Источник: Журнал Родная Кубань
1. Спартак
Требовательно затрещал полевой тапик.
Скиф, не открывая глаза, накрутил ручку индуктора и снял трубку:
- Лимон апельсину.
- Апельсин в канале.
- Тут у нас... пленный. Приходи.
- Плюс.
Голос Вахи был немного смущённым. Про пленного он сказал с заминкой.
Ротный наконец проснулся и пришёл в себя. Ночь выдалась непростой. Со стрельбой возле КНП[1] батальона.
За две роты, развёрнутых в лесу у Геройского, отвечал сейчас Скиф.
Две роты – это, конечно, круто сказано. Максимум по взводу от каждой. Плюс где-то на выходе из леса затихарилось отделение снайперов, этих вообще было не видно и не слышно.
Только за водой приходили, когда приезжала водовозка.
Добровольческому РШБ[2] «Барсуки» нарезали участок обороны побережья в основании Кинбурнской косы, прикрывать левый фланг соседней бригады.
Учитывая мерцающую активность ДРГ[3] хохла и то, что квадраты были хорошо пристреляны врагом – этого хватало.
Конечно, такая оборона была скорее завесой. В случае высадки десанта пришлось бы срочно заводить ещё людей и технику.
Но сэсэошники[4] надёжно контролили Лиман камерами на вышках сотовой связи и дронами, поэтому единственную головную боль нашим причиняли полубезумные попытки гуровцев[5] группами в два-три катера высадиться на побережье, засветить под камеры жовто-блакитний прапор и швидко тикануть до ридной хаты.
Тикануть удавалось не всегда.
Этим и занимались доброволы и ВС РФ, охранявшие Косу.
До пленных, как правило, не доходило.
Хохол бросал своих «двухсотых» и уходил на лодках домой. Или на дно.
* * *
За первую роту Скиф был спокоен.
Жуков, если не врут, сказал: «Войну выиграл я и сержанты».
Правда это или нет, ротному некогда было проверять. Но суть схвачена верно.
Когда в первом хозяйстве дежурил Ваха, ротный был спокоен, как слон.
«Вот и первый пленный ему» - думал Скиф, пробираясь по жухлой траве вдоль провода тапика.
Он заметил, что машинально проверяет – цел ли провод? – хотя только что говорил по полевому телефону.
Ночью был артналёт, а потом ещё и автоматная стрельба.
Правда какая-то странная, в один ствол.
«Сейчас всё узнаем».
Ваха, крепкий, заряженный всегда, как энерджайзер, встретил его у ВОП[6]а. И посмотрел опять как-то виновато, как до этого говорил по телефону.
«Да что у них тут такое!» - подумал Скиф, спускаясь в блиндаж. Цыган и ещё один боец сидели на нарах и мирно общались с пленным, сидевшем на ящике из-под патронов.
Руки пленного были схвачены пластиковым хомутом. «Ваха» - про себя отметил ротный.
Одет он был в цифру ВС РФ, с шевроном соседней бригады. Лицом пленный был помят, лёгкая щетина только подчёркивала отёчность у скул и под глазами.
При виде командира он встал и молча уставился в землю.
- Так, - проговорил Скиф, ещё не зная, что будет говорить дальше. И смерил пленного взглядом.
Первым нашёлся Цыган:
- Ротный, вот диверсанта поймали. Ночью проводил разведку боем, пытался прорваться...
- Куда?
- Через наши позиции.
Лукавые бесенята так и прыгали в глазах старшины, было видно что ещё чуть-чуть и он не сдержится, покатится со смеху.
Но выдержал до конца.
- Ваха, распакуй его! – отмахнулся от Цыгана ротный.
Сержант здоровенным окопным ножом взрезал пластиковый браслет, и пленный с удовольствием начал растирать покрасневшие запястья.
- Ну, что скажешь, боец?
* * *
Пленный оказался связистом из соседней бригады, позывной «Спартак».
- Восстание рабов готовишь? – поинтересовался Скиф.
- За «Спартак» болею, - вяло ответил боец. Залёт у него был серьёзный, что будет дальше, когда его сдадут в бригаду, старался даже не думать. «Будь что будет! - решил Спартак, - дальше смерти не сошлют, а под ней и так каждый день ходим».
Спартак был из мобиков. Родина забрала его на войну, когда на фронте было всё совсем кисло: наши откатывались от Харькова, бросая технику, а, главное, людей, поверивших им; сдали Херсон.
До этого жизнь Спартака, можно сказать, баловала. Двадцатилетний москвич, всегда неплохо шаривший в технике, без труда поступил в МИИТ, и также без труда учился радиотехнике на транспорте.
До этого он год без разговоров отдал Родине, мать пыталась отговорить, но Мишка твёрдо сказал: «Пойду!».
Ему повезло, он попал в войска, где на одного рядового приходится три офицера, то есть в РВСН[7], в роту охраны.
Дивизия, расположенная в лесах под Арзамасом, хорошо охранялась многими линиями автоматизированной сигнализации, не считая колючки в три человеческих роста и прочих средств «защиты от дурака».
Поэтому случайные грибники были исключены.
- Всякий, кого увидите на периметре – законная цель. Огонь на поражение! - сказал им комдив на присяге.
Но, Бог миловал, кроме упавших деревьев, да пару раз забредавших лосей – никто за год его службы наши стратегические силы не беспокоил.
Автомат в руках, в отличие от многих свои ровесников срочников, Спартак держал часто, через двое суток на третьи.
Два раза даже ездили на полигон, первый раз не задалось: пулемётчики трассерами зажгли сухую траву, и начальник полигона запретил стрельбы.
Второй раз повезло и Мишка честно высадил магазин своего АК-74М по мишени со ста метров.
Автомат, который был старше Спартака на десять лет, привели к нормальному бою, на этом огневая подготовка закончилась.
Караульная служба ему нравилась своей автономностью, он охотно ходил в караулы. Правда, к концу службы офицеры стали его всё чаще запрягать на обслуживание камер наблюдения и датчиков движения, распознав технический талант в малом.
Спартак охотно отзывался.
Поэтому по возвращению со службы он и поступил в МИИТ, и с каким-то отсроченным удовольствием, будто навёрстывая, начал учиться в прославленном вузе.
Не забывая, конечно, про девушек и прочие сопутствующие потери молодости.
Но уже на третьем курсе его студенческая влюблённость в однокурсницу заиграла неожиданными красками и стала заметна для окружающих, подруга Спартака Женечка забеременела.
Михаил, тогда ещё не Спартак, воспринял это серьёзно. Сам выросший без отца, он решил, что дети – это главное. Закончив третий курс взял академический, да так и не вернулся из него, с головой уйдя в работу.
С работой Мишке свезло, его взяли в кампанию, которая оборудовала камерами наблюдения частные объекты. Миитовское образование здорово пригодилось молодому отцу, к появлению дочери он уже неплохо даже по московским меркам зарабатывал.
Когда Женька принесла домой дочь, Спартак растаял.
- Ради этого стоит жить! – и подумал, и сказал он.
Со временем в кампании Михаил стал практически незаменимым в делах оборудования и отладки камер наружного наблюдения, и возглавил профильный отдел.
Мороки стало больше, беготни меньше. Спартак не слезал с мобильника ни днём, ни ночью – рукою водил, в смысле руководил. Вместе с длинной рукой он отрастил себе к тридцати годам не вполне приличный мужику животик.
Но на командирских должностях такое часто случается.
А Женька, тем временем, родила ему вторую дочь.
- Это хорошо, - прокомментировал он, - значит, войны не будет!
- Почему? – изумилась жена.
- К войне мальчишки родятся.
Дочь родилась в конце ноября, а в феврале началась СВО.
Несколько ребят из фирмы в первые же месяцы ушли на фронт доброволами.
А осенью Родина позвала Спартака, ей нужна была помощь.
* * *
В бригаде навыки Спартака оценили, и приставили к всепогодной камере наблюдения Hikvision, полученной с гуманитаркой.
Камеру Спартак закрепил на вышке сотовой связи в Покровском, запитал от силового кабеля вышки, в специально оборудованном окопчике поставил роутер и через хохлятскую симку раздавал кусок Днепровского лимана в полосе обороны бригады на экран КП бригады в режиме нон-стоп.
Такое новшество очень зашло начальнику разведки бригады.
Ибо, хотя сэсэошники и контролили лиман, инфой делились неохотно. Да и зона ответственности у них была больше.
То, что орки используют вышку – хохлы смекнули довольно быстро. И попробовали достать 155-й гаубицей из-за лимана. Наши им накидали в ответ из реактивной, и тогда враг поступил иначе.
На остров Первомайский, который находится посредине Днепровского лимана, в одну из ночей ВСУ высадили расчёт 120-мм миномёта с группой БПЛА, и вот это уже оказалось болезненней. Некогда сверхсекретная база подготовки боевых пловцов Краснознамённого Черноморского флота при свидомой власти превратилась в город-призрак, там ещё находились довольно крепкие здания казарм и армейских складов, но уже в той степени разрушения, когда жить в них нельзя, а воевать очень даже можно.
Вот оттуда хохол и начал беспокоящий огонь по ночам, корректируя его с «Фурии». Снабжённая тепловизором птичка выдавала картинку миномётке, ну а те накидывали и по «Барсукам», и по бригаде. И по вышке.
Когда накануне происшествия картинка лимана исчезла с экрана, начальник разведки вызвал Спартака на КП[8] и молча показал на чёрный экран.
Спартак понял, что надо идти...
* * *
- Туловище! Ты хотя бы понимаешь, что тебя могли завалить. Даже обязаны были...
Спартак молча отвёл взгляд. Что он мог ответить?
«Хороший сержант – страховка от идиотов», - подумал Скиф. Слава Богу, что гуманитарщики подогнали батальону новые ПНВ[9]. В них-то караульные и разглядели «диверсанта».
- Зачем стрелял?
- Обозначал себя огнём...
- Идиот! Вот ему – ротный показал на Ваху – спасибо скажи! У тебя сегодня второй день рождения. Война идёт, а он накидался до белочки!
- Что скажешь?
Спартак уныло изучал брёвна из сосенок, которыми перекрыли блиндаж, и не отвечал.
...Накануне он довольно быстро нашёл проблему, за силовой кабель Спартак был спокоен – там оказалось ещё довоенное заглубление, а вот гирлянда на самой вышке была уязвима и болталась у всех на виду.
Её и посекло осколками в двух местах. Площадка перед вышкой была вся изрыта воронками от 120-х, хохол накидывал плотно, будто злился.
Заменив проводку, Спартак слез с вышки, и только тут заметил, что ему от крайнего дома энергично машет рукой старик.
Собрав инструмент, связист закинул автомат за спину и пошёл к мирному.
- Здорово, сынок!
- Здорово, дед!
- Ты из «барсуков» будешь?
- Нет, я с бригады.
- А, ну это всё равно... Тут мне ваши на днях «барсуки» привезли гостинец, от моих, от родных, из России. Нашли меня! Представляешь! Из Орла гостинец пришёл.
- Супер, дед! Поздравляю!
- Я вот что... Может ты оголодал? Перекусить домашнего, то есть, не хочешь? У меня тут и собственного производства настоечка есть...
Спартак посмотрел на часы, время ещё было.
- Что же не поесть, дедушка, когда добрый человек приглашает.
И Спартак шагнул под низкую притолоку одноэтажного оштукатуренного на украинский манер дома, мазаные стены которого уже получили пару оспин от недавнего обстрела.
2. Колун
Колун возник из-за низких сосенок внезапно и непривычно, с каким-то неопределённого цвета горбом за спиной. Шёл угнувшись вперёд, тяжело, разлаписто ступая по усыпанному хвоей песку.
Спартак, уже неделю ежедневно ходивший в караул, увидел товарища и почти сразу понял – несёт что-то большое, недавно добытое.
«Может, кабан» - подумал Мишка.
Но нет, когда взводный подошёл ближе – Спартак разглядел совершено точно: «Косуля».
Колун последние несколько дней, поутру, уходил с автоматом на охоту. Позавчера лебедя принёс, сказал, мясо хорошее, но вонючее, повар его потом полдня в уксусе вымачивал. Вчера пустой вернулся, смеётся: зайца подстрелил, но не догнал – шустрый зайка оказался, на тот свет свои ходом сбежал.
А сегодня вот: удача так удача!
- Ну ты красавчик, взводный!
Колун усмехнулся:
- Что стоишь, штрафник? Помогай, давай!
* * *
Спартака «барсуки» вернули по-тихому, не докладывая наверх. Колун уговорил ротного, мол, накажем, из караулов вылезать не будет, но, как говорится: русский русскому помогать должен.
В благодарность армейцы отгрузили доброволам три цинка семь шестьдесят вторых для ПК[10] и по ящику эфок[11] и эргээнок[12]. У доброволов ни того, ни другого не было, а ПК были. И воевать в случае чего как-то надо было.
Наконец Спартак сменился и подошёл к небольшому костерку возле их землянки, где в котле уже кипело подсолнечное масло с лучком, и куда Колун штык-ножом срезал дымящееся мясо свежеосвежёванной козы.
Вокруг столпилось чуть ли не полроты, посмотреть на диковинку.
Военные нередко выходили на охоту, договорившись с соседями на флангах про стрельбу одиночными и в землю (чтобы пуля в случае промаха не полетела искать себе незапланированную жертву).
Тушёнка, конечно, хорошо, но свежего мяса никто не отменял.
Поэтому начальство смотрело на это сквозь пальцы, отпуская лучших стрелков на добычу калорий и жиров.
- Расходимся, расходимся! – гнал зевак Колун. - Что столпились? Ждёте, когда хохол насыплет по скоплению?
Все понимали, что сержант прав, совсем недавно армейцы поставили три восемьдесят вторых бэтэра в расположении рядом друг с другом, буквально через десять минут хохлы накидали по бронетранспортёрам 155-ми из «трёх топоров», и накидали точно – не иначе как «эскалибурами» хреначили!
Но любопытство было сильнее.
В конце концов Колун чуть ли не пинками разогнал толпу.
У костра остались только незанятые бойцы из его взвода.
- Спасибо тебе, взводный! – вдыхая ароматный дымок и чувствуя прилив благодарности, сказал Спартак, глядя в огонь. Он с удовольствием упал возле костра, отдыхал после смены.
Колун посмотрел на него, но ничего не ответил, сноровисто срезая с козьей ляжки наиболее аппетитные куски в котёл. Остальное взводный отдал ротному повару, и тот потащил тушу к себе, перемазавшись свежей кровью и чертыхаясь.
- Русский русскому помогать должен! – через какое-то время повторил он свою коронную фразу. – Иначе и эту войну проиграем.
- В смысле – поднял голову Спартак, - а какую мы ещё проиграли? В Чечне, в Грузии, в Сирии – вроде задавили всех?
- Ну, чехов, допустим, просто купили, деньгами завалили, а вот грузин не дожали, пиндосы не дали, а в Сирии – в Сирии я был, там до победы ещё только начать и кончить...
Колун был из вагнеров. Брал Дебальцево в 2015-м, возвращал Пальмиру, которую Красная армия умудрилась сдать за несколько часов.
Но что-то там у него с начальством ЧВК не срослось, разругался и законтрактовался в ВС РФ. Так и попал в бригаду, где с его боевым опытом ему сразу дали сержантские лычки и взвод.
Спартак, после того, как Колун отмазал его от дисциплинарки, ходил за ним, как привязанный. И дело в не в обычной благодарности. Было в нём что-то. Он был старше, опытнее, настоящий воин. А главное – от него исходила сила.
И говорил чудно: «Велес дал, Велес взял», «Ярило сегодня за нас».
Что-то древнее было в его сноровке и основательности. В лесу он был, как у себя дома.
- Ты что, язычник? – спросил его как-то Спартак.
- Родновер, - поправил Колун, и посмотрел на бойца из-под кустистых бровей.
Был родновер рыжебород, невысок и крепок в плечах, не дать не взять – вылитый викинг! Но с пронзительными рязанскими синими глазами.
По рукам и шее шли татуривоки: хитрая славянская вязь, смешанная кой-где со скандинавскими рунами.
- Вот это Велес, - показывал он Спартаку наколку над сердцем, - наш главный бог.
При этих словах Спартак немного смущался за старшего товарища, ему было неудобно, что командир, опытный воин, верит в такую ерунду.
Но из уважения молчал.
Сам Спартак был крещён матерью в младенчестве, когда ещё отец жил с ними. Но с тех пор христианство его дальше не шло и ограничивалось поеданием крашеных яиц на Пасху. Мать тоже не сказать, чтобы сильно веровала – из обязательного была Крещенская вода и освящение куличей. Ну и написать записочки, когда кто заболеет.
Но перед отъездом на фронт привела сына на службу, уговорила причаститься и взять благословение. Купленный тогда же поясок «Живый в помощи» Спартак на фронте повязал на руку по примеру товарищей, и уже не вспоминал о нём...
Мясо зарумянилось в котле, а на убийственный аромат к их костру снова потянулись бойцы с других взводов. Колуновские сходили под навес, где под целлофаном и масксетью хранили продукты, и скоро вернулись, кто с мазиком[13], кто с кетчупом.
Агдам нарезал серого местного хлеба, и скоро в алюминиевых тарелках бойцов уже дымилось свежедобытое, красноватое мясо косули.
С крупно порубленным хрустким репчатым луком дело пошло на славу.
После еды, разливая вскипевший и тут же крепко заваренный чай по кружкам – бойцы закурили, разговор стал оживлённее.
- Война, это хорошо. Она человеческий мусор отсеивает, - сказал Колун, отчищая влажной салфеткой тёмный штык-нож, которым нарезал и с которого потом ел мясо. Сам он оставил себе АК-74-й, а вот штык-нож взял от 12-го[14], глянулся он ему, не бликует, рукоятка удобная.
«Наверное, им же и добил козу» - почему-то подумал Спартак. Но отвращения это не вызвало. Так Колуну и полагалось: и есть, и жить.
- Вот мы воюем с середины 90-х, – продолжал взводный, – за это время уже целая каста воевавших мужиков, каста воинов, сложилась. А после этой войны вообще целое сословие будет.
Только 3% мужчин рождаются воинами! Если грубо посчитать, у нас здоровых мужиков от двадцати до пятидесяти – миллионов сорок. Вот и выходит, что воинов из них под миллион, ровно 3%. Но отбор производит только война. Ни армия, ни военное училище воина не родят. Вон Моторола на заправке работал, и скучно ему было, кто-то на зоне чалился, кто-то в армейке лямку тянул, а кто-то и синячил, потому что нечего ему делать в мирной жизни.
А тут – началось, и сразу пошла движуха, мужики ожили, мужиками себя почувствовали, воинами!
Колун привычным движением воткнул штык нож в пластмассовые ножны с кусачками, притороченные к бронежилету сзади, за спиной. Отодвинул от огня потёртый плитник ногой.
- И что тогда? – спросил его Агдам. - Когда эти 3% на гражданку вернутся?
- Посмотрим! – улыбнулся в себя взводный. - Уж точно другую щёку подставлять не будут.
Бойцы лежали на земле, и блаженно тянули сигаретный дымок, пропуская его через себя и прислушиваясь к взводному.
Агдам, тоже не куривший, как и Колун, посмотрел на него:
- Это ты про христианство?
- Про него. Дожили! Полтора года с какими-то хохлами воюем! А эти, которые ломанулись заграницу, когда мобилизация началась? Это ж позорище! Вот им там и по одной, и по другой щеке надают. Пусть подставляют, врагов своих любят! Мы только крепче станем!
- Погоди! А Суворов? Он же христианином был? Как раз здесь, к слову сказать, на Косе воевал. И Ушаков, он вообще святой! И Невский, и Дмитрий Донской. Они тоже, к слову сказать, все воины. И все святые.
- Старшина, я тебе и говорю: 3%. Хоть вывернись, но если оно в тебе сидит, значит сидит. Придёт час, возьмёт меч, почувствует холодок стали, и оживёт человек. Эти пробились, а сколько воинов твоё христианство на корню сгубило, в монахи загнало, в терпил превратило?
- Нет, погоди, Суворов, к слову сказать, ни одного сражения не проиграл, а говорил всегда: «Молись Богу, от него победа!».
Колун сморщился, как от прокисшего виноградного сока.
- Агдам, Суворов тоже терпила был! Цари об него разве что ноги не вытирали, то с должности снимут, то в имение сошлют. А как понадобится – очередную звезду на грудь и иди, Александр Васильевич, спасай Родину и престол. Он и шёл.
- И что?
- А то! Солдаты в него, как в Бога верили! Надо было повернуть армию – и в Петербург, всю эту тыловую сволочь, всю немчуру вдоль Сенатской площади развесить, мужичков на волю отпустить, навести русский порядок на Руси!
- Погоди, Колун, вот ты, к слову сказать, язычник...
- Я родновер.
- Один хрен. Вот как ты, к слову сказать, думаешь своё язычество возрождать? Уже тысячу лет без него живём.
- И что? Вон евреи две тысячи лет без родины жили, а потом сделали на пустом месте себе государство и верят в своего Иегову, не стесняются. Да ещё и всех соседей по периметру щемят. Красавчики!
Спартак слушал внимательно, поэтому Колун отмахнулся от основательного и неподатливого Агдама и повернулся к Мишке:
- Ты сериал «Викинги» смотрел?
- Смотрел, огонь вообще!
- Видел, когда они вырождаться начали? Когда христианство к ним пришло. Были воины, всю Европу завоевали, до Америки дошли – а превратились в каких-то шведов и, прости Велес, норвегов. С пивными животами и селёдками за пазухой!
Спартак улыбнулся:
- Ну мы ж не викинги, мы славяне.
- Хрен там! Мы-то как раз викинги, русичи, у кого воинский дух не выдохся. Славяне землю пашут да в караоке руками машут. Ты знаешь почему русские – русские?
- Потому что русые...
- Нет, потому что пришли из-за моря к славянам варяги, и звали их Русь, и стали здесь править. Рюрик и все князья, вся дружина их так и назывались «Русь». Так и землю свою назвали, страну новую – Русью. А франки захватили Галлию и назвали Францией, а англы подмяли британских кельтов – и стала Англия. А волжские булгары ушли на Балканы, подмяли тамошних славян – и появилась Болгария. А тех булгар, что остались на Волге – подмяли татары Чингисхана. И вместо Волжской Булгарии – появилась на карте Татария, нынешний Татарстан. Так оно, брат – кто победил, тот и назвал.
- Но наши-то варяги давно уже растворились.
- Э, нет, братишка – они не растворились, они стали элитой. Воинским сословием. Все древние боярские роды так или иначе происходили от Рюриковичей или их дружинников. При них Чёрное море называлось Русским, Балтийское – Варяжским, Русь была от Болгарии до Урала, от Балтики до Тамани.
- А потом?
- А потом, когда они приняли вашего Христа, своих богов забыли, само собой перессорились, пошли воевать друг с другом. Тут и навалились татары. Часть из них обрусела. И уже при Иване Грозном на смену варяжской элите пришла татарская. Что татары умели лучше всего делать? Рубить головы и подавлять бунты. Вот они и навели порядок на Руси после Смуты.
Ну, а там Пётр – после него уже поехали к нам немцы, особенно при Екатерине. И опять сменилась элита – пришли немцы. А что немцы лучше всего умеют делать? Мерседесы? Нет, танки. Вот и вернули мы с ними себе Чёрное море, Балтику, до Тихого океана и Афганистана дошли.
Потом Революция, и немецкую элиту после Ленина и Троцкого заменила еврейская, сам видишь: на ТВ, в банках, в кино, во власти – везде они.
И тут уж край, смотри куда пришли – все земли, кровью и потом добытые, роздали в 90-е, десятки миллионов русских бросили на съедение дикарям, сейчас с хохлом у себя в доме воюем, а в тылу чёрные наглеют, миллионы мигрантов, а этим хоть бы хны! «Голые вечеринки» мутят да бабло, как перед смертью, пилят!
Правильно говорит Пригожин, главные враги в Москве сидят, в самых дорогих ресторанах...
Колун посмотрел на бойцов, лица их были серьёзны и немного печальны, ему никто не возражал.
- Не грустите, братцы, кончится война – новая элита будет, наша, воинская! Всё вернём! – сказал он, поднимаясь. – Я пошёл отобьюсь на пару часов, если ротный позовёт или что – будите.
И спустился в землянку.
3. Подвиг
- Слушай, Спартак! Чтобы синьки больше ни-ни, принял?
- Принял, Колун, я...
- Смотри, боец, – перебил его сержант, – ты на войне, и ты воин! Синячить можно, когда нет войны, воину скучно, я пойму. Но здесь – такой движ, такая драка, что адреналина за гланды!
Запомни, задвухсотят по синьке – будешь лежать, как кусок падали. Я тебя доставать не пойду. И другим не разрешу.
Они какое-то время шли молча.
Спартак не удержался и спросил, о чём давно думал:
- А в скандинавских богов ты тоже веришь?
- Верю, они наши, общие. В Одина верю, в Валхаллу верю: «Быть воином, жить вечно». Для воина самое позорное плен. Кто сдался в плен, не попадёт за братский стол, где собирутся воины всех веков. А там уже наших братиков – за горизонт. Вот там синячь не хочу! Ни похмелья, ни смерти...
Колун как-то по-хорошему усмехнулся, будто говорил о родне. Потом снова стал серьёзным:
- Рэровцы[15] передают у хохла какая-то движуха на том берегу, так что поаккуратнее там.
Но Мишка не унимался:
- Колун, но ведь у хохла – тоже самое? Все нацики в рунах ходят, «азовцы» вон перед Перуном хороводы хороводят...
- Хохлы придурки, они не с теми воюют. Вместе с нами до Ла-Манша дошли б, а посмотри, кто их сейчас на убой гонит: что ни физия, то Изина. Анекдот про Изю знаешь?
- Нет.
- Смотри, значит, приходит Мойша к Шлёме и говорит: «Сын родился, а как назвать – не знаю». Тот ему: «Назови Изяславом, очень хорошее имя! Когда надо – Изя, когда надо – Слава».
Спартак улыбнулся, а Колун подытожил:
- Но всё равно: после войны всё изменится.
Ладно, хорош разговоры разговаривать, пришли.
Иди, и да хранит тебя сила!
Он проводил Спартака до опушки, посмотрел как тот идёт по отрытке, проконтролил небо: всё чисто; и пошёл назад, в расположение.
* * *
Спартак шёл крепко задумавшись, до войны он многого не замечал, как-то катилось всё по налаженной. А тут стал задумываться.
Колун говорил, что он не один, что родноверов много и среди вагнеров, и вообще среди силовиков, до самого верха. Что у него у самого есть куратор наверху и если что – поможет.
«А главное, пойми – говорил, – чудило, время расслабленных закончилось, пришло время воинов!».
Спартаку на войне нравилось, здесь всё было понятно: там враг, здесь свои. Деньги регулярно высылал Женьке. Живот ушёл в первый же месяц, побегал в бронике да в обвесе, и никакой фитнес не нужен.
Позорный «плен» у «барсуков» уже начал забываться, но вчера опять погас экран на КП, и пошлёпал связист на вышку знакомой дорожкой.
...А тем временем затевалось неладное. Контрнаступ у хохла на Запорожье завяз, наши нажгли «леопардов» да «бредли» с хорошую гору, и тем позарез «знадобилася гарна картинка».
Курортная жизнь на Косе, с ленивым пинг-понгом арты да редкими вылазками на острова ДРГ то с той, то с другой стороны – расслабляла.
Там думали в ГУРе.
Поэтому решили сделать высадку под Покровским, уже не на островах, а на самой Косе. Завели на Первомайский из Очакова сэсэошников, спрятали под навесами глиссеры.
Расстояние до Косы сократилось ровно вдвое, теперь можно было быстрым рывком на четырёх катерах выскочить на Косу, взять пленных, пофоткаться с флагом и – пока орки прочухаются, пока дадут целеуказание арте – уйти восвояси.
Беда в том, что на двухместных глиссерах много народа и вооружения не высадишь.
Значит, русских надо было выманить.
Под это дело перебросили беспилотную группу Мадяра, и его «Мавики» уже третий день шерстили Покровское и окрестности, но без толку. Кроме мирняка ничего не было.
Тогда решили сбить камеру на вышке и дождаться, пока орки придут ремонтировать.
Так и сделали, бригадный Hikvision вынесли с помощью эфпивишки, но орки вместо нескольких бойцов на ремонт отрядили только одного, судя по всему, связиста.
Гуровцы решили работать по нему.
* * *
Вели Спартака от самого леса, мадяровский «Мавик» висел в километре от земли, над лесом, в зените. Яркое мартовское солнце слепило глаза, звук моторов за шумом сосен и на таком расстоянии не был слышен.
Поэтому Колун, прощупывая открытку и небо над ней, не мог видеть его. А вот операторы коптера увидели на экране КП в Первомайском зелёную точку, отделившуюся от леса, увеличили и стало ясно: долгожданный ремонтёр идёт, один.
- Ну, один так один! – сказал полковник ГУР Лисовий и дал отмашку своему спецназу по-русски: «Хлопцы, работаем!»
Четыре двухместных серых глиссера взревели и, задрав носы, выскочили из своей крытой стоянки, заложили крутой вираж, и быстро понеслись к Косе, прыгая на крупной весенней волне.
- Теперь твоя очередь, Мадяр!
- Треба размовлять на державней мове, товариш Полковник! – улыбнулся командир беспилотной группы. – Сейчас мы его прижмём!
Дождавшийся своего часа дрон пошёл на снижение.
Спартак шёл и всё думал о своём разговоре с командиром. Диковинно всё это было, ново для него. Его уже давно тянуло к Колуну, что-то нехватившее ему в детстве, отцовское искал он у старшего товарища.
Тот это тоже понял, и в разговоре вроде бы со всеми обращался больше к нему.
Сквозь звенящую мартовскую тишину и шум ветра в наушниках шлема Спартак вдруг услышал тонкий и нудный звук на одной ноте, он задрал голову и прямо над собой увидел птичку.
«Интересно – наша или укроповская?» – не успел даже толком подумать он, как увидел, что от птички отделилась точка, и, немного вихляя, стремительно понеслась вниз, на него.
«Сброс!» – скорее спиной, чем мозгом понял он, и ломанулся в сторону, в последний момент упав на землю.
Ему повезло – это были «воги»[16]. Повезло, что взрывы не сильные и разлёт осколков небольшой. Не повезло, что на коптере их было несколько.
И едва он вскочил на ноги, как опять ощутил себя в перекрестии прицела. Пошёл следующий.
В это же время, петляя – Мишка опять-таки даже не увидел, а почувствовал краем сознания, как с моря, со стороны острова к нему летит ещё один дрон.
«Обложили, как зайца» – понял он. Но не понял того, что операторы не очень-то сильно хотят попасть в него, отсекают взрывами от леса и гонят на побережье.
Когда под ногой раздался щелчок, он понял всё и сразу – это было как озарение: Мишка увидел себя сверху, увидел два коптера, что выгоняют его к морю, даже увидел болтающиеся в прибрежной волне, параллельно берегу, каплевидные серые катера и фигурки в пикселе, бегущие к нему.
Потом всё потухло.
Спартак очнулся от взрыва, рядом громыхнуло, вслед за тем тишина наполнилась русской матерной руганью и слёзными причитаниями на суржике.
- Тарбаган «триста»! – услышал он рядом. – Не дотягнемо! Увага, хлопци, ПМН[17]ки!
Голоса, которые поначалу приближались, смолкли.
«Ножами землю перед собой щупают» – понял Спартак. Что вскочить не сможет, он понял тоже сразу. Попробовал перевернуться, и тут пришла боль. Особенно в правой ноге. Он с трудом поднял гудящую голову и увидел, что у него нет правой «ловы»[18]
«Сорвало взрывом, – мелькнуло у него в мозгу, – и только после дошло: вместе со ступнёй».
И тут же из оторванной ноги горячими толчками пошла кровь, голова закружилась, пришло ощущение нереальности всего происходящего.
Спартак опять откинулся на спину.
«Сейчас наложат турникет, и оттащат к катерам – понял он. – Только не плен!»
Что делают хохлы с пленными он видел в многочисленных видео и слышал от ребят, которые тоже от кого-то слышали.
Будто в подтверждение его мыслей рядом раздался гулкий одиночный выстрел. Спартак вздрогнул: «Своего добили». Ему показалось, что кровь из развороченной ноги пошла ещё быстрее.
«Эх, сейчас бы пригодились «эфки», что за меня «барсукам» ребята отсыпали, – с досадой подумал Мишка, – и себя, и петухов бы сейчас рванул!».
Но гранат у него не было.
Вдруг он понял, что ему так мешало последние минуты – мушка АК, лежавшего под спиной, упиралась прямо в шею, в щель между шлемом и задравшимся вверх плитником.
Спартак нащупал ремень автомата и попробовал резко сдёрнуть его через голову, не получилось – автомат зацепился за шлем, чтобы его высвободить пришлось долго, очень долго, как ему показалось, раз за разом снова дёргать, набираясь сил, поднимая голову и опять опадая в кружащуюся бездну.
Вдруг уже совсем рядом, как в дурном сне, раздалось:
- Відмучився, Тарбоган![19]
- Шукаємо орка![20] – донеслось издалека.
«Только не в плен! Только не в плен!» – колотилось в его мозгу.
Мишка поудобнее перехватил автомат, прижимая его к животу. Снял с предохранителя и отщёлкнул до упора, на стрельбу одиночными.
Потом дергающимися руками и плохо двигавшейся головой долго пытался поймать ртом непослушный ствол «семьдесят четвёртого», в кровь рассадил губу, но уже не чувствовал солёного вкуса крови на языке. Тяжёлый металлический вкус воронёной стали перебил все остальные запахи и вкусы этого мира.
Наконец боец поймал дуло автомата окровавленным ртом, да так и застыл с полуоткрытым, не смог сжать его.
«Валхалла... Вот они... – пронеслось у него в мозгу со страшной скоростью, – Господи, помилуй!».
И нажал спуск.
* * *
- Все одно б виплив![21] – сказал один из гуровцев, осматривая оторванную ногу остывающего Спартака.
- Хоч пофоткаємось![22] – ответил старший группы.
И, прощупав ножами землю вокруг на предмет мин, они обступили погибшего бойца и стали фотографироваться, радостно улыбаясь, поднимая Спартаку голову, делая рожки, расстегивая ширинку.
Гуровцы были стреляные воробьи и большинство этих фоток в Сеть не выложили, разослали побратимам да жинкам.
А вот видео той вылазки на Косу, снятое пiдраздилом Мадяра с «Мавика», взорвало интернет.
Ролик завирусился и с той, и с другой стороны.
В Рунете и на центральных каналах Российского телевидения его обсуждали целых два дня. Миллионы просмотров не остались незамеченными там, где надо, и на третий день стало известно, что Спартаку дали «мужика»[23] посмертно.
У хохла ролик тоже обсуждали, но уже с другим толкованием: мол, смотрите, как клятии орки боятся наших воинов света и того, что им придётся в Украини отвечать за свои преступления!
Но и там Спартака тоже быстро забыли.
Женечка получила выплаты за гибель воина и тело героя.
С телом получилось на удивление быстро.
Мадяр, конечно, ждал эвакуационную команду, и хотел накрыть наших эфпивишками или навести арту из-под Очакова.
Но, как назло для нацистов, на море и над морем разыгралась погода, на остров шли стальные полуторометровые волны, штормовой ветер с дождём сносил всё, что появлялось в воздухе, и вся беспилотка сидела в кофрах, под надёжными крышами.
К тому же наши в тот же день, когда вышел ролик, перекопали Первомайский «ураганами»[24]. Не дожидаясь этого, хохлы слиняли с острова в полном составе: и беспилоты, и гуровцы, и даже миномётка.
А работать с того берега было гораздо сложнее.
Поэтому Колун, лично возглавивший эвакуационную группу, без труда вынес Спартака в расположение, откуда военмеды отправили тело по известному маршруту.
Проблемы было возникли с похоронами Спартака. Точнее с отпеванием.
Приходской батюшка был в недоумении, как отпевать воина, совершившего самоубийство?
И направил запрос в Патриархию.
Положительный ответ пришёл на удивление быстро: «Воин Михаил, находясь в состоянии посттравматического шока и получив ранение, не совместимое с жизнью, совершил это, чтобы не рассказать противнику ценную информацию, которой обладал».
Таким образом, отпевание было совершено, и раб Божий воин Михаил навсегда упокоился на военном мемориальном кладбище в Мытищах под залпы прощального салюта.
«Барсуки» тоже помянули своего «первого пленного» добрым словом. Лучше всех сказал Ваха:
- Беззлобный был парень, и умер, как герой! Хорошо, что мы его по синьке не задвухсотили...
А вот Колун через неделю после гибели Спартака, запятисотился[25].
Сначала никто ничего не мог понять, куда пропал взводный, думали даже, что пошёл мстить за Спартака на остров, где его и приняли хохлы.
Но нет, через неделю он засветился в колонне «Вагнера», которая шла на Москву. После того, как мятеж Пригожина не удался, Колун пропал.
Пропала и статья СОЧ[26] из его личного дела.
Видимо, и в самом деле, кураторы у него мощные были.
Потом дошли слухи, что Колун законтрактовался в Африканский корпус РФ в Буркина-Фасо, но и там у него что-то не заладилось, поссорился с начальством и ушёл в соседний Кот-д`Ивуар, где записался в Иностранный легион.
Даже говорили, что в составе пресловутого батальона Иностранного легиона он зашёл на Украину и воюет теперь на той стороне, но это уже совсем дичь – надо быть конченным идиотом, чтобы с таким послужным списком самому отдаться в руки палачам СБУ.
Мало ли что говорят?
Колуна в бригаде уважали, но не любили.
Из близких товарищей у него и был-то один Спартак. Можно сказать, ученик.
Но и тот, выходит, не доучился.
Алексей Шорохов
***
[1] Командно-наблюдательный пункт
[2] Разведывательно-штурмовой батальон
[3] Диверсионно-разведывательная группа
[4] Силы специальных операций РФ
[5] Главное управление разведки Украины
[6] Взводный опорный пункт
7 Ракетные войска стратегического назначения
[8] Командный пункт
8 Прибор ночного видения
[10] Пулемёт Калашникова калибром 7, 62
[11] Гранаты Ф-1
[12] РГН- ручная граната наступательная
[13] Майонез
10 АК-12 – новый автомат, поступивший на вооружение ВС РФ
11 РЭР – радио-электронная разведка
16 ВОГ – выстрел осколочный гранотомётный.
17 ПМН – противопехотная мина нажимная.
18 Lowa – популярные на фронте тактические ботинки.
19 Отмучался, Тарбоган! (укр.)
20 Ищем орка (укр.)
21 Всё равно бы вытек (укр.).
22 Хоть пофоткаемся (укр).
23 Орден «Мужества».
24 Реактивная система залпового огня (РСЗО) калибра 220 миллиметров.
25 Дизертировал.
26 Самовольное оставление части.
.jpg)
