«Россия уже тем полезна славянам, что она существует…»

Ламанский В. И. Геополитика панславизма. / Сост., предисл., комментарии Ю. В. Климаков / Отв. ред. О. А. Платонов. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. - 928 с.

Владимир Иванович Ламанский родился 26 июня (здесь и в дальнейшем все даты приводятся по старому стилю) 1833 г. в Петербурге в семье директора Кредитной канцелярии Министерства финансов, впоследствии сенатора - Ивана Ивановича Ламанского. Мать - Вера Яковлевна, урожденная Малоземова, выпускница Смольного института, была очень умной и разносторонне образованной женщиной. В семье Ламанских было 9 детей: восемь сыновей и дочь. Владимир - пятый ребенок. Большинство его братьев стали видными учеными, общественными деятелями и крупными чиновниками: Яков Иванович - горным инженером, редактором «Горного журнала» и директором Технологического института; Евгений Иванович - известным финансистом и экономистом, директором Государственного банка; создавшим Общество Взаимного Кредита; Сергей Иванович - профессором Варшавского университета, а потом Медико-Хирургической академии в Петербурге, оставившим ряд ценных исследований по физике и физиологии; Константин Иванович - известным в свое время судебным следователем Петербурга.

Как и другие дети в семье, Владимир получил первоначальное образование под руководством своей матери, довольно рано выучившей его правильно читать, писать и говорить не только по-русски, но и по-французски. Начав затем учиться в частном пансионе, он был переведен в 3-й класс Первой Петербургской гимназии, которую закончил в 1850 г. с золотой медалью. Творческие задатки пробудились в нем очень рано. Семнадцатилетним юношей Владимир Ламанский поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где занимался в семинаре у профессора И. И. Срезневского.

Измаил Иванович Срезневский - знаменитый русский филолог-славист и историк, первый в России доктор славяно-русской филологии. Крупнейший знаток славянства, человек громадной научной энергии, завещавший всем «любить науку не в себе одном, а во всех ей преданных, везде и во всем, и теплить любовь эту в юношах». Очень рано познавший все тяготы жизни, много проживший среди простых людей, а затем изъездивший славянские земли вдоль и поперек, Измаил Иванович не был кабинетным ученым, рассматривавшим реалии жизни лишь умозрительно. Он «... был одним из центров, к которому сходились ученые силы России и славянских земель», - будет вспоминать об отце Всеволод Измайлович Срезневский. Не по возрасту серьезный, чрезвычайно любознательный студент сразу же обратит внимание маститого профессора. Отныне Владимир Ламанский станет его любимым учеником. Срезневский убедит его заняться славяноведением.

Славяноведение, славистика - комплексная наука о славянстве, всесторонне изучающая славян в лингвистическом, этнологическом, археологическом и историческом, историко-литературном и фольклористическом, религиозном и других отношениях. В России начало серьезному научному изучению славянства было положено деятельностью В. М. Ломоносова, выступившего с критикой норманнской теории. В XVIII - начале XIX в. много сделали для становления отечественной славистики В. Н. Татищев, И. Н. Болтин, Н. М. Карамзин, А. Х. Востоков, К. Ф. Калайдович, А. С. Шишков, Н. П. Румянцев, М. Т. Каченовский и др. Значительное повышение общественного интереса к славянским вопросам в России и за рубежом в первой половине XIX в. и позднее стало последствием ее участия в войне с Наполеоном, когда многие мыслящие русские люди во время длительных военных походов непосредственно ознакомились с жизнью и бытом наших зарубежных соплеменников. Мощными факторами были и подъем национально-освободительного движения южных и западных славян, вызвавший рост народного славянского самосознания, и стремление к сплочению славянских народов против общих врагов, а также буквально возраставший на глазах германский милитаризм в Европе с его исконной ненавистью к славянской культуре. Мировая журналистика все больше внимания в ту историческую эпоху начинает уделять различным славянским проблемам. В университетах Парижа, Вены, Лейпцига, Берлина, Бреславля, Будапешта и др. организуются кафедры славяноведения. В России славянские кафедры открываются в 30-е годы при Московском, Петербургском, Казанском и Харьковском университетах по инициативе министра народного просвещения графа С. С. Уварова. Тогда же было решено отправить в научные командировки в разные славянские земли целый ряд молодых русских ученых. Эта мера дала России таких крупных отечественных славистов, как О. М. Бодянский, П. И. Прейс, И. И. Срезневский, В. И. Григорович...

Уже спустя много лет, став известным ученым, Владимир Иванович Ламанский так будет вспоминать о своем научном выборе: «Если не считать четырех лет моего учения в университете, где с первого же, т. е. с 1850 г., я отдался изучению славянства под руководством незабвенного учителя Срезневского, то, смело могу сказать, с 1854 г. по настоящий день, в течение, значит, с лишком 32 лет, я не могу указать в моей жизни ни одного месяца, когда бы я не работал и не размышлял над славянщиной, не читал рукописей, документов, книг, журналов, газет славянских или иноязычных о славянах, не получал бы писем из того или другого края славянского, сам бы не писал туда или не виделся и не беседовал бы с кем-нибудь из славян... ». Вместе с В. И. Ламанским у профессора И. И. Срезневского обучаются такие даровитые молодые люди, как А. Н. Пыпин, Д. Л. Мордовцев, П. А. Лавровский, В. Я. Стоюнин, Н. Г. Чернышевский. Позже будут охотно заниматься у И. И. Срезневского и любить с ним беседовать Н. А. Добролюбов и Д. И. Писарев. Под руководством И. И. Срезневского В. И. Ламанский пишет выпускное сочинение «Рассуждение о языке Русской Правды», удостоенное в 1854 г. серебряной медали, и получает кандидатский диплом. Позднее он даст такую характеристику своему первому учено-литературному труду: «Как ни слаба была моя работа, но для меня лично она была не бесполезна, заставив меня и сосредоточиться, и с тем вместе расширить круг моих прежних занятий. Она уяснила мне то великое значение, которое имеют для внутренней истории Древней Руси памятники славянской письменности и истории». В том же, 1854 г., появилась и первая опубликованная работа В. И. Ламанского - его критический отзыв о книге Амвросия Метлинского «Народные южнорусские песни». «Уже в этой небольшой статье автор выказал и большие свои познания, и широкий взгляд, и критическое чутье, являясь достойным учеником своего учителя, И. И. Срезневского», - будет писать один из биографов ученого К. Я. Грот.

После окончания Петербургского университета Владимир Иванович несколько месяцев служил в Петербургском губернском правлении, а в октябре 1855 г. перешел на службу в Императорскую Публичную библиотеку. Это не было случайным решением! Дело в том, что тогда уже наша знаменитая библиотека являлась богатейшим хранилищем древнейших славянских рукописей, уникальных русских и зарубежных книг. «Служебные мои занятия в Публичной библиотеке, по отделению иностранных писателей о России, дали мне средства ближе ознакомиться с воззрениями западных европейцев на Россию, ее прошедшее, настоящее и будущее, - вспоминал Ламанский. - Я увидел, что в сознании романо-германского мира наша Русь неотделима от прочих народностей славянских, что славянский мир представляется ему как одно целое, имеющее свои особливые задачи, часто вовсе несогласные с его собственными видами. Проследив эти воззрения исторически, я заметил, что они порождены целой историей отношений народов романо-германских к нам, славянам». Именно тогда начинает складываться система взглядов русского мыслителя, так ярко потом проявившаяся в его ставших классикой научных трудах! Проработав в Императорской Публичной библиотеке ровно два года, Владимир Ламанский, однако, был вынужден уволиться. Причина - случившийся неприятный инцидент, весьма характерный для понимания психологии и жизненной позиции этого человека. Дело в том, что директором библиотеки был в то время барон М. А. Корф. Остзейский характер барона, холодно-вежливый, брезгливый тон, которым Корф говорил со своими подчиненными, в частности, обращение к ним со словом «любезный...» возмущали молодого Ламанского - и в одну из суббот, когда Корф по заведенному порядку давал распоряжения подчиненным, молодой человек, не сдержавшись, сказал: «Барон Модест Андреевич, может быть, «main Bieber» и хорошо звучит по-немецки, но по-русски «любезный» если и говорят, то только лакеям». В этот же день Ламанский написал прошение об отставке, которую сразу же получил. В 1858 г. Владимир Иванович, по своему желанию, устраивается на службу в Государственный архив Министерства иностранных дел, на должность старшего архивариуса. Благодаря этому он получает доступ к массе почти неизученных исторических документов, особенно XVIII в. В 50-е и 60-е годы многие из этих документов, главным образом касающиеся истории России, были им научно откомментированы и опубликованы в различных специальных изданиях: «Чтениях в Императорском обществе Истории и Древностей Российских», сборнике «Восемнадцатый век», «Вестнике Императорского Русского Географического общества», «Русской беседе», «Журнале Министерства народного просвещения» и др. Уже с первых шагов своей научной и общественной деятельности Владимир Иванович проявил себя как убежденный сторонник национальных, народно-монархических устоев России и представитель славянофильского направления русской общественной мысли, впоследствии выдвинувший целую систему совершенно оригинальных и глубоких историко-философских построений...

В январе 1860 г. В. И. Ламанский публично защитил магистерскую диссертацию, замечательный по эрудиции, научной глубине и широте поставленных вопросов труд - «О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании». Не случайно эта работа была удостоена престижной Демидовской премии Академии наук. До Ламанского вопрос о поселениях славян вне их родины, вне круга их естественного распространения, особенно в Малой Азии, Африке, Италии и Испании, был мало изучен. Важно и другое. В этом труде впервые достаточно четко прозвучали основные положения знаменитой историософской концепции В. И. Ламанского, развитые и детализированные им в последующих работах: «Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях» (1864), «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе» (1870), «Видные деятели западнославянской образованности в XV, XVI, XVII вв.» (1875), «Россия уже тем полезна славянам, что она существует» (1876) и других. Окончательно же в своем полном классическом виде концепция была изложена в трактате «Три мира Азийско-Европейского материка» (1892). Как и замечательные произведения И. С. и К. С. Аксаковых, А. С. Хомякова, Н. П. Гилярова-Платонова, труд Н. Я. Данилевского «Россия и Европа» (1871), этот трактат В. И. Ламанского - одно из крупнейших достижений русской славянофильской мысли. Его по праву считают «последним в XIX в.» крупным историософским трудом славянофильской направленности. В основе теории Владимира Ивановича Ламанского - деление христианско-арийского человечества на сложившиеся исторически восточную и западную половины: мир романо-германский, латино-немецкий, католический и мир греко-славянский, восточнохристианский, своеобразие которых определяется совокупностью факторов (географических, этнографических, религиозных, общественных, культурных и др.). Это словно два океана, две стихии, неизбежное столкновение которых имеет всемирно-историческое значение. «История новой Европы должна различать две главные действующие группы народов - мир романо-германский и мир греко-славянский. Характеристические их особенности и несогласия впервые резко обозначились в IX в., в эпоху монархии Карла Великого и отпадения Рима от вселенского единства», - говорил он на защите своей магистерской диссертации. Различие греко-славянского и романо-германского миров вытекает из многих сторон. Например, противоположность есть уже в географическом отношении: на греко-славянском востоке преобладает равнина и степь, материк господствует и преобладает над берегом, а вместе с тем и охранительно-консервативный характер жителей противоположен подвижному и беспокойному духу прибрежных жителей. В романо-германском мире, вследствие раздельности географических условий, гор и морей не могло сложиться одно великое государство, а развились системы шести стран и племен, по очереди стремившиеся к политическому господству. К числу особенностей греко-славянского мира по сравнению с романо-германским и к числу причин более медленного развития образования отнесено и преобладание села над городом, крестьян над буржуазией, общинного начала, старины и привязанности к обычаю над личным началом. Сельское население, земщина, крестьянство преобладают здесь и господствуют в политической, общественной и экономической жизни. С этим связан и государственный идеал верховной власти, строго отличающийся от государственных идеалов романо-германского мира. Самобытность греко-славянского мира во многом определяется нравственным идеалом восточно-христианской церкви, по большей части сохранившей чистоту христианских начал. И здесь большое значение имеют православное просветительство, принцип терпимости и свободы веры и мысли. Само православное учение глубоко несходно с учением латинян... История греко-славянского мира, по Ламанскому, отличается от истории мира романо-германского и тем, что с первых времен христианства у огромного большинства составляющих его племен языком культурным и дипломатическим был язык национальный. На Западе же долго вся семья романо-германского мира имела один общий, церковный, культурный и дипломатический язык - мертвый. Это хотя и содействовало успеху наук и более общему развитию образования у высших классов романо-германской Европы, но вредно отражалось на просвещении масс. В своей докторской диссертации «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе» Владимир Иванович также подчеркивал следующее: «Столь же существенное и коренное отличие миров греко-славянского и романо-германского заключается в крайнем несходстве взаимных отношений между носителями начал общего и частного, единства и разнообразия, представителей сил центростремительной и центробежной. Романо-германские племена распадаются на пять больших исторических разновидностей: три романские (Франция, Италия, Испания) и две германские (Англия и Германия). Эти пять языков достигли более или менее значения всемирно-исторического. Довольно невидное положение современной литературы и образованности испанской выкупается ее славным прошедшим в XVI и XVII вв. и обширным современным распространением языка ее в Новом Свете. Голландский, шведский и датский языки, при всех похвальных усилиях и многих замечательных дарованиях их писателей, все-таки не могут иметь значения вне своих тесных родин... В греко-славянском мире рядом с русским народом находится несколько малых славянских народностей, из коих ни одна не восходит до 10 млн душ, а из иноплеменных самая многочисленная, румынская, не превышает 8 млн душ, и между этими малыми народностями есть народности старые, с богатыми некогда, более или менее самобытными культурами. В ряду их первое место, бесспорно, занимает народность греческая, затем армянская, грузинская... Но в настоящее время эти народности малочисленны, слабы политически и культурно... Народности чешская, польская, сербо-хорватская имеют обработанные литературные языки и в известной степени не бедные словесности, но вследствие разных неблагоприятных политических обстоятельств и также своей малочисленности эти народности поставлены в невыгоднейшее положение, чем мадьяры, румыны или греки. Языки польский, чешский, сербо-хорватский не могут с успехом бороться, первый против языков немецкого и русского, чешский против немецкого, сербо-хорватский против немецкого, итальянского и мадьярского. Несравненно еще невыгоднее положение языков болгарского, словинского, словенского и сербо-лужицкого». И далее следует логический вывод автора: «Среди этого множества разных литературных и нелитературных, славянских и инородческих наречий, выступает в мире греко-славянском могущественный и богатый язык русский, господствующий, государственный язык мировой державы, прямой и единственный законный наследник древнеславянского письменного языка. В нашем мире ни один из современных языков, кроме русского, не может иметь притязания на значение всемирно-историческое, на сколько-нибудь большое распространение вне пределов своих тесных родин. Для всех этих славянских народностей и многочисленных инородцев орудием обоюдного понимания и взаимной связи, общим дипломатическим органом и даже языком высшей образованности может быть только язык русский». Уже прошло много лет... Давно нет Российской империи. Перестал существовать и Советский Союз. Но как свежо, по-современному звучат и теперь эти слова русского мыслителя! Мысль об общелитературном, общеславянском значении русского языка как средстве сближения славянских народов Владимир Иванович будет настойчиво повторять во многих своих работах.

Опровергая германские шовинистические и другие зарубежные теории, а также высказывания наших доморощенных либералов о якобы свойственной славянским народам и России культурно-исторической и политической отсталости по сравнению с «цивилизованным Западом», В. И. Ламанский писал: «Великое различие между греко-славянским востоком и романо-германским западом заключается также в разности исторических возрастов славян, кельтов и германцев, этих главных действующих племен в средней и новой истории. Кельты и германцы целыми столетиями раньше славян выступили на историческое поприще или были увлечены в водоворот исторических событий, вошли в непосредственное соприкосновение с Грецией и Римом... Гораздо позже кельтов выступив на историческое поприще, германцы все-таки целыми веками предваряют славян. Еще ранее, чем с Цезаря, со II в. до Р. X. начинаются постоянные непрерывные столкновения и сообщения германцев с Римом... Историческая жизнь славянского племени начинается лишь с конца V и в начале VI в., и то только для значительного его меньшинства, для его южных и западных ветвей... Для огромного большинства славянских племен (Руси, Польши) истинная история настает уже со второй половины IX в. и даже позже. Таким образом, разность исторических возрастов есть один из важнейших признаков различия романо-германского и греко-славянского мира...». Исходя из всего вышеизложенного, ученый формулирует следующий вывод: «Греко-славяне, по природе страны, своему этнографическому составу и религиозным началам составляют, по отношению к романо-германцам, совсем особый исторический организм или самобытный мир, от которого и без разности времени выступления их на историческом поприще нельзя бы было ожидать и требовать совершенно единовременного развития. Тем неуместнее такое требование при столь значительной, с лишком четырехвековой разности начальных годов их исторической деятельности. Понятно, что нередко всеми нами употребляемые выражения медленное развитие России и прочих стран нашего мира сравнительно с миром романо-германским - Россия далеко отстала от Европы - Запад, далеко опередивший Россию, если эти выражения лишены всякой научной строгости, отличаются крайней неточностью и свидетельствуют о неясности понятий».

В трактате «Три мира Азийско-Европейского материка» (1892) Владимир Иванович Ламанский подверг свою историософскую концепцию уже определенной корректировке. В теоретическую схему был включен третий мир - Азия: мир «дряхлой древности», не играющий особой роли на мировой арене. Россия, славянские и некоторые неславянские народы были объединены под названием «среднего мира»: «ненастоящей Европы и ненастоящей Азии». «Вступая в пределы этого среднего мира из Азии, мы должны сказать, что тут Азия кончается, но Европа еще не начинается».

Дальнейшее политическое и культурное развитие славянских народов Ламанский связывал с необходимостью освобождения греко-славянского мира из-под влияния «чуждых стихий» и сближения всех славян с Россией, не утратившей в столкновениях с Западом своей самобытности. Говоря о России как о центре славянского сопротивления, сердцевине всего славянства, Владимир Иванович нисколько не унижал другие «малые» славянские народы, полагая и всегда подчеркивая, что Россия тоже во многом обязана им своим историческим существованием. Здесь он - достойный восприемник духовного наследия лучших представителей отечественного и зарубежного славяноведения, таких как Ян Коллар и Людовит Штур с их идеей духовной, культурной и политической взаимности всех славянских народов. Показательна в этом отношении его программная статья «Россия уже тем полезна славянам, что она существует» (1876). «Многим у нас, конечно, памятно изречение именитого русского дипломата: «Россия уже тем полезна славянам, что она существует»... Точно так же справедливо и другое обратное положение: «Южные и западные славяне уже тем полезны России, что они существуют». Действительно, русскому народу, обществу, государству турецкие, мадьярские, немецкие славяне полезны тем, что они не туречатся, не мадьярятся и не немечатся. И они тем полезнее России, чем они глубже проникнуты славянским самосознанием, чем крепче отстаивают свою свободу, чем с большей энергией борются с чужими, посягающими на их народную самобытность, стихиями. Без этих южных и западных славян Россия не была бы ныне тем, что она есть. И зачахни они в борьбе с турками, мадьярами и немцами, исчезни они с лица земли, Россия никогда не будет тем, чем она может и должна быть». Статью эту Владимир Иванович посвятил Ивану Сергеевичу Аксакову, творчество которого он очень любил... Считая, что основой гармоничного устройства общественной жизни всех славянских народов должно стать непременно православие, Ламанский, однако, всегда подчеркивал, что присоединение к православной вере может осуществляться только добровольно. Он терпимо, с должным уважением, относился к другим вероисповеданиям. Утверждение же русского языка как единого литературного языка славян, по мнению ученого, не должно препятствовать свободному развитию других славянских языков.

С весны 1862 г. до осени 1864 г. Владимир Иванович предпринял свое первое ученое путешествие. Он пробыл главным образом в Австро-Венгрии и Сербии, посетил Италию, Сицилию, Мальту, Афины и Константинополь. Цель - изучение прошлого и настоящего славянских народов. Он долго и напряженно работает здесь в библиотеках и архивах, пытаясь найти фактические подтверждения своим теоретическим воззрениям на славянство, которое воспринимал как единый целостный организм. Здесь устанавливаются его тесные дружеские контакты со многими выдающимися учеными и общественными деятелями южного и западного славянства. И таких заграничных командировок будет в его жизни немало! Результатом этой длительной поездки был и выход первоклассных по научной важности публикаций: «Сербия и южнославянские провинции Австрии», «О некоторых славянских рукописях в Белграде, Загребе и Вене, с филологическими и историческими примечаниями», «Национальности итальянская и славянская в политическом и литературном отношениях». По возвращении в Россию весной 1865 г. В. И. Ламанский избран доцентом Петербургского университета по кафедре славянской филологии. Начиналась его педагогическая деятельность, которая будет продолжаться тридцать пять лет...

В ходе второй заграничной научной командировки, в 1868 г., В. И. Ламанский изучает архивы Венеции. Удается отыскать много уникальных исторических документов. Позднее он опубликует их в книге «Государственные тайны Венеции» (СПб., 1884, на французском языке), представляющей собой сборник документов и исследований, служащих к объяснению тайных пружин внешнеполитической деятельности Венецианской Республики по отношению к грекам, славянам и Турции в XV-XVI столетиях. Характеризуя В. И. Ламанского как исследователя, русский славист К. Я. Грот писал: «Всегда и всюду, дома, на кафедре и во время своего многократного паломничества по городам и весям славянских и неславянских стран, он не был только пытливым изыскателем, рывшимся в пыли архивов и собиравшим для своих изучений дробные факты и свидетельства старых актов и бытописаний: он был вместе с тем живым и тонким наблюдателем современной жизни народов, их племенных особенностей и политических отношений, с увлечением делившимся с окружающими его людьми науки и общества своими идеями, взглядами и выводами. Он не только до мелочей анализировал добытые им научные материалы и делал на основании их весьма важные специальные открытия, но он умел обнаружить в мертвых на вид памятниках голос минувшей жизни и ее духа, сближал отдаленное прошедшее с настоящим и своим замечательным творческим даром создавал смелые глубокомысленные построения».

Увлеченность В. И. Ламанского проблемами славянства привела его в конце 50-х - 60-х годах к идейному сближению с видными представителями славянофильского лагеря: И. С. и К. С. Аксаковыми, Н. А. Поповым, Ю. Ф. Самариным, Ф. В. Чижовым, А. Ф. Гильфердингом, Ф. М. Достоевским, Ф. И. Тютчевым, Н. Н. Страховым и др. С ними у него установились теплые и дружеские контакты. Особенно же сблизился он с И. С. Аксаковым. И. С. Аксаков привлек Ламанского к сотрудничеству в «Русской беседе», в газетах «Парус», «День», «Москва», «Русь». Уже после смерти Ламанского его дочь О. В. Покровская опубликует в 1916-1917 гг. отрывки из их интересной обширной переписки. Одновременно же с участием в славянофильской печати Владимир Иванович охотно и активно печатается в те годы в либеральных и даже радикально-демократических журналах и газетах. Дело в том, что в то время эти издания наиболее популярны и читаемы в России и так легче было донести до читателя проповедуемые идеи.

Ламанским много сделано для развития народного просвещения. В 1857 г. при содействии Н. Г. Чернышевского, с которым ученый тогда еще поддерживал довольно хорошие отношения, в журнале «Современник» появляется знаменитая статья В. И. Ламанского «О распространении знаний в России». Сразу же она становится заметным явлением в культурной жизни России тех далеких лет. Тогда и позднее ссылаться на эту статью и цитировать ее будут в нашей печати неоднократно... Проанализировав многие недостатки общественной жизни России, Владимир Иванович увидел корень этих «грустных явлений» в поверхностном усвоении нашим обществом западной образованности. И перед западниками, и перед славянофилами он выдвинул идею создания в Москве, по образцу славянских Матиц, Общества распространения знаний, с отделами: 1) физико-математических наук и 2) наук нравственных, причем второй отдел разделялся бы на разряды: 1) философский и 2) исторический, а этот последний - на классы: 1) о мире классическом, 2) о мире западном, 3) о мире восточноевропейском и 4) о мире восточноазиатском. В деле массового народного просвещения наиболее правильным он считал развитие двух разновидностей русской книжной литературы: общих научно-популярных обзоров-руководств (оригинальных и переводных) и переводов замечательных научных трудов Запада. Дополнительно к этому он предлагал начать широкое издание трудов выдающихся русских историков, текстов славяно-русских рукописей, книг иностранных путешественников и др. В 1859 г. в статье «Типографская библиотека в Москве» Ламанский предложил организовать при библиотеке Московской синодальной типографии специальное общество, которое издавало бы для народа дешевые книги не только религиозно-нравственного, но и общеобразовательного характера (летописи, хрестоматии произведений писателей, учебники по русской истории, сельскому хозяйству, естествознанию). В 1867 г. в «Послесловии» к статье чешского ученого Иосифа Ербена «Заметка о славянских топографических названиях» В. И. Ламанский писал: «В настоящее время России, русской литературе открывается великое и блистательное поприще, сумей только она в пору понять свое призвание. Изданием, например, в свет подробного, обширного и роскошного творения, вроде полной Славянской энциклопедии, посвященной всему славянскому миру, совершенной с участием всех ученых славянских, или другими общеславянскими учеными предприятиями, Россия и может и должна достойно занять принадлежащее ей по истории место в среде славянских народов. Такими только памятниками науки, посвященными славянскому делу и одушевленными идеей славянской, может и должен русский язык распространиться во всех отдаленных углах славянского мира». В «Послесловии» ученый настаивал на устройстве в России по возможности полных славянских библиотек и о создании в Императорской Публичной библиотеке, библиотеке Академии наук, библиотеках Петербургского университета и Генерального штаба специальных отделов славянских литератур. Как необходимое условие этому - предлагалось приступить к тщательной инвентаризации всей литературы о славянстве в крупных отечественных библиотеках. Только после подобного труда «можно и должно будет приступить к изданию в свет подробной и полной Славянской библиотеки, «Bibliotheca Slavica», которая бы обнимала весь мир Славянский вне России».

1861 г. В июльском номере журнала «Современник» без подписи появляется статья «Национальная бестактность», посвященная взаимоотношениям галицких русинов с украинцами и поляками. Ее автором был Н. Г. Чернышевский. В статье в самом развязном тоне галицким русинам было отказано в национальной самобытности, в праве иметь собственный язык и родную литературу. «Зачем вы придумываете себе особенное ломаное наречие, отделяетесь от общей малорусской литературы? Одна галицийская часть малороссов так мала, что не в состоянии иметь своей отдельной порядочной литературы, как не может иметь своей отдельной порядочной литературы Костромская губерния». Публикация эта до глубины души возмутила хорошо разбиравшегося в проблемах галицких русин В. И. Ламанского. Спустя несколько месяцев на страницах аксаковского «Дня» появляется его резкая отповедь. Это означало полный разрыв с Н. Г. Чернышевским и его окружением.

Для В. И. Ламанского идеалом русского ученого-просветителя всегда был Михаил Васильевич Ломоносов. Он много сделал для изучения и популяризации жизни и наследия нашего гениального земляка. Был редактором академического издания его сочинений, выступал за организацию всенародного Ломоносовского капитала в целях публикации русской оригинальной научной литературы, а в 1865 г. активно участвовал в подготовке и проведении торжеств по случаю юбилея М. В. Ломоносова. Ломоносову посвятит он целый ряд своих работ: «Михаил Васильевич Ломоносов. Биографический очерк», «Столетняя память М. В. Ломоносову», «Ломоносов и Петербургская Академия наук», «Письма Шумахера и Эйлера о Ломоносове» и др. В. И. Ламанский особо подчеркивал роль Ломоносова в борьбе с иностранным засильем в отечественной науке и утверждении русского литературного языка. В 1864 г. в статье «Столетняя память М. В. Ломоносову» он пишет: «Как помянули его следующие русские поколения, наши деды и отцы? Посмертные его бумаги, целые статьи и записки, небрежно растеряны. Русская литература поныне не имеет сколько-нибудь сносной его биографии и полной критической оценки всех его трудов, ни одного полного порядочного собрания его сочинений. И некоторые из сохранившихся почти вовсе неизвестны огромному большинству русских образованных людей, даже писателей. Сооружен ему памятник плохой и без всякой основательной причины - в Архангельске, где он иногда бывал, еще молодым парнем, по торговым и промышленным делам своего отца. Смело можно сказать, что не только ни одна большая, но и ни одна маленькая европейская словесность не представляет другого примера подобного равнодушия и невнимания, столь грешного пренебрежения к памяти своего родоначальника и образователя». В 1890 г. в статье «От редактора», посвященной памяти И. П. Минаева, Владимир Иванович, вновь обратившись к проблемам отечественного просвещения, будет горько сетовать о все еще слабом развитии истинного образования в русском обществе, где господствует «журнализм», о почти полном отсутствии литературы для народа, об отчужденности Академии наук от действительных просветительных нужд России.

После защиты в 1871 г. докторской диссертации «Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе» В. И. Ламанский становится экстраординарным, а с мая 1873 г. ординарным профессором кафедры славянской филологии Петербургского университета. Он читал большие курсы лекций по истории славянских народов и славянской филологии, этнографии и современному положению славянства. В 1872-1879 гг. Ламанский также возглавлял кафедры русского и церковнославянского языка и истории русской литературы в Петербургской Духовной академии, где преподавал и палеографию. В 1890-1900 гг. он читал курс лекций о современном положении славянских народов и в Военной академии Генштаба. Постепенно в университете вокруг В. И. Ламанского стал образовываться и расти кружок студентов, увлекшихся славянской темой. Безусловно, определенную роль во влечении молодежи к изучению славянского мира сыграли внешние события 1876-1878 гг. и общественный подъем в России, связанный с русско-турецкой войной. Но очень важно другое. Это личность самого профессора! Вот что пишет К. Я. Грот: «На университетской кафедре Владимир Иванович не был только авторитетным знатоком своего предмета и добросовестным лектором, читавшим своим слушателям все новые и основанные на новейших научных данных и выводах курсы: он был в лучшем и полном смысле профессор-учитель, всей душой отдававшийся делу руководства и всяческой поддержки своих молодых учеников и благотворно влиявший на них своим дружеским общением и обаянием всей своей личности... Владимир Иванович был не только в высшей степени доступен и прост в обращении с ними; он широко открывал перед ними не только двери своего дома, своего ученого арсенала и своих книжных богатств, но и все свое духовное существо, весь свой научный и умственный капитал, которым готов был щедро делиться с каждым своим учеником, охотно делился с ними и всеми своими заветными мыслями, думами, планами и мечтами». Для приема своих учеников и бесед с ними Владимир Иванович стал устраивать у себя дома вечерние собрания по субботам. На эти вечера стали приходить и авторитетные ученые, общественные деятели и писатели: Л. Н. Майков, И. П. Минаев, барон В. Р. Розен, Н. Н. Страхов, Ф. М. Достоевский и др. Из этого кружка увлеченной студенческой молодежи и родится знаменитая «школа Ламанского» - одна из самых значительных в русском славяноведении XIX - начала XX в. школа славистов. Из них многие потом заняли славянские кафедры в русских университетах: Ф. И. Успенский - в Одессе, Т. Д. Флоринский - в Киве, Р. Ф. Брандт и М. И. Соколов - в Москве, А. С. Будилович, Ф. Ф. Зигель, К. Я. Грот - в Варшаве, И. С. Пальмов, П. А. Сырку и С. Л. Пташицкий - в Петербурге. Учениками В. И. Ламанского были и Н. В. Ястребов, Ф. М. Истомин, Ю. С. Анненков, Г. М. Князев, Г. А. Воскресенский, В. Э. Регель и др.

Как общественный деятель Владимир Иванович Ламанский был довольно яркой фигурой в славянском движении второй половины XIX в. Он - один из главных инициаторов и организаторов созыва Славянского съезда 1867 г. в Москве и Санкт-Петербурге, ставшего крупным политическим событием международной жизни того времени. Как вообще возникла идея организации такого съезда? В начале 60-х годов в Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете утвердилась идея об организации Всероссийской Этнографической выставки, где были бы представлены все народы, населяющие Россию, и началась соответствующая подготовка... 23 октября 1865 г. В. И. Ламанский написал письмо профессору Московского университета Н. А. Попову: «Знаете, что бы надо устроить у Вас в Москве по случаю Этнографической выставки в 1867 г.? Во-первых, устроить несколько публичных чтений о славянстве. Во-вторых, устроить в то время в Москве первый славянский съезд». Идея была сразу подхвачена Н. А. Поповым, сумевшим убедить членов выставочного комитета организовать славянский отдел выставки. Были разосланы соответствующие обращения выставочного комитета к зарубежным славянским научным и культурным обществам. Активное участие в устройстве выставки приняли В. И. Ламанский, Н. А. Попов, М. Ф. Раевский, М. П. Погодин, И. И. Срезневский, С. М. Соловьев, И. С. Аксаков, князь В. А. Черкасский и другие. Для подготовки же Славянского съезда в марте 1867 г. в Санкт-Петербурге создается специальный общественный Комитет по приему славянских гостей. По подсчетам М. Ю. Досталя, в Москву прибыло тогда свыше 80 славянских делегатов. Среди них такие известные деятели славянского движения, как Ф. Палацкий, Ф. Ригер, Ф. Браунер, К. Я. Эрбен, А. Патера, Й. Коларж, Й. Суботич, Я. Шафарик, Л. Гай, Я. Смолар, Я. Ф. Головацкий, И. Н. Ливчак и др. Съезд начался в мае 1867 г. Главным же предсъездовским событием стала первая публикация трактата словацкого деятеля первой половины XIX в. Людевита Штура «Славянство и мир будущего», осуществленная В. И. Ламанским в собственном переводе. Этому трактату суждено было сыграть большую роль в развитии славянского самосознания. Он оказал влияние на труды многих русских славянофилов. И по-пророчески звучат слова самого переводчика, сказанные в «Предисловии»: «Сочинение это с необычайной ясностью ставит и разбирает самые коренные и жгучие вопросы относительно всех славянских племен без изъятия. В истории так называемого панславизма оно займет по своему содержанию и изложению гораздо более почетное место, чем наделавшая в свое время столько шуму в средней Европе знаменитая брошюра родоначальника новейшего панславизма, словака же, Я. Коллара «О литературной взаимности славян» и пр.».

В 1875 г. в Боснии и Герцеговине вспыхивает национально-освободительное восстание. Ответом славянскому населению стала развязанная турками резня. По предложению Ламанского, в очень короткие сроки был составлен и издан сборник произведений русских писателей и ученых «Братская помочь...» (СПб., 1876), все средства от распространения которого пошли на помощь «пострадавшим семействам Боснии и Герцеговины». Владимир Иванович активно участвовал в работе Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества с самого его основания. Здесь неоднократно раздавались эмоциональные выступления ученого в защиту интересов славянских народов, организовывался сбор помощи славянам.

В. И. Ламанский упорно боролся против иностранного засилья, и прежде всего немецкого, во всех областях нашей жизни - в русской науке, экономике, дипломатии, административном аппарате, системе образования. Он не уставал будить русское самосознание, раскрепощать русскую мысль. Большой резонанс в обществе, например, вызвали его выступления в защиту русского ученого Д. И. Менделеева, умело забаллотированного немецкой научной корпорацией при выборах в Академию наук в 1880 г.. Еще с начала 60-х годов XIX в. предупреждал он русское общество о неизбежном глобальном военном столкновении германского милитаризма с Россией и другими славянскими народами.

С 80-х годов В. И. Ламанский сближается с русским журналистом и издателем А. С. Сувориным. И на страницах «Нового времени» стали регулярно появляться публицистические выступления ученого. Об особенностях его публицистического таланта позднее А. Коялович напишет: «Ламанский был прирожденный публицист, тип очень редкий у нас в России, где так много публицистов без серьезного научного багажа и так много ученых, не умеющих рассказывать о своих научных открытиях и изысканиях».

Много сил отдавал ученый редакционно-издательской работе. С 1854 г. он участвует в редактировании «Вестника Русского Географического общества», в 1887-1888 гг. был редактором «Известий Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества». В 1890 г. Владимир Иванович основал и до 1910 г. редактировал журнал «Живая Старина», сумев объединить вокруг него как ученых-специалистов в области этнографии и фольклористики, так и местных краеведов-любителей. «Живая Старина» - один из лучших этнографических журналов Европы конца XIX - начала XX в. На страницах этого журнала Ламанский публикует составленную им «Программу для собирания сведений по этнографии», до сих пор не утратившую своего научно-практического значения для всех занимающихся этнографией и краеведением. В 1890 г. ученым был разработан план организации Этнографического музея императора Александра III. Под редакцией В. И. Ламанского вышло немало научных академических сборников по славяноведению, этнографии, вопросам русского языка и художественной литературы, а также изданий отдельных научных трудов. В. И. Ламанский участвовал и в подготовке к изданию многотомного справочника «Россия, полное географическое описание нашего Отечества» (СПб., 1899-1914).

В. И. Ламанский был почетным членом многих российских и иностранных научных обществ, университетов, академий. С 1854 г. он секретарь, а в 1865-1871, 1887-1910 гг. - председатель Этнографического отделения Русского Географического общества. В 1880 г. возглавил Историко-филологическое общество при Петербургском университете. С 1899 г. - академик Императорской Академии наук.

Последним крупным научным трудом В. И. Ламанского станет его трактат «Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник», впервые опубликованный в 1903-1904 гг. на страницах «Журнала Министерства народного просвещения», где он аргументированно доказывает, что «хазарская миссия» Кирилла и Мефодия была, в сущности, русской миссией и что славянские первоучители ехали с русскими посланцами (а не хазарскими), причем - с одним русином, хорошо знавшим по-славянски. Русские, по мнению Ламанского, первыми из славян начали пользоваться кириллицей.

Владимир Иванович Ламанский скончался 19 ноября 1914 г. в глубокой старости, на 82-м году жизни. Его последние годы были омрачены тяжелым недугом, из-за чего ученый был вынужден отойти от всех научных, педагогических и общественных дел. В. И. Ламанский похоронен 22 ноября в Александро-Невской лавре. «Он был гуманистом и в своих идеях, и в своей жизни. Редкая доброта, гуманность, отзывчивость, готовность всегда поддержать всякое доброе начинание, всякий проблеск интереса к вопросам научным и политическим в духе его господствующих идей, заботы о материальном устройстве учеников делали из Владимира Ивановича настоящего патриарха славяноведения и славянофильства, патриарха любвеобильного, добродушно-снисходительного, отечески наставительного, и я не знаю в настоящее время никого, кого бы сородичи славянофильства могли единогласием избрать на осиротевший стол старейшины русского славянофильства», - написал русский историк и филолог И. А. Линниченко. Проститься с русским мыслителем пришли великий князь Константин Константинович Романов, общественные деятели, ученые, литераторы, многочисленные ученики и почитатели почившего. От лица зарубежных славян над могилой В. И. Ламанского чех иеромонах Маршельк сказал теплое прощальное слово...

Богатое духовное наследие академика В. И. Ламанского насчитывает около 500 научных работ, охватывающих широкий круг вопросов политической и культурной истории славянских народов, русского и славянских языков, литератур, истории культуры России XVIII-XIX вв., этнографии и др. К сожалению, многие работы В. И. Ламанского опубликованы в малочитаемых периодических изданиях и разбросаны по различным дореволюционным журналам и газетам. Не случайно, коснувшись 50-летнего юбилея научной деятельности В. И. Ламанского, «Славянские известия» еще в 1905 г. писали: «Замечательные статьи, гордость нашей литературы, тонут и затериваются в малоизвестных и малораспространенных периодических изданиях, в общественную массу не проникают вовсе и остаются ей совсем неизвестны, постепенно забываются и впоследствии, как библиографическая редкость, поступают в ведение и пользование одних специалистов или библиофилов. Такова судьба очень многих драгоценнейших произведений русской научной, национально-философской и общественной мысли минувшего века! Такова, к сожалению, в известной мере судьба и высокоинтересных работ и статей В. И. Ламанского, разбросанных по разным повременным изданиям 1850-1890 гг. Имя его пользуется почетной известностью не в одних ученых и литературных кругах нашего общества. Но многие ли из нашей интеллигенции ближе знакомы с его трудами, с его прекрасными, некогда заставлявшими так много говорить о себе статьями исторического, критического, общественно-обличительного характера? Многие ли читают их? Ответ на это неутешителен». Некоторые крупные труды В. И. Ламанского выходили, правда, отдельными изданиями и даже переиздавались. Но, к сожалению, достаточно полного научного собрания сочинений выдающегося русского мыслителя до 1917 г. так и не успели издать. После революции труды В. И. Ламанского уже не переиздавались, хотя отдельные письма и документы, связанные с его жизнью и деятельностью все-таки в советское время иногда публиковались в научной печати.

В настоящий сборник включены произведения В. И. Ламанского, создававшиеся на протяжении всей его творческой жизни. Материал выявлялся путем изучения и просмотра газет «День», «Москва», «Русь», «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», журналов «Русская беседа», «Современник», «Отечественные Записки», «Русский Вестник», «Журнал Министерства народного просвещения», «Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества» и других, с которыми сотрудничал ученый. Существенную помощь оказал указатель П. Д. Драганова «Библиография учено-литературных трудов В. И. Ламанского и материалов для его биографии». Использовались и дореволюционные отдельные издания трудов. При этом взятый за основу текст сверялся с источником первой публикации. В основу же распределения произведений в сборнике положен предметно-тематический принцип. В комментариях в конце сборника указываются первая публикация работы, источник текста, в необходимых случаях обстоятельства создания и другие сведения.