Объявленное на днях перемирие между Израилем и США, с одной стороны, и Ираном – с другой привело к некоторому снижению военно-политической напряжённости на Ближнем Востоке. Тем не менее, в долгосрочном плане главные причины конфликта не устранены, поэтому различные эксцессы со стороны противников Тегерана в дальнейшем отнюдь не исключаются. Как мы отмечали ранее, в этой связи вполне востребована проработка и освоение дополнительных маршрутов «Север – Юг».
Вне всякого сомнения, июньская вооружённая эскалация прямо угрожает амбициозным китайским транспортным проектам в Евразии. Так, с последней декады мая с. г. между Китаем и Ираном начал курсировать регулярный грузовой поезд: первый состав прибыл из хаба в Сиане через Урумчи и республики Центральной Азии в крупнейший сухой порт Априн невдалеке от Тегерана. Новый железнодорожный маршрут позволяет сократить сроки доставки грузов с 30-40 дней морским путём (через «проблемное» Южно-Китайское море и далее через Индийский океан) до 15-16 дней по железной дороге. Проект реализуется в рамках китайской инициативы «Один пояс – один путь» и является также продолжением стратегического соглашения между Пекином и Тегераном на сумму 400 млрд долл., подписанного в 2021 году в ходе визита в Пекин тогдашнего президента ИРИ Эбрахима Раиси.
Уже действующая трансрегиональная железнодорожная магистраль Урумчи (КНР) – Алма-Ата (Казахстан) – Бишкек (Киргизия) – Ташкент (Узбекистан) – Ашхабад (Туркмения) – Серахс – Мешхед – Тегеран протяжённостью примерно в 11 тыс. км является одним из основных логистических составляющих коридорного проекта Китай – Иран – Турция – Европа. Отдельные участки этой дороги функционировали несколько лет, однако в мае 2025 г. промежуточной точкой маршрута стал вышеупомянутый сухой порт Априн на стыке с МТК «Север – Юг» и рядом других направлений. 12 мая с. г. в Тегеране состоялась встреча представителей железнодорожных ведомств Ирана, Китая, Казахстана, Туркменистана, Узбекистана и Турции, договорившихся о введении единых тарифов и о дальнейшем развитии этого коридора в Европу.
По данным профильного портала (29 мая с. г.), запуск данного маршрута «усиливает позиции Ирана как транзитной державы. Это особенно важно на фоне стагнации индийского проекта по развитию порта Чабахар (иранский порт на побережье Индийского океана. – Прим. ред.), где Дели планировал создать альтернативный маршрут в Афганистан и Центральную Азию. Эксперты отмечают, что дальнейшее развитие китайско-иранского коридора может привести к формированию нового евразийского логистического кольца Китай – Пакистан – Иран – Россия – Турция».
Таким образом, новый железнодорожный маршрут представляет собой не просто транспортную артерию, но ключевой элемент формирующейся общеевразийской транзитной инфраструктуры, так или иначе бросая вызов традиционной «морской» логистике. Он позволяет обходить узкие проходы наподобие Малаккского пролива, где присутствие ВМФ США и перманентная пиратская активность создают потенциальную угрозу для китайской внешней торговли.
Особую значимость этот маршрут приобретает в контексте западных санкций против Ирана и России, обеспечивая среди прочего надёжный канал для иранского экспорта нефти в Китай и импорта китайских товаров без риска американского вмешательства. К слову, не менее 80 % объема нефти с иранских месторождений экспортируется на Китай, преимущественно посредством т. н. «теневого флота», что создаёт дополнительные риски. Имеется также информация о проработке ирано-китайского проекта нефтепровода примерно по линии железной дороги магистрали. До 70 % финансирования проекта предварительно согласовано с китайской стороной. Первичная годовая мощность этой артерии намечена в 15 млн. тонн. Предполагается, что проект будет реализовываться с середины 2026-го – крайнее с 2027 г. Косвенное, если не прямое тому подтверждение – заявление 15 декабря 2022 г. министра нефти Ирана Д. Оуджи о том, что «в ходе визита вице-премьера Госсовета Китая Х. Чуньхуа на днях в Иран было заключено несколько соглашений о сотрудничестве в области разработки в нашей стране месторождений нефти и газа». Подробности достигнутых договорённостей официально не разглашались, однако можно предположить, что двустороннее сотрудничество по широкому спектру вопросов носит вполне продвинутый характер.
С первых часов агрессии Пекин занял чёткую и последовательную позицию, осуждая любые атаки на гражданские цели, чётко и последовательно отстаивая совместно с Москвой принципы суверенитета народов и приоритет политико-дипломатического решения спорных вопросов. Развязывание режимом Нетаньяху воздушной войны сделало невозможным очередную встречу в Маскате (столица Омана) в рамках переговорах по СВПД-2 (Совместный всеобъемлющий план действий по т. н. «иранскому ядерному досье». В редакционной статье в Global Times Пекин предупреждает Вашингтон о «человеческих, экономических и политических издержках», которые повлечет за собой дальнейшая эскалация, подобно масштабным разрушениям и миллионам беженцев, порождённых войнами в Афганистане и Ираке.
Китай решительно осуждает военный удар США находящемуся под гарантиями МАГАТЭ по ядерному объекту, заявил постпред КНР при этой организации Ли Сунь на экстренном заседании по иранскому вопросу. Будучи постоянным членом СБ ООН, страной-гарантом Договора о нераспространении ядерного оружия и ядерным государством, США грубо нарушили Устав и принципы ООН, а также нормы международного права, что усугубляет напряжённость на Ближнем Востоке. Китай выступает против любых действий, подрывающих суверенитет и безопасность Ирана, а также против атак на объекты, находящиеся под контролем МАГАТЭ. В свою очередь, министр иностранных дел Ван И в телефонном разговоре с египетским коллегой охарактеризовал любое применение силы против Ирана как «неприемлемое и нарушающее международное право», призвав к «немедленному прекращению военных действий» стороны как Израиля, так и его союзников.
В недавнем интервью Fox News госсекретарь Марко Рубио признал политическое влияние Пекина. Объявив 23 июня о прекращении огня между Израилем и Ираном, президент Трамп на следующий день утром написал в социальных сетях: «Теперь Китай может продолжать закупать нефть у Ирана. Надеюсь, они также будут закупать много нефти у США. Для меня было большой честью добиться этого!» Хорошо известно: если Вашингтон не может остановить то, что там возомнили «угрозой» санкциями – в дело вступают военные методы в духе «старого доброго» империализма.
Удары по инфраструктуре Ирана вполне могут быть попыткой сорвать транспортный проект, жизненно важный для Китая, Ирана и смертельно опасный для западной гегемонии. Как сообщил накануне Дональд Трамп, его страна и Иран проведут переговоры на следующей неделе, поставив вместе с тем под сомнение необходимость соглашения по так называемой «ядерной программе», наличие которой (в отличие от гражданских исследований) никем особо не доказано. Можно не сомневаться, что, если дело дойдёт до реальных переговоров, верный своей тактике бизнесмен из Белого дома примется с пущим задором «выкручивать руки», приглашая контрагента к «безоговорочной капитуляции» и требуя от «режима аятолл» отказаться от сотрудничества с Китаем в транспортной, энергетической сфере и не только.
Разумеется, это прекрасно понимают в Тегеране, и явно неспроста министр обороны Ирана Азиз Насирзаде отправился с официальным визитом в Пекин во главе представительной делегации, осмотр которой китайского истребителя J-10C (самолёт нового поколения, продемонстрировавший высокую эффективность против французского Rafale в ходе недавнего индо-пакистанского обострения), может означать преддверие нового этапа углублённого оборонного сотрудничества. О слабых и устаревших ВВС Ирана, не обновлявшихся толком ещё с шахских времён, прекрасно осведомлены враги Ирана. Так что вовсе не исключено, что после войны с Израилем в Тегеране могут задуматься о приобретении передовых систем вооружений у КНР с целью усиления обороноспособности страны, уязвимости которой в полной мере продемонстрировала «12-дневная война». Появление у Ирана хотя бы небольшого парка современных многофункциональных истребителей, взаимодействующих с передовыми системами наземной ПВО, усложнит реализацию агрессивных планов и уж точно обеспечит надёжное прикрытие стратегически важных узлов и коммуникаций.
