Линия боевого соприкосновения оказалась проницаемой для музыки.
Музыковедом и моим проводником в мире фронтовой музыки стал Аким Апачев, певец, чьи хиты есть практически на каждой флешке в зоне боевых действий. А цитаты из его старой песни «лето-арбалеты» знают не только на передовой.
Линия боевого соприкосновения оказалась проницаемой для музыки. Хиты гуляют туда-сюда. Легендарный Моторола, воевавший во Вторую Чеченскую, любил врубить на полную песню про «небесную сотню» в исполнении одного белорусского певца, запрещенного в РФ. Аким Апачев, кстати, не побоялся перепеть хит ичкерийского барда «Они ушли» - тоже любимая песня Мотора. Очень за душу берущая, про погибших боевых товарищей. Нет давно уже никакой Ичкерии, никто не сидит в зеленом лесу под зеленым знаменем, а песня осталась, пережила свое время. При этом, с той стороны фронта иногда мелькает тот самый ичкерийский флаг с волком, но абсолютное большинство чеченцев воюют на нашей стороне.
Нам еще предстояло разобраться в этих парадоксах. А пока, Аким Апачев позвал военкора «КП» на съемки его нового клипа. Мы ехали на какой-то пригородный полигон и по дороге Аким достал телефон, я дал ему шнур, чтобы подключиться к магнитоле. Хотелось оценить материал, с которым будут работать актеры.
Да, очень нежная песня. Потрясающая аранжировка, текст – настоящая поэзия о том, как мы построим светлое будущее и как оно будет выглядеть. И припев выносящий мозг: «но сначала, мы всех убьем». Имелся в виду отряд врагов, повстречавшийся на столь светлом пути. И подразумевался вывод – без победы над врагом, у тебя не будет никакого будущего. Вообще, с этим сложно спорить, и я, живущий в Донецке с короткими перерывами уже 9 лет, все прекрасно понимал. Как и мариуполец Аким Апачев. Я заметил, что нам-то дополнительно ничего объяснять не нужно, но воя и криков, после выхода в свет этого потенциального хита, будет очень много.
Аким заметил:
- Чувства ненависти во мне нет, оно закончилось лет пять назад. Я когда писал эту песню, может быть впервые задумался о будущем своих детей, в каком мире они будут жить?
Я тоже об этом думал и завершил мысль Акима:
- Все зависит от того, какой мир мы им оставим, что они будут наследовать?
- Очевидно, будет следующий виток истории, на этом все не закончится и наши дети должны быть готовы.
Несколько часов мы провозились на пригородном полигоне. Туда подъехали бойцы, друзья Акима Апачева.
Пух, перья и свинец
Несколько часов мы провозились на пригородном полигоне. Туда подъехали бойцы, друзья Акима Апачева. Для съемок привезли шесть автоматов. Я поинтересовался, в шутку, голосом Никулина из «Бриллиантовой руки»:
- Патроны холостые? Дайте один боевой!
Мне показали вскрытый цинк и гору пустых магазинов, мол, хочешь пострелять – набивай их себе сам. А вот холостые патроны на Донбассе в дефиците. Клип снимал один из лучших клипмейкеров Донецка. Девочка с мальчиком очень трогательно целовались и палили из автоматов. А к ним, на подмогу, из бронированной «Нивы» по кличке «Брунгильда», вылезали суровые парни со стволами и гранатометами. Осенью я проехал за рулем этой «Брунгильды» 1200 километров по Запорожской и Херсонской областям и сухопутному коридору в Крым и обратно, поэтому даже смотреть в ее сторону больше не хотел…
Из-за бруствера полигона, с других площадок, нам отвечали автоматические гранатометы и плетью стегала какая-то крупнокалиберная снайперская винтовка. На этом полигоне тренировались бойцы командира разведотряда с позывным «Харам» (подробнее о нем мой репортаж на сайте «КП»). У «Харама» жесткий подход к боевым действиям. Разведвыход, сутки отдыха, потом исправление ошибок на полигоне. Такой правильный подход постепенно из экзотики становится мейнстримом.
В финале этой части съемок мы разорвали две подушки, кидали перья по ветру, чтобы в кадре шел снег. Все вывалялись в пуху. Со стороны, вся эта движуха смотрелась юмористически, но я догадывался, что конечный продукт будет достойным. Через пару недель увидим.
Старый рок и новый рэп
Только поздно вечером, в сумерках, мы с Акимом присели на лавочку у набережной реки Кальмиус. Телефоны отключились сами по себе – РЭБ заработал, как всегда внезапно, глуша любые сигналы. Зато спокойно поговорили.
- Так что слушают в окопах СВО?
Аким начал перечислять по жанрам и под конец меня удивил:
- Слышу «Саграду», слышу Рича. Много Васи Басты, не смотря на противоречивость человека, его «Темную ночь» все равно слушают. «Сансару» слушают. «25/17» - причем по обе стороны фронта. Это рэп.
- А рок?
- Старую школу рока, конечно. Чичерину слушают, Ольгу Кормухину и Вадима Самойлова. Где-то, говорят, слушают «Шамана», но я не сталкивался.
- Но все Шамана поддерживают и разделяют его мнение.
Аким улыбнулся:
- Не поверишь, все песни из «Трех мушкетеров» сейчас очень актуальны.
- Слушают совершенно оголтелую попсу, от которой краснеешь. Потому что не ожидал, что солидный командир комендантской роты, внезапно слушает песню, с матерком, про лихо наваливающую «шестерку». А ты что слушаешь?
- Старые песни, 2014 года.
Аким точно и чисто поет: «На моем ватнике нашивка ДНР! Новороссия! ЛНР!».
- Можно сказать, что восстание в Новороссии сформировало целый культурный пласт?
Аким со мной не согласился, говорит, что процесс в самом начале:
- Еще не мифологизировалась наша новейшая история. Осознание громадности произошедшего впереди. Но локальный миф Донбасса внезапно уже распространяется на всю Россию.
- В бизнесе это называется «масштабирование».
- Да, процесс не завершился. Герои 14 года и герои СВО сейчас в одном строю. Мы только сейчас осознаем, что началось 9 лет назад.
Со стороны, вся эта движуха смотрелась юмористически, но я догадывался, что конечный продукт будет достойным. Через пару недель увидим.
Аким, не сразу, но соглашается все-таки, что именно через «донбасскую тему» он вышел на «большую сцену». Я знаю, что первый альбом Акима был такой … в стиле «гангста-рэпа», то есть телки, бабки, наркотики и разборки. Аким, смеясь рассказывал мне про этот эксперимент, он надеется, что его дети про этот альбом никогда не узнают. Реальность наша оказалась круче, а позиция музыканта - жестче. Аким говорит, что в нынешнее время, артист, не имеющий гражданской позиции, вообще существовать не должен:
- Если артист не уехал и в то же время не со своей страной, он должен понимать, что есть люди, которые его отторгнут, публично. Это и происходит. И опустевшая среда заполняется другими.
- Есть вероятность, что они изменятся? Мы найдем какие-то компромиссы?
- Я думаю, у них должна быть возможность искупить грехи.
- Как?
- Омыться в чистых водах Азовского моря. Если человек хочет изменить свой выбор, нельзя ему препятствовать, многие прошли этот путь. Пусть приезжают на Донбасс, волонтерствуют, помогают, увидев, что здесь много кто нуждается в помощи.
- Давно заметил, что Донбасс работает таким чистилищем на земле. Можно вспомнить Иосифа Кобзона, который ушел из нашего мира праведником. Через родной Донбасс (народный артист родился в Часов Яре, рядом с Артемовском-Бахмутом. - Ред.).
- Есть безнадежные случаи. Тот же «Океан Эльзы». Все знают, что Вакарчук спонсирует ВСУ и при этом почему-то продолжает получать авторские отчисления от наших соцсетей и поисковых сервисов. У нас другой «культурный окоп», с другой стороны линии фронта.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Чтоб услышать, надо отойти на 10 верст в тыл
Это очень большое допущение – выяснять, какую музыку слушают на самой линии боевого соприкосновения. Прямо в окопах. Там ничего не слушают, хороший командир моментально разбивает прикладом колонки, а в телефоны заколачивает гвоздь. Слишком много «меломанов» пострадало от вражеских диверсионных групп или внезапных артналетов, которые не услышали, отвлекшись на музыку. Не слушают и в машинах. Особенно с появлением дронов-камикадзе. Едут, опустив окна, слушают звуки с неба.
Место музыки - чуть дальше, километрах в 10-20 от передка, куда бойцы выходят на отдых после ротации, вот там, музыка нужна как воздух легким и покой душе.
