На встрече с молодыми предпринимателями 7 июня этого года Владимир Путин дал очень жесткую постановку вопроса суверенитета: «Мир меняется, причем меняется стремительно. И для того, чтобы претендовать на какое-то лидерство, я уж не говорю на глобальное лидерство, но хоть в чем-то, безусловно, любая страна, любой народ, любой этнос должны обеспечить свой суверенитет. Потому что не бывает какого-то промежуточного состояния: или страна является суверенной, или колонией, как бы колонии не называть». Далее глава государства продолжил: «Если страна либо группа стран не в состоянии принимать суверенные решения - это уже в известной степени колония, а колония исторических перспектив не имеет, [не имеет] шансов выжить в такой жесткой геополитической борьбе».
Хотя Владимир Путин не сказал, к какой группе стран относится Российская Федерация, но по смыслу было понятно, что у России на данный момент нет полного суверенитета. Следовательно, ей присущи признаки колонии. Поскольку Россия претендует на лидерство, ей нужно обретение полного суверенитета. На сегодняшний день это самая приоритетная задача России. Ее в разных вариантах российский президент озвучивал в последние месяцы многократно. Вот, например, на Восточном экономическом форуме (ВЭФ) 7 сентября он заявил: «Все ненужное, вредное, что мешает идти вперед, будет отторгнуто. Мы будем набирать обороты, темпы развития, потому что современное развитие может быть основано только на суверенитете. Все шаги будут направлены на укрепление суверенитета».
Как отметил глава государства на упомянутой встрече с молодыми предпринимателями, суверенитет страны складывается из нескольких составляющих. В первую очередь Путин назвал "военно-политический суверенитет", когда "важно быть в состоянии принимать суверенные решения в сфере внутренней и внешней политики, обеспечить безопасность". Среди важнейших составляющих Путин назвал культурный, общественный, технологический и экономический суверенитет. Он обратил внимание на то, что названные составляющие суверенитета можно менять местами, но все они взаимосвязаны, поскольку "одно не существует без другого".
Нет сомнений, что к приоритетным направлениям борьбы за полный суверенитет России следует отнести экономическое. 17 июня этого года на заседании Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) Владимир Путин сказал: «Если у нас не будет суверенитета, то в недалеком будущем мы будем все покупать и будем производить только нефть, газ, пеньку, седла и продавать кругляк за границу. Это неизбежно». На этом форуме он еще раз повторил, что суверенитет в XXI веке не может быть частичным или фрагментарным, что нам надо отстаивать не только политический, но и экономический, и технологический суверенитет. «Все его элементы одинаково важны. Они усиливают, дополняют друг друга. Поэтому нам важно не только отстаивать свой политический суверенитет, национальную идентичность, но и укреплять все то, что определяет экономическую самостоятельность страны», — подчеркнул глава государства.
Лакмусовой бумажкой, фиксирующей наличие или отсутствие экономического суверенитета страны, является ее внешняя торговля. Беглое знакомство с некоторыми основными показателями внешней торговли Российской Федерации позволяет предположить, что с экономическим суверенитетом у нас, мягко выражаясь, есть проблемы.
Во-первых, бросается в глаза хроническое превышение экспорта над импортом. В отдельные годы оно было полуторакратным и даже более. В абсолютном выражении это превышение (называемое положительным сальдо торгового баланса) в некоторые годы превышало 100 млрд долларов. Спрашивается: зачем России избыточный экспорт, неужели недостаточно вывозить ровно столько, сколько необходимо для получения валюты, требуемой для оплаты импорта? А все дело в том, что вся избыточная валюта, получаемая от экспорта, использовалась для оплаты доходов иностранных инвесторов, обосновавшихся в российской экономике, а также для вывода ее за пределы страны (на языке платежного баланса это называется «чистый экспорт частного капитала» и «прирост международных резервов»). Людям, даже далеким от экономики, не сложно понять, что такое хроническое превышение экспорта над импортом не просто какой-то косвенный признак, а вопиющее проявление того, что Россия выступает в роли «дойной коровы» Запада. Разве это не свидетельствует о том, что Россия является сырьевым придатком Запада (учитывая, что в структуре российского экспорта преобладают энергоносители и прочие природные ресурсы)?
В то время, когда президент Российской Федерации призывает укреплять экономический суверенитет страны, Банк России сообщает, что по итогам трех кварталов нынешнего года активное сальдо торгового баланса РФ составило 238 млрд долл. При этом экспорт составил 483,3 млрд долл., а импорт – 245,3 млрд долл. Превышение экспорта над импортом почти достигло двукратного значения. Итак, мы видим рекордное значение активного торгового сальдо и рекордное превышение экспорта над импортом за все три десятилетия существования Российской Федерации. Для сравнения: по итогам трех первых кварталов прошлого года активное сальдо торгового баланса составило 107,9 млрд долл., а превышение экспорта над импортом – 1,4 раза. Итак, на фоне призывов к обретению Россией экономического суверенитета мы пока, к сожалению, наблюдаем тенденцию обратную.
Во-вторых, за счет импорта Россия покрывала и продолжает покрывать подавляющую часть своих внутренних потребностей. Потребностей как в потребительских товарах, так и товарах инвестиционного назначения – машинах, оборудовании, инструментах и др. На протяжении последнего десятилетия доля машин, оборудования и транспортных средств в импорте Российской Федерации устойчиво держалась в диапазоне 47-49 процентов. Почти половина. В прошлом году в стоимостном выражении этот импорт составил 144,3 млрд долл., или 48,7% всего импорта России. Правда, следует иметь в виду, что значительная часть импорта машин, оборудования и транспортных средства приходится на товары потребительские (бытовая техника, персональные компьютеры, легковые автомобили и др.). В прошлом году, по оценкам Росстата, на доли машин, оборудования и транспортных средств производственного назначения (инвестиционных товаров) пришлось 25,3 % всего импорта, т.е. несколько более половины всего импорта машин, оборудования и транспортных средств. При этом следует обратить внимание на то, что в 2010 году доля инвестиционных товаров в российском импорте составляла 19,5%. Т.е. доля этой товарной группы за период 2010-2020 гг. существенно выросла.
Значительная часть всего российского импорта представляет собой детали, узлы и комплектующие для изготовления на территории Российской Федерации готовой продукции (как потребительского, так и инвестиционного назначения). По данным Росстата, доля этих товаров, называемых «промежуточными», в 2010 году составляла 39,8%, а в 2020 году – 41,9%. Наращиванием импорта промежуточных товаров российские чиновники пытаются повысить степень локализации производства в России и рапортовать о снижении импорта потребительских товаров. За 2010-2020 гг. доля таких товаров в импорте снизилась с 40,7% до 32,8%. Но реального ослабления импортной зависимости не произошло, зависимость была закамуфлирована «локализованными производствами», в которых сидит большое количество скрытого импорта.
В июле этого года Банк России выпустил обзор «О чем говорят тренды. Макроэкономика и тренды». В нем приводятся оценки доли прямого несырьевого импорта в стоимости конечной продукции ряда отраслей российской экономики. Наиболее высокий показатель по автомобильной промышленности – около 35%. Далее следуют (%): производство резинотехнических и пластмассовых изделий – 27; электроника – 25; производство транспортных средств (кроме автомобилей) – 24; производство электрооборудования – 23 и т.д. В целом по группе «Машины и оборудование» показатель составляет около 23%. Как видим, импортная составляющая внушительная. Но авторы обзора справедливо отмечают, что реальная зависимость существенно большая. Потому что в приведенных оценках не учитываются затраты, связанные с закупками импортного сырья. А что еще более существенно: в расчет не берется то, что значительная часть производств осуществляется на базе импортного оборудования. А так называемые «отечественные» товары (детали и узлы) могут включать в себя значительную составляющую так называемого «косвенного импорта».
Оценки независимых экспертов, учитывающие все составляющие импорта (включая косвенный импорт), дают значения импортной зависимости гораздо более высокие. По обрабатывающей промышленности – как минимум 50 процентов. А скорее всего, более половины. Обратимся к сайту «Эконс» (Econs). Это проект Банка России, сайт ведут сотрудники Центрального банка России. Задача «Эконс» – популяризация научных исследований и аналитики по вопросам, которые непосредственно относятся к работе центральных банков либо попадают в фокус их внимания при принятии решений.
1 марта этого года на сайте появилась интересная информация: «В ключевых производственных российских секторах импортные поставки обеспечивают 30–70% добавленной стоимости, или выпуска продукции. Наиболее велика – более половины – эта доля в производстве компьютеров и электроники, машин и оборудования, транспортных средств; в химической промышленности порядка 40% добавленной стоимости обеспечивается импортными закупками, в пищевой промышленности – порядка 30%». Как отмечается в этом материале, в структуре, приходящейся на импорт добавленной стоимости в ключевых секторах российской промышленности, порядка половины приходится на поставки из Европы. Российская экономика оказалась в опасной зависимости от импорта из таких стран, как Германия, Великобритания, Франция, Нидерланды и ряда других государств коллективного Запада. Неудивительно, что в первых пакетах санкций основная часть их приходилась на ограничения и запреты поставок в Россию критически значимых товаров с целью обрушения многих отраслей российской экономики.
Итак, Россия пока, к сожалению, все еще остается сырьевым придатком Запада. На сегодняшний день в Европу продолжаются поставки больших объемов природного газа и нефти. Причем за евро – токсичную валюту. Т.е., можно сказать, бесплатно (поскольку накопленная валютная выручка будет почти наверняка заморожена). Провозглашенный курс на импортозамещение преимущественно понимается не как замена критически важного импорта из стран коллективного Запада на отечественную продукцию (по-настоящему отечественную, а не «локализованную), а как переориентация российского импорта с западного направления на восточное.
Похожая ситуация с импортной зависимостью складывалась в нашей стране почти век назад. После октября 1917 года против Советской России тогдашний Запад ввел жесточайшие санкции. Они тогда назывались торговой и кредитной блокадой. К середине 1920-х годов бывшие союзники России по Антанте стали обсуждать вопрос о возможном ослаблении режима блокады против нашего государства. Это было обусловлено тем, что тогдашний Запад планировал резко увеличить репарационные поборы с Германии, которая была обложена данью на Парижской мирной конференции. Но поверженная Германия с ее разрушенной экономикой и близко не обладала возможностями удовлетворять неуемные репарационные аппетиты победителей. Вот тогда за океаном, в США в 1924 году родился так называемый «план Дауэса», который предполагал, что Германии будет дозволено развивать торговлю с советским государством, причем последнее рассматривалось как сырьевая колония Германии.
Авторы плана Дауэса предполагали, что СССР застрянет на той ступени своего развития, на которой он будет всегда вынужден ввозить машины и оборудование, а вывозить сельскохозяйственные продукты. Они рассчитывали, что Германия поправит свои дела и будет в состоянии платить репарации, если она будет главным поставщиком дорогих машин в СССР и импортером из СССР дешевых сельскохозяйственных продуктов. Словом, они строили планы на идее эксплуатации СССР, превращения его в аграрный придаток западноевропейского капиталистического хозяйства.
План Дауэса подтолкнул И.В. Сталина к тому, чтобы дать инициаторам плана решительный отпор. И в 1925 году у Сталина и его сторонников сложилась концепция индустриализации, которая предполагала в кратчайшие сроки преодоление экономической отсталости от развитых стран Запада и обретение реального экономического суверенитета. Вот лишь одно из высказываний Сталина, сделанное им в апреле 1926 года: «Не может страна диктатуры пролетариата, находящаяся в капиталистическом окружении, остаться хозяйственно самостоятельной, если она не производит у себя дома орудий и средств производства, если она застревает на той ступени развития, где ей приходится держать народное хозяйство на привязи у капиталистически развитых стран, производящих и вывозящих орудия и средства производства. Застрять на этой ступени — значит отдать себя на подчинение мировому капиталу».
А вот что говорил Сталин спустя всего несколько лет, в 1933 году, в докладе «Итоги первой пятилетки» на январском пленуме ЦК ВКП(б): «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте, теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест».
В Советском Союзе за четыре года первой пятилетки произошло самое настоящее экономическое чудо. Современная Россия может и должна его повторить.
1.