Публицист Миронова: в России произошла трагедия слепой эмиграции
На КПП «Верхний Ларс» на границе с Грузией, сентябрь 2022 года/РИА «Новости»
Мир наблюдает за своеобразной гуманитарной катастрофой: люди покинули родину, Россию, где им ничего не угрожало. Все это из-за глупости — своей и тех горе-экспертов, которые подговорили россиян на эмиграцию, рассказала публицист Анастасия Миронова в колонке для «360».
Далее — прямая речь.
Недавно узнала о душераздирающей истории: петербурженка 48 лет с двумя высшими образованиями при закрытии филиала банка потеряла хорошую работу. Но вместо поисков новой она отправилась в Финляндию… Учиться в ПТУ на домашнюю сиделку.
Училась два года, теперь работает в доме престарелых. И ладно бы сама молча работала: она сманила дочь, маркетолога с высшим петербургским образованием, тоже все бросить и уехать «в Финку» учиться в ПТУ. Дочь четвертый месяц учится на уборщицу. Натурально, профессия по диплому будет «уборщик». Обе уехали в крошечные городки: Йоэнсуу и Оулайнен. Перевозят папу.
В цепких лапах шерочки с машерочкой
Мне показалось, что пример двух этих женщин — живая иллюстрация огромной человеческой трагедии, которая развернулась в России в последний год. Это трагедия слепой эмиграции. Люди были ослеплены нагнанным на них ужасом, который наложился на смутные воспоминания о 90-х, когда профессор или кассир в банке голодали, в то время как финская уборщица имела свой хлеб с маслом.
Кто нагнал? ЛОМы! Лидеры общественного мнения, которые год назад вдруг с криками «все пропало» не только призвали всех бежать, но и сами бросились из России.
По большому счету мы сегодня имеем, возможно, сотни тысяч трагических судеб, сломленных только потому, что считавшая себя конкурентной, прогрессивной и современной либеральная среда на самом деле была отсталой, закрытой и закостеневшей.
В этой паучьей банке задолго до 24 февраля 2022 года выродились свободные конкурентные отношения, среда развивалась точно по таким же законам междусобойчика, плясок шерочки с машерочкой, как и те, кого она разоблачала.
В итоге мы получили общественно-аналитическую прессу и выпестованный ею экспертный истеблишмент, который в час икс не смог сделать внятного прогноза о судьбах рядовых обывателей. Эти люди, годами и даже десятилетиями занимавшие колонки в разделах либеральных медиа и просиживавшие по два, а то и три десятка лет в эфире либеральных говорилен, неизменно ничего не угадывая в своих прогнозах, в минуту, когда человеку нужно было принимать важнейшее в его жизни решение, в очередной раз дали ошибочный прогноз.
Вот сейчас Глеб Павловский умер. Человек уже с трудом говорил, его речь упростилась до минимума, однако он до последнего продолжал выступать с прогнозами, не мог отказать себе в удовольствии вершить судьбы, ему давали слово.
А кому-то это стоило жизни, то есть будущего, минимум сотням тысяч наших сограждан, которые кинулись из страны и не вернулись.
Очередь на границе с Грузией/Соцсети
Где тот доллар по 200?
Помните, что говорили год назад? Из всех щелей заправские наши либералы целыми семьями и даже кланами (типа Дзядков*) кричали, будто России максимум через два месяца не будет. Будто наша экономика рухнет, нас поработят, расчленят.
Особенно отчаянные убеждали доверчивых сограждан в том, что скоро по Москве и Петербургу поедут танки Abrams. Ну и обещали, что доллар будет по 200 рублей.
Либеральная среда вылила на обывателей массированные эсхатологические прогнозы, в результате чего люди обменивали все свои сбережения по 150 рублей за доллар, веря, что сорвали выгоду, забирали своих детей из московских школ, убежденные, будто на окраине Тбилиси им будет лучше. Были и такие, кто умудрился быстро и за копейки продать свое жилье.
Все они, безусловно, считали, что им крупно повезло. Сегодня они сидят по копеечным хостелам на окраинах чужих городов, их дети учатся дистанционно, редко кто смог устроить ребенка в школу.
А кто устроил детей учиться в Грузии, Армении или Турции с Египтом, не очень-то и рады: селиться пришлось в депрессивных дешевых районах.
Что мы имеем сегодня? Значительная часть жителей российских мегаполисов, имевших на родине хорошие квартиры, дачи, машины, учившие детей в хороших школах и университетах, оказались в бедных странах, где у местных жителей самих нет работы.
Эмигранты тратят накопления на дешевое жилье. Многие стали бедствовать, потому что ЛОМы обещали им, что через пару месяцев все кончится и можно будет вернуться в «поверженную» страну.
Я знаю только одного либерального эксперта, который неизменно говорил, что Россия не кончится ни за два месяца, ни за два года, что ее экономика может даже не почувствовать ограничений, — это сидящий в Вашингтоне либеральный экономист Владислав Иноземцев. Но его, видимо, слушать было не принято — слушали надоевших всем паникеров.
Не проститутки, а секс-работники, не порнография, а вебкам!
Итог мы видели, к примеру, в Тбилиси, где уехавшие все чаще идут в криминал или проституцию. Когда был первый скандал с вовлечением в проституцию модных архитекторок и фемактивисток, это произвело сенсацию.
Теперь из твиттера постоянно приходят истории о том, как даже имеющие детей эмигранты вовлекаются в проституцию и вебкам целыми семьями — ни на кого это уже не производит впечатление. Вид сидящих в аргентинском аэропорту беременных, которых Аргентина хотела развернуть обратно, тоже нас не впечатлил, потому что мы привыкли к эмигрантским трагедиям. Даже стали их высмеивать. А ведь это, в общем-то, гуманитарная катастрофа.
От белой эмиграции она отличается тем, что тогда люди бежали от гибели, а теперь — наслушавшись дураков, которым либеральные СМИ из года в год давали слово, потому что это были свои, привычные, дураки.
Вы только вдумайтесь: кто-то выдернул детей из школы, обменял свои сбережения втридорога, продал жилье дешево и уехал в никуда, в нищие страны, только потому, что в его «мыльном пузыре», то есть в его соцсетях, лентах новостей, подписках, было принято верить неумным людям, прогнозировавшим России крах еще прошлой весной.
Выход не предусмотрен
Нынешняя волна отличается еще тем, что люди, за исключением трудовых релокантов и айтишников, которых не так уж много, ехали в бедные страны, поскольку возможности для эмиграции в страны богатые потихоньку были свернуты еще в 2010-е.
Единицы смогли уехать в благополучные страны, в основном это как раз либеральный истеблишмент, который всех надул и уехал на готовое. А массы пытают счастья самыми разными путями. Учеба на уборщиков в Финляндии — один из таких путей. Оказалось, эмиграция через финское ПТУ — массовое явление последнего года. Люди платили за интенсивный курс финского, учили его месяца три и потом подавали документы в колледжи.
Немного пообщавшись с эмигрантами, я узнала, что лишь в известных финских ПТУ, таких как JEDU и Riveria, учатся сотни россиян. И есть там не только мужчины призывного возраста — едут женщины, даже бабушки. Они осваивают профессии уборщиков и сиделок.
В Германии — получали визы для обучения в ПТУ по профессии «продавец». Два года в среднем надо учиться. И на сиделку — тоже.
Попасть туда учиться на повара или сантехника сложно — нужен язык. Да и поваров в Финляндии с Германией хватает, а вот уборщиц — нет. Финны ищут их даже в наших соцсетях.
Однако в последний год желающих стало так много, что на специальность «уборка» в этих ПТУ проводят собеседование, сочинение, психологический тест! Едут многие. Пример мамы с дочкой не единичный.
Эмиграция через ПТУ считается «железным» вариантом уехать: если говорить о Финляндии, то это два года учебы, четыре года работы, потом — гражданство. В Германии сроки сопоставимые. При условии, что не поменяются правила.
Потому что западные страны придумали всю эту схему с ПТУ, чтобы импортировать рабочую силу: местные не хотят заниматься уборкой и выносить за старичками судна. Финское государство готово обучать даже 50-летних тетенек при условии, что те еще 20 лет потом будут таскать горшки за пожилыми.
Система эта не рассчитана на приток из российских столиц множества эмигрантов с высшим образованием, которые хотят лишь зацепиться в стране за ПТУ, но не работать по полученной, прости господи, профессии, а, подтянув новый язык, идти сразу учиться дальше.
Зачем финнам такая морока? Им надо, чтобы было кому утки выносить и протирать пролежни, немцам нужно, чтобы фрикадельки продавали за прилавком — инженеров и врачей они к себе не зовут.
Так что, скорее всего, эти эмигранты попадут в безвыходное положение и обхитрить систему не смогут. Да и как ты ее обхитришь, если проведешь несколько лет за уборкой. Даже если в 30 решишь «делать карьеру», то будешь к тому времени опытным уборщиком, а уборка — твоим единственным легальным занятием, указанным в резюме.
Не ради будущего детей, а за их счет
Сейчас распространено вновь убеждение, будто уезжать стоило ради детей. На мой взгляд — взгляд человека, который жил за границей несколько лет и видел эмиграцию, — смысл уезжать ради детей исчез к середине 2010-х.
Потому что тогда условиях даже для высококвалифицированной эмиграции стали сложными. Богатые страны начали закручивать гайки, уровень жизни там стал на самом деле падать. Еще в середине 2000-х можно было на отличных условиях ехать в Британию или Скандинавию по специальным программам для высококвалифицированных эмигрантов.
Но потом условия изменились. И человек уже не мог рассчитывать на быстрое восстановление социального статуса.
Ужесточение правил, падение доходов и рост конкуренции среди эмигрантов, а параллельно — рост уровня жизни и комфорта в России привели к тому, что отъезд стал отбрасывать беглецов все ниже, шансов восстановить статус оставалось все меньше. Люди селились в дешевых районах с плохими школами.
Их дети перенимали привычки, язык, просторечие дешевых районов. Родителям требовалось время, чтобы понять, в какую среду они попали: в первые годы они элементарно воспринимали всех носителей английского или французского как людей образованных и ничего не знали об устройстве системы колеи, когда судьба твоего ребенка в западном обществе зависит чуть ли не от того, в какой он пошел детсад.
Unsplash
Если в Москве дети учились в лицее при Бауманке, а в Париже или Берлине (тем более в Тбилиси и Ереване) они живут в бедняцком гетто с крошечными квартирками, это эмиграция не ради будущего детей, а за его счет.
В семьях, которые едут без сохранения социального статуса, равноценного круга общения и равной работы, детей обрекают на откат назад. Да даже если за границу едут по релокации с сохранением работы, все равно большинству придется экономить на жилье, забираясь в дешевые районы.
Была примечательная история с журналисткой Мариной Овсянниковой, которая вроде как все же вывезла дочь из России, несмотря на запрет мужа. Старший сын журналистки отказался уезжать, за дочь боролся отец. Что бы ждало ребенка в Европе?
В Москве это были дети столичных журналистов, у их родителей была работа на телевидении, у детей — хорошие школы и репетиторы. В Европе они будут детьми беженки, которая перебивается разными работами.
А если семьи едут через обучение в ПТУ, когда нет надежды выскочить из круга уборщиков, так как система этого не предусматривает, дети обречены на статус детей уборщиков или сиделок.
Мы наблюдаем настоящую гуманитарную катастрофу: сотни тысяч людей обрекли себя на тяжелую жизнь вне родины без всякого смысла. Женщины — уж точно. Единицам, кто действительно работал на западные фонды и разведки, в России что-то грозило.
Остальные уехали по глупости, своей и тех горе-экспертов, которые их на эмиграцию в прямом смысле подговорили. Причем у экспертов-то в итоге все более или менее хорошо, они там худо-бедно устроились, держась друг за друга. А вот у сотен тысяч их читателей и слушателей дела плохи.
И самое чудовищное, что у тех, кто не найдет возможности вернуться в Россию в прежнее жилье, на прежнюю работу и в прежние школы, дела останутся плохи на несколько поколений вперед.
* Журналист Тихон Дзядко признан в России иноагентом.
