in Contact: Studies in Cross-Cultural Interactions. Oxford: Pergamon):
1.Интеграция, т. е. сохранение прибывшей группой своей культурной идентичности при одновременном принятии элементов культурной идентичности доминирующей группы.
2. Ассимиляция, т. е. постепенная добровольная или вынужденная утрата мигрантами своей культурной идентичности и принятие взамен этого норм и ценностей доминирующей группы вплоть до полного растворения в ней.
3. Сегрегация, т. е. ориентация на раздельное развитие групп.
4. Геноцид, т. е. ориентация на намеренное уничтожение группы.
Завершая краткое обсуждение этой важной темы, приведу слова И. Берлина из его книги «Философия свободы»: «Сегодня ни одно политическое движение, по крайней мере за пределами западного мира, не может рассчитывать на успех, если не взывает к национальным чувствам». История доказала, что для создания или возрождения государства национализм необходим. Он поднимает творческие силы, делая население народом. Правда, может превратить и в толпу. Это зависит от многого.
Без цели, руля и ветрил
Б. В.: Уже много лет наше государство не имеет четко провозглашенной и понятной людям цели. Фактически требуется концепция развития общества и государства, сформулированная кратко и простыми, всем понятными словами. Она не является программой в прямом смысле этого слова. В ней не прописаны конкретные мероприятия со сроками их реализации и ожидаемыми результатами. Не указывает она и конкретных шагов во внутренней и внешней политике, но обеспечивает понимание вектора развития страны, показывает гражданину важность его работы не только для себя, но и для будущих поколений. А также позволяет ему судить о внешних друзьях и недругах страны, ее развитии, успешности внутренней и внешней политики государства. Последние десять лет у нас многое изменилось, порой весьма неожиданно.
Г. К.: На бытовом уровне, кто друзья и кто враги, граждане и сами разберутся. Не надо нас малыми детьми считать. Разве без этой идеи жизнь человека смысла не имеет? Вообще-то мы живем и детей воспитываем потому, что их любим, а не потому, что есть идея. Идея четко прослеживается только в предельно острых ситуациях - таких как «победить в войне». В принципе ситуация у нас, действительно, сложная и может существовать некоторый улавливаемый всеми направляющий вектор, но он не поддается формализации.
Б. В.: Национальная идея указывает на согласованную обществом и государством цель развития и направление движения к этой цели. Ее отсутствие не позволяет народу судить об успешности работы властей (если нет ни целей, ни задач, то и делать ничего не надо). Она как компас, доступный каждому гражданину данной страны.
Г. К.: А без национальной идеи народ о власти судить не может? Зачем нам вообще нужно государство? Для реализации идеи или для того, чтобы спокойно жить? Государство проверяется на крепость не наличием идеи, а, например, работой милиции. Государство, несомненно, развивается вместе с гражданами, и это развитие не определяется идеей. Тут какие-то другие законы работают.
Б. В.: Наличие национальной идеи и необходимость ее практической реализации является веским основанием для властей находиться «у руля». А. И. Солженицын выдвинул важную идею «сбережения» нации. Это одна половина дела. Думаю, что вторая половина - сохранение и укрепление традиций, веры и русской культуры. Обобщая сказанное, замечу, что объединяющая страну национальная идея должна звучать как задача возрождения великой России. Нации без понятия ценности государственности, нации без понятия ценности собственной культуры, нации без понятия ценности собственных традиций не бывает, такие нации умирает.
Народ должен знать, куда и зачем идет страна. Без этого развитие государства может носить случайный, хаотический характер, то есть будет шараханье из стороны в сторону, что сейчас является явным анахронизмом и не может продолжаться долго. В конце концов, народ непременно это заметит и власть прогонит, тем более, что желающих «открыть народу глаза» и организовать в России «оранжевую революцию», вполне достаточно.
Г. К.: Вряд ли у нас будет оранжевая революция: «караул устал». Думаю, что мы за прошлый век навоевались и «нареволюционировались». Благоразумно поедем сажать картошку. Хотя, если нам власти еще одну монетизацию устроят первого января... А ведь были уже громкие идеи типа «построим коммунизм к 1980 году». По-моему, лозунг «догоним и перегоним» появился в хрущевские времена.
Б. В.: В сталинские 30-е годы. Даже токарный станок выпускали тогда марки ДИП: «догнать и перегнать». Неплохой станок, кстати, я успел на нем поработать, когда учился в техникуме. Почему и кем ставилась задача догнать и перегнать? Приведу слова И. Сталина из его речи в 1931 году на конференции хозяйственников: «Задержать темпы - это значит отстать. А отсталых бьют... История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Вот почему нельзя нам больше отставать. Мы отстали от передовых стран на 50 - 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет - либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Приведу выдержки из Послания Президента Российской Федерации В. Путина Федеральному Собранию 18 апреля 2002 года: «Нормой в современном мире является жесткая конкуренция во всех сферах: за рынки, за инвестиции, за политическое и экономическое влияние. И в этой борьбе России надо быть сильной и конкурентоспособной. Сегодня страны конкурируют друг с другом по всем параметрам экономики и политики - по уровню безопасности страны и ее граждан, по величине налоговой нагрузки, по гарантиям защиты прав собственности... Я убежден: чтобы обеспечить достойный уровень жизни наших граждан, чтобы Россия оставалась весомым и полноценным членом мирового сообщества, была сильным конкурентом, наша экономика должна расти куда более быстрыми темпами».
Конечно, несмотря на близость по смыслу слов, произнесенных в 1931 и 2002 годах руководителями страны, целевые функции и механизмы решения проблемы развития страны различны. В Послании 2002 года сказано: «Очевидно, что для России проблема выбора - интегрироваться в мировое экономическое пространство или нет, не интегрироваться - такая проблема уже перед нами не стоит. Мировой рынок уже у нас, а наш рынок стал частью мировой системы».
Г. К.: В значительной степени эти проблемы возникли потому, что мы в начале прошлого века пережили цивилизационную катастрофу. Отбросив весь опыт прежних веков, бросились в революции, гражданские войны, преследование религий... да и многое чего еще натворили. Вот и приходится каждый раз догонять... Надо было не революции делать и церкви взрывать. У нас официальной религией стал атеизм.
Б. В.: Не атеизм, а коммунизм, который основывался на той же «Нагорной» проповеди. Та же святая троица: Бог-отец - в мавзолее, Бог-сын - на мавзолее, Святой Дух - в них. Кстати, католический догмат о непогрешимости папы в вопросах веры был использован в концепции непогрешимости «первоиерархов» ВКП(б)-КПСС в вопросах марксизма-ленинизма. В этом смысле в советской системе копировалась не православная монархия, а более жесткая западная церковь. Характерно, что И. Сталин в 20-30-е годы строил коммунистическую партию по образцу воинствующих монашеских орденов, о чем не раз публично высказывался. А какая монументальность в идеологическом оформлении права на власть! Даже Дом Советов планировали построить такой, чтобы удивить весь мир. Только война помешала...
Г. К.: Коммунистические идеи были в первых христианских ересях, здесь скорее ассоциации с апостолами: Ленин и Сталин, Маркс и Энгельс. Тут много общего с Византией и эпохой становления христианства, можно провести аналогии. Коммунизм очень похож на очередную христианскую ересь. Можно сравнить с развитием лютеранства, это ведь совсем недавняя ересь, которая смогла успешно себя реализовать. С коммунизмом этого не получилось. Тут должны быть внутренние причины. Интересно, какие?
Б. В.: Закрепись коммунисты лет на триста, получили бы мы новую религию. Поэтому-то и была у них бескомпромиссная борьба с церковью. И проиграли коммунисты эту борьбу во время войны, когда были вынуждены обратиться к православию, чтобы победить фашизм. Это признал И. Сталин, сказав в 1942 году посланнику Ф. Рузвельта - А. Гарриману по поводу Сталинграда: «Это они (солдаты) защищают не Советы, а Русь». Это и был конец коммунизма. К тому же не оказалось после смерти И. Сталина преданных идее двенадцати апостолов. Вот и стали суетливо, плюя в прошлое, сменять друг друга этапы: культ личности, волюнтаризм, застой, перестройка, импотенция, разрушение мировой системы и великой страны. В этом смысле поистине пророческими оказались слова де Голля: «Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. А побед у него было больше, чем поражений. Сталинская Россия - это не прежняя Россия, погибшая вместе с монархией. Но сталинское государство без достойных Сталина преемников обречено».
Но оставим духовное патриарху, главному имаму и другим отцам церкви. У нас все время вольно или невольно восстанавливается абсолютизм. Сталин, генеральные секретари обладали громадной властью, другое дело, что наследование шло по «польскому выборному принципу». В Польше такой вид выбора монарха шляхтой кончился разделом страны...
Г. К.: Мы не переболели монархией и не выросли из нее... У нас все процессы идут медленнее, чем в других странах. Другое дело, какие формы будет принимать монархия и как пойдет наследование. Вариантов в истории много...
Пока нет понимания принципа личной ответственности за свою жизнь, умения отстаивать в цивилизованной форме свои интересы, умения уважать интересы других, всегда будет надежда на барина, который приедет и все рассудит, наведет справедливость. Наверно, в данное время сильная президентская власть исторически оправдана и неизбежна. Недаром все время идут разговоры про третий срок Путина, про то, что он назначит себе преемника... Но, может, мы привыкнем к сменяемости сильного президента. Когда умер Сталин, люди искренне не понимали, как они теперь будут жить... А помните потрясающие документальные кадры, как У. Черчилль идет вдоль строя нашего почетного караула и всматривается в солдатские лица?
Б. В.: Это действительно был момент истины. Он боялся исторических последствий. Приведу его слова: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе... Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое... Я обращаю свои взоры к созданию объединенной Европы» (октябрь 1942 года, в разгар боев под Сталинградом). Приведу слова и другого деятеля, впоследствии судимого в Нюрнберге: «Мы хотим решить не только временную большевистскую проблему, но также те проблемы, которые выходят за рамки этого временного явления как первоначальная сущность европейских исторических сил. Война имеет цель оградить и одновременно продвинуть далеко на восток сущность Европы» (Альфред Розенберг, министр по делам восточных территорий Германии, 20 июня 1941 года). Так что нельзя считать случайной речь У. Черчилля в 1946 году в Фултоне, когда по сути была объявлена холодная война России.
Это не мы в результате «реформ» пришли в Европу. Мы потерпели поражение в холодной войне. Посмотрим, как поступили победители в контексте идеологии сотрудничества «Запад-Восток». Нигде не видел я концепции, наподобие той, которая была реализована в свое время в Японии в 1948 году по типу плана Доджа «Девять принципов стабилизации японской экономики» или плана Маршалла в 1949 году в Германии. Вместо сотрудничества и помощи нашу страну наводнили эмиссары и советники международных, а фактически американских финансовых институтов. Их помощь, особенно в приватизации, известна.
Со стороны почти всех стран Запада не наблюдалось никаких признаков желания понять истинные проблемы России. «Самодовольство, оцепенение мысли, пресыщение, высокомерие и невежество, действительно присущие некоторым высокопоставленным представителям западных экономически развитых государств, стали предвестниками неудач работы любых общественных институтов. Тем более институтов западных». Эти слова о западной помощи России написал не коммунист, а член Римского клуба К. Штайльманн в своей работе «Новая философия бизнеса». Невольно вспоминаются знаменитые слова Остапа Бендера: «Запад нам поможет».
Г. К.: К Вашим словам можно еще и слова А. Зиновьева добавить: «Пожинать плоды антикоммунистического переворота, произошедшего в горбачевско-ельцинские годы, мириться с постсоветским социальным строем и укреплять его в своей повседневной жизнедеятельности, привыкать к новой системе ценностей, привыкать к новому социальному и экономическому расслоению населения, привыкать к сказочному богатству одних и к нищете других? Все это пришло надолго и всерьез как закономерные следствия западнизации и глобализации, которые идут весьма интенсивно... Мы, россияне, должны отбросить всякие иллюзии насчет ХХI века. Он будет не веком благополучия, праздников и развлечений, а веком ожесточенной борьбы одних за национальные интересы России, других - за закабаление ее западнистским сверхобществом. Рассчитывать на то, что произойдет какое-то чудо, что кто-то нам поможет, кто-то нас спасет, - бессмысленно. Все зависит от нас самих, от того, сможет ли наш народ выдвинуть из своей среды достаточное число мужественных, честных и умных людей или нет, сможет народ поддержать борьбу этих людей за его же интересы или нет»...
Как-то все это грустно. Слишком пессимистично. По-моему, это одна из маловероятных крайностей. Нашей цивилизации более 1000 лет, и просто так сойти на нет она не может, хотя бы в силу элементарной инерции. Были в нашей истории и более тяжелые времена, но срабатывал инстинкт самосохранения нации. Мы, конечно, понесли страшные потери в прошлом веке. Во всех войнах, конфликтах и репрессиях погибали не худшие члены общества. Как всегда возникает традиционный русский вопрос. Что же делать? Не будем искать виновных, важно попробовать смоделировать будущее.
Б. В.: Думаю, что А. Зиновьев во многом прав. Но посмотрите на окончание его мысли. Я думаю, что надо поставить во главу угла интересы честно и добросовестно работающих людей, передающих своим детям и внукам традиции и духовно-нравственный опыт поколений. Именно этот слой людей сделает Россию процветающей. Именно он должен сформировать основу российского гражданского общества, которое будет уважительно, но критически, без раболепия или хамства оценивать действия всей власти, включая Президента РФ. Нужна политическая сила, которая будет олицетворять интересы этого слоя дельных людей - патриотов России. Думаю, что она тоже есть в стране.
Власть и элита
Б. А.: В отличие от западного мира в русских мировоззренческих традициях много общинного. Некоторые (западники) считают это пережитком и анахронизмом, другие - важной составляющей национальной культуры. Но главное в данном случае - не оценка, а сама констатация этого факта. Вот такой он, русский народ, и, как говорила еще Екатерина II, «другого народа нам не дадено». Эти общинные черты проявляются и в искреннем интересе к жизни соседей, и в склонности к задушевным беседам, и в готовности бескорыстно помочь, даже сделать за сослуживца его работу. Я неоднократно рассматривал этот вопрос в своих работах, так что не буду на этом подробно останавливаться. Выделю лишь два аспекта: производственные отношения и отношения с начальством.
В качестве нормальных производственных отношений представляется не конкуренция за «место под солнцем», а большая и дружная семья. Равенства прав, обязанностей и доходов это не предполагает, не гарантирует и дружбы между всеми членами коллектива. Но по отношению к внешнему миру сослуживцы - свои, и отношения между ними строятся не на основании письменных договоров, а «по справедливости». То есть если человеку надо уйти с работы, другие его «подстрахуют», заболевшему постараются помочь, нуждающемуся одолжат денег, а то и «скинутся» на безвозмездную помощь. Я не идеализирую эти взаимоотношения. В среднем, производительность труда при таком подходе ниже, чем при западном. Но так уж у нас в стране сложилось. И как гласит русская поговорка: «Всех денег не заработаешь»...
Отношение к начальству тоже достаточно патриархальное. Начальник (или командир) - это прежде всего «отец родной». А отец - вовсе не обязательно самый умный человек и лучший руководитель. И отца, вообще-то, не выбирают, он воспринимается как данность. Поэтому, если «отец» правит справедливо, по крайней мере, лично тебе никаких гадостей не делал, то он «хороший». Кроме того, «отец» один, а незваные претенденты на его место - всегда самозванцы. Поэтому герои-вожди и народ неразделимы.
Возникает абсолютно невозможная в странах западной демократии коллизия практической несменяемости власти по воле народа. Скажите, в какой стране на Западе президента, развалившего страну и экономику, переизбрали бы на второй срок? В данном случае я имею в виду Б. Ельцина, хотя и В. Путина на Западе переизбирали бы далеко не под фанфары, а задав массу неприятных вопросов. У нас же народ безоглядно верит в своего вождя и боготворит его. Но чем сильнее любовь и ожидание чудес от своих вождей, тем сильнее презрение к бывшим кумирам, не оправдавшим надежд. Российские правители практически всегда недовольны собственным народом, что возможно только в патриархальном обществе. Народ - бездельник и пьяница, и дисциплины не признает, - словом, надо его перевоспитывать. Наверное, одна из немногих ситуаций, когда власть довольна русским народом, точнее его доверчивостью, - это выборы. Доверчивость дает возможность власти за сравнительно короткое время до федеральных выборов «рождать» новые «истинно народные партии», ставить во главе их выборных списков популярных людей и, посмеиваясь в душе, наблюдать, как правильно голосует народ. Самое интересное, что такая «наперсточная» политика имеет успех на протяжении последних лет. И это тоже особенность патриархального общества и доверчивости народа.
А что представляет собой ныне российская элита? Раньше это были великие духовные пастыри России, подвижники церкви - как Нил Сорский, Иоанн Кронштадский или Серафим Саровский. Эти люди влияли при своей жизни и после смерти на миллионы. Можно ли сказать, что произведение количества личностей высшего нравственного уровня на количество людей, находящихся под их влиянием, есть величина постоянная?
Допустим следующий слой, назовем его средним слоем влияния. Представителей этого слоя больше, но влияют они на меньшее окружение. Произведение - тоже константа. И так далее. Тогда можно вывести закономерность влияния национальной элиты на народ и определить вектор движения страны. А если реальной элиты нет, то страна топчется на месте или даже катится вниз. Например, были выдающиеся государственные деятели: Н. Муравьев-Амурский, А. Горчаков, П. Столыпин и многие другие, которые оказали громадное влияние на развитие России. Они были неординарными личностями, очень умными людьми, блестяще образованными, отменными руководителями или управленцами, т. е. настоящей элитой. Они очень много сделали для страны, им удалось себя реализовать. До сих пор мы возвращаемся к их идеям. А сейчас наша элита - М. Касьянов, Р. Абрамович, М. Зурабов, другие «бизнесмены во власти», небожители с Рублевки... Оказывают ли они влияние на народ? У них «во всем заметно полное незнание своей страны, обычаев и лиц...». Там, наверху, - прагматический цинизм: для достижения цели приспосабливаться к обстоятельствам. «Кто втерся в чин лисой, тот в чине будет волком». Разве это элита страны?
Государство должно управляться настоящей элитой, тогда верхи служат гарантами стабильности и уверенного развития страны. А основанное на личных эгоистических мотивах, циничности и неразборчивости в средствах верхов, оно не будет являть собой пример собственному народу, да и другим странам. И мало чего добьется, даже несмотря на нефтегазовые супер цены.
Поэтому за образец почти всегда берется успешный в экономическом отношении Запад. Пишутся новые законы, проводятся радикальные реформы, что возможно только в условиях патриархального отношения народа к власти. В условиях западной демократии у российских правителей было бы очень мало шансов быть избранными, почти никаких шансов построить «властную вертикаль». А уж отставка после первых же тяжелых для народа последствий реформ была бы гарантирована на все сто процентов. В результате наши реформы идут плохо и не до конца, а обходятся стране и народу очень дорого. Хотя импульс развитию все-таки дают, с Западом Россию немного, но сближают.
Если продолжить тему элиты и духовности, все-таки элита - это те, кто в трудные годы оставался со своим народом, а не убегал, сохраняя жизнь... Например, пароход в 1922 году вывез элиту из страны. А те, кто убыли сами, - не элита? Вопрос принадлежности к элите не только нравственный в смысле сказанного, но и в смысле сделанного. Кто в трудные годы был со страной? Помните стихи Берггольц и Ахматовой? А у Бродского «На Васильевский остров я приду умирать...».
Эмигрантская русская аристократия, утратившая по сути сегодня родовую принадлежность к Отечеству и говорящая с акцентом, если вообще говорящая на русском языке, может ли она быть отнесена к национальной элите? Или для этого надо было умирать в большевистской ссылке на Колыме?
Г. К.: Я думаю, что тут простых ответов нет. У меня был дед, точнее, двоюродный дед по матери. Других я не знала, дед по отцу погиб в Галиции в первую мировую, а дед по матери - под бомбами в 1941-м в Ленинграде. Так вот, дед был вице-адмиралом, профессором и прочая, прочая... Он один из создателей первых советских подводных лодок, да и вообще один из тех, кто вернул стране флот после революционного небытия. Дед, если я все правильно помню, был полковником царской армии (о нем, кстати, говорится в книге воспоминаний Крылова, изданной младшим Капицей), во время первой мировой войны принимал в Англии корабли и вернулся во время революции домой на родину умирать, хотя мог спокойно остаться. Был арестован, три года отсутствовал, но уцелел.
Б. В.: Разрушение дореволюционных традиций и культуры, которое осуществили большевики под руководством вождей, выполнялось для очистки «поляны» и построения новой тоталитарной культуры. Безусловно, Сталин осуществил жесточайшую рубку генофонда нации. Причем я имею в виду не ситуацию 37-го года, когда большевики в основном разбирались между собой, а время, начиная с конца 20-х годов. Время, когда уничтожали наиболее активную часть крестьян, ремесленников, интеллигенции.
Я недавно был с братьями на останках дома нашего деда в деревне в Тверской области. От деревни ничего не осталось, только два полуразрушенных дома. А до войны была школа-семилетка. Многочисленная родня по линии матери живет в Питере с послевоенных времен. Все получили высшее образование, есть доктора и кандидаты наук, но... родового гнезда нет, историческая память отсутствует. Отец мой рано остался сиротой, воспитывался в деревне у бабушки, строил Днепрогэс, окончил до войны офицерское училище. Познакомился с мамой в блокадном Ленинграде. Уже родители были фактически людьми без глубокой исторической памяти. Их знание своих корней было не глубже двух поколений.
Мои родители, как и родители жены, родом из деревни. Неторопливость в высказывании своего мнения, взвешенность суждений, деликатность - все это было продуктом их воспитания в крестьянских семьях. Надо сказать, что общественная забота сидела в них глубоко. Видимо, тоталитарное общество, формировавшее не только страх и героев-строителей коммунизма, создавало для всех граждан страны очень высокое жизненное напряжение. Во всяком случае работать не за страх, а за совесть, достойно воспитать детей, жить по совести, не говорить ничего лишнего, верить вождям - это было нормой их жизни. Они много читали, были людьми достаточно образованными, несмотря на весьма и весьма скромный достаток. Они прожили трудную жизнь, но не могу сказать, что были несчастливы. А то, что были людьми цельными, - это не вызывает сомнений.
Конечно, общество, испытавшее ужасы большевистского террора, было задавлено. Но я далеко не уверен, что и общество потребления западных стран является образцом для нас. Да, в плане благосостояния там все есть, но высокий смысл жизни потерян, а рационально жить и быть только функцией русскому человеку скучно... Нужен свой путь истины. Может быть, это особенность нашей культуры в отличии от рационалистической западной?
Г. К.: Я как-то с мамой смотрела в театре «Кремлевские куранты». Там есть сцена с чемоданчиком, приготовленным на случай ареста, и маменька вдруг сказала: «у деда Шуры он тоже был», и замолчала. Дед был очень крупной личностью, и ему несколько раз крупно везло: не погиб во время ареста после революции, уцелел во время бомбежки в войну, хотя бомба разорвалась рядом, и умер прежде, чем Хрущев начал резать флот. Этого он бы точно не пережил.
Дед очень много сделал для страны. Был бы у нас такой же флот без него? Мы ведь морская страна. Это к вопросу о роли личности в истории. Была бы у нас атомная бомба без Курчатова? Может, и была бы, но позже, а может, и нет. Космос без Королева? А ведь он тоже мог бы сгинуть неизвестно где.
Что касается эмиграции, то уехало много народа, семьи навсегда рвались на части, связи не было. За «родственников за границей» можно было крупно пострадать. Мне маменька о том, что часть ее семьи уехала «туда» в двадцатые годы, сказала только перед самой смертью, уже в 97 году, настолько она боялась репрессий.
Многое из того, что сделали там эмигранты, стало мировой культурой и мировым достоянием и потом вернулось к нам. Сикорский сделал свой вертолет в Штатах, а смог бы он это сделать здесь? Потомки эмигрантов уже принадлежат другим культурам и составляют элиту там. Третье поколение приживается.
Я читала исследования генетиков, что если, например, оставить только черных кошек, то через три поколения опять будут кошки всех цветов: и рыжие, и полосатые, и в крапинку... Сработают подавленные рецессивные гены...
У нас после революции тоже могла восстановиться самовоспроизводящаяся элита, если бы были три поколения спокойной предсказуемой жизни, но войны и репрессии сдирали все слои и все перемешали. К тому же к нам не вернулись эмигранты, а тех, кто вернулся, ждала грустная судьба... Советская послевоенная элита тоже не получилась: не хватило времени и, как мне кажется, личных денег, состояния - все только от государства, и ничто не наследовалось.
Почему я все время говорю о потерянной наследственной элите? Это были гарантированно из поколения в поколение обученные люди, обладающие честью и чувством долга, уважающие себя, умеющие служить и много чего другого знающие... Я не хочу сказать, что это были ангелы. Всякие были люди, но понятия чести и долга были на самом деле у них в крови. Потом, если род существовал века, то наверняка было и умение договариваться, как-то учитывать чужие интересы. Мы сейчас стонем по потерянной толерантности. А откуда ей взяться?
Б. В.: Был еще «полусвет». Следующий слой, куда относились богатые адвокаты, врачи, известные актеры, модные художники, архитекторы...
Г. К.: Эти люди диктовали моду. Быт высшего света был очень ограничен условностями, и поэтому ничего экстравагантного дамы себе не могли позволить, все очень строго.
Б.В.: И все-таки что такое элита? Это высшие слои общества? Или это выдающиеся личности, оказавшие влияние во времени и пространстве на большое количество народа, практически на всю страну и весьма длительное время, не обязательно связанные с высшим сословием? В этом смысле можно ли считать А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского национальной духовной элитой?!
Г.К.: Что касается Толстого, то он, возможно, и был духовной элитой, хотя я не очень понимаю спектр значений этого термина. Во всяком случае он стремился разобраться в проблемах бытия. Почему все время речь о духовной элите? Зачем она? Наставлять заблудших овечек? Так для этого у нас духовенство есть, зачем дублировать? Почему все время надо нас учить, как детей неразумных? А сами мы не догадаемся? Ребенок не вырастет, если его все время опекать, или взбунтуется.
Б. В.: Откровенно говоря, под духовной элитой я вовсе не подразумевал только духовенство. Речь идет о людях, оказавших большое положительное влияние в пространстве и времени на развитие страны.
Г. К.: В старое доброе время (поправьте меня, если я не права) элита, прежде всего, выделялась как военная: вождь (август, цезарь, князь, король, барон...) был как минимум хорошим военачальником и выдающимся бойцом, подтверждающим свое право на лидерство на поле боя. Только в средние века король перестал лично участвовать в войнах (появилось огнестрельное оружие). Наследственная власть подразумевала наличие этих качеств у потомков или преемников. Иначе было не выжить, и род прекращался. У этих людей скапливались в руках «средства», которые тоже надо было уметь удержать и хранить столетиями. В Европе (раньше и у нас) известны семейные кланы и просто семьи, насчитывающие тысячелетнюю документальную историю. Эта семейная устойчивость на протяжении поколений высоко ценилась и отслеживалась. В России была специальная «книга», в которую заносились дворянские роды, владевшие одной и той же землей более 100 лет, что давало ряд преимуществ в карьере, особенно военной и придворной.
Второй вид элиты - духовная, жрецы, как бы их ни называть, в общем, служители культа. Тут, конечно, присутствовал интеллект и способность к обучению, но не только это. Я как-то имела счастье общаться с этнографом-русистом из этнографического музея. Он рассказывал много интересного, в том числе он видел, как сельский «ведун» в глухой деревне искал пропавший в лесу скот. По версии этнографа, у этого человека было необыкновенно развито обоняние, рудиментарное качество, потерянное современным человеком, но присутствовавшее у неандертальцев.
Жречество тоже устойчиво воспроизводилось. Здесь какие-то качества должны были повторяться в потомстве.
Сложнее с купечеством и промышленниками - элитой предпринимательской... «Первое поколение зарабатывает деньги, второе управляет состоянием, третье изучает историю искусства, а четвертое все проматывает». Это Бисмарк. Есть, конечно, исключения, подобные Ротшильдам, но это именно исключения. Насколько я помню, существует объединение семейных фирм, в которое принимают после того, как фирма, управляемая одной семьей, существует какое-то большое число лет, что-то около ста или даже больше. Во всем мире их 9 или 10. Савва Морозов считал, что в русской истории третье поколение промышленников (купцов) вообще сходит с ума.
Б. В.: В основном, задача отношений власти и народа решается так же, как в «Свадьбе в Малиновке». Там Попандопуло, деля награбленные вещи, приговаривал: «Это мене, это опять мене, это снова мене, а это - тебе, не мой фасон». Вот так примерно и власть с народом: фасон не подходит - она отдает народу, а по большей части - «это мене». Что я имею в виду? Даже взять пресловутую ситуацию с дачными шестью сотками. Люди говорят, что приватизация сегодня дачного участка в шесть соток - это просто издевательство. Уж об этом, по-моему, кто только ни говорил, но это на конкретном примере показывает отношение власти и народа.
Для успешного развития страны необходимо согласие власти и народа. Конечно, можно подождать, пока вырастет новое поколение, вскормленное уже исключительно на ценностях общества потребления. Оно в силу западного воспитания не станет терпеть руководителей, не выполняющих волю народа, а наоборот, пытающихся ему свою волю навязать. Но, во-первых, это будет уже другой народ, а, во-вторых, Россия может этого и не дождаться. Экономика в нашей стране поддерживается на плаву только за счет высоких цен на энергоресурсы. Правильнее было бы не пытаться сломать свой народ о колено, а попытаться понять его потребности. Возможно, граждане России и не станут от этого жить много богаче, но счастливее они станут точно. Они этого стоят.
