Передо мною ксерокопированные листочки стихов Евгения Юркевича из книжечки «Сегодня опять мы выбираем героев», недавно изданной Петербургским военно-историческим музеем ракетных войск и войск связи и посвященной 65-летию Великой Победы. Об авторе стихов, посвященных блокадной поре Ленинграда в годы ВОВ, в приложении сказано: «Юркевич Евгений Иванович, старший научный сотрудник, кандидат исторических наук, работает в музее с 1998 года».
С Юркевичем мне доводилось однажды встречаться в Петербурге, правда встреча та была очень краткой. Мы с сотрудником Бехтеевского фонда Виктором Шилиным возвращались из паломнической поездки и торопились на поезд. Тем не менее, час-другой удалось-таки пообщаться за чашкой чая у художницы Ксении Вышпольской. Тогда Юркевич исполнял накоротке некоторые из своих песен под гитарный аккомпанемент; в числе прочих была и очень понравившаяся мне - «Будь офицером» на стихи Сергея Бехтеева.
…И вот новая встреча с творчеством Юркевича (хочется верить, что не последняя), автор предстаёт как поэт ярко патриотического направления.
Юркевич обладает удивительной способностью перевоплощения в прошлое. Его стихи воспринимаются как свидетельства очевидца, в данном случае, пережившего ленинградскую блокаду. Ему удаётся затронуть в сердце читателя самые заповедные и потаённые струны, о которых сам читатель, что самое интересное, порой и сам не ведает. Их неожиданное звучание словно открывает какой-то неведомый клапан души, и извлекаются тогда искренние, столь свойственные человеку духовному, светлые и возвышенные чувства.
По своей структуре стихи Юркевича просты, лишены всего лишнего, искусственного, что могло бы отяжелить его поэзию и отвести мысли читателя в сторону. Но каждое стихотворение этого молодого поэта - точно разряд снаряда в ночи, или вспышка прожектора, внезапно заставляющая вас зажмуриться и задержать дыхание. Стихи Юркевича заставляют нас думать и вспоминать, а также помнить, потому что забывать некоторые вещи нашей истории мы просто не имеем права. Ни мы, ни дети, ни внуки наши; ибо память пережитого тех лет должна быть священной... для всех. Без дальнейших комментариев приведу ниже несколько стихов Евгения Юркевича, дабы сам читающий смог оценить их достоинства и недостатки.
+ + +
О.П. Григорьеву
Коптилка погасла, и хлеба - ни грамма,
И нечем «буржуйку» уже растопить,
А в комнате - мертвые папа и мама,
И мне лишь немножко осталось прожить...
Я чувствую - сердце колотится редко,
И страх уж ушёл из замерзшей души...
И вдруг в нашу комнату входит соседка,
Подходит ко мне и меня тормошит:
«Скорей одевайся! Без хлеба и в холод
Ты выжить не сможешь один никогда.
Ты помнишь свою музыкальную школу?
Там детский приемник. Иди-ка туда».
Я вышел, шатаясь от злобного ветра
И спазмов голодных тягучих прыжков.
От дома до школы - четыреста метров.
А сколько же это ребячьих шажков?
Короткий тот путь от могилы к спасенью
Спокойно пройти не могу и теперь.
Ввалился я, падая в школьные сени,
С трудом распахнув тяжеленную дверь.
И в чувства меня привели, накормили,
Голодные сами, как я, доктора.
Ах, как же страдальчески страшны мы были,
Суровой блокадной поры детвора...
Года пролетели, но пульс Ленинграда
Стучит в моём сердце блокадной судьбой,
Хоть внуки, великая жизни отрада,
Уж старше, чем я той проклятой зимой...
Но мысль мою душу предательски гложет,
Саднит, будто в ране осколок стекла:
А если б соседка пришла чуть попозже?
А если бы школа чуть дальше была?..
Т.В. Новиковой
Я мало помню: холод, тишина,
Метель сухая завывает тонко.
Блокада. Голод. Трупы. Снег. Война -
Осколки зыбкой памяти ребёнка.
Прошли года, я всё пережила,
Лишь в снах ко мне блокада возвращалась.
А рыбу есть я долго не могла -
Она мне человечиной казалась...
Дважды Герою Советского Союза, генерал-полковнику артиллерии Василию Степановичу Петрову
Когда леса в огне листву теряли,
Иль кровь багрила белые снега,
Не раз он со своими пушкарями
Вставал стеною на пути врага,
Огнём своих орудий танки жаля,
Твердя команд прерывисто слова,
Заправив под ремень, чтоб не мешали,
Пустые гимнастёрки рукава...
Лишь иногда, во сне, когда ночами
Не висло в дымном воздухе «Ура!»
И пушки зачехлённые молчали,
Он видел бой на берегу Днепра.
Когда ещё и руки были целы,
И многие из тех, кто пал в огне,
Когда он встал, израненный, к прицелу
И танки жёг с крестами на броне...
А после - приговор врачей суровый,
И на груди звезда горит - герой!..
Но лично разрешил ему Верховный,
Чтоб немцев бить, вернуться снова в строй!
В дрожь бросило прорвавшихся фашистов,
Когда на них, шагая впереди
Он лично, сам своих артиллеристов
Три раза в рукопашную водил!
Горели танки, чёрный дым вздымая,
В огне боёв мелькала череда,
И грудь его украсила вторая
Из золота отлитая звезда...
Прошла война...Но твёрд, немногословен,
К себе без снисхождения суров,
Болезнями и ранами не сломлен,
В строю остался генерал Петров...
Судьба его трудна - не для плаката,
Но в ней слились сквозь долгой жизни дни
Незыблемое мужество солдата
И дух, что крепче танковой брони.
Пути его простой не смеришь мерой
И в мире нет судьбы такой.
Да будет он для каждого примером -
Герой-Солдат и Человек-Герой!
БАЛЛАДА О МУЗЕЙНОМ ХРАНИТЕЛЕ
Светлой памяти учёного хранителя Артиллерийского Исторического Музея А.С. Самрякова [1]
Он шёл каждый день, как в святую обитель,
Как в храм, как в святилище русских побед.
Он шёл на работу - музейный хранитель-
Почётней в музее профессии нет...
Войны чёрный смерч над страною метался,
Давно эшелоны ушли на восток,
А старый хранитель в музее остался -
Оставить его и уехать - не смог...
Пусть стены от взрывов не раз сотрясало,
И Кронверк терзал за налётом налёт,
Ходил, как и прежде, хранитель по залам,
Музей охраняя от бед и невзгод...
Блокада плела свои чёрные нити,
Январская стужа коробила лёд,
И умер от голода старый хранитель,
Единственный раз не закончив обход...
Товарищи! Головы низко склоните,
Пусть память вам души огнём обожжёт!
Он с нами незримо, тот старый хранитель,
И сердцем своим он музей бережёт...
«ПРОРЫВ БЛОКАДЫ»
Н.А.Дюковой
Удара снарядного страшную силу
Земля приняла, как кровавый исход.
«Девчонки! У нас же билеты на «Сильву»!
Неужто пропали? Опять артналёт!
Так что же - фашисту подарим билеты?
И нам ли от каждого взрыва дрожать?
Неужто обстрел нам важней оперетты?
К началу успеем ещё добежать!»
На улице шум. Оцепление всюду.
«В убежище всем!» - то и дело кричат.
Такую блокаду прорвать будет трудно
Испуганной стайке голодных девчат!
«Прорвёмся, подруги, не вешайте носа!»
Но вдруг перед нами милиционер.
«В убежище, быстро, без лишних вопросов.
Опять закатили фашисты концерт!»
И делая вид, что, мол, знаем, как надо,
Глаза - чтоб не выдали - вниз опустив,
Бежим в переулок с убежищем рядом -
Убежище мы и потом навестим!
Над городом чёрные вихри метались,
Дома в леденящем ознобе трясло.
Мы раза четыре едва не попались,
Но всё же прорваться смогли, пронесло...
Немецкие нас не пугали снаряды -
Искусство сильнее, чем голод и смерть.
Так в сорок втором «прорывали блокаду»
У нас в ремеслухе, чтоб в театр успеть.
Примечание:
1 - Самряков Алексей Сергеевич(1884 - 1942), учёный хранитель отдела истории Артиллерийского Исторического Музея, старейший хранитель, ветеран музея. Умер от голода в январе 1942 г, охраняя оставшееся в Ленинграде музейное имущество.
