Отклик на статью протоиерея Олега Трофимова «Востребована ли в современных условиях опричнина?».
Государство - это всегда противоречивое образование. Искусство управления им в том и состоит, что следует либо уравновесить различные силы в нем действующие, либо, наоборот, в целях предотвращения распада нарушить равновесие, ослабив одну из сторон потенциального конфликта до состояния неспособности к нему.
Всегда это сопровождается насилием или разного вида давлением, так как уговорами людей пронять, как правило, невозможно.
То же можно сказать и об опричнине. Эта параллельная государственной структура в форме монашествующего ордена, приобрела неизбежные русские особенности, так как, в отличие от запада, у нас иных центров силы и финансов, кроме царствующего центра, просто не могло быть, да и по сегодня нет.
Средств для осуществления подобной деятельности не могло быть ни у церкви, ни у отдельных крупных землевладельцев.
Поэтому монашествующий орден мог быть создан и существовать только на царские средства. Соответственно царю Ивану Грозному и пришлось возглавить этот орден, осуществляя управление государством в качестве светского правителя, и одновременно управлять новой формой силы, основанной на нравственных императивах служения долгу, которые были нормой в период военной демократии, но оказались забыты в ходе обогащения национальной знати.
Что, собственно, является нормальным процессом. Так как за периодом военной романтики всегда следует реальность денежно-товарных отношений и переход от влияния морального авторитета и силы к влиянию материальных богатств.
Так и романтика советского периода сменилась грубой реальностью обогащения, расцветшей сегодня в системной коррупции, практически непреодолимой никакими мерами.
Причина такой непреодолимости, как и во времена Ивана Грозного, в нравственном состоянии общества. Грубо говоря, людей, мыслящих в системе общественных и личных координат исключительно в пользу личного интереса, переделать невозможно. Если чиновник рассматривает свою должность не как служение, а как исключительно инструмент для личного обогащения, то он, даже исполняя свои функции с необходимой мерой профессионализма, все равно будет системно опасен извлечением из своих должностных возможностей личных коммерческих выгод.
Кормление с должности, независимо от формы его, всегда потенциально несет в себе опасность распада системы, которую представляет и в пользу которой работает. Это состояние неустойчивого равновесия коррупционных и служебных интересов всегда было чертой любой системы государственной службы любого государства. В том числе и России.
Но временами приходится нарушать это равновесие, если переплетенные между собой личные интересы управляющего слоя создают угрозу существованию государства. Так в качестве оппозиции старой революционной гвардии Сталин создал новую волну советских аппаратчиков, посредством которой сменил прежние управленческие кадры страны.
Тот же процесс можно наблюдать и в петровские времена, когда гвардия была реальной опорой царя и гвардейские сержанты по факту управляли губерниями при действовавших губернаторах, неспособных к независимости от местных влияний.
Вообще признаками перегруппировки сил в управленческом центре государства всегда является создание новых силовых структур. Так во времена первых Романовых это были полки нового строя, на которые опирались власти в нередком противостоянии со стрелецкой частью армии. Затем из полков нового строя, уже после ликвидации военных подразделений стрельцов, выделилась гвардия, сыгравшая свою несомненную роль в контроле над военными силами и государственным аппаратом в целом.
Схожую роль противовесов играла в разное время Тайная канцелярия, казацкие воинские подразделения, на которые всегда опирались Романовы, предпочитая держать казацкие поселения рядом со столицами, а также жандармерия, и в период после 1917 года ЧК-НКВД-КГБ-ФСБ.
В ключе этой логики находит объяснение и недавнее создание такой новой силовой структуры как Национальная гвардия...
Что касается возможности создания структуры с функциями монашеского ордена, то представляется общество в принципе не готово к появлению такого рода управленцев, которые бы столь существенно отличались от населения по своим моральным качествам и поведению. Условно говоря, если практически каждый готов дать взятку гаишнику, то появление гаишника, с которым нельзя решать вопросы, устроит лишь меньшинство, рискую предположить, весьма незначительное.
При этом проблема нравственного состояния элиты является, возможно, проблемой номер один на сегодня. И не исключено, что на весах государственной целесообразности уже взвешиваются аргументы в пользу ее (элиты) принудительной переделки.
Так как уговорами пронять людей, как правило, невозможно...
Как ни парадоксально, но в целом российское общество при сохранении им корыстно-криминального вектора, чувствует, что нуждается в очищении и, не будучи способным начать его снизу, так как нет потенциала, нет возможности создания таких вот монашеских орденов или чего-то подобного ввиду отсутствия у общественных сил необходимых материальных ресурсов.
Поэтому население, ресурсов для такой борьбы не имеющее, ждет и будет приветствовать любую переделку элиты сверху. И будет реагировать на нее позитивно, изменяясь в положительную сторону практически синхронно.
Все-таки, Россия - это парадоксальный, но синхронно действующий организм. Со сходными, несмотря национальное и религиозное разнообразие населения, нравственными представлениями.
И порядок, наводимый сверху, население, даже порой не склонное к порядку, будет только приветствовать.
.jpg)
1. Принцип верен, но...