Отекстовка: Сергей Пилипенко, январь 2022.
Добрый вечер, дорогие братья и сестры. Ближайшие три передачи я с вашего позволения посвящу политическим традициям России. Дело в том, что об этом много говорят сейчас, много пишут об исконном монархизме, или об отсутствии демократической традиции в России, или о том, что, напротив, в корнях своих русский народ демократичен. И все спекуляции подобного рода основаны, к сожалению, на том, что мы лишены элементарных историко-философских знаний о видах и формах власти. И если мы будем четко представлять себе, какие существуют виды власти, как они проявляются, как они сочетаются друг с другом, какие из них и в каких аспектах благодетельны, мы можем значительно свободнее ориентироваться даже в такой тяжелой ситуации, в которую нас с вами загнали, в ситуации разрухи, в ситуации смуты, фактически гражданской войны, разорения, которое у нас продолжается три четверти века, даже в этой ситуации, тем более что нынешняя власть, в нашей стране слаба, с чем все согласны, и нас ждет либо смена власти, либо по крайней мере апелляция, обращение власти за поддержкой к обществу, к народу. А в нашем народе большинство людей православные. И даже если мы, положа руку на сердце, не скажем, что большинство людей церковные, во всяком случае православные христиане составляют самую многочисленную группу населения многострадальной России. Потому мы с вами мирно, надеюсь, Бог даст, хотя готовыми надо быть ко всему, влияем и будем влиять на политические изменения в России. И нельзя это делать с закрытыми глазами, не понимая, какой собственно бывает власть.
Существуют только три вида власти. Все они насчитывают много тысяч лет. Трудно сказать, которая древнее. Они были впервые описаны великим греческим философом Аристотелем в его работе «Политика». И каждому, кто желает всерьез разобраться в этом вопросе, особенно преподавателю любого уровня, практическому пастырю, историку, богослову, а также родителям, которые детей воспитывают, я рекомендую почитать эту небольшую работу Аристотеля. Она есть в любой библиотеке. Это 4-й том его советского собрания сочинений. Прочитать ее легко. Не бойтесь заранее того, что это греческий философ. Почитайте.
Аристотель (284-322 до нашей эры).
Итак, много тысяч лет существовали и были описаны Аристотелем три вида власти: «монархия» (власть одного), «аристократия» (власть лучших) и «демократия» (власть народа), о которой будет особый разговор. Правда, Аристотель использовал термин «полития», а не «демократия», то есть власть полноправных граждан, но именно такой впоследствии существовала демократия (как власть граждан). У них много разновидностей. Одних монархий для своей эпохи Аристотель насчитал шесть, а в истории человечества их было неизмеримо больше.
Интересно, что каждый вид власти имеет форму, которую великий философ назвал «отклонением» или «искажением». Для монархии это тирания, власть себялюбца, эгоиста, того, от которого предостерегал, например, наш великий учитель и мыслитель преподобный Иосиф Волоцкий в своем «Просветителе», того, кто «руководствуется сластолюбием или даже проявляет нечестие и хулу» (цитирую Иосифа Волоцкого). Тиран действует в своих интересах, монарх действует в интересах своей страны. Это их принципиальное отличие.
Для аристократии, избранного сословия, власти лучших, власти наследственной знати ее отклонение — «олигархия», дословно «власть немногих», при Аристотеле власть богатейших. А если принимать во внимание все возможные формы, то олигархия — это власть шайки, часто тайной шайки, часто тех, кто прикрывается другой формой власти, тех, кто скрылся за троном законного монарха или, еще чаще, гораздо чаще, действует под прикрытием демократических форм. Опять-таки олигархия от аристократии отличается себялюбием, она замкнута на интересах своей шайки, в то время как аристократия — это благородные опекуны, вожди своего народа, для русских это бояре.
Демократия тоже имеет свое отклонение — «охлократию», «власть толпы», «охлос» значит толпа. Притом интересно наблюдение античных, что охлократия от демократии отличается относительно немногим. Олигархия дальше отстоит от аристократии и значительно хуже нее. Но наиболее чудовищна тирания. Аристотель считал самой совершенной формой власти монархию, а самой ужасной тиранию. Потому каждому монархисту следует более всего бояться в самом себе и в окружающих проявления тиранолюбия.
Тирании были характерны для языческого мира. Античные тираны описаны подробно, существует обширная литература о них. Христианский мир и даже мусульманский в течение довольного долгого времени не имели тиранов, особенно христианский. Покуда не были поколеблены церковные основы культуры, а следовательно и политики (политика — это ведь часть культуры), тиранов не было. Бывали неудачные правители, слабые и даже жестокие, которые тем не менее не проявляли себя как тираны, то есть не доходили до уровня самовольства, самораспущенности тирана. Это очень интересно. На Западе тиранов не было. Карта запестрела тираниями только в эпоху Возрождения, то есть в эпоху смены христианских идеалов гуманистическими.
Монархия обладает многими неоспоримыми достоинствами. Во-первых, какова, если не природа, то по крайней мере каков прообраз монархии? Что-либо древнее представить себе трудно. Человек всегда жил в семье. Мы прекрасно знаем с вами из Библии, что и первый человек имел семью. Прообраз монарха — это положение главы семейства, положение отца семейства, и монархическая власть стремится в идеале быть властью отеческой. Она бывает, как мы понимаем, жесткой, но не бывает жестокой, не бывает пренебрегающей интересами того, над кем властвуют. Разве можно представить себе родителя, который пренебрегал бы интересами своих детей!
Идеальное поведение человека, просто гражданина, подданного римляне определили в своей известной формуле — «bonus pater familias», то есть добрый отец семейства. Тем более, как добрый отец семейства, ведет себя монарх. По крайней мере это образец монаршего поведения.
Монархия обладает многими достоинствами. Прежде всего монархия ограждает страну, государство и народ от многих политических потрясений. Это не значит, что в монархиях нету политики. Политика — это прикладная этика, отношения человека и общества. Разумеется, есть политика и в монархиях. Однако есть верховная власть, которая пожизненная и часто наследственная. Кстати, монархия далеко не всегда наследственная. В силу того нету соблазна сместить царя в случае цареубийства. Это случай экстремальный, и цареубийство было всегда ненавистно человеческому сознанию. Можно переизбрать монарха, а то приводит в свою очередь к следующим положительным последствиям.
Монархи способствуют выдвижению самых талантливых людей в высшие, как теперь говорят, эшелоны общества. Но почему? А очень просто. Даже самый честный, преданный своей стране, своей службе президент не может в талантливом министре или в талантливом генерале не видеть своего конкурента. У монарха же конкурента нет. Более того, он особенно заинтересован в выдвижении самых талантливых людей на все вторые роли, ибо первая роль в государстве одна, потому что его жизнь, его судьба неразрывно связаны с государством. Гибель государства, как ни для кого, хотя бы в переносном смысле гибель и монарха, пусть не физическая, а социальная гибель. Благодаря этим двум качествам монархия всегда способствует выдвижению достойнейших. Опять-таки я говорю об идеалах монархии. Мы же с вами знаем, что живем в несовершенном мире и будем жить в нем до скончания времен. Я всегда указываю лишь те критерии, к которым стремится та или иная система, тот или иной вид власти. Итак, это первая, удивительно положительная черта монархии.
Вторая прерогатива монархии. Она сводит к минимуму формальное отношение человека к государству. Дело в том, что у каждого подданного к монарху личное отношение. Монарху естественно присягнуть. Монарха и подданного связывают отношения верности, личной верности. Подразумевается, что каждый порядочный человек верен своему государю. Подразумевается, несомненно, хотя и не выносится обычно в текст, что и государь верен каждому своему подданному. Видите ли, в республиканских системах, как бы они ни были устроены, олигархически или демократически, отношения власти и человека, государства и человека в значительной степени формализованы, в них преобладает бюрократический элемент. Не бывает государства полностью без бюрократии. И все-таки личные отношения подданного к монарху — это исключительная ситуация. Монархия побуждает в человеке такое великолепной качество, как верность. Напомню, что верность — одна их первейших христианских добродетелей. У христиан даже первым самоназванием было «верные», что сохранилось, например, в «Литургии верных». Термин «христиане» появился позднее, хотя и в I веке.
Монархия прекрасно сочетается и уживается с другими элементами и видами власти. Существует множество примеров того, как монархия уживается с аристократией и демократией, особенно на низовом, земском или муниципальном (городском) уровне.
Однако каждому следует помнить, что тот, кто выступает за абсолютную монархию, выступает за монархию бюрократическую. Только в очень маленьком государстве, подобном царству Одиссея на острове Итака возможна монархия самодержавная и небюрократическая. Но у него же подданных-то было как у среднего помещика. Потому такая ситуация возможна. А большое государство имеет разветвленную власть. Если монархия имеет при себе парламент, муниципалитеты, аристократическую или демократическую палаты, то такая монархия в состоянии уберечь себя от бюрократизации.
О бюрократии как исключительном зле, которое может сопровождать монархию, которое повреждает монархию и, кстати, охотно комбинируется с тиранией, я рекомендую почитать в «Монархической государственности» Льва Тихомирова. Может быть, это одна из самых интересных глав этой весьма значительной книги, которая касается бюрократии. Для нашей страны это многовековое зло. Страшная угроза бюрократии появилась у нас всерьез в начале XVIII века в реформах Петра Первого, который уничтожил как российскую демократию, так и в значительной степени российскую аристократию, бюрократизировав жизнь страны. Последствия того дожили до XX века и весьма способствовали российской революции. Позднейшие императоры всероссийские положили много трудов для того, чтобы преодолеть вот это бюрократическое средостение между народом и государем, и за то заплатили жизнью императоры Павел Первый, Александр Второй, Николай Второй, а возможно, и Александр Третий.
Таким образом, мы можем считать, что монархия — это превосходная форма власти, и она для нас несомненно национальна. Если мы обратимся к национальной истории, то в домонгольский период, уходящий в языческую древность, монархический элемент был представлен княжеской властью. То была монархия, ограниченная аристократией бояр и демократией городского вече, но несомненно монархия. Россия тогда не была единым государством в полном смысле слова, она была скорее федерацией земель, княжеств. И в каждом княжестве монархическую функцию выполнял князь.
То же самое мы видим с вами, притом в большинстве земель, с усилением элемента княжеской власти и после ордынского вторжения в конце XIII века. Монархия становится преемницей раздробленной Руси, когда возникает Российское царство при великом создателе и первом всероссийском монархе Иоанне Третьем Васильевиче, великом создателе России, памятник которому до сих пор не воздвигнут. Мы, вероятно, единственная народ, у которого нету памятника основателю государства, к нашему глубочайшему стыду. Снова восстанавливается монархия.
И вот тут следует обратить внимание на еще одну интересную деталь. Монархия практически единственная форма, которая может удержать империю. Именно личное отношение подданного к государю — это тот необходимый элемент, который делает империю единой, потому что российский император был государем, находящимся в личных отношениях со своим подданным русским, со своим подданным грузином, со своим поданным татарином и так далее со всеми двумя сотнями этносов империи. Это очень важно. Так же французский король говорил: мои французы, мои бретонцы, мои гасконцы. А когда французская революция заявила, что все теперь французы, а французская республика едина и неделима, она тут же получила восстания на окраинах, потому что бретонцам велели стать французами, а они того делать вовсе не собиралась, они были бретонцами и подданными короля. Примерно такая же ситуация сейчас в России, разрывающая ее тело, потому что устранено связующее начало. Монарх — символ единства страны, единства государства, единственно возможный символ единства империи.
На Россию церковью возложена особая функция, для чего Россия и была создана. Это функция православного царства, хранителя православной церкви, хранителя вселенского православия. Если Россия будет восстановлена, она может быть восстановлена только как православное царство, ибо эта функция неотъемлема и непреложна. Невозможно восстановить функцию православной державы без православного царя.
Монархия, безусловно, весьма приемлемая форма для христианина. Принципиально неправы те, кто утверждает, что христианину надлежит быть смиренным и не лезть в политику. Это ложь. Двухтысячелетняя история христианства опровергает это несчетным количеством примеров. На то блестяще ответил в своей «Народной монархии» Солоневич. Я думаю, что наши слушатели читали уже «Народную монархию», их больше, чем прочитавших «Монархическую государственность» Тихомирова. Надо читать обе книги. Смысл, разумеется, не в этом. Монархия не исключает ни защиты прав личности (наоборот, стремится их ограждать), ни каких-либо созидательных возможностей подданного. Дело не в этом. Дело в том, что православное государства существует в состоянии симфонии с церковью. Подробно это разработано в еще одной книге — Карташев, «Воссоздание Святой Руси». Это состояние взаимной поддержки. Церковь может дать монарху особое благословение и испросить у Господа особые дополнительные дары монарху, которые преподаются ему в чине царского миропомазания, во втором совершении, как бы в высшей степени таинства миропомазания. Разумеется, церковь не может миропомазывать каждые четыре или пять лет очередного президента. То было бы кощунство.
Государство, в котором глава временный, пусть даже и православный христианин, тем не менее не является официальной опорой и оберегателем церкви, не может быть и в состоянии симфонии с церковью. Потому монархия предпочтительна, что, как мы отметили, не устраняет и других видов власти в сочетании с ней.
