Раскол и революция

Тему подсказала серия статей, размещенных в последнее время на РНЛ и посвященных «христианскому социализму», «синтезу белой и красной идей» в качестве искомой национальной идеологии, наиболее подходящей, с точки зрения авторов этих публикаций, для настоящего исторического периода.[1] Наше же внимание привлек другой «синтез» - характерное для ряда работ сочувствие старообрядческому расколу, параллельное основной линии - сочувствию социалистическому строю, высокой тоске по советскому периоду российской истории. Такое сочетание представляется неслучайным, обусловленным внутренней близостью социал-демократических и раскольнических установок и устремлений, по принципу «подобное тянется к подобному», при всей их непохожести и внешней противоположности. Точки этого сближения и хотелось бы определить.

Прежде всего, необходимо сказать о том, что известно наверняка. Респект расколу (непокорности церковной власти, посягательству на ее авторитет) однозначно идентифицирует позицию как либеральную. Если же при этом позиционируется принадлежность и к христианству (православию, в частности), значит, мы имеем дело с либеральным, секуляризированным христианством, или протестантизмом в широком значении слова (как вольнодумством и нигилизмом в церковной сфере). Соответственно, где-то здесь социализм со старообрядчеством и сходятся: первый - quasi-одухотворяясь, сублимируя свои общественно-политические амбиции и протесты в красивые «евангельские» идеалы человеколюбия; второй - обмирщаясь, редуцируя свои мистические претензии в фарисейство сугубо земных и эгоистических интересов.

«Образ Разина сложен и противоречив, но <...> глубоко по-православному раскрыт [Шукшиным]...» А как можно «глубоко по-православному» раскрыть образ анафематствованного Церковью патологического душегуба, кроме как указав на эту анафему? Каноны требуют от каждого, принадлежащего к Церкви, осуждения вместе с ней ею осужденных и запрещают церковное общение с отлученными от нее под угрозой аналогичных прещений. Следовательно, в таком скрытом духовном общении с раскольничеством и пребывает всякий сочувствующий ему, прикрывая это непотребство тем или иным идеалом. В данном случае тем, что «есть еще народный, фольклорный образ Разина в песнях - он там представлен былинным героем, борцом, заступником за народ. <...> Что же касается "бунта против Самодержавия", то Вы находитесь в заблуждении» (то есть, Церковь находится в заблуждении, потому что она тоже, как и оппонент пишущего, почитает Разина за вора, бунтаря и богоборца). «Разин, как известно, вез с собой на стружке "царевича" и опального "Патриарха". Ни Болотников, ни <...> Пугачев - никто из них не посягал на Самодержавие. Они - в меру своего разума хотели поправить недоброго царя на доброго. Так, разинское восстание во многом было связано не только с притеснением бояр-олигархов <...>, но и с расколом, в который вверг страну Тишайший, когда пол страны (и все казачество с ней) оказалось гонимыми...»[2] Делая скидку на мифологизированность сознания, воспитанного в идеологической традиции «освободительного движения», искажающей восприятие действительности до противоположности, тем не менее, отметим характерные приметы этого титанически-гуманистического мифа: Прометей «хотел помочь людям», а погрязшие в страстях «верхи» («недобрые» царизм с Церковью) никак не хотели, чтобы жизнь усовершенствовали мессии нового поколения (альтернативные «цари» и «царственное священство»), поэтому последние имели полное моральное право осуществить свой необходимый для общего блага подвиг, потому что «никак этот принцип справедливости не противоречит православному духу, ибо он - принцип этот - евангельский».

Еще раз обратим внимание на главную закономерность: в основе бунта Разина (1670-1671гг.) лежит старообрядческий раскол как бунт церковный (1650-е-1660-е гг.), духовное брожение предопределяет социально-политическое. То же самое можно наблюдать в расколе западного христианства (эпоха Реформации предшествует эпохе буржуазных революций) и в современных событиях (раскол «Киевского патриархата» и, как следствие, череда «оранжевых» революций). Более того, унификация церковных обрядов и книг XVII в. была инициативой царя Алексея и началась еще до патриарха Никона в рамках единого государственно-церковного, имперского проекта. Поэтому сама строптивость зачинщиков и вождей раскола расценивалась в том числе и как политический мятеж и соответственными мерами подавлялась. То же самое касается и Реформации: уже сами эти религиозные протесты были неразрывно связаны с формированием «третьего сословия» с их «волей к власти», стремлением «приватизировать» и государство, и церковь, и сопровождались восстаниями местных разиных (немецкого вольного «казачества» во главе с рыцарем У. фон Гуттеном в 1523г., в частности) и пугачевых (Крестьянской войной под предводительством Т. Мюнцера в 1524-1526гг.), а «великие» буржуазные революции были лишь завершением этого процесса. Соответственно, и в России именно из старообрядчества в дальнейшем выходят многие представители крупной буржуазии и играют не последнюю роль в революционном движении.

Другой автор ради скорейшего возвращения золотого века предлагает отлить в бронзу и брать пример с боярыни Морозовой. «Эта дама из высшего света, эта барыня-боярыня, когда неистовый Патриарх Никон замахнулся на некоторые догматы исконно русского Православия» (когда-то наряду с избушками на курьих ножках существовали на Руси и «исконно русские догматы»), «решив его "подреформировать", подтянуть к новым веяниям в мировом христианстве, вдруг обнаруживает в себе ревностную преданность древлему благочестию. Она отвергает все новшества Никона и, вместе с огненным протопопом Аввакумом, идет на прямое противостояние им. Идет в раскол. Так, по крайней мере, трактуются эти драматические события 17 века в нашей истории, хотя, по существу, раскольниками-то явились скорее Никон и его послушные "никониане", отступившие от отеческой традиции. На боярыню Морозову, как и на Аввакума Петрова, со стороны тогдашних "обновленцев" церкви обрушиваются все мыслимые и немыслимые гонения, давления и преследования. И эта первая богачка Русского царства, выросшая в роскоши и неге, мужественно переносит их, оставаясь глубоко преданной "неповрежденной" вере отцов и завещанному ими обряду». Поэтому и «одной из главных причин развала [советской] Державы было падение числа носителей и защитников социалистических идей - народовластия, равенства и братства <...> нынешние коммунисты вернуть свою власть в России <...> смогут <...> если среди них найдется достаточно людей, готовых умереть за коммунистические идеалы добра и справедливости. Как это отчасти было в дореволюционные и в "молодые" советские времена. <...> те советские люди, формально безбожные, тоже шли до конца "по пути Христа", в широком смысле слова, ибо они шли за торжество правды и справедливости, и не из личной корысти, а ради общего мира и счастья...»[3] Вот это «христианство в широком смысле слова», или «в меру своего разума», русски-народно, или социал-демократически, понимаемые «догматы» и «справедливость» и напрашиваются в параллель с самим духом старообрядческого раскола.

Теперь, что касается первичного здесь, как мы полагаем, сочувствия, то есть самих раскольников - освободительному движению. О «староверческой» составляющей бунтов Разина и Пугачева уже было сказано самими социал-христианами и старообрядцами-республиканцами. Первыми из титанов русского социализма обратили свой взор к старообрядчеству как благоприятной для революционной пропаганды среде уже Герцен с Огаревым, организовавшие с этой целью даже периодическое издание "Общее вече" (1862-1864), приложением к «Колоколу». «"О. в. " было популярным изданием, рассчитанным на массового читателя. В № 1 опубликована вступительная статья издателей, в которой они <...> приглашают к участию в "Общем вече" всех - "старообрядцев, людей торговых и мастеровых, крестьян и мещан, дворовых людей и разночинцев". Кроме того, издатели обещали помещать в "О. в." статьи, в которых будет разъясняться "настоящее положение России и нужды народные так, чтобы всякий неученый мог видеть, правду ли ему говорят". <...> В ряде статей Огарев знакомил читателей с программой тайной революционной организации 60-х годов "Земля и воля". <...> "О. в. " уделяло очень большое внимание вопросам веротерпимости, боролось против религиозных преследований в России. В духе "русского социализма" Герцена "О. в." рисовало картины будущего России».[4] Правда, старообрядческий епископ Пафнутий, вернувшись после встречи с Герценом из Лондона, запретил староверам всякие сношения с «безбожниками» (по совести ли, то есть принципиально, или не сошлись «в цене вопроса», история умалчивает). Как сказал бы Ильич, «неспособность широких масс и буржуазии сплотиться привели к поражению в борьбе (на том историческом этапе)».

Для освещения непосредственно революционного периода, дабы нас не обвинили в конфессиональной трактовке истории, снова обратимся к библиотеке самих староверов. По их официальным данным, во время революции 1905-1907 г. раскольники исповедуют по преимуществу умеренно-либеральные взгляды, что само по себе, конечно, уже реформаторство в отношении традиционного строя, хотя и еще в сдержанной, консервативной форме (о крайней оппозиционности в отношении канонической Церкви говорить лишний раз не приходится, ибо это, что называется, по определению, или постоянная здесь величина). «Старообрядческая буржуазия в целом в течение всей революции 1905-1907 гг. сохраняла лояльность к правительственной власти, дистанцируясь от "освободительного движения" и его партий. Ближе всех старообрядцам был Союз 17 октября». Что естественно после царского Указа «Об укреплении основ веротерпимости», значительно улучшавшего положение иноверцев и открывавшего перспективу дальнейшего расширения прав. Несмотря на это, имели место и более радикальные политические взгляды. «Политические лидеры старообрядческой буржуазии Д.В.Сироткин и П.П.Рябушинский были настроены левее, чем основная масса предпринимателей старообрядцев, но когда они выступали от имени старообрядчества, им приходилось учитывать общее настроение капиталистов-староверов и проявлять политическую сдержанность». Иначе говоря, у них и так дела в гору шли день ото дня (причем уже давно, начиная еще с либеральных реформ Екатерины II), им ли было быть недовольными и «качать права». Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. «Капиталисты-старообрядцы были одной из наиболее организованных и экономически сильных частей делового сообщества царской России. Проявляли они и заметную политическую активность. Но какие партии вызывали симпатии старообрядческого купечества и пользовались его поддержкой? Казалось бы, ясно, что капиталистам не по пути с социалистическими партиями, предлагавшими отнять у предпринимателей средства производства, а проще говоря, фабрики и заводы. Однако, как ни странно, накануне революции 1905-1907 гг. несколько видных представителей старообрядческого капитала сотрудничали с РСДРП - Российской социал-демократической партией, партией Ленина. Прежде всего, следует назвать одного из наследников нефтепромышленного дела Шибаевых - Глеба Сидоровича Шибаева, который непосредственно участвовал в революционном движении. Фамилия Шибаевых была хорошо известна в старообрядческом мире. Представитель одной из ее линий, И.И.Шибаев, долгое время являлся попечителем Рогожского кладбища. Сидор Мартынович Шибаев, начинавший как текстильный фабрикант, стал одним из пионеров нефтяного дела в России. Конечно, его сын Глеб сделался революционером не под влиянием отца. Политическое воспитание Шибаева-младшего прошло в стенах Московского университета, известного своими антиправительственными традициями. Однако следует отметить, что уже упомянутый И.И. Шибаев в 1862 г. привлекался к дознанию по делу революционера В.Н.Кельсиева, а тесно связанная с родом Шибаевых семья старообрядцев Морозовых также известна своим сотрудничеством с противниками самодержавия. Укажем здесь хотя бы на С.Т.Морозова, который щедро финансировал партию большевиков".[5]

К семнадцатому году заметно влево сдвигаются общие политические настроения староверов, причем уже не лидеров (капиталисты все-таки), но «широких масс». «...здесь, на съезде настоящей России, я понял, что это [безвозвратное падение монархии] действительно так. И как не поверить? Всходит на солею степенный старец, кладет осторожно на аналой смятую бумажку и начинает нескладно читать постановления своих доверителей, и прежде всего слышишь: "не надо нам царя, довольно царя, зачем царь. Бог дал людям царя за их беззакония", - и следует текст из Библии о помазании Саула. Апостольского вида красноглаголивый представитель чистопольской общины, пророком гремит: "Moнархия пала, пала с позорным шумом, и больше не воскреснет. Гнев Божий совершился; отмстил он за всех страдальцев наших предков, замученных и сожженных, "Мне отмщение и аз воздам". - И зачем нам, братие, обращается он к съезду, опять монархия, мало повысосала она из нас крови, я всецело присоединяюсь к демократической республике и так меня уполномочили сказать мои доверители". Мне пришел на память 1905 г., тогда больше волновались, больше жгли (я тогда был в деревне) и все-таки не говорили, что не нужно царя, не считали его виновником своих тягот, а сваливали все на его советников. А теперь? Огромная разница, десять лет совершенно переродили население».[6] «23 марта в помещении биржи состоялось многочисленное собрание московских старообрядцев всех согласий (белокриницких, беглопоповцев, поморцев, федосеевцев и друг.) по вопросам текущего политического момента. <...> Горячий, страстный спор вызвал вопрос: какой образ правления должен быть в России - парламентарно-монархический или республиканский? Все ораторы, за исключением только двух, решительно высказались за республику. Погибшая династия Романовых-Голштинских так много сделала зла России, что никто из ее граждан не стоит за эту династию. Даже самый принцип монархический, будь он в лучшей парламентарной форме, вызываете отвращение и ужас. Вопрос об образе правления не был поставлен на голосование, вследствие того, что решено созвать Bcepoccийский съезд старообрядцев, где он будет поставлен на обсуждение, но и без голосования было ясно, что огромное большинство собравшихся старообрядцев, во главе с своими известными деятелями, стоит за учреждение в России республиканского образа правления».[7] «О деятельности юго-западных старообрядцев и образовавшемся среди них всероссийском союзе напечатано в социал-демократической газете "Новая жизнь". 16 апреля, - говорится в этой газете, - в г. Юрьеве, Лифл. губ., в молитвенном доме состоялось собрание старообрядцев-беспоповцев поморского согласия.. <...> Принят следующий порядок дня: 1) о желательной форме правления; 2) об отношении к Временному Правительству; 3) об отношении к петроградскому совету Солдатских и Рабочих Депутатов. <...> По первому вопросу горячую речь произнес народный учитель Макаров, воскресивший в памяти слушателей те гонения, которым подвергалось старообрядчество при монархии. Картину дополняют другие ораторы. В результате устанавливается отрицательное отношение к монархии. Собрание единогласно, открытым голосованием, высказывается за демократическую республику, причем старцы радостно приветствовали толкование слов "демократическая республика": народоправство, народное правление. По второму вопросу собрание также единогласно постановляет поддерживать Временное Правительство духовно - молитвами и материально - участвуя в подписке на заем свободы. <...> По третьему вопросу принимается уже не единогласно, а абсолютным большинством следующая резолюция: "Собрание старообрядцев г. Юрьева от 16 апреля 1917 г. постановило приветствовать Совет Солдатских и Рабочих Депутатов и поддерживать его, как орган контроля за работой Временного Правительства"».[8] В годы гражданской войны, впрочем, сказался «классовый антагонизм» либерально-консервативного (буржуазно-христианского) сознания староверов и советской власти, и первые выступали уже как реакционная, контрреволюционная сила (но это была уже скорее внутренняя борьба, раздел шкуры совместно убитого русского медведя, перераспределение завоеванных «свобод»).

Скажут: да ведь и сами «никониане» тогда не отставали от раскольников в этом процессе радикализации (и, одновременно, утопической идеализации) политических взглядов, в этой одержимости духом титанической теургии, в зуде преобразований вселенского масштаба (под видом возрождения «древлего христианства», «евангельских принципов» насаждения Царства Божия на земле), если даже Поместный Собор 1917 года приветствовал свершившийся государственный переворот... Совершенно, верно. Об этом и речь. Символично в этом плане, что отречение у царя лично вырывал формально принадлежащий к единоверию (старообрядчеству в юрисдикции Русской Церкви) октябрист А.Гучков (то есть консерватор, казалось бы). Поэтому (возвращаясь к тому «синтезу», с которого начали) речь и идет об этом сближении, или смешении канонического христианства с неканоническим, в свою очередь ассимилирующимся с язычеством мира сего. Одну из форм этого смешения, или этой тенденции к «протестантизму восточного обряда» мы, скорее всего, и наблюдаем в новейшем российском «синтезе белой и красной идей». Смешение «белого» и «красного» дает «розовое» (социал-демократическое, романтически-республиканское), а это в спектре идеологий совсем недалеко от «оранжевого», или «голубого» (либерально-демократического, буржуазно-республиканского). Эти же самые оттенки quasi-христианского народовластия давно уже доминируют на Западе: Христианско-демократическая и Демократическая партии (левые христиане) являются правящими в Германии и Италии; или входят в правящие коалиции (как в «синтез» центра) с Социал-демократическими партиями в странах Скандинавии; протестанты различных деноминаций составляют большинство как среди демократов, так и среди республиканцев США; Социалистическая партия правит в католической Франции. Там же мы наблюдаем и дальнейших уход этого процесса влево, или еще более радикальные формы этой ассимиляции - те же «розовое» и «голубое» уже в тождественном значении «христианского гомосексуализма» и прочих революционных синтезов христианства с «нетрадиционными» вещами.

---

[1] «Государство, общество и личность - это целеустремленные системы. Нельзя стране нормально развиваться без позитивной духовно-нравственной идеологии. Такая "белая" православная идеология была в царской России, "красная" идея труда и социальной справедливости была в советской России. Синтез этих идей возможен и как показывают результаты честных социологических исследований более 75% населения хотели бы воплотить именно эти идеи, а не "голубую" либерально-капиталистическую мечту» (Семенов В. Отсутствие идеологии приближает апокалипсис / http://ruskline.ru/news_rl/2015/05/23/otsutstvie_ideologii_priblizhaet_apokalipsis/ ).

[2] Грунтовский А. Ответ священнику Сергию Карамышеву / http://ruskline.ru/special_opinion/2015/06/otvet_svyawenniku_sergiyu_karamyshevu/

[3] Щербаков А. Персты боярыни Морозовой / http://ruskline.ru/analitika/2015/06/04/persty_boyaryni_morozovoj/

[4] Общее вече / Фундаментальная электронная библиотека. Русская литература и фольклор / http://feb-web.ru/feb/periodic/pp0-abc/pp1/pp1-4281.htm.

[5] Селезнев Ф. Старообрядческое купечество и политические партии в годы революции / http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/219-1-0-344.

[6] Впечатление от съезда староверов-поморцев 1917г. / Слово Церкви. 1917, №18 / http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/219-1-0-1335.

[7] Собрание московских старообрядцев всех согласий / "Слово Церкви", 1917, № 14 / http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/219-1-0-1316.

[8] Всероссийский союз старообрядцев / Слово Церкви, 1917, № 21) / http://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/219-1-0-1337.