https://www.culture.ru/events/2109521/pravo-epokhi-petra-pervogo?location=kabardino-balkarskaya-respublika-nalchik
После Петра I всероссийскими Императрицами стали:
Екатерина I Алексеевна с 28.01.1725 г. по 06.05.1727 г.;
Анна Иоанновна с 19.01.1730 г. по 17.10.1740 г.;
Елизавета Петровна с 25.11.1741 г. по 25.12.1761 г.;
Екатерина II Алексеевна с 28.06.1762 г. по 06.11.1796 г.
Период их царствования занимал три четверти века и имел решающее значение для России. Они были разные, но все являлись последовательницами Петра I. Даже Анна Иоанновна с ее «бироновщиной» входила в этот круг и современниками воспринималась «как бы продолжением славного царствования Петра Великого, как во внешней, так и во внутренней политике»[1].
Для того, чтобы разобраться в правдивости утверждения о преемственности всех правительниц делу Петра, обратимся к двум важнейшим вопросам: каково было их отношение к иностранцам и к русскому народу?
А для этого напомним о роли иностранцев в петровское время. Она определялась самим Петром, для него иностранцы являлись первыми помощниками в деле преобразования России по западному образцу, который являлся для него смыслом и целью всей жизни.
Никаких колебаний и сомнений у Петра в проведении нового курса не было. Для этого он от природы имел уникальные данные: колоссальную работоспособность, непоколебимое упорство и умение добиваться намеченных целей с применением всех доступных средств – от царской щедрости до карательных мер с самыми суровыми наказаниями.
Поэтому «энергичный преобразователь России, не терпел никакой оппозиции своим планам и стремился силою своей единоличной власти пересоздать государственный и общественный строй Московской Руси по образцу существовавшего в то время на Западе полицейского государства»[2].
Эта характеристика Петра, написанная историком в дореволюционный период, противоположна общему мнению, что реформы Петра были прогрессивны, проводились в интересах народа и государства, в результате которых страна стала в один ряд с передовыми, развитыми странами западного мира.
Сегодня понятие «полицейское государство» воспринимается как нечто регрессивное и насильственное в первую очередь для самого населения страны. И совершенно неожиданно Петр находит в нём образец для подражания.
Выясним, насколько это утверждение является правдивым?
Доказательством существования такого государственного устройства в Европе во времена Петра являются следующие признаки:
– природа власти полицейского государства такова, что последняя, провозглашая целью правительственной деятельности народное благо и порядок, ни при каких обстоятельствах не рассматривает свой народ как источник власти. «И несмотря тот факт, что в полицейском государстве часто налицо элементы либерального декорума, это не меняет сути, народ по-прежнему рассматривается только как объект административных манипуляций»;
– «власть в полицейском государстве неизбежно приобретает сакральный характер, становится прерогативой узкого избранного круга сильных мира сего. Социальное и политическое отстранение отдельного человека от власти является ярчайшим признаком полицейского государства, на фоне полного отсутствия какой-либо свободы».
Одной из отличительных черт полицейского государства является «абсолютная всепроникаемость административной деятельности, регламентация мельчайших подробностей жизни общества, беспрецедентный надзор-опека над подданными.
Идеологи и практики полицейского государства полагали, что счастья можно достичь благодаря регламентации всего и вся, поскольку надеяться на то, что индивид может сам понимать, что для него, а следовательно, и для государства является хорошим, а что плохим, занятие тщетное. Такая посылка содержится в красноречивой сентенции Фридриха Великого: «Народу, как больному ребенку, следует указывать, что ему есть и пить».
Конечно, в полицейском государстве деятельность правительства определяется отнюдь не правовыми нормами, а, скорее, соображениями «пользы и всеобщего блага». Причем власть не учитывает мнения и взгляды со стороны граждан, и в корне пресекает любые возможные возражения. Мнения отдельно взятых представителей народа власть просто не интересуют. Более того, в идеале, собственных мнений, а уж тем более мнений, отличных от мнения власти, вообще не должно существовать. Отсюда жесткий мониторинг, со всеми вытекающими последствиями. Целесообразным признается все то, что соответствует «взглядам и соображениям правительства». Последние – не поддаются никакой конкретизации. Обыватель не уверен, что конкретно хочет от него власть и какова будет ее реакция на те или иные поступки. Страх, растерянность и так называемый «синдром тревожного ожидания» становятся характерными как для общества в целом, так и для каждого отдельного человека. В полицейском государстве власть с точки зрения содержания выступает как мелочная, назойливая опека над обывателями, а с точки зрения формы – имеет надзаконный и внезаконный характер. В полицейском государстве частные лица находятся в полной зависимости от благоусмотрения администрации.
Жизнь граждан в полицейском государстве должна течь по четко заданному властью руслу, и все отклонения расцениваются как преступления против последней»[3].
Именно это во время Петра происходит в России, реформы и нововведения изменили в стране практически всё, придали другой облик тому, что раньше так прочно и устойчиво покоилось на обычае.
Петр глубоко проникся убеждением, что хороший «регулярный» государственный строй и «порядочное» общественное устройство могут быть созданы волею законодателя так же, как конструируется механиком хорошая машина. Полный этой веры во всеобновляющую и всеспасающую силу законов, указов и учреждений, он стремится до мелочей осуществлять руководительство подданными на пути к благосостоянию и благоденствию всего государства. В результате петровское законодательство и административное усмотрение до мелочей, как в частном, так и в общем, опутывает своими указаниями и предписаниями тогдашнего человека, подданного.
«Во всём он старается войти во все мелочи каждого дела и производства, указывая и предписывая в нем всё, все подробности и частности; ткать холсты только определенной ширины, под страхом каторги запрещает выделывать кожу для обуви с дегтем и велит употреблять для этого ворвань, жать хлеб приказывает не серпами, а «малыми косами с граблями»; на реках предписывается уничтожить «староманерные суда» и рассылаются образцы новых, причем царскими указами предписывается уничтожить окошки для выливания воды в ботах судов и предписывается качать воду помпами; жителям Петербурга запрещается для их передвижения по Неве и рекам пользоваться гребными судами и предписывается обзавестись парусными.
Именными указами предписывалось обывателям печи в домах ставить на фундамент, а не на полу, трубы в печах делать такой широты, чтобы человеку пролезть, потолки с глиной, а не бревенчатые, крыши крыть черепицею, гонтом или дерном, а не досками. По уездам были разосланы высочайше утвержденные чертежи крестьянских изб, по которым обязывалась перестроить своё жильё вся деревенская Россия.
Внешность обывателя высочайше аппробованного (одобренного) дома тоже была строго определена указом – бороды предписывалось брить или платить за небритье особую пеню, у застав были выставлены образцы разрешённых одежд и строго запрещалось старообычное платье.
Увеселения, развлечения, игры подданных также регламентировались указами. Так, в 1718 г. был издан указ, «каким образом ассамблеи отправлять».
Лечиться обывателю надо было тоже по указу, причем особенно рекомендовались олонецкие железистые источники, которыми Петр сам пользовался, нашел их лучше заграничных и, «милосердуя, яко отец» к своим подданным, издал подробные медицинские правила относительно пользования водами; не все однако, получали исцеление; не получившие роптали, и вот следует высочайший указ, объясняющий отдельные неуспехи лечения несоблюдением высочайше утвержденных правил при пользовании водами и осуждающий людей, которые «яко сущие невежды, не рассуждая о нерегулярных своих и глупых поступках» при пользовании водами, осмеливаются порочить Божие дарование.
Могилы для умерших велено было устраивать по определенному образцу, живым предписывалось ходить в церковь по праздниками и ежегодно ходить на исповедь, чему священники обязывались вести особые записи.
Петр был убежден, что иначе, как строгостью и наказанием, нельзя победить «глупость и недознание невежд», и каждый указ его, каждое предписание неизменно сопровождается угрозами кнутом, каторгой, штрафом, смертной казнью за неисполнение или «молчание»[4].
Прямое участие Петра в повседневной жизни обывателя – это только небольшая часть его переустройства России, когда создаются новые высшие государственные учреждения и новая центральная и местная администрация, а также появляются новые отрасли промышленности.
Для таких масштабных преобразований были необходимы надежные помощники, и в силу исторических обстоятельств наиболее близкими соратниками становятся иностранцы, которые стали его главными советниками.
«Решив ввести в своем государстве «порядочное» и «регулярное» управление, Петр обратился за образцами туда же, откуда он взял образцы для своей армии и флота, т.е. на Запад. Издает манифест 1702 г. о вызове иностранцев в Россию»[5].
Особое внимание он уделял армии, когда еще в подростковом возрасте стал серьезно заниматься военным делом, с обращением за советами по обучению новобранцев к иностранцам, роль которых с каждым годом только увеличивалась.
При непосредственном участии иностранных специалистов формируются полки по иноземному образцу. Важнейшие посты в столице были доверены полкам, которые находились под командою иностранных офицеров.
«Петр ценил высоко военно-техническое образование иностранцев. Невольно в нем родилась и окрепла мысль, что успехи русской политики и русского оружия обусловливается главным образом участием в этих делах людей западно-европейской школы»[6].
Об успехе русского оружия можно судить по всем военным компаниям, проводимых Петром.
Два азовских похода, где первый закончился разгромом войск нового образца; второй был успешен благодаря стрельцам, умевших и знавших как воевать, и казакам, удачно атаковавшим и уничтожившим турецкий флот под Азовом на своих «чайках»[7].
Последующий Прусский поход 1711 г. привел к катастрофическим результатам, с потерей всех завоеваний на юге страны.
На Севере двадцатилетняя война с Швецией, с разгромом наших войск под Нарвой и победа под Полтавой, которая во многом была предопределена «защитниками маленького городка-крепостцы Полтавы, обнесенной земляным валом с деревянным палисадом для защиты от набегов татар. Гарнизон крепости состоял из 4000 регулярных солдат и 2500 жителей. Комендантом крепости был полковник Иван Степанович Келлин. В течение трех месяцев успешно отбивали все атаки шведов, истощив их людские и военные запасы.
В генеральном бою, хорошо подготовленные русские войска в количестве 35000 человек, одержали убедительную победу над измотанными осадой 25000 армией шведов»[8].
Из этих военных компаний можно сделать следующий вывод: русская армия, руководимая иностранными военачальниками, переживала нелегкие времена, в которых были и некомпетентность военачальников, и откровенное предательство.
Петровские войны отличались неоправданными потерями человеческих жизней, вызванными, с одной стороны, торопливостью Петра, которая приводила к поспешным и к непродуманным решениям, с другой стороны, чрезмерному затягиванию шведской компании, высасывающей все жизненные соки страны.
Остаётся отметить дипломатическое новшество Петра между воюющими странами, когда победитель – Российская Империя – заплатила побежденной Швеции чудовищную сумму в 2 миллиона ефимков (около двух миллионов рублей).
Отношение к народу? Здесь Петр «был уверен, что сможет своими единоличными усилиями Россию «из небытия в бытие» привести, пользуясь при этом подданными только как орудиями, обязанными беспрекословно повиноваться его воле и который в продолжении всего своего царствования не обращался к сотрудничеству общества и народа»[9].
Следствием реформ Петра стало ухудшение положения крестьян из-за усиления их зависимости от помещиков. «Своей собственностью земледелец начинает считать и крестьян, живущих на его земле, с которой они не имеют право уйти, привязанные к ней законом, как живая рабочая сила, обрабатывающая эту землю и тем кормящая пожизненного государева слугу – землевладельца. В силу указа 1721 г. дворяне были освобождены от личных податей.
Всё это вместе взятое создавало ту сословную рознь между крестьянами и господами, которая нашла свое выражение в наименовании даже в официальных бумагах и актах крестьян – «людьми подлыми», а дворяне «благородными».
Создается глубокое неравенство во взаимоотношении основных сословных групп русского общества – дворянства и крестьянства»[10].
И как итог, служащий одновременно ответом на наши два поставленные вопроса: при Петре I иностранцы занимают привилегированное положение в государстве, а основные тяготы при реформировании государственного устройства легли на плечи русского народа.
Даже на смертном одре император беспокоился об иностранцах: «Пополудни его величеству сделалось лучше, и казалось, он хотел даже привести в порядок некоторые свои дела, отдал несколько словесных приказаний, между прочим советовал не пренебрегать иностранцами, живущими в его государстве и в Петербурге»[11].
Об иностранцах Петр I мог не беспокоиться: к ним отношение его наследниц-императриц было самое благоприятное, что и рассмотрим в следующих статьях.
[1] Алексинский – Бестужев-Рюмин // Русский биографический словарь. М.: ASPECT PRESS LTD. 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года. С. 158.
[2] Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Москва: Изд-во «Культура», 1990. Репринтное воспроизведение издания 1914 г. С. 154.
[3] Лазорин К. Б. Формирование полицейского государства в странах Европы в XVIII-XIX веках // Пробелы в российском законодательстве. 2013. №6. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/formirovanie-politseyskogo-gosudarstva-v-stranah-evropy-v-xviii-xix-vekah (дата обращения: 12.11.2024).
[4] Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Москва: Изд-во «Культура», 1990. Репринтное воспроизведение издания 1914 г. С. 148-150.
[5] Манифест «О вызове иностранцев в Россию, с обещанием им свободы вероисповедания». 16 апреля 1702 г. Исторический документ (368272).
[6] Брикнер А.Г. История Петра Великого. М.: «ТЕРРА», 1991. Репринтное воспроизведение с издания А.С. Суворова 1882 г. С. 123.
[7] Брикнер А.Г. История Петра Великого. М.: «ТЕРРА», 1991. Репринтное воспроизведение с издания А.С. Суворова 1882 г. С. 143-144.
[8] Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Москва: Изд-во «Культура», 1990. Репринтное воспроизведение издания 1914 г. С. 73,75.
[9] Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Москва: Изд-во «Культура», 1990. Репринтное воспроизведение издания 1914 г. С. 153.
[10] Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. Москва: Изд-во «Культура», 1990. Репринтное воспроизведение издания 1914 г. С. 389-390.
[11] И. Лефорт – Я.Г. Флемингу. 30.01 (10.2.). 1725 г. (перевод с фр.) – Сб.РИО. СП., 1868. Т.3. С.398-401.
