Сегодня, в начале XXI века Россия, русская цивилизация постепенно освобождается от последствий катастрофы, происшедшей в начале ХХ века. Эта катастрофа произошла потому, что Россия к началу ХХ века потеряла свою цивилизационную идентичность и попыталась пойти по пути, проторенному чуждой ей цивилизацией. Конечным результатом на этом пути была Февральская революция 1917, сменившая монархию на масонское правительство, управляемое Западом, то есть окончательно разрушившая многовековой уклад русской государственности, русской жизни. Но разрушение противоположно созиданию. Силы, стремившиеся свернуть данную цивилизацию с присущему ей по Промыслу Божьему пути, являлись изначально силами врага рода человеческого, силами отрицания, разрушения, то есть не способными к созиданию. Поэтому эти силы, приведшие Россию к Февралю 1917 года, оказались беспомощными, когда вслед за задачами разрушения русского государства необходимо возникли задачи его созидания.
Поскольку силы Февраля были способны лишь к продолжению разрушения русской жизни, необходим был Октябрь 1917 года, чтобы включить в русскую историю новые силы, способные уничтожить силы Февраля 1917 года, образно говоря, хирургическими методами вырезать обширные метастазы, раковые опухоли в пораженном организме русской нации. Обширность метастазы характеризовалась тем, что Синод РПЦ в феврале 1917 года обратился с посланием "К верным чадам РПЦ по поводу переживаемых ныне событий", которое начиналось так: "Свершилась воля Божья. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути".
Поэтому процесс ликвидации последствий Февральской революции мог быть только сложным и многоэтапным. Этот процесс многократного оперирования характерен для ликвидации последствий всех революций. Октябрьская революция 1917 года, Гражданская война, но главным образом расстрелы в застенках НКВД (особенно в застенках специального его органа ВЧК), уничтожили силы, совершившие Февральскую революцию. Затем репрессии 1937 (точнее 1936-1938 г.г.) года соответственно уничтожили силы, совершившие Октябрьскую революцию, победившие в Гражданской войне, расстреливавшие в застенках НКВД (ВЧК). Борьба с "культом личности" - следующий этап... Наконец, все закончилось разрушением самого государства СССР (его экономики, армии, науки), пришедшего на смену Российской империи.
Ныне русская цивилизация снова находится на перепутье, на котором она находилась перед Февралем 1917 года. Тогда стоял вопрос: или идти по пути, проложенному иной (европейской) цивилизацией, или пролагать свой собственный путь в истории, сохраняя собственную цивилизационную идентичнось? Правда, слово "перепутье" здесь употреблено несколько запоздало. Дело в том, что вышеупомянутая поэтапная борьба с последствиями Февраля 1917 года постепенно трансформировалось. Если она началась с откровенно силовой экспроприации, то закончилась она уже имитацией экономической приватизации, то есть криминальным капитализмом. Хотя, в последнее время наметилось и усиление роли государства.
Сегодня мы знаем кровавый результат попытки отказа от своей цивилизационной идентичности. Поэтому сам ответ на поставленный вопрос ясен, задача же сегодня состоит в том, чтобы верно проложить путь русской цивилизации в современной истории, поскольку цена ошибки уже известна, поскольку череда ошибок еще не кончилась и сегодня.
Всем своим становлением и существованием современная цивилизация обязана науке, наука определяет лицо современной цивилизации. Обычно такие слова произносятся для восхваления современной науки. Однако далеко не все осознают, что главной особенностью современной науки является подмена понятия истинности понятием практической полезности, выгоды, и что именно эта особенность и задает лейтмотив всей современной цивилизации. В результате мы имеем сегодня всем известное положение о том, что истина мало кого интересует, подавляющее большинство интересует только практическая польза, только выгода. Такова сила всеобъемлющего далеко не всеми осознаваемого влияния науки на человека. Способность к познанию отличает человека от всех остальных существ в мире. В этом его сила, - когда человек следует в своем познании заповедям создавшего его Бога, но и в этом его слабость, - когда он в своем познании отворачивается от Бога.
По существу современная наука уже не имеет права называться наукой, поскольку сам по себе объект исследования эту науку не интересует, ее только интересует возможная польза для него - субъекта познания - от познаваемого объекта. Современная наука заключается в разработке экспериментов, то есть искусственных процессов, в которых на выходе можно получить что-либо более практически полезное, чем то, что подавалось на вход. В случае удачи разрабатывается массовая (промышленная) технология подобного процесса. То есть современная наука - это бизнес с присущей ему формулой: деньги - товар - деньги. Этот бизнес отличает высокая квалификация исполнителей, высокий процент (сотни процентов) прибыли по общей (большой!) массе проектов, но и длительное время оборота. То есть этот бизнес доступен только крупным организациям, а учитывая и процесс подготовки кадров и других необходимых сопутствующих трудоемких процессов, доступен лишь государству в целом. Фактически основой современного государства и является бизнес науки, который включает в разной форме в свой оборот все остальные вспомогательные его составляющие.
Поскольку субъект современной науки - человек - живет среди объектов этой науки - объектов природы, живет благодаря им, то такой слепой эгоизм бизнесмена по отношению к объекту неизбежно становится опасным для самого cубъекта. И чем интенсивней развивается такой тип мышления современной науки, тем более роковым он становится для человека. Причем, как следует из сказанного, эта опасность двоякого рода: с одной стороны, она разрушает внешнюю среду обитания человека, а, с другой стороны, она разрушает и cам внутренний мир человека (см. приложение I).
Но не смотря на то, что подмена понятия истинности в науке понятием полезности - рационализация мышления - приводит к моральной деградации человека и человечества, сегодня часто можно читать и слышать, - даже и от православных богословов, - что корни современной науки, на которой основана современная цивилизация, надо искать в христианстве., Cовсем не надо удивляться тому, что западное науковедение считает: "Чтобы Галилей мог отправиться на поиски вечных истин в физический мир - необходимо было Воплощение" (Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее Средневековье и Возрождение). Сборник обзоров. М., ИНИОН, 1980, с. 146). С такой же логикой можно было бы сказать: "чтобы возникло католичество и протестантство - необходимо было Воплощение". Но надо уже не удивляться, а возмущаться, когда эту цитата приводит в доказательство своих представлений о взаимоотношении науки религии доктор богословия, профессор МДА диакон Андрей Кураев! (см. приложение II).
Между тем, один из создателей современной физики Вернер Гейзенберг со всей определенностью указывает на совершенно противоположную причину рождения способа научного мышления в период европейского Ренессанса, определившего всю науку Нового Времени: "можно указать на определенные тенденции в христианской философии, приведшие к такому абстрактному понятию Бога, когда Бог был настолько высоко удален от мира, что оказалось возможным рассматривать мир, не усматривая в нем в то же самое время и Бога. Картезианское разделение (противопоставление субъекта и объекта познания - примеч. мое - И.Н.) может считаться последним шагом в этом развитии...Во всяком случае, в это время появился новый авторитет, который был совершенно независим от христианской религии, философии и Церкви, авторитет опыта, эмпирического знания".(В. Гейзенберг "Физика и философия", М.,Наука, 1989). Так что появление нового типа мышления в науке в Европе начиная с XVI века надо связывать не с Воплощением, а, наоборот, с началом отхода Европы от христианства, с утерей христоцентричного типа мышления, с представлением, возникшим на этой основе, о саморазвитии природы, ставшим обоснованием тезиса об автономии науки от религии. Этот тип мышления и стал основой всей европейской культуры.
Поскольку наука, а значит и природа провозглашаются автономными от Бога, то объяснение природных процессов европейская наука ищет в самой природе, в собственных ее закономерностях, в собственных механизмах управления природными процессами. Отрицание высшего начала в природных процессах заставило это рационалистическое мышление искать объяснение природы на основе разложения ее на простые элементы, то есть на основе сведения (редукции) высших уровней иерархии мира к низшим. Так и возник редукционисткий тип познания: человек рассматривается как биологическое существо, пусть и как высшее, но все же животное, биологические процессы редуцируются к химическим, а затем и к физическим процессам, описание же физических процессов сводится к математике.
Дальнейшее развитие этого типа мышления в науке Нового Времени основывалось на дальнейшем отходе от христианства вплоть до прихода к современной постхристианской эпохе, когда Европа совсем отказалась от христианства как от своей цивилизационной основы. Однако и сегодня можно услышать от православных богословов, что современное развитие науки связано не с отходом от христианства, а, наоборот, с возвратом к христианству. Так, в решении Рождественских чтений 2007 года было записано, что "анализ развития естествознания на рубеже III тысячелетия позволяет увидеть, что современная физика возвращается к метафизической парадигме христианского учения".
Но весь казус здесь в том, что сами создатели современной физики так не считают. Такие наиболее выдающиеся представители современной физики как, например, Роберт Оппенгеймер, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг в один голос говорят о сближении и даже отождествлении идеологии современной физики с древневосточными философиями. В частности, Оппенгеймер дает такое резюме развитию современной науки: "Общие законы человеческого познания, проявившиеся и в открытиях атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что происходит сейчас, - подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости" (Оppenhelmer, 1. R. Science and the Common Understanding. New York: Oxford University Press, 1954, p. 8). Близкую характеристику достижениям физики дает и Бор: "мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и Будда, пытаясь осмыслить нашу роль в грандиозном спектакле бытия - роль зрителей и участников одновременно" (Bohr. N. Atomic Physics and Human Knowledge. New York-Iohn Wiley&Sons, 1958, p. 20) (см. также приложение III).
Если рационалистическое мышление, рационалистическая наука основаны на отстранении Бога от природы, на стремлении объяснить формирование высших уровней природы из низших, на редуцировании поэтому понятий высшего к низшему, то целостное (холисткое) мышление древне-восточной пантеистической науки основано на растворении Бога в природе, то есть на смешении высшего и низшего. Все уровни мира здесь сводятся на одну горизонтальную плоскость, все связано со всем и эти связи определяют все, а сами связываемые объекты уже ничего не определяют, то есть они (включая и человека) сами по себе уже просто ничто. Вместе с тем, оба эти типа, - ни редукционисткий тип мышления науки Нового Времени, ни холисткий тип мышления Древнего Востока, к которому обратись современная наука, - не отвечают христианскому мировоззрению. Эта очевидность проиллюстрирована и самой историей цивилизации: Европа ради развития своей науки отказалась от христианства как от своей цивилизационной основы, а Индия, Китай в своей основе так и не приняли христианства, остались ему чуждыми.
Из сказанного ясно, что трактовка взаимоотношения Бога и природы, религии и науки непосредственно связаны с типом мышления, определяет его, определяют весь образ познания, а, следовательно, определяет и тип цивилизации, с которым связано и государственное устройство. Имея же ввиду христианскую цивилизацию, помимо рассмотренных редукционисткого и холисткого типов мышления нужно говорить - и о ином типе мышления, основанном на ином понимании взаимоотношения Бога и природы, Бога и тварного мира, а именно о христоцентричном, или иерархическом типе мышления.
Этот тип мышления в истории цивилизации имел прецедент в космологии и антропологии Отцов Церкви, в которых современные Отцам знания о мире и человеке перерабатывались, излагались с позиций христианства, с позиций человека, основным стремлением которого было стремление к Богу, ко Христу. Фактически все православное богословие было создано византийскими богословами на основе использования и переработки современных им научных понятий - понятий эллинской философии - при изложении христианских истин для христиан их времени. Если редукционизм ищет объяснение высших уровней иерархии мира в низших уровнях, а холизм сводит весь мир к одному уровню, то христоцентризм, или иерархизм ищет объяснение низших уровней иерархии мира в событиях на высших его уровнях. Так, при рассмотрении человека редукционизм объясняет все поступки человека на основе самых низших его телесных потребностей, холизм вообще не различает высших и низших стремлений человека, - поэтому оба эти типа мышления не принимают понятие греха и ищут оправдание любому поступку человека. Именно на этом оправдании и основана вся современная психология, все современные науки о человеке. И только христоцентричное, иерархическое мышление рассматривает низшие уровни человека как результат грехопадения и видит истину и опору человека в верхних уровнях его души. Именно в свете задачи восстановления иерархии душевных сил - подчинения нижних уровней верхним уровням - и видит человека православная христоцентричная антропология.
Аналогично и проблемы природы - антропосферы, продолжения тела человека - христоцентричное мышление видит в динамике, а именно в том, что "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне" (Рим. 8. 22) и что "тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих" (Рим. 8. 19), а не существует в гармонии, определяемой некими механизмам-законам, сформулированными в выхолощенных условиях эксперимента. Целостное восприятие природы выявляет нарушения иерархии в ней, в результате чего полное понимание природы на этом этапе познания невозможно. Но православное познание объекта не есть просто отрешенное от судьбы объекта его рассмотрение, а соработничество с ним в совместном совершенствовании субъекта и объекта познания. Сегодня скорее наблюдается нарушение иерархии в природе, а не сколько существование этой иерархии.
Автор Толковой Библии А.П. Лопухин в своем комментарии к цитируемому посланию апостола Павла пишет: "Люди, мыслящие и наблюдательные, должны хорошо знать, что природа находится в ненормальном состоянии. Они как бы слышат вздохи! - Стенает и мучится... В том и другом выражении содержится намек на то, что природа испытывает такие же тяжкие муки, какие испытывает рождающая женщина... Отсюда нам проясняется и значение многообразных катастроф, какие испытала и продолжает испытывать наша планета. Они не бесцельны и не бессмысленны, а представляют собою только отдельные моменты, которые должна пройти наша планета на пути к той фазе своего существования, которая совпадает с восстановлением славы чад Божиих." (А.П. Лопухин "Толковая библия", комментарий к Рим. 8. 22.). (см. также приложение IV).
И каким жутким диссонансом к христианскому отношению к природе звучит "обоснование" "октябрьского богословия", "богословия революции": "Современный человек, наблюдающий свойственное нашему времени развитие науки, не может не расценить этого как осуществление Богом дарованного ему права обладать землею и владычествовать над нею (Быт. 1:28). При этом можно вспомнить, что глагол "обладать", имеющийся в русском переводе Библии, по-еврейски выражен словом "каваш", что означает "брать силой, завоевывать, брать контрибуцию". (Митрополит Никодим "Размышления над книгами Премудрого" ЖМП 1965, № 9, стр. 35, 38). Если в основе такой науки "брать силой, завоевывать, брать контрибуцию" усматривать антропоцентризм, то только антропоцентризм греховного человека, который и составляет основу современной цивилизации. Конечно, такой науке истина не нужна и не интересна, поскольку она знает только силовое отношение к природе. Этот тип мышления выдвинул лозунг: "Знание - сила". И именно таким же по духу был лозунг и идеологов советской науки: "Мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача". Но если Россия считает себя cтраной Православия, - наследницей Византии, ее непревзойденной богословской культуры, то она должна отказаться от редукционисткого типа мышления, навязанного ей в последние века западной культурой, основанного на насилии над природой. Она не должна и поддаваться модному в последние десятилетия влиянию древне-восточного типа мышления. Оба эти типа мышления являются инородными русской душе и принятие этих типов мышления русским по духу человеком всегда, с одной стороны, порождает только их суррогат, а с другой стороны, порождают в русской душе смуту, последствием которой и являются смуты в политической, экономической и культурной жизни России. Русскому человеку, России нет и смысла стремиться ни к западной культуре, ни к восточной: всегда русский человек, всегда Россия будут чуждыми как Западу, так и Востоку, всегда будут вторым сортом, поскольку они иные, более многообразные и многомерные, - недоступные для понимания по любой проекции: на европейской проекции они выглядят азиатами, а на азиатской - европейцами, то есть всегда чужими. Современная история России более, чем наглядно свидетельствует об этом. Выйти из череды кризисов мы можем только найдя себя, поняв самих себя, обратившись к собственным истокам, к православному христоцентричному мышлению. Очевидно при этом, что христоцентричному иерархическому типу мышления в познании мира соответствует иерархическое устройство государства, то есть главенствующая его роль в экономической жизни страны. Поскольку основой современного государства является развитие науки, то главенствующая роль государства может только способствовать максимальному и разумному развитию этой науки, включая и повышение обороноспособности самого государства.
Не надо искать себя в пространствах чужих культур, надо создавать собственную культуру, собственное мышление, ибо чужим типом мышления мы себя не поймем, ибо будем видеть только чужую проекцию себя. Чтобы понять себя, чтобы увидеть себя полностью, надо войти в себя, быть в своей культуре мышления.
И если Отцы Церкви вписали в историю Православия византийскую главу, воцерковив эллинизм, то содержание русской главы в истории Православия состоит в воцерковлении европейской (романо-германской) культуры. "Православная мысль должна прочувствовать и прострадать западные трудности и соблазны, она не смеет их обходить или замалчивать для себя самой. Нужно творчески продумать и претворить весь этот опыт западных искушений и падений, понести всю эту "европейскую тоску" (как говорил Достоевский), за эти долгие века творческой истории. Только такое сострадающее со-переживание есть надежный путь к воссоединению распавшегося христианского мира, к приобретению и возвращению ушедших братий. И нужно не только опровергать или отвергать западные решения и погрешности, нужно их преодолеть и превзойти в новом творческом действии (курсив мой - И.Н.)." (Прот. Георгий Флоровский "Пути русского богословия" Париж, 1937, с. 513).
Здесь прот. Георгий говорит о взаимоотношении достижений западной цивилизации прошлых веков и новой нарождающейся русской цивилизации. Суть тут заключается в том, что христоцентричное иерархическое мышление не должно полностью отвергать результаты редукционисткого (западного) и холисткого (восточного) типов мышления, а как иерархическое мышление должно рассматривать их данные со своей позиции христоцентризма. Это означает, что христоцентричное мышление должно рассматривать другие типы мышления только как средство, инструмент, аппарат познания, но не как собственно осмысление объекта познания. Так, физика рассматривает математику лишь как свой научный аппарат, а не как науку об объектах своего познания. В иерархической же науке точно также и сама физика используются геофизикой и биофизикой как свой научный аппарат, а наука об антропосфере должна рассматривать все естественные науки лишь как свой научный аппарат, а собственно антропология - философию (методологию познания), психологию, медицину. Таким образом в христоцентричной науке, наряду с богословием, антропология становится фундаментальной наукой (а не математика и физика, - как в редукционсткой науке).
Такую структуру познания мы должны соблюдать в христианском естествознании и в христианской антропологии. Сегодня для этого необходимо повторить интеллектуальный и духовный подвиг, подобный подвигу Отцов, перестроивших современную им науку, поскольку "новый взгляд на судьбу человечества, взгляд в свете Христовом невозможно было выразить полно и безошибочно на языке философии того времени. Предстояло изложить и зафиксировать христианскую веру в ясной системе богословских формул. Это был вопрос не приспособления, а, скорее, радикального изменения мышления" (о. Георгий Флоровский. "Эсхатология в святоотеческую эпоху", в кн.: Митрополит Макарий (Оксиюк). "Эсхатология св. Григория Нисского", М., "Паломник", 1999).
Очевидно, что формирование христоцентричных наук должно сопровождаться перестройкой всего среднего и высшего образования, которое сегодня полностью отвечает редукционисткому западному мировоззрению.
Если сегодняшний мир - окружающая нас техногенная и идеологическая среда - создана католиками и протестантами на основе редукционисткого мышления, то православное христоцентричное мышление с падением Византии перестало оказывать активное влияние на мир и заняло круговую оборону. Попытки перенимать у Запада новшества, чужеродные по определению, приводили, приводят и будут приводить к потере ориентиров, к катаклизмам.
Византийский период был именно эпохой кристаллизации церковной жизни, но не мирской жизни, не жизни православного государства. В византийский период был сформирован весь чин Литургии, весь годичный круг ежедневных служб, то есть вся ежедневная жизнь Церкви. В этот период был составлен Символ веры, составлен основной набор молитв, собран опыт духовной борьбы подвижников веры, без которого сегодня нельзя представить монашескую жизнь. Но, достигнув высот в церковной и монашеской жизни, Византия не справилась с миром, с жизнью за церковной оградой. Это и привело к ее гибели. Как показала история, именно проблема православного строительства государства до сих пор была камнем преткновения в истории Православия. Именно поэтому пала Византия.
И именно эта проблема является источником всех бед русской истории. И чтобы состоялось православное осмысление современного мира, составляющее задачу русской цивилизации, необходимо, конечно, не строительство "царства Божия на земле", а свидетельствование миру истин Православия в современном мире уже и на основе переработки языка романо-германской науки, а не только переработки языка эллинской философии. "И проповедано будет сие Евангелие Царства по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец" (Мф. 24. 14).
Поэтому задача русской цивилизации культуры как раз и состоит в том, чтобы выполнить синтез европейской культуры путем разрешения ее основного противоречия - противоречия между европейской наукой и христианством. Мы сейчас все еще полонены западной культурой, западной наукой, но сегодня нам "необходимо понять, что в течение многих столетий существовала единая христианская цивилизация, одна и та же для Востока и для Запада, и эта цивилизация родилась и развивалась на Востоке. Специфически западная цивилизация возникла гораздо позже." (Г.В. Флоровский "Христианство и цивилизация", в кн.: "Избранные богословские статьи", М., "Пробел", 2000, с. 218-227).
Каждая нация выполняет в мировой истории свою отведенную ей Провидением роль. Роль русской нации один из ее вождей определил так: "Стать настоящим русским и будет именно значить: cтремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно..." (Ф. Достоевский "Дневник писателя. Пушкин" C-Петербург. 1999). Поэтому критика современной западной культуры, в том числе современного рационализма западной науки, а также древних восточных философий, имеет целью выявление их ограниченного места в мировой истории и призвание на борьбу с ними сначала в российских пенатах с целью выработки православной позиции, правильного выбора задачи своей нации в мировой истории. Но затем задача состоит в том, чтобы вернуть восточному христианству его место в европейской и мировой истории, в европейской и мировой культуре, которое оно занимало на протяжении большинства веков своей истории.
Еще в 1833 году уже понявший ложность cвоих "прогрессивных" взглядов Чаадаев подал императору Николаю I записку о том, что образование в России должно быть организовано иначе, чем в Европе, мотивируя это тем, "что Россия развивалась совсем по иному и что она должна выполнить в мире особое назначение. Я считаю, что нам следует себя отделить как мнениями науки, так и мнениями политики (то есть иметь свою русскую политическую идею. - Б. Б.(а также свою православную науку, - И.Н.)), и русская нация, великая и сильная, должна, я считаю, во всех вещах не получать воздействия прочих народов, но оказать на них свое собственное воздействие " (Б. Башилов "Пушкин и масонство").
Приложение I
На разлагающее влияние как развития собственно физической науки, так и распространения физического типа мышления на иные области человеческой деятельности, на культуру различных народов указывает в своей книге "Физика и философия" один из создателей современной физики Вернер Гейзенберг:
"Когда сегодня говорят о современной физике, то первая мысль, которая при этом возникает, связана с атомным оружием. Каждый знает, какое огромное влияние оказывает это оружие на политическую жизнь нашего времени. Каждый также знает, что сегодня физика оказывает на общее положение в мире гораздо большее влияние, чем когда-либо прежде. Все же мы должны спросить, действительно ли изменения, произведенные современной физикой в политической сфере, являются важнейшим ее результатом. Что останется от влияния современной физики, если мир в своей политической структуре будет соответствовать новым техническим возможностям?...
Характерной четой столкновения современного естествознания с прежним традиционным методом мышления является полная интернациональность современного естествознания (создающая основу для интернационализации образа мышления, глобализации человеческой цивилизации - И.Н.). Одна сторона в этом обмене идей, именно прежняя традиция, неодинакова в различных частях мира, а другая - повсюду одна и та же, и, следовательно, результаты этого обмена быстро распространяются на все области, где вообще имеет место дискуссия...
Так как каждая нация и каждая политическая группировка независимо от ее географического расположения или культурных традиций должна быть заинтересована в новом оружии, то дух современной физики будет проникать в сознание многих народов и будет связан самыми различными путями с прежними традициями. Что в конце концов произойдет на нашей земле в результате столкновения специальной области современной науки и весьма различных древних традиций? В тех частях мира, в которых развито современное естествознание (читай: западный рационалистический тип мышления - И.Н.), непосредственные интересы, направленные с давних времен прежде всего на практическое применение открытий естествознания в промышленности и технике, сочетаются с рациональным анализом внешних и внутренних условий такого применения. Народам этих стран сравнительно легко будет справиться с новыми идеями, ибо у них было достаточно времени для медленного и постепенного приспособления к современному техническому и естественнонаучному методу мышления. Однако в других частях мира эти идеи довольно неожиданно сталкиваются с основными религиозными и философскими представлениями национальной культуры...
Современная физика принадлежит к новейшему этапу развития связи естествознания и техники, и ее, к несчастью, самый очевидный результат - атомная бомба - показал наиболее резко существо этого развития... политическая власть в смысле военной силы в будущем будет основана на обладании атомной бомбой.
Громадный успех, обусловленный связью естествознания и техники, привел к большому перевесу тех наций, государств и обществ, которые стояли на почве технической (западной - И.Н.) цивилизации. Естественным следствием был факт, что интерес к естествознанию и технике в настоящее время подхвачен и другими нациями, которые по своим традициям не имели склонности к естествознанию или технике. Наконец, современные средства сообщения и связи завершили процесс распространения технической цивилизации. Этот процесс изменил до основания жизненные условия на Земле, и одобряют его или нет, признают его успехи или его опасность, со всей определенностью надо подчеркнуть, что он давно перерос контроль со стороны человека."(В. Гейзенберг "Физика и философия" М., Наука, 1989).
Здесь, правда, надо сделать одно замечание. История показала, что европейская (западная) цивилизация не всегда является наиболее экономически эффективной. Наука в древнем Китае имела гораздо больше достижений, чем европейская наука того же времени. Интенсивное развитие экономики Японии в последней половине ХХ века как раз было связано с отказом Японии от американской экономической модели. Бурное развитие экономики Китая сегодня также опирается на собственную модель экономики.
Приложение II
В статье диакона Андрея Кураева "Во что верит ученый" можно также узнать, что: "религия до рождения науки должна постулировать определенную самостоятельность мира". Чтобы у читателей не было сомнений в понимании того, что такое "определенная самостоятельность мира", Кураев далее в статье поясняет: "Ученый должен верить в значимость автономии материального мира не только от Творца, но и от мира духов".
Далее Кураев философствует: "Конечным способом бытия вещей оказываются математические функции и гармонии", "христианство сняло грань между миром математики и миром физики", "еще он (ученый - И.Н.) должен быть убежден, что, изучая незримые законы математики, - он изучает тем не менее именно видимый мир", "но почему внешний мир столь послушно вписывается в забавы математиков?", "только поверив в то, что Бог есть Любовь, можно было перешагнуть через скептицизм и начать изучение мира в дерзкой уверенности, что книга Вселенной написана на языке человеческой математики (тут диакон ссылается на Декарта - одного из основателей наряду с Галилеем современной науки)".
И в конце статьи диакон Андрей снова возвращается к уже упомянутой шокирующей христианина мысли западных философов, но уже выраженной словами философа советской школы: "В общем - стоит прислушаться к выводу П. Гайденко о том, что "научная революция, происшедшая в конце 16-17 вв. была бы невозможна, если бы за 1000 лет до этого не произошел тот радикальный мировоззренческий переворот, который изменил как отношение человека к природе, так и понимание им самого себя".
Неплохо было бы, если бы диакон Кураев когда-нибудь дал оценку своей приверженности к подобнoму богословию заявлениям, аналогичным тому, которое дал в митрополит Никодим своему "богословию революции", когда его спросили по поводу его статьи в "ЖМП": "Я как-то спрашиваю его :"Владыко, Вы написали, что Воплощение Сына Божия было, конечно, громадным событием, но только с момента октябрьской революции оно стало осуществляться в жизни, имело последствия, стало действительностью". Митрополит Никодим чуть не вскочил. "Не может быть! - воскликнул он. - Я не такой дурак, чтобы написать это!" Потом, промолчав мгновение, добавил: "Да, я, конечно, дурак, но все же не до такой степени!" (Архиепископ Николай Кривошеин "Воспоминания" (Нижний Новгород, 1998. С. 328-359).
Профессор богословия в своей статье часто цитирует крупнейшего современного физика Вернера Гейзенберга, давшего наиболее развернутую оценку современной физике и ее влиянию на современную цивилизацию. Однако он преимущественно выбирает те фразы, которые подходят к его философским симпатиям. Когда же Гейзенберг пишет о переходе современной физики к философии Платона и на этой основе объясняет причину того, что современная физика стала применять математику, отказавшись от описаний явлений природы и перейдя к описанию феноменов, а природе не наблюдаемых, то диакон тут же реагирует: "В. Гейзенберг пишет: "Современная физика со всей определенностью решает вопрос в пользу Платона". И это слишком поспешное суждение."
Однако Гейзенберг со всей определенностью утверждает, что "отстраняясь от непосредственного опыта, идеализируя этот опыт, мы можем выявлять математические структуры феноменов и тем самым достигать новой простоты, обретая основу для новой ступени понимания... Новый метод стремился не к описанию непосредственно наблюдаемых фактов, а скорее к проектированию экспериментов, к искусственному созданию феноменов, при обычных условиях не наблюдаемых, и к их расчету на базе математической теории...
Для нового научного метода существенны, таким образом, две характерные черты: cтремление ставить каждый раз новые и очень точные эксперименты, идеализирующие, изолирующие опыт и тем самым создающие, по существу, новые феномены, и сопоставление этих феноменов с математическими структурами, принимаемыми в качестве законов природы (в чем, собственно, и состоит искусство создания законов в физике! - примечание мое - И.Н.)" (В. Гейзенберг. "Традиции в науке". В кн.: "Шаги за горизонт", М., "Прогресс", 1987).
Приложение III
Обращение современной науки к иному, целостному типу мышления древне-восточных философий опровергает расхожее мнение о том, что научное мышление, сама наука может быть только одного типа - рационалистического типа, который был создан в Европе после XVI века. Так, основной ошибкой при рассмотрении взаимоотношении науки и религии является то, что под наукой понимается только европейская наука, от которой эта наука под действием развития ее лидера физики сегодня уже отказывается. Например, известно учебное пособие профессора МДА А.И. Осипова "Путь разума в поисках истины", претерпевшее несколько изданий, в каждом из последующих автор все больше и больше учитывал замечания, высказываемые читателями по поводу его толкования взаимоотношения науки и религии. Однако и в последнем издании в разделе, касающемся взаимоотношения науки и религии, автор приводит определение науки, взятое из "Философской энциклопедии", изданной в советское время (в 1964 г.), то есть определение европейской науки, провозгласившей автономию науки от веры, от религии. Естественно, автор при этом приходит к выводу о том, что "религия и наука - это две принципиально разные области человеческой жизнедеятельности. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы".
Но каждый ученый знает, что наука как и любая деятельность человека будет развиваться по разному в зависимости от характера постулирования своего отношения (позитивного или негативного) к религии. В частности, связь современной науки с религией определяется основополагающим ее принципом автономии от религии, автономии природы от Бога. Этот постулат является основой развития современной науки (см. выше слова Гейзенберга об удалении Бога от мира), и одновременно подтверждение этого постулата является и основной целью современной науки. Эта наука стремится установить некие законы-механизмы, используя которые действуют природные процессы, в результате которых сформировался космос, появилась растительная и животная жизнь, а затем и человек.
Позитивное отношение к современной науке устанавливают только протестанты. Более того, они используют современную науку, следуют самому типу мышления современной науки с своем богословии. Но уже католики имеют иное к современной науке отношение. Так, Иоанн Павел II в своей энциклике, посвященной взаимоотношению науки и религии, пишет: "Хотя св. Альберт и св. Фома учили о существовании определенной связи между богословием и философией, они первыми признали, что философия и различные научные дисциплины должны быть автономны, чтобы проводить исследования в своих областях. Но, начиная с позднего Средневековья, это справедливое разграничение двух областей знания перешло в пагубное противостояние. Чрезмерный рационализм некоторых мыслителей привел к радикализации позиций и появлению философии, автономной по отношению к истинам веры и практически полностью изолированной от них... То, что понималось в патристике и в средневековом богословии как глубокое единство и являлось источником познания, способного достичь высших форм теоретического обобщения, было на практике уничтожено системами, которые защищали рациональное познание, изолированное от веры и являющееся ее альтернативой." (Иоанн Павел II. Энциклика "Вера и разум", Изд-во Францисканцев, 1999, с.65-65). В результате "В сфере естественных наук стало преобладать позитивистское мышление, которое не только разорвало все связи с христианским видением мира, но, что самое главное, отказалось от всех метафизических и нравственных понятий. Вследствие этого некоторые ученые, полностью отказавшись от нравственных ценностей, перестали помещать человеческую личность и всю ее жизнь в центр своих исследований..., поставили своей целью добиться власти демиурга, чтобы управлять природой и даже самим человеком." (Там же, с. 67).
Поэтому поражает высказывание профессора Осипова в его учебном пособии для студентов духовных академий о том, что "религиозное мировоззрение, в частности, православное, в принципе не может иметь противоречий с естественными науками...", - ведь под этими науками он понимает именно современные науки, стремящиеся доказать саморазвитие природы. Причем, непонимание возможностей современной науки приводит к ложному перед ней преклонению. Так, экспериментальная наука в принципе не может доказать эволюцию, поскольку эксперимент здесь невозможен, возможны только домыслы, и поэтому биологи рассматривают эволюцию не как научный факт, а как мировоззрение. Но несмотря на это, богословы, называющие себя православными, вводят представление о том, что источником эволюции (мировоззрения!) является Бог. Но так можно приписать Богу любые домыслы. Но Бог творит по Своей воле, творение - волевой акт Бога.
Все это говорит о том, что взаимоотношение современной науки и религии различно в различных религиях. В целом неверное понимание взаимоотношения науки и религии привели Осипова к приведенным выше заявлениям, к представлению о том, что существует только один тип научного мышления, один тип науки. Но именно тесный характер взаимоотношения науки и религии и позволяет в зависимости от типа этого взаимоотношения определить тип научного мышления, тип науки.
Радикальность перехода современной физики к другому неевропейскому типу мышления из другой эпохи из другого континента, к типу мышления буддийских, даоских древне-восточных философов подтверждается тем, что далеко не все ученые были готовы к нему. Так, такой известный ученый как Альберт Эйнштейн не мог отказаться от прежнего типа мышления. Конечно, рационалистическое мышление, присущее современным ученым и современному европейцу вообще, и даже тех, кто признал необходимость отказа от него, не может полностью погрузиться в целостный тип мышления восточных философий, а только имитировать его. Ведь не зря в атомной физике был сформулирован и был принят в других науках (в гуманитарных как совершенно очевидный) принцип дополнительности - принцип использования классических понятий при изучении целостных объектов реальной природы. Это принцип утверждает, что для наиболее полного описания реального целостного объекта необходимо использовать взаимоисключающие понятия. Наглядно, но не точно, - поскольку сама точность, ясность дополнительны к адекватности, истинности, - это можно пояснить, например, тем, что чувства и рассудок дополнительны, взаимоисключающи во взаимоотношениях людей: чувство к человеку разрушает рассудочное к нему отношение и, наоборот, рассудочное отношение к человеку разрушает чувство к нему. То есть принцип дополнительности, с одной стороны, наносит роковой удар по рационалистическому мышлению, а с другой стороны, вручает ему костыли, чтобы оно еще как-то могло существовать в современном мире.
Приложение IV
При редукционистком понимании мира, когда все уровни его иерархии стремятся свести к самым нижним уровням, фундаментальной наукой является физика. Даже философия фактически становится при таком физикализме философией физики, по крайней мере, последняя становится главным источником новых идей.
При холистком понимании мира, когда главным становятся связи между частными науками, а не сами науки, фундаментальной наукой становится философия. Так, вся древне-восточная наука (индийская, китайская) фактически сводилась к философии. Сегодня, когда специализация наук достигла предела, холисткая интеграция современных наук не достигает этого и претензии философии на всеобщность неубедительны. Простое же "осреднение" наук выдвигает на видное место науку о "среднем" уровне иерархии - биологию и сегодня биоцентризм начинает заменять физикализм. Ценой такого "осреднения" является сведение человека к животному и гипотеза эволюции обобщается до претензий синергетики.
При христоцентричном понимании мира природа рассматривается как антропосфера, как продолжение тела человека. Задачей человека при этом является освобождение себя от греха и на этой основе восстановление первозданной гармонии мира. При таком понимании природы фундаментальной наукой ее изучения становится христоцентричая антропология. То есть, это непосредственно вытекает из основного принципа православной науки - принципа христоцентризма, который в приложении к частным наукам может выступать как принцип иерархизма: объяснение процессов заданного уровня иерархии мира надо искать (в противоположность принципу редукционизма) на более верхнем уровне иерархии мира. Так земные процессы физико-химического уровня определяются биотической их регуляцией, чему сегодня уже много доказательств на примерах экзогенных (формирование климата) и эндогенных (образование месторождений) процессов. Биотические же процессы определяются (во всяком случае, определялись в рае) регуляцией их антропными процессами; нарушение же этой регуляции вызвано грехопадением человека, то есть отходом человека от Бога, нарушением им принципа теоцентризма. Однако, как уже сказано, конечная задача человека, в которую включена и вся его земная деятельность, в первую очередь, познание себя и мира с точки зрения христианства состоит в обожении себя и природы и, в частности, в восстановлении в полной мере действия принципа антропоцентризма в природе. Задача человека на первом этапе православного познания природы состоит не в объяснении "объективно" данной ему природы, не в объяснении якобы существующей гармонии в природе, не в объяснении-оправдании существующего ее "законного" состояния, якобы управляемого некими "законами природы", а в осознании и переживании того, что "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне". (Рим. 8. 22). На втором этапе православного понимания природы задача уже переходит от познания антропосферы к познанию самого антропоса - к осознанию и переживанию того, что "и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего". (Рим. 8. 23). Наконец, на третьем этапе задача православного естествознания сливается с оcновной задачей человека и состоит в преображении природы, в спасении из современного ее состояния, в которое она была ввергнута по вине самого человека ("проклята земля за тебя" (Бытие 3. 17). "На пути своего соединения с Богом человек не отвергает от себя тварного, но собирает в своей любви весь раздробленный грехом космос, чтобы был он в конце был преображен благодатью" (В. Лосский "Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие", М., 1991). То есть, задачу третьего этапа выполняет не тот мир из тех двух нигде не пересекающихся миров, в котором накапливаются ценности культуры, а тот, в котором достигается вечная жизнь. "Теперь мы видим как бы сквозь мутное стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю лишь отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан." (1 Кор. 13. 12).
Игорь Анатольевич Непомнящих, кандидат геолого-минералогических наук
Поскольку силы Февраля были способны лишь к продолжению разрушения русской жизни, необходим был Октябрь 1917 года, чтобы включить в русскую историю новые силы, способные уничтожить силы Февраля 1917 года, образно говоря, хирургическими методами вырезать обширные метастазы, раковые опухоли в пораженном организме русской нации. Обширность метастазы характеризовалась тем, что Синод РПЦ в феврале 1917 года обратился с посланием "К верным чадам РПЦ по поводу переживаемых ныне событий", которое начиналось так: "Свершилась воля Божья. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути".Поэтому процесс ликвидации последствий Февральской революции мог быть только сложным и многоэтапным. Этот процесс многократного оперирования характерен для ликвидации последствий всех революций. Октябрьская революция 1917 года, Гражданская война, но главным образом расстрелы в застенках НКВД (особенно в застенках специального его органа ВЧК), уничтожили силы, совершившие Февральскую революцию. Затем репрессии 1937 (точнее 1936-1938 г.г.) года соответственно уничтожили силы, совершившие Октябрьскую революцию, победившие в Гражданской войне, расстреливавшие в застенках НКВД (ВЧК). Борьба с "культом личности" - следующий этап... Наконец, все закончилось разрушением самого государства СССР (его экономики, армии, науки), пришедшего на смену Российской империи.
Ныне русская цивилизация снова находится на перепутье, на котором она находилась перед Февралем 1917 года. Тогда стоял вопрос: или идти по пути, проложенному иной (европейской) цивилизацией, или пролагать свой собственный путь в истории, сохраняя собственную цивилизационную идентичнось? Правда, слово "перепутье" здесь употреблено несколько запоздало. Дело в том, что вышеупомянутая поэтапная борьба с последствиями Февраля 1917 года постепенно трансформировалось. Если она началась с откровенно силовой экспроприации, то закончилась она уже имитацией экономической приватизации, то есть криминальным капитализмом. Хотя, в последнее время наметилось и усиление роли государства.
Сегодня мы знаем кровавый результат попытки отказа от своей цивилизационной идентичности. Поэтому сам ответ на поставленный вопрос ясен, задача же сегодня состоит в том, чтобы верно проложить путь русской цивилизации в современной истории, поскольку цена ошибки уже известна, поскольку череда ошибок еще не кончилась и сегодня.
Всем своим становлением и существованием современная цивилизация обязана науке, наука определяет лицо современной цивилизации. Обычно такие слова произносятся для восхваления современной науки. Однако далеко не все осознают, что главной особенностью современной науки является подмена понятия истинности понятием практической полезности, выгоды, и что именно эта особенность и задает лейтмотив всей современной цивилизации. В результате мы имеем сегодня всем известное положение о том, что истина мало кого интересует, подавляющее большинство интересует только практическая польза, только выгода. Такова сила всеобъемлющего далеко не всеми осознаваемого влияния науки на человека. Способность к познанию отличает человека от всех остальных существ в мире. В этом его сила, - когда человек следует в своем познании заповедям создавшего его Бога, но и в этом его слабость, - когда он в своем познании отворачивается от Бога.
По существу современная наука уже не имеет права называться наукой, поскольку сам по себе объект исследования эту науку не интересует, ее только интересует возможная польза для него - субъекта познания - от познаваемого объекта. Современная наука заключается в разработке экспериментов, то есть искусственных процессов, в которых на выходе можно получить что-либо более практически полезное, чем то, что подавалось на вход. В случае удачи разрабатывается массовая (промышленная) технология подобного процесса. То есть современная наука - это бизнес с присущей ему формулой: деньги - товар - деньги. Этот бизнес отличает высокая квалификация исполнителей, высокий процент (сотни процентов) прибыли по общей (большой!) массе проектов, но и длительное время оборота. То есть этот бизнес доступен только крупным организациям, а учитывая и процесс подготовки кадров и других необходимых сопутствующих трудоемких процессов, доступен лишь государству в целом. Фактически основой современного государства и является бизнес науки, который включает в разной форме в свой оборот все остальные вспомогательные его составляющие.
Поскольку субъект современной науки - человек - живет среди объектов этой науки - объектов природы, живет благодаря им, то такой слепой эгоизм бизнесмена по отношению к объекту неизбежно становится опасным для самого cубъекта. И чем интенсивней развивается такой тип мышления современной науки, тем более роковым он становится для человека. Причем, как следует из сказанного, эта опасность двоякого рода: с одной стороны, она разрушает внешнюю среду обитания человека, а, с другой стороны, она разрушает и cам внутренний мир человека (см. приложение I).
Но не смотря на то, что подмена понятия истинности в науке понятием полезности - рационализация мышления - приводит к моральной деградации человека и человечества, сегодня часто можно читать и слышать, - даже и от православных богословов, - что корни современной науки, на которой основана современная цивилизация, надо искать в христианстве., Cовсем не надо удивляться тому, что западное науковедение считает: "Чтобы Галилей мог отправиться на поиски вечных истин в физический мир - необходимо было Воплощение" (Современные зарубежные исследования по философии и генезису науки (позднее Средневековье и Возрождение). Сборник обзоров. М., ИНИОН, 1980, с. 146). С такой же логикой можно было бы сказать: "чтобы возникло католичество и протестантство - необходимо было Воплощение". Но надо уже не удивляться, а возмущаться, когда эту цитата приводит в доказательство своих представлений о взаимоотношении науки религии доктор богословия, профессор МДА диакон Андрей Кураев! (см. приложение II).
Между тем, один из создателей современной физики Вернер Гейзенберг со всей определенностью указывает на совершенно противоположную причину рождения способа научного мышления в период европейского Ренессанса, определившего всю науку Нового Времени: "можно указать на определенные тенденции в христианской философии, приведшие к такому абстрактному понятию Бога, когда Бог был настолько высоко удален от мира, что оказалось возможным рассматривать мир, не усматривая в нем в то же самое время и Бога. Картезианское разделение (противопоставление субъекта и объекта познания - примеч. мое - И.Н.) может считаться последним шагом в этом развитии...Во всяком случае, в это время появился новый авторитет, который был совершенно независим от христианской религии, философии и Церкви, авторитет опыта, эмпирического знания".(В. Гейзенберг "Физика и философия", М.,Наука, 1989). Так что появление нового типа мышления в науке в Европе начиная с XVI века надо связывать не с Воплощением, а, наоборот, с началом отхода Европы от христианства, с утерей христоцентричного типа мышления, с представлением, возникшим на этой основе, о саморазвитии природы, ставшим обоснованием тезиса об автономии науки от религии. Этот тип мышления и стал основой всей европейской культуры.
Поскольку наука, а значит и природа провозглашаются автономными от Бога, то объяснение природных процессов европейская наука ищет в самой природе, в собственных ее закономерностях, в собственных механизмах управления природными процессами. Отрицание высшего начала в природных процессах заставило это рационалистическое мышление искать объяснение природы на основе разложения ее на простые элементы, то есть на основе сведения (редукции) высших уровней иерархии мира к низшим. Так и возник редукционисткий тип познания: человек рассматривается как биологическое существо, пусть и как высшее, но все же животное, биологические процессы редуцируются к химическим, а затем и к физическим процессам, описание же физических процессов сводится к математике.
Дальнейшее развитие этого типа мышления в науке Нового Времени основывалось на дальнейшем отходе от христианства вплоть до прихода к современной постхристианской эпохе, когда Европа совсем отказалась от христианства как от своей цивилизационной основы. Однако и сегодня можно услышать от православных богословов, что современное развитие науки связано не с отходом от христианства, а, наоборот, с возвратом к христианству. Так, в решении Рождественских чтений 2007 года было записано, что "анализ развития естествознания на рубеже III тысячелетия позволяет увидеть, что современная физика возвращается к метафизической парадигме христианского учения".
Но весь казус здесь в том, что сами создатели современной физики так не считают. Такие наиболее выдающиеся представители современной физики как, например, Роберт Оппенгеймер, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг в один голос говорят о сближении и даже отождествлении идеологии современной физики с древневосточными философиями. В частности, Оппенгеймер дает такое резюме развитию современной науки: "Общие законы человеческого познания, проявившиеся и в открытиях атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что происходит сейчас, - подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости" (Оppenhelmer, 1. R. Science and the Common Understanding. New York: Oxford University Press, 1954, p. 8). Близкую характеристику достижениям физики дает и Бор: "мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и Будда, пытаясь осмыслить нашу роль в грандиозном спектакле бытия - роль зрителей и участников одновременно" (Bohr. N. Atomic Physics and Human Knowledge. New York-Iohn Wiley&Sons, 1958, p. 20) (см. также приложение III).
Если рационалистическое мышление, рационалистическая наука основаны на отстранении Бога от природы, на стремлении объяснить формирование высших уровней природы из низших, на редуцировании поэтому понятий высшего к низшему, то целостное (холисткое) мышление древне-восточной пантеистической науки основано на растворении Бога в природе, то есть на смешении высшего и низшего. Все уровни мира здесь сводятся на одну горизонтальную плоскость, все связано со всем и эти связи определяют все, а сами связываемые объекты уже ничего не определяют, то есть они (включая и человека) сами по себе уже просто ничто. Вместе с тем, оба эти типа, - ни редукционисткий тип мышления науки Нового Времени, ни холисткий тип мышления Древнего Востока, к которому обратись современная наука, - не отвечают христианскому мировоззрению. Эта очевидность проиллюстрирована и самой историей цивилизации: Европа ради развития своей науки отказалась от христианства как от своей цивилизационной основы, а Индия, Китай в своей основе так и не приняли христианства, остались ему чуждыми.
Из сказанного ясно, что трактовка взаимоотношения Бога и природы, религии и науки непосредственно связаны с типом мышления, определяет его, определяют весь образ познания, а, следовательно, определяет и тип цивилизации, с которым связано и государственное устройство. Имея же ввиду христианскую цивилизацию, помимо рассмотренных редукционисткого и холисткого типов мышления нужно говорить - и о ином типе мышления, основанном на ином понимании взаимоотношения Бога и природы, Бога и тварного мира, а именно о христоцентричном, или иерархическом типе мышления.
Этот тип мышления в истории цивилизации имел прецедент в космологии и антропологии Отцов Церкви, в которых современные Отцам знания о мире и человеке перерабатывались, излагались с позиций христианства, с позиций человека, основным стремлением которого было стремление к Богу, ко Христу. Фактически все православное богословие было создано византийскими богословами на основе использования и переработки современных им научных понятий - понятий эллинской философии - при изложении христианских истин для христиан их времени. Если редукционизм ищет объяснение высших уровней иерархии мира в низших уровнях, а холизм сводит весь мир к одному уровню, то христоцентризм, или иерархизм ищет объяснение низших уровней иерархии мира в событиях на высших его уровнях. Так, при рассмотрении человека редукционизм объясняет все поступки человека на основе самых низших его телесных потребностей, холизм вообще не различает высших и низших стремлений человека, - поэтому оба эти типа мышления не принимают понятие греха и ищут оправдание любому поступку человека. Именно на этом оправдании и основана вся современная психология, все современные науки о человеке. И только христоцентричное, иерархическое мышление рассматривает низшие уровни человека как результат грехопадения и видит истину и опору человека в верхних уровнях его души. Именно в свете задачи восстановления иерархии душевных сил - подчинения нижних уровней верхним уровням - и видит человека православная христоцентричная антропология.
Аналогично и проблемы природы - антропосферы, продолжения тела человека - христоцентричное мышление видит в динамике, а именно в том, что "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне" (Рим. 8. 22) и что "тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих" (Рим. 8. 19), а не существует в гармонии, определяемой некими механизмам-законам, сформулированными в выхолощенных условиях эксперимента. Целостное восприятие природы выявляет нарушения иерархии в ней, в результате чего полное понимание природы на этом этапе познания невозможно. Но православное познание объекта не есть просто отрешенное от судьбы объекта его рассмотрение, а соработничество с ним в совместном совершенствовании субъекта и объекта познания. Сегодня скорее наблюдается нарушение иерархии в природе, а не сколько существование этой иерархии.
Автор Толковой Библии А.П. Лопухин в своем комментарии к цитируемому посланию апостола Павла пишет: "Люди, мыслящие и наблюдательные, должны хорошо знать, что природа находится в ненормальном состоянии. Они как бы слышат вздохи! - Стенает и мучится... В том и другом выражении содержится намек на то, что природа испытывает такие же тяжкие муки, какие испытывает рождающая женщина... Отсюда нам проясняется и значение многообразных катастроф, какие испытала и продолжает испытывать наша планета. Они не бесцельны и не бессмысленны, а представляют собою только отдельные моменты, которые должна пройти наша планета на пути к той фазе своего существования, которая совпадает с восстановлением славы чад Божиих." (А.П. Лопухин "Толковая библия", комментарий к Рим. 8. 22.). (см. также приложение IV).
И каким жутким диссонансом к христианскому отношению к природе звучит "обоснование" "октябрьского богословия", "богословия революции": "Современный человек, наблюдающий свойственное нашему времени развитие науки, не может не расценить этого как осуществление Богом дарованного ему права обладать землею и владычествовать над нею (Быт. 1:28). При этом можно вспомнить, что глагол "обладать", имеющийся в русском переводе Библии, по-еврейски выражен словом "каваш", что означает "брать силой, завоевывать, брать контрибуцию". (Митрополит Никодим "Размышления над книгами Премудрого" ЖМП 1965, № 9, стр. 35, 38). Если в основе такой науки "брать силой, завоевывать, брать контрибуцию" усматривать антропоцентризм, то только антропоцентризм греховного человека, который и составляет основу современной цивилизации. Конечно, такой науке истина не нужна и не интересна, поскольку она знает только силовое отношение к природе. Этот тип мышления выдвинул лозунг: "Знание - сила". И именно таким же по духу был лозунг и идеологов советской науки: "Мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача". Но если Россия считает себя cтраной Православия, - наследницей Византии, ее непревзойденной богословской культуры, то она должна отказаться от редукционисткого типа мышления, навязанного ей в последние века западной культурой, основанного на насилии над природой. Она не должна и поддаваться модному в последние десятилетия влиянию древне-восточного типа мышления. Оба эти типа мышления являются инородными русской душе и принятие этих типов мышления русским по духу человеком всегда, с одной стороны, порождает только их суррогат, а с другой стороны, порождают в русской душе смуту, последствием которой и являются смуты в политической, экономической и культурной жизни России. Русскому человеку, России нет и смысла стремиться ни к западной культуре, ни к восточной: всегда русский человек, всегда Россия будут чуждыми как Западу, так и Востоку, всегда будут вторым сортом, поскольку они иные, более многообразные и многомерные, - недоступные для понимания по любой проекции: на европейской проекции они выглядят азиатами, а на азиатской - европейцами, то есть всегда чужими. Современная история России более, чем наглядно свидетельствует об этом. Выйти из череды кризисов мы можем только найдя себя, поняв самих себя, обратившись к собственным истокам, к православному христоцентричному мышлению. Очевидно при этом, что христоцентричному иерархическому типу мышления в познании мира соответствует иерархическое устройство государства, то есть главенствующая его роль в экономической жизни страны. Поскольку основой современного государства является развитие науки, то главенствующая роль государства может только способствовать максимальному и разумному развитию этой науки, включая и повышение обороноспособности самого государства.
Не надо искать себя в пространствах чужих культур, надо создавать собственную культуру, собственное мышление, ибо чужим типом мышления мы себя не поймем, ибо будем видеть только чужую проекцию себя. Чтобы понять себя, чтобы увидеть себя полностью, надо войти в себя, быть в своей культуре мышления.
И если Отцы Церкви вписали в историю Православия византийскую главу, воцерковив эллинизм, то содержание русской главы в истории Православия состоит в воцерковлении европейской (романо-германской) культуры. "Православная мысль должна прочувствовать и прострадать западные трудности и соблазны, она не смеет их обходить или замалчивать для себя самой. Нужно творчески продумать и претворить весь этот опыт западных искушений и падений, понести всю эту "европейскую тоску" (как говорил Достоевский), за эти долгие века творческой истории. Только такое сострадающее со-переживание есть надежный путь к воссоединению распавшегося христианского мира, к приобретению и возвращению ушедших братий. И нужно не только опровергать или отвергать западные решения и погрешности, нужно их преодолеть и превзойти в новом творческом действии (курсив мой - И.Н.)." (Прот. Георгий Флоровский "Пути русского богословия" Париж, 1937, с. 513).
Здесь прот. Георгий говорит о взаимоотношении достижений западной цивилизации прошлых веков и новой нарождающейся русской цивилизации. Суть тут заключается в том, что христоцентричное иерархическое мышление не должно полностью отвергать результаты редукционисткого (западного) и холисткого (восточного) типов мышления, а как иерархическое мышление должно рассматривать их данные со своей позиции христоцентризма. Это означает, что христоцентричное мышление должно рассматривать другие типы мышления только как средство, инструмент, аппарат познания, но не как собственно осмысление объекта познания. Так, физика рассматривает математику лишь как свой научный аппарат, а не как науку об объектах своего познания. В иерархической же науке точно также и сама физика используются геофизикой и биофизикой как свой научный аппарат, а наука об антропосфере должна рассматривать все естественные науки лишь как свой научный аппарат, а собственно антропология - философию (методологию познания), психологию, медицину. Таким образом в христоцентричной науке, наряду с богословием, антропология становится фундаментальной наукой (а не математика и физика, - как в редукционсткой науке).
Такую структуру познания мы должны соблюдать в христианском естествознании и в христианской антропологии. Сегодня для этого необходимо повторить интеллектуальный и духовный подвиг, подобный подвигу Отцов, перестроивших современную им науку, поскольку "новый взгляд на судьбу человечества, взгляд в свете Христовом невозможно было выразить полно и безошибочно на языке философии того времени. Предстояло изложить и зафиксировать христианскую веру в ясной системе богословских формул. Это был вопрос не приспособления, а, скорее, радикального изменения мышления" (о. Георгий Флоровский. "Эсхатология в святоотеческую эпоху", в кн.: Митрополит Макарий (Оксиюк). "Эсхатология св. Григория Нисского", М., "Паломник", 1999).
Очевидно, что формирование христоцентричных наук должно сопровождаться перестройкой всего среднего и высшего образования, которое сегодня полностью отвечает редукционисткому западному мировоззрению.
Если сегодняшний мир - окружающая нас техногенная и идеологическая среда - создана католиками и протестантами на основе редукционисткого мышления, то православное христоцентричное мышление с падением Византии перестало оказывать активное влияние на мир и заняло круговую оборону. Попытки перенимать у Запада новшества, чужеродные по определению, приводили, приводят и будут приводить к потере ориентиров, к катаклизмам.
Византийский период был именно эпохой кристаллизации церковной жизни, но не мирской жизни, не жизни православного государства. В византийский период был сформирован весь чин Литургии, весь годичный круг ежедневных служб, то есть вся ежедневная жизнь Церкви. В этот период был составлен Символ веры, составлен основной набор молитв, собран опыт духовной борьбы подвижников веры, без которого сегодня нельзя представить монашескую жизнь. Но, достигнув высот в церковной и монашеской жизни, Византия не справилась с миром, с жизнью за церковной оградой. Это и привело к ее гибели. Как показала история, именно проблема православного строительства государства до сих пор была камнем преткновения в истории Православия. Именно поэтому пала Византия.
И именно эта проблема является источником всех бед русской истории. И чтобы состоялось православное осмысление современного мира, составляющее задачу русской цивилизации, необходимо, конечно, не строительство "царства Божия на земле", а свидетельствование миру истин Православия в современном мире уже и на основе переработки языка романо-германской науки, а не только переработки языка эллинской философии. "И проповедано будет сие Евангелие Царства по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец" (Мф. 24. 14).
Поэтому задача русской цивилизации культуры как раз и состоит в том, чтобы выполнить синтез европейской культуры путем разрешения ее основного противоречия - противоречия между европейской наукой и христианством. Мы сейчас все еще полонены западной культурой, западной наукой, но сегодня нам "необходимо понять, что в течение многих столетий существовала единая христианская цивилизация, одна и та же для Востока и для Запада, и эта цивилизация родилась и развивалась на Востоке. Специфически западная цивилизация возникла гораздо позже." (Г.В. Флоровский "Христианство и цивилизация", в кн.: "Избранные богословские статьи", М., "Пробел", 2000, с. 218-227).
Каждая нация выполняет в мировой истории свою отведенную ей Провидением роль. Роль русской нации один из ее вождей определил так: "Стать настоящим русским и будет именно значить: cтремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно..." (Ф. Достоевский "Дневник писателя. Пушкин" C-Петербург. 1999). Поэтому критика современной западной культуры, в том числе современного рационализма западной науки, а также древних восточных философий, имеет целью выявление их ограниченного места в мировой истории и призвание на борьбу с ними сначала в российских пенатах с целью выработки православной позиции, правильного выбора задачи своей нации в мировой истории. Но затем задача состоит в том, чтобы вернуть восточному христианству его место в европейской и мировой истории, в европейской и мировой культуре, которое оно занимало на протяжении большинства веков своей истории.
Еще в 1833 году уже понявший ложность cвоих "прогрессивных" взглядов Чаадаев подал императору Николаю I записку о том, что образование в России должно быть организовано иначе, чем в Европе, мотивируя это тем, "что Россия развивалась совсем по иному и что она должна выполнить в мире особое назначение. Я считаю, что нам следует себя отделить как мнениями науки, так и мнениями политики (то есть иметь свою русскую политическую идею. - Б. Б.(а также свою православную науку, - И.Н.)), и русская нация, великая и сильная, должна, я считаю, во всех вещах не получать воздействия прочих народов, но оказать на них свое собственное воздействие " (Б. Башилов "Пушкин и масонство").
Приложение I
На разлагающее влияние как развития собственно физической науки, так и распространения физического типа мышления на иные области человеческой деятельности, на культуру различных народов указывает в своей книге "Физика и философия" один из создателей современной физики Вернер Гейзенберг:
"Когда сегодня говорят о современной физике, то первая мысль, которая при этом возникает, связана с атомным оружием. Каждый знает, какое огромное влияние оказывает это оружие на политическую жизнь нашего времени. Каждый также знает, что сегодня физика оказывает на общее положение в мире гораздо большее влияние, чем когда-либо прежде. Все же мы должны спросить, действительно ли изменения, произведенные современной физикой в политической сфере, являются важнейшим ее результатом. Что останется от влияния современной физики, если мир в своей политической структуре будет соответствовать новым техническим возможностям?...
Характерной четой столкновения современного естествознания с прежним традиционным методом мышления является полная интернациональность современного естествознания (создающая основу для интернационализации образа мышления, глобализации человеческой цивилизации - И.Н.). Одна сторона в этом обмене идей, именно прежняя традиция, неодинакова в различных частях мира, а другая - повсюду одна и та же, и, следовательно, результаты этого обмена быстро распространяются на все области, где вообще имеет место дискуссия...
Так как каждая нация и каждая политическая группировка независимо от ее географического расположения или культурных традиций должна быть заинтересована в новом оружии, то дух современной физики будет проникать в сознание многих народов и будет связан самыми различными путями с прежними традициями. Что в конце концов произойдет на нашей земле в результате столкновения специальной области современной науки и весьма различных древних традиций? В тех частях мира, в которых развито современное естествознание (читай: западный рационалистический тип мышления - И.Н.), непосредственные интересы, направленные с давних времен прежде всего на практическое применение открытий естествознания в промышленности и технике, сочетаются с рациональным анализом внешних и внутренних условий такого применения. Народам этих стран сравнительно легко будет справиться с новыми идеями, ибо у них было достаточно времени для медленного и постепенного приспособления к современному техническому и естественнонаучному методу мышления. Однако в других частях мира эти идеи довольно неожиданно сталкиваются с основными религиозными и философскими представлениями национальной культуры...
Современная физика принадлежит к новейшему этапу развития связи естествознания и техники, и ее, к несчастью, самый очевидный результат - атомная бомба - показал наиболее резко существо этого развития... политическая власть в смысле военной силы в будущем будет основана на обладании атомной бомбой.
Громадный успех, обусловленный связью естествознания и техники, привел к большому перевесу тех наций, государств и обществ, которые стояли на почве технической (западной - И.Н.) цивилизации. Естественным следствием был факт, что интерес к естествознанию и технике в настоящее время подхвачен и другими нациями, которые по своим традициям не имели склонности к естествознанию или технике. Наконец, современные средства сообщения и связи завершили процесс распространения технической цивилизации. Этот процесс изменил до основания жизненные условия на Земле, и одобряют его или нет, признают его успехи или его опасность, со всей определенностью надо подчеркнуть, что он давно перерос контроль со стороны человека."(В. Гейзенберг "Физика и философия" М., Наука, 1989).
Здесь, правда, надо сделать одно замечание. История показала, что европейская (западная) цивилизация не всегда является наиболее экономически эффективной. Наука в древнем Китае имела гораздо больше достижений, чем европейская наука того же времени. Интенсивное развитие экономики Японии в последней половине ХХ века как раз было связано с отказом Японии от американской экономической модели. Бурное развитие экономики Китая сегодня также опирается на собственную модель экономики.
Приложение II
В статье диакона Андрея Кураева "Во что верит ученый" можно также узнать, что: "религия до рождения науки должна постулировать определенную самостоятельность мира". Чтобы у читателей не было сомнений в понимании того, что такое "определенная самостоятельность мира", Кураев далее в статье поясняет: "Ученый должен верить в значимость автономии материального мира не только от Творца, но и от мира духов".
Далее Кураев философствует: "Конечным способом бытия вещей оказываются математические функции и гармонии", "христианство сняло грань между миром математики и миром физики", "еще он (ученый - И.Н.) должен быть убежден, что, изучая незримые законы математики, - он изучает тем не менее именно видимый мир", "но почему внешний мир столь послушно вписывается в забавы математиков?", "только поверив в то, что Бог есть Любовь, можно было перешагнуть через скептицизм и начать изучение мира в дерзкой уверенности, что книга Вселенной написана на языке человеческой математики (тут диакон ссылается на Декарта - одного из основателей наряду с Галилеем современной науки)".
И в конце статьи диакон Андрей снова возвращается к уже упомянутой шокирующей христианина мысли западных философов, но уже выраженной словами философа советской школы: "В общем - стоит прислушаться к выводу П. Гайденко о том, что "научная революция, происшедшая в конце 16-17 вв. была бы невозможна, если бы за 1000 лет до этого не произошел тот радикальный мировоззренческий переворот, который изменил как отношение человека к природе, так и понимание им самого себя".
Неплохо было бы, если бы диакон Кураев когда-нибудь дал оценку своей приверженности к подобнoму богословию заявлениям, аналогичным тому, которое дал в митрополит Никодим своему "богословию революции", когда его спросили по поводу его статьи в "ЖМП": "Я как-то спрашиваю его :"Владыко, Вы написали, что Воплощение Сына Божия было, конечно, громадным событием, но только с момента октябрьской революции оно стало осуществляться в жизни, имело последствия, стало действительностью". Митрополит Никодим чуть не вскочил. "Не может быть! - воскликнул он. - Я не такой дурак, чтобы написать это!" Потом, промолчав мгновение, добавил: "Да, я, конечно, дурак, но все же не до такой степени!" (Архиепископ Николай Кривошеин "Воспоминания" (Нижний Новгород, 1998. С. 328-359).
Профессор богословия в своей статье часто цитирует крупнейшего современного физика Вернера Гейзенберга, давшего наиболее развернутую оценку современной физике и ее влиянию на современную цивилизацию. Однако он преимущественно выбирает те фразы, которые подходят к его философским симпатиям. Когда же Гейзенберг пишет о переходе современной физики к философии Платона и на этой основе объясняет причину того, что современная физика стала применять математику, отказавшись от описаний явлений природы и перейдя к описанию феноменов, а природе не наблюдаемых, то диакон тут же реагирует: "В. Гейзенберг пишет: "Современная физика со всей определенностью решает вопрос в пользу Платона". И это слишком поспешное суждение."
Однако Гейзенберг со всей определенностью утверждает, что "отстраняясь от непосредственного опыта, идеализируя этот опыт, мы можем выявлять математические структуры феноменов и тем самым достигать новой простоты, обретая основу для новой ступени понимания... Новый метод стремился не к описанию непосредственно наблюдаемых фактов, а скорее к проектированию экспериментов, к искусственному созданию феноменов, при обычных условиях не наблюдаемых, и к их расчету на базе математической теории...
Для нового научного метода существенны, таким образом, две характерные черты: cтремление ставить каждый раз новые и очень точные эксперименты, идеализирующие, изолирующие опыт и тем самым создающие, по существу, новые феномены, и сопоставление этих феноменов с математическими структурами, принимаемыми в качестве законов природы (в чем, собственно, и состоит искусство создания законов в физике! - примечание мое - И.Н.)" (В. Гейзенберг. "Традиции в науке". В кн.: "Шаги за горизонт", М., "Прогресс", 1987).
Приложение III
Обращение современной науки к иному, целостному типу мышления древне-восточных философий опровергает расхожее мнение о том, что научное мышление, сама наука может быть только одного типа - рационалистического типа, который был создан в Европе после XVI века. Так, основной ошибкой при рассмотрении взаимоотношении науки и религии является то, что под наукой понимается только европейская наука, от которой эта наука под действием развития ее лидера физики сегодня уже отказывается. Например, известно учебное пособие профессора МДА А.И. Осипова "Путь разума в поисках истины", претерпевшее несколько изданий, в каждом из последующих автор все больше и больше учитывал замечания, высказываемые читателями по поводу его толкования взаимоотношения науки и религии. Однако и в последнем издании в разделе, касающемся взаимоотношения науки и религии, автор приводит определение науки, взятое из "Философской энциклопедии", изданной в советское время (в 1964 г.), то есть определение европейской науки, провозгласившей автономию науки от веры, от религии. Естественно, автор при этом приходит к выводу о том, что "религия и наука - это две принципиально разные области человеческой жизнедеятельности. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы".
Но каждый ученый знает, что наука как и любая деятельность человека будет развиваться по разному в зависимости от характера постулирования своего отношения (позитивного или негативного) к религии. В частности, связь современной науки с религией определяется основополагающим ее принципом автономии от религии, автономии природы от Бога. Этот постулат является основой развития современной науки (см. выше слова Гейзенберга об удалении Бога от мира), и одновременно подтверждение этого постулата является и основной целью современной науки. Эта наука стремится установить некие законы-механизмы, используя которые действуют природные процессы, в результате которых сформировался космос, появилась растительная и животная жизнь, а затем и человек.
Позитивное отношение к современной науке устанавливают только протестанты. Более того, они используют современную науку, следуют самому типу мышления современной науки с своем богословии. Но уже католики имеют иное к современной науке отношение. Так, Иоанн Павел II в своей энциклике, посвященной взаимоотношению науки и религии, пишет: "Хотя св. Альберт и св. Фома учили о существовании определенной связи между богословием и философией, они первыми признали, что философия и различные научные дисциплины должны быть автономны, чтобы проводить исследования в своих областях. Но, начиная с позднего Средневековья, это справедливое разграничение двух областей знания перешло в пагубное противостояние. Чрезмерный рационализм некоторых мыслителей привел к радикализации позиций и появлению философии, автономной по отношению к истинам веры и практически полностью изолированной от них... То, что понималось в патристике и в средневековом богословии как глубокое единство и являлось источником познания, способного достичь высших форм теоретического обобщения, было на практике уничтожено системами, которые защищали рациональное познание, изолированное от веры и являющееся ее альтернативой." (Иоанн Павел II. Энциклика "Вера и разум", Изд-во Францисканцев, 1999, с.65-65). В результате "В сфере естественных наук стало преобладать позитивистское мышление, которое не только разорвало все связи с христианским видением мира, но, что самое главное, отказалось от всех метафизических и нравственных понятий. Вследствие этого некоторые ученые, полностью отказавшись от нравственных ценностей, перестали помещать человеческую личность и всю ее жизнь в центр своих исследований..., поставили своей целью добиться власти демиурга, чтобы управлять природой и даже самим человеком." (Там же, с. 67).
Поэтому поражает высказывание профессора Осипова в его учебном пособии для студентов духовных академий о том, что "религиозное мировоззрение, в частности, православное, в принципе не может иметь противоречий с естественными науками...", - ведь под этими науками он понимает именно современные науки, стремящиеся доказать саморазвитие природы. Причем, непонимание возможностей современной науки приводит к ложному перед ней преклонению. Так, экспериментальная наука в принципе не может доказать эволюцию, поскольку эксперимент здесь невозможен, возможны только домыслы, и поэтому биологи рассматривают эволюцию не как научный факт, а как мировоззрение. Но несмотря на это, богословы, называющие себя православными, вводят представление о том, что источником эволюции (мировоззрения!) является Бог. Но так можно приписать Богу любые домыслы. Но Бог творит по Своей воле, творение - волевой акт Бога.
Все это говорит о том, что взаимоотношение современной науки и религии различно в различных религиях. В целом неверное понимание взаимоотношения науки и религии привели Осипова к приведенным выше заявлениям, к представлению о том, что существует только один тип научного мышления, один тип науки. Но именно тесный характер взаимоотношения науки и религии и позволяет в зависимости от типа этого взаимоотношения определить тип научного мышления, тип науки.
Радикальность перехода современной физики к другому неевропейскому типу мышления из другой эпохи из другого континента, к типу мышления буддийских, даоских древне-восточных философов подтверждается тем, что далеко не все ученые были готовы к нему. Так, такой известный ученый как Альберт Эйнштейн не мог отказаться от прежнего типа мышления. Конечно, рационалистическое мышление, присущее современным ученым и современному европейцу вообще, и даже тех, кто признал необходимость отказа от него, не может полностью погрузиться в целостный тип мышления восточных философий, а только имитировать его. Ведь не зря в атомной физике был сформулирован и был принят в других науках (в гуманитарных как совершенно очевидный) принцип дополнительности - принцип использования классических понятий при изучении целостных объектов реальной природы. Это принцип утверждает, что для наиболее полного описания реального целостного объекта необходимо использовать взаимоисключающие понятия. Наглядно, но не точно, - поскольку сама точность, ясность дополнительны к адекватности, истинности, - это можно пояснить, например, тем, что чувства и рассудок дополнительны, взаимоисключающи во взаимоотношениях людей: чувство к человеку разрушает рассудочное к нему отношение и, наоборот, рассудочное отношение к человеку разрушает чувство к нему. То есть принцип дополнительности, с одной стороны, наносит роковой удар по рационалистическому мышлению, а с другой стороны, вручает ему костыли, чтобы оно еще как-то могло существовать в современном мире.
Приложение IV
При редукционистком понимании мира, когда все уровни его иерархии стремятся свести к самым нижним уровням, фундаментальной наукой является физика. Даже философия фактически становится при таком физикализме философией физики, по крайней мере, последняя становится главным источником новых идей.
При холистком понимании мира, когда главным становятся связи между частными науками, а не сами науки, фундаментальной наукой становится философия. Так, вся древне-восточная наука (индийская, китайская) фактически сводилась к философии. Сегодня, когда специализация наук достигла предела, холисткая интеграция современных наук не достигает этого и претензии философии на всеобщность неубедительны. Простое же "осреднение" наук выдвигает на видное место науку о "среднем" уровне иерархии - биологию и сегодня биоцентризм начинает заменять физикализм. Ценой такого "осреднения" является сведение человека к животному и гипотеза эволюции обобщается до претензий синергетики.
При христоцентричном понимании мира природа рассматривается как антропосфера, как продолжение тела человека. Задачей человека при этом является освобождение себя от греха и на этой основе восстановление первозданной гармонии мира. При таком понимании природы фундаментальной наукой ее изучения становится христоцентричая антропология. То есть, это непосредственно вытекает из основного принципа православной науки - принципа христоцентризма, который в приложении к частным наукам может выступать как принцип иерархизма: объяснение процессов заданного уровня иерархии мира надо искать (в противоположность принципу редукционизма) на более верхнем уровне иерархии мира. Так земные процессы физико-химического уровня определяются биотической их регуляцией, чему сегодня уже много доказательств на примерах экзогенных (формирование климата) и эндогенных (образование месторождений) процессов. Биотические же процессы определяются (во всяком случае, определялись в рае) регуляцией их антропными процессами; нарушение же этой регуляции вызвано грехопадением человека, то есть отходом человека от Бога, нарушением им принципа теоцентризма. Однако, как уже сказано, конечная задача человека, в которую включена и вся его земная деятельность, в первую очередь, познание себя и мира с точки зрения христианства состоит в обожении себя и природы и, в частности, в восстановлении в полной мере действия принципа антропоцентризма в природе. Задача человека на первом этапе православного познания природы состоит не в объяснении "объективно" данной ему природы, не в объяснении якобы существующей гармонии в природе, не в объяснении-оправдании существующего ее "законного" состояния, якобы управляемого некими "законами природы", а в осознании и переживании того, что "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне". (Рим. 8. 22). На втором этапе православного понимания природы задача уже переходит от познания антропосферы к познанию самого антропоса - к осознанию и переживанию того, что "и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего". (Рим. 8. 23). Наконец, на третьем этапе задача православного естествознания сливается с оcновной задачей человека и состоит в преображении природы, в спасении из современного ее состояния, в которое она была ввергнута по вине самого человека ("проклята земля за тебя" (Бытие 3. 17). "На пути своего соединения с Богом человек не отвергает от себя тварного, но собирает в своей любви весь раздробленный грехом космос, чтобы был он в конце был преображен благодатью" (В. Лосский "Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие", М., 1991). То есть, задачу третьего этапа выполняет не тот мир из тех двух нигде не пересекающихся миров, в котором накапливаются ценности культуры, а тот, в котором достигается вечная жизнь. "Теперь мы видим как бы сквозь мутное стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю лишь отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан." (1 Кор. 13. 12).
Игорь Анатольевич Непомнящих, кандидат геолого-минералогических наук
