О смыслах и идеях, заложенных в недавно представленный в Луганске сборник «СВО: фронтовые рассказы» московского издательства «Яуза», ЛуганскИнформЦентру рассказывает кандидат философских наук, культуролог и литературный критик Нина Ищенко.
ПОСТФЕВРАЛЬСКАЯ ЭПОХА
В 2022 году в России произошел ряд знаковых событий: начало СВО на Украине, воссоединение исторических территорий — ЛНР, ДНР, Херсонской и Запорожской областей. События, начавшиеся в феврале 2022 года, воспринимаются многими как начало новой постфевральской эпохи. Эта эпоха, ее ключевые моменты и важнейшие темы требуют осмысления, отражения в искусстве, выражения в слове, иначе они останутся потоком материала, ничего не говорящим ни уму, ни сердцу современников и потомков. Работа над таким осмыслением ведется.
ЖАНР ФРОНТОВОЙ ПРОЗЫ
Активно развивается жанр фронтовой прозы, представленный такими книгами как «Шторм Z. У вас нет других нас» Даниила Туленкова, «Не прощаемся» Андрея Лисьева, «Дневник добровольца» Дмитрия Артиса, «Священная военная операция. От Мариуполя до Соледара» Дмитрия Стешина и другие. В этом ряду стоит и новый сборник «СВО: фронтовые рассказы».
Книга «СВО: фронтовые рассказы» собрана в Луганске и опубликована в Москве в издательстве «Яуза» в 2024 году Она включает шесть произведений разных авторов, написанных в последние десять лет. Для большой России переломом стало начало СВО, но в Донбассе война идет с 2014 года, и опыт этих десяти лет тоже содержится в книге. Произведения в сборнике разных жанров: описание боевых будней, приближающееся к документальному (произведения Максима Григорьева, Стаса Кробута, Дмитрия Филиппова), остросюжетный рассказ Алексея Ивакина, альтернативная история Кирилла Часовских и киноповесть Глеба Боброва.
ФРОНТОВЫЕ ЗАПИСКИ
Описание фронтовых будней можно точнее назвать записками. Авторы пишут о том, что знают, видели, пережили сами на фронте. Подлинность изображаемого и вовлеченность авторов подчеркиваются разными языковыми средствами: использование военного сленга, публицистичность, прямое указание на реальность происходящего и личный опыт.
МАКСИМ ГРИГОРЬЕВ
Записки Григорьева «На Запорожском направлении» описывают боевые будни расчета БПЛА, а именно: обучение операторов, боевые действия, взаимоотношения в команде, осознание ответственности и долга, и в то же время случаи жадности и трусости по нашу сторону фронта, затрудняющие путь к победе. Завершаются записки сравнением фронтовой реальности с песней Imagine Джона Леннона, где описывается мир без проблем, тревог и войны, кардинально отличный от переживаемого автором и его героями. Автор говорит читателю, что этот мир — не утопия, а антиутопия, не желанная цель, а разрушение всякого смысла. Существует фронт, Родина, борьба, и это придает жизни смысл. К сожалению, автор это говорит, а не показывает. Полагая, что события и персонажи говорят сами за себя, автор считает достоверность самым выразительным художественным приемом и почти не использует другие. Работу по конструированию смысла должен провести читатель, а это не все хотят и могут. Записки Григорьева так и остаются потоком материала, взывающим к доработке.
СТАС КРОБУТ
Аналогично строится повесть Кробута «Эвакогруппа». Повесть состоит из 11 частей. Каждая часть имеет подзаголовок «Личный опыт службы в эвакуации». Этот подзаголовок стоило бы вынести в заглавие всего текста, а частям дать название по смыслу. Это сделано в половине случаев. Только в шести частях из одиннадцати есть смысловые названия: «Первое ранение», «Второе ранение», «Эвакуация „двухсотых“» и так далее, остальные пять частей не названы никак, что не позволяет читателю видеть структуру текста и ориентироваться в истории. Повесть подчеркнуто бессюжетна, автор намеренно старается уйти от художественности. Ряд собственных замечаний автор подчеркивает с помощью восклицательных знаков: «Молодой хирург, вообще даже не смотря рентгеновские снимки (!)…», «На это мне сказали, что я требую отрезать мне ногу!!!». В некоторых частях в финале проводится анализ ошибок, сделанных эвакогруппой в данном эпизоде, другие обходятся вообще без всякого вывода. В сильной позиции, в финале всей повести, стоит фраза «В итоге разговор не получился, каждый остался при своем мнении, а меня оперативно выписали из госпиталя на следующий день». И выводы, и эмоции читатель должен вообразить сам. Повесть рассчитана на своих — тех, кому и без того интересна работа в эвакогруппе. Это очень узкая аудитория, и в будущем автору стоит поработать над ее расширением, продумав структуру и способы эмоционального вовлечения читателя в происходящее.
ДМИТРИЙ ФИЛИППОВ
Рассказ Филиппова «Там, за туманами» выгодно выделяется в своей группе фронтовых записок обилием художественных средств, примененных автором. Название отсылает к известной песне группы «Любэ», помещая рассказ в контекст патриотической довоенной культуры. Сюжет рассказа — выполнение боевой задачи группой саперов. В рассказе есть финал — работа закончена, все выжили. Последние слова рассказа «Встает солнце. Пробиваются первые лучи над головой. В зеленке щебечут птицы, как будто нет никакой войны» показывают, что боевые будни саперов существуют среди природы, размеренной смены дня и ночи, наряду с кусочком мира посреди войны. Читатель успевает краем глаза, в последние секунды до финала, увидеть, за что сражается группа, что происходит в огромном мире, как на нем сказывается работа военных. Это позволяет и читателю, живущему не на фронте и не на войне, найти свое место во фронтовой истории.
АЛЕКСЕЙ ИВАКИН
Рассказ Ивакина «Чернухино. ИК-23» — самый лучший в книге. Это не записки, а художественное целое с минимумом персонажей, законченным сюжетом, ясно считываемой идеей. Ивакин — доброволец первой волны, приехавший на Донбасс из Одессы в 2014 году, скончавшийся в 2020 году в ЛНР. Рассказ посвящен эпизоду расправы украинских военных с заключенными в Чернухино в 2015 году, во время боев с народной милицией ДНР в этом районе. Избежавшие гибели заключенные помогают разведывательно-диверсионной группе Росгвардии отбивать украинское наступление. Рассказ портит смакование кровавых деталей расстрелов, избиений, сожжения людей, доходящее до расчеловечивания персонажей, превращение их в куски мяса, внутренние органы и лужи крови: «А как быть, если осколок попадает в живот? Или отрезает ногу так, что артерия остается залепленной глиной? А если человека насквозь пробила отбитая взрывом гранаты ветка абрикоса?». Кроме того, основная идея рассказа, что любой человек должен бороться с теми, кто так с ним обращается, не является особенно новой. Идейное содержание рассказа находится в русле патриотического нарратива об украинской армии, совершающей преступления против человечности. В краткосрочной перспективе эта идея способствует мобилизации ресурсов общества, поскольку вызывает бурные эмоции, в долгосрочной же перспективе она скорее вредна: империя должна уметь вести войны десятилетиями, если нужно, и не против исчадий ада, а против любых государств с любым внутренним устройством и идеологией, если таковы интересы империи. Данный рассказ работает на другую идеологию, что не позволяет автору раскрыть потенциал ситуации полностью.
КИРИЛЛ ЧАСОВСКИХ
Часовских создал повесть «Время бабочек» в жанре альтернативной истории. Эпиграфом рассказа служит известная история из «Чжуан-цзы» о даосе, которому снилось, что он бабочка, и проснувшись, он не мог понять, Чжуан-цзы он, которому снится, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она Чжуан-цзы. В повести одни и те же персонажи участвуют в двух параллельных сюжетах: ядерный удар НАТО по России после начала СВО и мирная жизнь в тылу без этого ядерного удара. В первой версии капитан Егоров решает боевые задачи на фронте, во второй — проводит время в попойках и кутежах среди коррупции и свинцовых мерзостей русской жизни. В обеих версиях герой находит в себе силы противостоять проискам ЦРУ, хотя в мирной жизни это оказывается намного труднее, чем в условиях фронтового братства, пусть даже после ядерного удара. Чжуан-цзы и бабочка совпали в любви к Родине и патриотизме, несмотря ни на что. Смакование кровавых деталей есть и в этом произведении. Параллели между результатами попоек и атомной бомбардировки приводят читателя к мысли, что эти явления в принципе равнозначны, а если атомная бомбардировка заставляет вороватых чиновников стать патриотами, то она предпочтительней мирной жизни. Конструктивной такую идею назвать нельзя. Ни война, ни атомные удары противника не решают проблемы общества сами по себе, как это происходит в повести. Основной внимание стоило бы уделить механизму преодоления проблем и оздоровления общества, а не описанию обгорелых кусков плоти и женских ног, торчащих из горы трупов.
ГЛЕБ БОБРОВ
Самой большой по объему и самой сложной по идейному содержанию является киноповесть Боброва «Крамово причастие». Впервые она была опубликована в альманахе «Время Донбасса» в Луганске в 2016 году с несколько иным названием «Оглашение Крама» и в формате пьесы. По сюжету это диалог двух смертников в камере перед казнью. Оба ополченцы, перенесли страшные пытки в украинском плену, и последнюю ночь своей жизни проводят в попытках осмыслить происходящее. В повести автор исследует духовные корни украинского кризиса, приведшие к всплеску насилия в обществе, физическому уничтожению политических оппонентов, началу вооруженного конфликта в 2014 году. Христианское измерение происходящего подчеркиваются автором, начиная с названия. История главного героя включает в себя множество эпизодов, разных персонажей, и показывает, как пренебрежение христианским призывом к любви ради собственного эгоизма на всех уровнях разрушает общество, приводя к распаду социальных связей и бесчеловечности, подпитывающих конфликт.
ПЛЮСЫ И МИНУСЫ
Подведем итоги. К достоинствам книги относится ее обращение к теме СВО, стремление зафиксировать в слове события не только последних двух лет, но и восьми лет Минских соглашений. Важным является сохранение и актуализация творческого наследия Ивакина, талантливого писателя, не дожившего до начала СВО. Характерной особенностью книги является шок-контент, присутствующий во всех произведениях. С одной стороны, это вызывает сильную эмоцию и вовлекает читателя в мир произведения, но с другой стороны, запугивать читателя — не лучшая стратегия, потому что эффект ослабевает с каждым разом, и нужно либо придумывать все более ужасные ужасы, либо искать другие средства. На третий год СВО и через десять лет после начал войны в Донбассе нужно обратиться к иным способам эмоционального воздействия, что позволит и расширить аудиторию, и дать читателю более сложную картину происходящего, включая перспективу будущего как на фронте, так и в тылу.
