Военкор «Комсомольской правды» встретил юбилей возвращения Крыма с людьми, которые 10 лет назад мерзли в пикетах на Чонгаре, дрались под Верховным Советом в Симферополе, освобождали воинские части полуострова, а перед этим - еще и сражались с бандеровцами в кровавом угаре майдана.
Они не получили за все это ни славы, ни денег, ни должностей - только обретенную Родину и чистую совесть.
«БЕРКУТ» НА ЗАКЛАНИЕ
Я догадывался, что с «Викторовичем», одним из командиров крымского «Беркута», будет тяжело говорить. Такие люди не дают интервью, не считают нужным. Мой собеседник - невысокий, плечистый, у него колючий взгляд и упрямый ежик седых волос. Красное обветренное лицо с не приставшим толком зимним горным загаром.
В последние дни крымский «Беркут» чистил в горах метастазы незалежной - ячейки «Хизб ут-Тахрир» (запрещенной в РФ террористической организации), оставленные нам бандеровцами на долгую память. Но у меня за душой была давняя, невысказанная благодарность, которая иногда мучает сильнее, чем старый грех:
- «Викторович», передаю вам как представителю «Беркута» благодарность от двух журналистов «Комсомолки» Стешина и Коца, которых ваши сослуживцы спасли в апреле 2014-го в Киеве. Тогда майданная власть начала судить «Беркут», и никто из украинских журналистов не пришел их поддержать. А мы пришли. К прокуратуре приехали майдановцы. Холеные такие, в разгрузках и со стволами, сразу срисовали нас и захотели забрать, а «Беркут» не отдал, нас вывезли на машине, оторвавшись от хвоста…
«Викторович» благодарность принял и заметил:
- Где-то мы с тобой виделись…
Начали вместе вспоминать, кто где был и что видел, лед недоверия треснул, и мы вдруг опять оказались на майдане, среди копоти горящих покрышек и визга озверевшей толпы. «Викторович» замечает, что в одном фильме о Крымской весне была допущена важная историческая ошибка:
- У нас шевроны «Беркута» были на русском языке, и тризуба на них не было. Мы специально такие заказывали. Кто не успел - тризуб просто срезал. Этот момент майдановцы отследили, крымский «Беркут» они ненавидели особо. А у меня дед до конца 1940-х воевал с бандеровцами, я знал, за что я стоял против майдана.
Крымчан перебросили в Киев на Крещатик еще 28 ноября 2013 года. Видели все. «Викторович» смеется:
- Я даже Сеню-Кролика (Яценюка. - Авт.) за воротник пальто потаскал, он аж белый стал. Приехал на майдан с личной охраной, а мы их в угол зажали аккуратно. Не били, все в рамках закона. «Беркут» и так с первых дней майдана сделали виноватым, я тогда первый раз увидел, как создаются фейки. Наши пацаны вытащили из толпы затоптанную девчонку, положили на носилки и в скорую. Уже утром во всех СМИ: «Беркут» убил девочку! Везет прятать труп». Девочка отлежалась и через три дня дозвонилась до какого-то радио: «Я жива!». Но это уже никого не интересовало. Майдан должен был победить, мы это поняли позже.
«Викторович» очень подробно рассказывает о локальных боях, которые два месяца шли в центре Киева. «Беркут» побеждал раз за разом, но перелома не было - приходила команда «Стоп», и бойцы откатывались на исходные:
- Большая часть украинской элиты уже была куплена. Реальной команды на зачистку не поступало ни разу! - говорит мне с нажимом «Викторович». Да я и сам это видел.
ОТСТУПЛЕНИЕ ДОМОЙ
«Беркут» был обречен стать главным раздражителем майдана и главной его жертвой. А крымский «Беркут», сражавшийся в первых рядах, - поводом для вторжения бандеровцев на прорусский полуостров. «Викторович» рассказывает о последних днях майдана:
- К Рождеству они приготовились, собрали и натренировали боевиков, наделали «коктейлей Молотова». У нас горели все. Появилось огнестрельное оружие, нашему бойцу прострелили обе голени. У нас было больше 30 раненых, один убитый. А вот оружия у нас не было. Защита - пластиковая. Щиты - один на троих. Все равно 18 февраля мы зачистили правительственный квартал, сдвинули майдан к сцене, и я поднял там наш крымский флаг! (цветами совпадает с российским. - Авт.). Майдан опустел, но зачистить нам его не дали - опять пришла команда «Стоп».
На следующий день случилось массовое жертвоприношение, названное потом «Небесной сотней». На майдан завезли оружие, добытое в отделениях милиции по всей Западной Украине. «Беркут», наоборот, так и не получил оружия, и его начали расстреливать сразу же, как Янукович подписал соглашение об отводе силовиков 20 февраля. Спрашиваю «Викторовича»:
- Как вам удалось выбраться в Крым? Сам с трудом из Киева уехал - в аэропорту уже ловили российских журналистов по спискам.
- Нас спасло оружие, которое нам все-таки успели привезти из Крыма в последний момент, безоружные не вышли бы. Из 140 человек нас осталось меньше половины. Целых, не раненых, не было. На майдановских блокпостах знали, что мы вооружены и что будем прорываться в Крым, их предупредили. Тяжело шли, «коктейли Молотова» в нас опять кидали, все стекла автобусов были выбиты, арматуры из бортов торчали - так и приехали домой. Выдохнули только в Крыму.
- Сердце болело за Крым?
- Мы не знали толком, что происходит дома. В последние дни ребята уже выходили с трудом - понимали, что власть ни на что не способна или продалась. Помню, я бойцам говорил: «Поймите простую вещь - не остановим ИХ здесь, придут к нам». Тогда все посидели, минуту подумали, и все до одного пошли в оцепление. Сам я понимал: это только начало. У нас было два варианта - прорываться в Крым, в российские части или уходить в горы. Тюрьма от майданутых нас не устраивала.
В истории крымского «Беркута» была драма, позабывшаяся за последние 10 лет. Примерно, с 2006 года власти сделали «Беркут» в Крыму основным уличным противником всех пророссийских митингов. Потому никто из бойцов «Беркута» не думал, не ждал, что толпа в Симферополе встретит их криком «Герои!» и овацией. Все сделалось наоборот в те дни.
«НАШИХ НА КОЛЕНИ НЕ ПОСТАВЯТ!»
Я сижу на летней кухне у Татьяны Савицкой, крымской активистки с 20-летнимстажем. Сейчас в ее старинном фамильном доме база волонтерской организации «Крымские феи». На стенах - каски и бронежилеты, карта Крыма и Приазовья. Огромное фото - Татьяна обнимает солдатика. Это ее сын. Во время частичной мобилизации он примчался из Москвы и призвался на СВО. За стенкой склад гуманитарки, а на кухне Татьяна жарит блинчики, замораживает и отвозит на фронт. Татьяна говорит, что для нее Крымская весна началась еще в 1991 году, когда весь полуостров проголосовал за возвращение в Россию. Никто Крым, конечно, не отпустил из Украины. Дали декоративную автономию и 23 года тянули из полуострова жилы, попрекая куском так, как это могут делать только киевские хуторяне. После майдана Крым еще раз попытался вырваться по-хорошему. Татьяна дарит мне уже историческую листовку, оформленную, как документ - призыв к референдуму и разграничению полномочий Крыма и Украины. Мы пытаемся восстановить картину Крымской весны по датам. Татьяна рассказывает:
- 19 февраля мы все пошли на площадь, там выставили фотографии погибших бойцов «Беркута». 20-го числа ждали возвращения крымского отряда. Встретили, погибших похоронили. 21-го числа прошел грандиозный митинг под проливным дождем. И тогда решили, что будем обращаться к России за помощью.
А 22 февраля мы вышли на защиту «Беркута», он занял оборону на своей базе. Там даже мамочки с колясками были! Из Киева пришел приказ - крымский «Беркут распустить. В этот же день мы смотрели новости по украинскому ТВ, показывали, как во Львове «Беркут» ставили на колени. У на тогда щелкнуло: «Наших на колени не поставят!».
Помню, как с базы к нам вышел один из командиров «Беркута», с которым я постоянно ругалась на русских митингах. Он меня узнал. Видно, что уставший. Говорит: «Ну а ты что здесь делаешь?». Говорю: «Пришла тебя защищать!». Я этого никогда не забуду, у него слеза потекла…
- А вы?
- А я ему: все будет хорошо, мы вас в обиду не дадим! Им сильно не нужна была наша помощь, но мы привезли мешки, песок, притащили полевую кухню, взяли базу в кольцо. И «беркуты» сказали: «За Крым будем рвать!»
- То есть восставший Крым, еще до подхода «вежливых», получил силовое ядро?
- Да, мы на них очень рассчитывали. Но у нас был еще Российский флот. Оружия у крымчан практически не было. Кузнецы наделали щитов и все…
Палки были.
23 февраля под Верховным Советом Крыма, он в народе называется «гайка», мужчины и женщины начали записываться в народное ополчение. Составили списки, распределились по ротам. Десять или двенадцать рот получилось. Я тоже записалась.
«ГЛУШИ МАШИНУ! НАШИ ПРИШЛИ!»
Крым не успокаивался, и тогда Киев принял радикальное решение - устроить бойню. Татьяна говорит, что это был самый ужасный и самый длинный день в ее жизни - 26 февраля:
- Мы собирались к полудню на митинг перед Верховным Советом, но наши оппоненты из Меджлиса (запрещенная в РФ экстремистская организация. - Авт.) и бандеровцы заняли площадь в 10 утра. Столько злобы я никогда не видела. Нас готовы были убивать. Они пришли с черенками от лопат и на них, для вида, флаги. В нас кидали бутылками с минералкой. Казалось, маленькая бутылка 0,5 - а травмы наносит, как кирпич. Если в голову - потеря сознания. У них были ботинки с железными шипами. Они били нас по ногам, у меня шрамы на всю жизнь остались (показывает жуткие отметины на голени). Джинсы все в крови, а я не чувствовала боли. Когда все закончилось, я еще ходила по площади - собирала георгиевские ленты, их с нас срывали. Рвали флаги Крыма - думали, российские. Добрела до дома. Позвонила подруга из Одессы: «Что у вас?». Говорю: нас убивают, не знаю, что мы будем делать, но в Украину не вернемся. Потом мне позвонили меджлисовцы и дали 24 часа на то, чтобы уехать. Разрешили взять документы, лекарства и детей. Так и сказали: уезжай или кишки своих детей будешь собирать по улице.
Татьяна сжимается, рассказывая ЭТО, хотя, прошло 10 лет:
- Мне же крест на воротах рисовали все время. Так они метили дома русских активистов. Нарисуют, я сотру. Окно большое на улицу закрыли железным листом. В половину третьего ночи муж стал прогревать машину, уже собрали детей…
- Куда вы планировали бежать?
- В Севастополь, в российскую воинскую часть, оставить там сына, ему 12 лет было. Но 27 февраля, в 4 утра в Крым зашли «вежливые». Мне позвонили: «Над Верховным Советом наш флаг!». Говорю мужу: «Глуши машину! Наши пришли!» И у меня началась счастливая истерика.
А 1 марта позвонил атаман: «Давай, в штаб». Так я стала замом командира казачьей роты спецназа по тылу.
Память сохраняет только самое яркое, и меня потрясли две истории, рассказанные Татьяной:
- Мы собирали гуманитарку на автовокзале, пришла бабушка старенькая, принесла крупу и бутылочку масла. Пальто на груди разорвано, клок вырван с мясом. Что случилось? Она говорит: у меня орден советский был, к вам шла, сорвали. Вторая бабушка зашла, спросила: что нужно? Носки теплые! За ночь связала несколько пар, утром принесла, и у нее пальцы кровили. Вот так мы ждали Россию. Я до 16 марта боялась, что мы останемся на Украине.
Теперь, спустя 10 лет, Крым не желает возвращаться на Украину, как ему постоянно обещают бандеровцы. С первых дней и по сию пору в Крыму работают десятки волонтерских организаций - плетут маскировочные сети, варят тушенку, собирают и чинят машины для фронта. Думаю, все это важный урок Крымской весны - свою свободу нужно завоевывать и отстаивать. Никто ее не подарит просто так, а заберут - глазом моргнуть не успеешь.
Зачистка хвостов
Между приходом «вежливых» и референдумом Крым решал свою последнюю проблему - переподчинение или ликвидацию частей ВСУ. На полуострове их было много, Киев пытался нейтрализовать ими эффект присутствия Российского флота. И получилось так, что мой собеседник, казачий атаман Вадим Иловченко окружил со своими бойцами часть Береговой обороны Украины в Перевальном с тыла, а я в этот момент был с «вежливыми», но со стороны КПП и главных ворот. Помню, как командир «вежливых» отдал приказ бойцам рассредоточиться от угла забора до банкомата. Как из ворот части вдруг выбежал украинский солдатик с пулеметом, бросился в бетонированный окоп и залязгал затвором… Меня прошиб холодный пот, и я буквально заметался на линии огня. Но из двери КПП вышел здоровенный украинский военный и одной рукой выдернул солдатика из окопа вместе с пулеметом. Патронов у него не было, и в целом все проходило бескровно, даже анекдотично. Атаман рассказывает, как это делалось на практике:
- Я занимал две части в Бахчисарае - «верхнюю» и «нижнюю», их там всего две было. По схеме первое, что делали, - разделяли рядовых и офицеров. Построили командиров, они стоят, кривляются. Кто-то крикнул: «Ты кто такой?». Пришлось передернуть затвор. Замолчали, подравнялись. Я их запер в штабе на три дня - подумать.
- О чем?
- Будут ли присягать крымскому народу или поедут домой. Туалет у них был, я им еще ведро с водой поставил. И они, напившись воды, три дня каждое утро на палке от швабры высовывали из окна украинский флаг. Решили ехать на Украину. Пожалуйста - насильно никого не держали. Что тут началось! Они как стали грузить в свои машины кожаные кресла, принтеры, бумагу…
Я подсказываю:
- Фикусы и кактусы.
Атаман смеется:
- Верно! Противогазы, плащпалатки, кастрюли. Тут я не выдержал. Говорю: «Стоп, господа украинские офицеры, разгружаемся и вывозим только то, на что вы можете предъявить чеки. Пошел осматривать технику. Мама дорогая! У грузовиков на шинах трещины с палец, гудроном для красоты замазаны, борта, как из папье-маше, сгнили. Хлам нам остался.
- А «верхнюю» часть как взяли?
- Там автопробег был за Россию. Пьяный командир части на квадроцикле выехал за ворота и врезался в нашу машину. Взял на таран. Вызвали милицию и задержали. А остальные сдались. Из одной части вообще сами позвонили: «Почему вы про нас забыли и еще не захватили?».
Полуостров стремительно уплывал в Россию, и помешать этому было невозможно. Референдум был важной юридической формальностью, все крымчане и так догадывались, какими будут его результаты, но 18 марта 2014 года слез сдержать все равно не смогли. Впереди были неизвестные пока Крыму испытания - «водяная блокада», «блэкаут», паром вместо нормальной дороги, пока не построили мост... И сам Вадим Иловченко, атаман Черноморского казачьего войска, не знал тогда, что станет, возможно, единственным в России учителем истории с орденом Мужества, честно заработанным под Работино и Николаевом. Он немного рассказывает о себе. Пятеро детей, ушел на СВО сразу же, после начала. Служил в казачьем формировании в подчинении Минобороны. Был ранен.
- Во время артобстрела набились в окоп, хорошо, он был глубокий, - скупо говорит атаман. - Я, как самый большой, накрыл собой ребят, вот как наседка цыплят накрывает. Потом прилет и полная тишина, я такой и не слышал никогда. Завалило нас, откопали не сразу.
Сейчас атаман на реабилитации, поправится - вернется. Из Крыма немало парней и мужиков ушли воевать добровольцами, отдавать долг совести России и сражаться за мир на полуострове. Здесь, как нигде, СВО приняли близко к сердцу - очереди в военкоматы стояли, но это уже другая страница истории полуострова, еще не дописанная до конца.
1. "Главный урок КРЫМСКОЙ весны" (с)