Книги рождаются во времени. И книги рождает время.
Время наше уникально, трагично, неповторимо. Оно высоко летит. Его широкие крылья раскинуты над родной землёй.
Наше время сравнимо с гигантской, космических объёмов фреской, написанной новым иконописцем на всех четырёх стенах, на громадном выгибе купола родимого храма.
Да, каждый из нас к той фреске Времени приложил руку; каждый из нас с красками Времени, со вспышками и болью Времени потрудился как мог. В меру сил своих, Богом данных, художественного разумения и пройденного духовного пути; и главное, что хочет нынешний иконописец отдать людям, кои фрески его созерцать будут в новоявленном храме, – это любовь.
Любовь к Мiру. Ко всему сущему. К людям. К свободе, что для русского человека всегда – воля, ветер широкого поля, плёса широкой, на полнеба, реки.
Любовь, по Апостолу, долготерпит и милосердствует. Почему человек идёт во священники? Где истоки этого желания, устремления этого, врождено ли оно, наработано ли долгими годами страданий и раздумий? Священничество – служение. Так же, как, впрочем, и любое праведное, верное дело на земле.
Писатель Николай Алексеевич Головкин обратился в новой книге своей к теме широченной, необъятной, как равнинная русская разливная река; столь же мiрской, сколь и духовной. Он задумал воссоздать – в книге, в слове, в Логосе – подвижническую жизнь, уникальную судьбу протоиерея Михаила Васильева.
Закроем глаза и посмотрим в прошлое родной страны, как внутрь себя.
Священники-герои. Иереи-священномученики. Новомученики, отдавшие жизнь свою за веру во Христа, подобно древним мученикам, преподобным, страстотерпцам. Да, иереи-герои всегда были на Руси. Преподобный Сергий Радонежский, что благословил на ратный подвиг князя Димитрия Донского, – такой герой Духа. А священники времен нашествия на Русь Наполеона? А священники Великой Отечественной войны?
История велика. Она сияюща. Она – наш ориентир и наше упование. Мы оглядываемся, смотрим внутрь истории, и мы смотрим назад, как вперёд.
Однако рядом с чистой поэзией живёт и правда. Из кирпичей правды складывается храм жизни. Николай Алексеевич внимательно изучал перипетии жизни о. Михаила. Он должен был видеть и провидеть. Бережно всё запомнить, все драгоценности событий, все повороты ситуаций и решений. Автор тут не мог сочинять, полётно фантазировать: он желал крепко, фундаментально, честно и искренне воссоздать то, что Господь положил на земле сделать о. Михаилу. Золотой след судьбы! Не каждый может оставить его во тьме военных времён. Но вот это золотое сияние светится в живой черноте ночных небес упованным следом кометы, мерцает горним златом непозабытой – и незабываемой – звезды.
Отец Михаил Васильев – Герой России. Герой – это ведь почти святой. Святые рядом с нами. Писатель создает о герое книгу: родные люди должны помнить о свершившемся героизме, брать его себе примером, вдохновляться подвигом.
А разве горячая, с любовью и надеждой вознесенная ко Господу молитва – на войне – не подвиг?..
«Однажды в горах Чечни он (о. Михаил. – Е. К.) с группой разведчиков попал в засаду. Наши бойцы отбили атаку, но одного тяжело ранило. Ждали вертолёт, была непогода. Парень истекал кровью на руках у батюшки. Проходил час за часом.
Всю ночь отец Михаил молился, чтобы прилетела помощь и солдат вопреки всему выжил. Десантники смотрели и не верили своим глазам: казалось, их товарищ уже не дышал и вдруг оживал…
Ранним утром в небе застрекотала вертушка. К вечеру батюшка узнал: раненого удалось спасти. Опытные полевые хирурги говорили, что это исключительный случай, на грани чуда. (…)».
Батюшка – так на Руси ласково, по-домашнему зовут священника. Батюшка! Отец! Словом этим иерея издавна вознаграждает народ, но поименование это ко многому обязывает. Если я батюшка тебе, а ты сын мой или дочь моя – значит, как же тепло я должен тебя обласкать, как же верно направить, как единственно утешить! Я к вам, дети мои духовные, должен отнестись точно так же, как к своим родным детям… Да вы все, люди, дети мои, мне – родные…
Детей у о. Михаила на земле осталось шестеро: шесть душ живых, шесть земных Ангелов, шесть отпрысков человека большого Духа; в них течёт не только его кровь – в человеке ведь ещё существует большой круг кровообращения Вселенской, Божией любви, и малый круг – любви и заботы повседневной, ежечасной, ежемгновенной.
А ведь семья – не только кровники. Семья у священника имеется и церковная, духовная; он взращивает, воспитывает таких же, как он сам, иереев, не страшащихся выстрелов, идущих на фронт, в гущу взрывов и атак – чтобы помочь Божиим словом и Божией любовью бойцам, не щадящим себя и земную свою плоть, отдающих жизни свои на поле брани, чтобы длилась, продолжалась во времени судьбы Родины.
Фронтовой священник! Да, это уникум. Смерть рядом. Огонь рядом. Огонь пропитывает, пронизывает пространство. Бой – вот он, завтра, нет, уже сегодня. А священник, коего многие представляют себе живым кораблём мира, проповедником замирения, усмирителем кровавых людских столкновений, внезапно оказывается внутри величайшей, непостижной земной трагедии, столь же потрясающей, сколь и неизбежной. Неотвратимость войны – залог грядущей Победы. Война всегда подразумевает будущий мир.
А для созидания будущего мира (как «будущаго века» из Символа веры…), требуется большое и постоянное духовное усилие: служить, служить, служить. Служить Господу. Служить каждой человеческой жизни, всякому человеку, оказавшемуся на войне. Служить живому человеческому сердцу, что на войне бьётся слишком рядом со смертью.
«Куда бы ни забрасывала батюшку жизнь – в чеченские ли ущелья или сирийскую пустыню, – всюду он разворачивал походный храм-палатку, совершал богослужения, исповедовал и причащал бойцов. И по-настоящему был одним из них. И везде батюшка вселял мужество в сердца солдат, не позволял им ожесточиться душою. (…)».
И тем драгоценнее, тем бесценнее изображение Николаем Головкиным в книге об о. Михаиле Васильеве (Васильеве) не только (не просто!) событий жизни о. Михаила, сколько попытка запечатлеть каждодневую работу его духа, его негасимую солнечность, живоносную лучезарность; вы сами не раз замечали, что от лица (лика!), от глаз и жестов высокодуховного, просветлённого, настроенного на небесную волну человека исходят лучи; человек словно бы весь светится изнутри; и вот этот феномен светового существования личности тонко и точно подмечает Николай Алексеевич, даёт нам, читателям, понять это удивительную живую душу. Чичиков у Гоголя собирал мёртвые души; военный священник отец Михаил собирал души живые – и немало в этом преуспел. Он исполнял свою миссию на земле; он радовался своей судьбе.
«Отец Михаил был не только духовным отцом, но и ангелом-хранителем для бойцов. За свою жизнь он, рискуя собственной жизнью, лично вытащил с поля боя под пулями и снарядами многих солдат и офицеров.
Отец Михаил по-настоящему делил с солдатами тяготы службы, потому что понимал, насколько тяжело им без веры, и считал своим долгом быть рядом.
В окопах облегчал и участь «безнадёжных» – исповедовал их и отправлял в последний путь. (…)».
У Николая Головкина писательское зрение – объёмное, смелое. Он храбро обращается с Временем – оно под его пером то сжимается, то расширяется, как настоящая Вселенная, впуская в свой объём, в грандиозный охват происходящего события разноуровневые, разноликие, разновекторные. Человек живёт на земле один раз, но измеряет землю собою, повторяя своею судьбой тысячи иных, подчас забытых, но героических, святых жизней. Наши судьбы – это суровые дороги по земле. И они ведут нас то в Рай, то в Ад. Если Бог у тебя в душе, тебе никакой Ад не страшен. Даже Ад войны.
«Однажды нас накрыла РСЗО БМ-21 – реактивная система залпового огня. Это как «Катюша», только больше и страшнее. И вот под обстрелом я оказался в компании двух человек: один – некрещёный бурят, а другой – старообрядец. Земля вокруг ходит ходуном, летят палки, клочья земли. Мы в ужасе жмёмся друг к другу. Понимаем: всё, это конец. Неизвестно, когда наступит смерть, но чувствуем, что она близко. Я начинаю исповедовать свои грехи, и вдруг они подхватывают и тоже каются. Было очень страшно, поэтому исповедоваться было легко. В такой момент главное, чтобы было кому…
Я боюсь смерти, но с годами всё меньше. Чувства притупляются, и просто устаёшь бояться. Когда попадаешь под обстрел первый раз, кажется, что все пули летят в тебя. А потом понимаешь, что человек – живучее существо, и чтобы тебя убили, должно много чего совпасть. Ну а если и убьют за правое дело – слава Богу! (…)».
Но есть на огромной земле не только поля страшных сражений, а святые для всякой живой души места.
Это место, где явился на свет человек; и это место, где он обрёл вечный покой.
Власиха, Подмосковье… Во Власихе, в тамошнем храме, о. Михаил служил; и там же он упокоился, рядом с храмом в честь удивительных, весьма почитаемых на Руси святых – великомученицы Варвары и преподобного Илии Муромца.
Время! И такая маленькая жизнь! И такая она, жизнь, немыслимо громадная, необъятная! Как, чем измерить работу духа? Николай Головкин делает удивительное, в литературе очень редкое, сакральное действие, сравнимое со священнодействием, с торжественным храмовым обрядом. Он в книге об о. Михаиле даёт нам понять: слишком рядом с нами Бог, а мы порой легкомысленно и преступно забываем об этом, и все мы существуем отнюдь не в быту, не в пространстве сугубого и изрядно надоевшего, суетливого быта, а в бесконечном БЫТИИ, и эта Библейская бытийность нашего существования – вернейшее доказательство нашего беспрерывного присутствия внутри непрекращающейся Божественной Литургии Священного Писания.
Николай Васильевич Гоголь когда-то, в книге «Выбранные места из переписки с друзьями», написал изумительный, сакральный текст – «Размышления о Божественной Литургии». Я не знаю, ни в богословии, ни в русской литературе, ни в исследованиях разной исторической поры, ничего выше этой воссозданной Н. В. Гоголем с любовью и благоговением, литургики.
Книгу Н. А. Головкина можно поставить рядом с гоголевской исповедальной Православной сакральностью. Она настолько светоносна, что испытываешь великую благодарность и к автору, и к воспетому им нашему современнику-священнику, свершившему на земле, в тяжёлое и праведное время для родной страны, неоспоримый духовный подвиг.
«В Косове, кстати, мы вместе с журналистами из программы «Взгляд» снимали фильм о разрушенных святынях. Ездили по храмам и забирали, что осталось от албанцев: книги, облачения, антиминсы – для них это не представляло ценности. А мы привозили местному архиерею в монастырь. Всё это делали вместе с военными, конечно. Однажды мы заехали в один старинный взорванный храм, собрали, что было, и начали выходить. Вдруг кто-то увидел, что возвращаться к технике мы должны по минному полю – вначале его просто не заметили. Командир поворачивается и говорит: «Ну что, батюшка, иди первым». Я его прекрасно понимаю – они «встряли» из-за меня, мне и выводить их. Тем более, если подорвусь я, ему не придётся объясняться перед начальством. Все правильно сделал, молодец, армейская смекалка сработала. Логика простая: если священник пройдёт, Бог на их стороне, не пройдёт – поп «неправильный», и Бог ему не помог. Значит, и не нужен им такой. «Сломался – несите другого».
Это была такая проверка на прочность молодого. Надеюсь, я её прошёл. (…)».
Мы вместе с погибающими героями, солдатами и командирами, летим там, высоко над землёй, в ещё не возведённом народом храме, на страшной и прекрасной военной фреске. Мы сполна вкушаем страдания тех, кто отдаёт жизни свои за наше с вами спокойствие, за наш с вами мир – и наш Мiръ. Мы стоим под выстрелами, в снопах и военного, и предвечного Огня рядом со священником, о. Михаилом, и он уже не просто о. Михаил – он наш всеобщий батюшка, подлинный отец, ибо отцовство в Духе – высшее, лучшее и счастливейшее, и самое насущное, и самое длящееся, самое вечное.
«Я военный священник, и так всю жизнь, с первого дня. Всё личное уже давно растворилось в задаче. А задача в том, чтобы человек оставался человеком даже перед лицом всяких очень важных и опасных задач, которые перед ним ставятся.
Когда тебя рукополагают в священники, с тебя снимают кольцо, и ты обручаешься с Церковью. (…)».
Священник на войне. С одной стороны, нонсенс, с другой – абсолютно необходимый человек на фронте.
Проповедовать мир. Нести Мiру – мир.
А как же быть с войной?
Как разрешить, растолковать этот непонятный исторический, социальный парадокс – иерей и война?
А ведь необходим священник на войне. И не только из-за множества смертей. Да, погибших надо оплакать и отпеть. Литии и панихиды звучат там беспрерывно. Но рядом и живые. Они сегодня сражаются. И в их сердцах горячо стучит, пылает, живёт надежда. Они – надеются!
На жизнь. На мир. На любовь.
Да, завтра в бой, и неизвестно, чем он кончится для тебя. О. Михаил идёт на войну в Боснию. Идёт на войну в Чечню. Идёт на войну в Абхазию. Идёт на войну в Киргизию. Идёт на войну в Сирию. Идёт на войну на Донбасс. Земля продолжает пылать. Расхожее выражение «горячая точка» становится лютой метафорой: «огненная рана на теле Земли». И священник здесь – врачеватель, целитель ран: и телесных, и душевных. Он на войне – ипостась Пантелеймона-целителя, и он протягивает страждущему, раненому духовную склянку с жизненосным снадобьем, и он бинтует кровавую рану духовным бинтом – наложением рук в благословении, шёпотом молитвы, из сердца исходящей.
«Заповедь новую даю вам: да любите друг друга!». Христос, в русском переводе Евангелия, говорит эти слова по-старославянски с ударением таким: «да лЮбите». Не в будущем полюбИте, так воспримет это произношение ухо современного человека, не повеление такое – «любИте!..» – а вы уже лЮбите, здесь и сейчас.
«Если ты не отдаёшь себя служению без остатка, то это не христианство, а какая-то другая религия. Об этом прямо говорит в Евангелии Господь: «Несть Мене достоин». Вот и всё, иначе не работает.
Не теряешь ли себя в этом растворении? Ну и что? Я не самоценность, я всего лишь вот то самое, из чего Господь (часто помимо меня) лепит. (…)».
А что же люди? Лица, лица, лица… Снова, как на многофигурной фреске, проплывают перед нами лица друзей о. Михаила, родные ему души, люди, воспринявшие, впитавшие его свет, родившие свет собственнной души и благодарно пославшие лучи этого света навстречу ему, духовному их отцу. Эти лучи пронизывают времена. Для них нет смерти, а есть только воскресение из мертвых на Страшном Суде. Лица на фреске оживают. Звучат голоса. Звучит, огромной полифонической музыкой, таинственным и горячим переплетением голосов, сам наш НАРОД – и этот народ и есть семья, он и есть мечтаемая, желанная русская соборность, позабытая и вот возрождающаяся, растоптанная-казнённая – и вот счастливо воскрешённая – внутри, как ни странно, ярой и пламенной трагедии большой войны.
«Глас народа – глас Божий», – вспомним древнюю максиму. Добавим: глас народа есть ХОР, есть ГОЛОСА, и это не только известный литературный приём, сродни полифонии в музыке и многофигурной композиции в живописи, а световая, солнечная символика подлинной русской соборности. Соборность на войне есть чувство родного народа, народности. Спасение людей – знаковое деяние. Реальное, телесное, физическое спасение человека человеком перетекает в спасительную работу духа, в перевязку ран не только марлей, но и молитвой, не только бинтом, но и великой любовью.
В этом и заключалось бытие о. Михаила на войне – на всех войнах, где ему довелось побывать.
Довелось – неточное слово. Точнее будет сказать так: внутри всех войн, куда он отправился, следуя по стопам нашего Господа Христа, как истинный Апостольский служитель, вземлять грехи Мiра.
И снова и снова послушаем – в книге – ГОЛОС самого о. Михаила: он говорит то, что надо понять, принять и запомнить всякому русскому человеку.
«Поколение победителей – то поколение фронтовиков, которое я как советский человек застал, рядом с которыми какое-то время рос. Мои деды, соседи – целое поколение людей – очень мало рассказывали о войне, но жили так, чтобы эта война не повторилась.
И пока они были живы, войны не было. И сейчас наша ответственность – из поколения «некст», «пепси», «индиго» опять стать людьми, способными защищать своё Отечество. И у нас это с Божией помощью получается, хоть и не без труда. (…)».
Все мы, в разные моменты нашей жизни, обращаемся к Богу. Даже неверующие. Человек в потрясении, в горе, внутри ужаса восклицает: «Господи!..» – и в великой радости тихо шепчет: «Боже мой… как прекрасно…».
Николай Головкин превосходно показывает в книге своей, как смиренен о. Михаил перед Богом, Кому верно и праведно служит; как всецело предает себя в руки Его; как надеется на Его неизреченную любовь – и несёт эту Божию любовь далее, в Мiръ. О. Михаила можно сравнить с живым факелом; его возжёг Сам Господь, и Господь же направил его, и Господь востребовал от него служения на войне благословенному, бессмертному делу мира.
А ведь семейный человек был «десантный батюшка», и Николай Алексеевич замечательно показывает нам эту замечательную семью, основанную на тепле сердца и доверии души, на бесконечной, беспрерывной заботе друг о друге, на безмерной – да! такой обычной, всечеловеческой! и такой упованной и светло-небесной в семействе священника… – любви к детям. Дети, святое продолжение рода! Как хорошо, чудесно, что их родилось шестеро! Шесть дней творения… а на седьмой день Господь отдыхал… «И почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал…».
Любовь в семье – это тоже соборность. Семья – тоже храмовый хор, и нежные голоса детей взлетают прямо к самому куполу небесному, расписанному самою матерью-Природой двумя святыми колоритами традиционных Православных иконописцев: бирюзовой синью и горним золотом.
Синь и злато! Васильки во ржи! Златое Солнце в густо-синем, лазуритовом небе! Богородичный синий плащ, синий, летящий по ветру хитон, и Она в нём нежно, тихо ступает по золотым полям и лугам Руси, глядит на золотые сердца ромашек…
Вот так ромашки-дети клонят головёнки к родным батюшке и матушке. Семья – великое чудо. Семья – это живой храм. Храм жизни. Ей не нужны война и смерть. Ей нужны – Солнце, звёзды в зените, синие одежды Божией Матери на золотом фоне древнего образа.
«Отец шестерых детей, он часто размышлял о семье, о важности примера отца для детей, особенно мальчиков. Несколько лет назад в одном из интервью отец Михаил сказал, что память о погибшем отце позволяет детям вырасти достойными людьми.
Провидец? Он просто знал, на что шёл, перелетая из одной горячей точки в другую. Отец Михаил ненавидел войну, знал о её бесконечной алчности и не мог жить спокойно и счастливо, когда рядом рыскает смерть.
Истинный воин Христов, он посвятил себя тому, чтобы своей верой и мужеством поддерживать отдающих жизнь за други своя, и отдал свою. (…)».
Фронт. Война. Подвиг. Боль. Огонь. Ужас смерти. Величие бессмертия.
Всё это звенья одной цепи.
О. Михаил понимал, что он нужен воинам. И потому неотступно был рядом с ними. Он шёл по минному полю, он непрерывно молился за солдат и офицеров.
Он не боялся пуль. Многие называли его бесстрашным. Но кто знает, что он переживал, когда шагал под огнём, шепча святые молитвы? Среди воинов были и неверующие. А после духовных бесед с о. Михаилом, после того, как исповедовались они ему, они понимали: без веры нет полноты жизни. Без молитвы нет шага в гущу сраженья, чтобы принять смерть «за други своя».
Мы все ищем в жизни опоры. Ищем любви. Ищем великий и единственный жизни смысл. Иначе зачем жить? Без Бога вся жизнь напрасна. Она заволакивается тьмой; из неё исчезает Свет, ибо Свет – это Бог.
«Слава Тебе, показавшему нам Свет!» – восклицает священник во время Божественной Литургии. Вот он, этот неизреченный Свет – во всей жизни и смерти о. Михаила (Васильева). И на войне, где боль и кровь, где густо и страшно ложатся снаряды, где отвратительный, дикий свист пуль у тебя над ухом, важно услышать огненное слово праведника.
«(…) это пример для всех нас. Бесстрашного служения Церкви и земле Русской. И по-настоящему отеческого отношения к своим духовным чадам, русским воинам, которых отец Михаил много лет духовно окормлял не только в тылу, но и на передовой. (…)».
Николай Алексеевич Головкин не просто книгу о «десантном батюшке» написал.
Он написал фрагмент огромной фрески, на коей изображён весь русский народ.
И там – среди прочих ликов – лик отца Михаила.
Он – светится. Теперь уже – навсегда.
***
У всех, кого заинтересует эта книга, есть возможность заказать необходимое
количество экземпляров книги Николая Головкина «Десантный батюшка» у руководителя Издательского Дома Академии имени Н. Е. Жуковского Игоря Викторовича Агибалова. Предложения писать на почту aiv@itsbook.ru или на вотсап +7(925)755-55-43
* Головкин Н.А. Десантный батюшка. Герой Российской Федерации Михаил Васильев (1971-2022) / Н.А. Головкин. – M.: ИД Академии Жуковского, 2024 – 192 с.
_1.jpg)
