Митрополит Амфилохий (Радович)
Сегодня, в день памяти митрополита Амфилохия (Радовича) – подвижника наших дней, поднявшего на защиту Православия народы, о своем предшественнике вспоминает его преемник по кафедре митрополит Черногорско-Приморский Иоанникий (Мичович). Это слово записано на вечере, посвященном владыке Амфилохию, на только что закрывшемся фестивале «Сербское утешение русскому сердцу».
Приснопоминаемый митрополит Амфилохий был одарен множеством даров и талантов, и он не закапывал их в землю, а развивал на протяжении всей своей жизни. Это неустанный труженик и чрезвычайно интересная личность. Он получил прекрасное образование. Но при всех тех многих знаниях, которыми он обладал, его также украшала глубокая молитвенность, всецелое смирение и чуткость к Творцу. Он жил очень интенсивной духовной жизнью, постоянно что-то предпринимал, налаживал-настраивал свою душу в соответствии с Евангелием. В общении с людьми был открыт, доступен – делился всем своим внутренним богатством. Он утешал людей, причем самых разных – и семейных, и монахов, и докторов наук, и простых трудяг, и умудренных опытом жизни стариков, и молодежь.
Вернувшись из Греции и став профессором богословского факультета Белграда, он дал весьма мощный толчок к изучению богословия новым поколениям студентов. Молодых воодушевляла не только его эрудиция, но и его способность передавать другим знания, а главное ‒ духовный опыт. У него был потрясающий дар воспитателя, он был не только преподавателем, но именно педагогом, умеющим воздвигать души на собственные подвиги и свершения. Он формировал у своих воспитанников целостное мировоззрение, исцелял души, так чтобы они могли уже сами избирать себе богоугодные цели и действовать, высвобождал волю из оков лени, безразличия. Он и сам был очень неравнодушный человек, и других в хорошем смысле этого слова заряжал на деятельное участие в жизни ближних, прихода, Церкви, страны.
Его сразу же все приняли как очень харизматичного пастыря. Молодежи в те времена, когда он только вернулся в Сербию, было еще мало в храмах, но как только он начал служить, юноши и девушки просто валом повалили – спешили прямо на службы, в том числе чтобы услышать и его проповеди – всегда такие яркие, дающие стимул. Он говорил, исходя из своей собственной практики. Это всегда были жизненные установки – то, что работает. С ним всем охота было познакомиться, пообщаться. И он запросто шел на контакт.
В то время очень важно было то, чтобы он был не один. И Господь так устроил, что их оказалось двое – во всей силе слова, высокообразованных молодых иеромонахов: отец Амфилохий и отец Афанасий (Евтич). Они так и оставались духовно близки друг другу на протяжении всей своей жизни. Они были больше, чем родные братья. Хотя во многом и отличались друг от друга. Но и как бы дополняли один другого. Всем была очевидна искрометная братская любовь между ними как соратниками в деле возделывания сада Господня.
В те годы на Балканах уже дряхлела коммунистическая власть. Это было время, когда начинался диалог между представителями Церкви и интеллигенцией – и творческой, и научной, и гуманитарной, и технической. И верующую, и даже неверующую молодежь воодушевляло то, что они перед собой видели двух таких энергичных, умнейших, молодых священников, которые не боялись публично выступать, говорить на самые острые темы. Они могли себе позволить участвовать в самого разного рода дискуссиях, о чем бы речь ни велась, они давали понять, как всё это раскрывается во всей своей глубине при свете Божественного откровения. И мальчишки, и девчонки, которые их слушали в каких-то чуть ли не концертных залах да на стадионах, попадая туда в силу самых разных обстоятельств, услышав эти честные разговоры по душам, потом запросто шли в храмы на их богослужения. А тут уже пастырское слово и довершало дело их обращения. Почувствовав в храме этот животворящий Божий дух, человек уже оставался.
В самой Церкви для всех было очевидно, что эти два молодых иеромонаха обладают всеми необходимыми качествами, чтобы стать архипастырями, но некоторое время этому чинились определенные препоны со стороны коммунистических властей. Чиновники жутко боялись их авторитета и всячески не допускали избрания их архиереями. Хотя надо сказать, что даже и владыки нашей Церкви (те из них, кто был преклонного возраста и всю свою жизнь прослужил при диктате коммунистических властей) тоже с некоторой долей осторожности взирали на эту иеромонашескую ученую молодежь. Отцы Амфилохий и Афанасий были учениками преподобного Иустина (Поповича), а он тоже за словом в карман не лез. Это был истинный служитель Слова, режущего всю неправду мира сего как обоюдоострый меч (Откр. 1: 16). А таких все, даже просто будучи несколько теплохладными, опасаются. Отец Иустин был настолько горяч, прям и правдив в своих речах, что вполне мог себе позволить и публичную критику даже в адрес иерархов и самого патриарха Германа. Надо отдать должное последнему, что именно он потом принял такое непопулярное для иных решение и сам лично предложил Архиерейскому Собору избрать во епископы и посвятить в архиерейский сан отца Амфилохия, ученика отца Иустина.
Патриарх Герман неимоверно сильно переживал за Черногорию, постоянно думал о том, что же будет, когда преставится митрополит Даниил, которому в то время было уже за 90. Патриарха в его избрании отца Амфилохия на епископское служение особенно поддержал и подбодрил игумен сербского Хиландарского монастыря на Афоне ‒ уже ныне покойный отец Никанор. Патриарх спрашивал старца, с которым он часто советовался, о том, что ему делать с Черногорией, кого туда направить, учитывая то, что в Черногории особенно силен еще коммунизм, у власти ‒ изверги… Кто из молодых людей, которые у нас есть, смог бы достойно нести это служение? И старец Никанор сразу же, не раздумывая ни минуты, сказал: «Только отец Амфилохий!»
Сначала отец Амфилохий был избран епископом Банатским, и лишь спустя пять лет его, возведя в сан митрополита, перевели на Черногорскую кафедру. Его приезд сюда люди приняли по-разному. Верующий народ сразу же воодушевился, просто ликовал: «Его именно Господь послал нам!». Но тогда в Черногории все еще буйствовали коммунисты – перед владыкой Амфилохием они пасовали, а оттого еще больше ненавидели его. Все их идеологические построения, основанные на лжи и скрепленные насилием и страхом, оказались при приезде нового архипастыря под угрозой краха. Репрессивная машина задребезжала под напором его простых правдивых слов. Естественно, они обозлились и принялись противодействовать, предпринимать всё, чтобы сделать невозможным его архипастырское служение на этой земле.
Сначала они в самом городе Цетинье организовали массовые беспорядки против владыки Амфилохия. Причем привлекли для этого людей нацистских взглядов, которые, к сожалению, есть и в наши дни, – вам в современной обстановке это объяснять не надо. Это те, кто всегда норовит пролить кровь невиновных и провокативно обвинить в этом тех, против кого враждуют. Причем у них для этого налажены все связи в средствах массовой информации: по TV, радио, в печатных СМИ также тогда велась активная война против служения и против самой личности митрополита Амфилохия. В чем только его не обвиняли: и в том, что он якобы борется против черногорской идентичности, и в том, что хочет вернуть Черногорию в Средние века и т.д. Выдвигались и другие совершенно дикие тезисы. Многие при подобных нападках часто впадают в депрессию, уныние, так что бывают дальше уже и не способны продолжить свое дело. На это-то противник и рассчитывал. Но не тут-то было! Весь этот натиск только закалил владыку Амфилохия. Этот вызов его молитвенно укрепил, и он с умноженной энергией принялся преодолевать все искушения, препобеждать врагов, доказывая самой своей жизнью всю несостоятельность и ложь всех их обвинений. Именно так информационные войны и выигрываются: наша жизнь свидетельствует о том, кто мы на самом деле есть.
А это был человек пророческого дара и евангельской силы прощать. Он любил даже своих врагов, которые восставали против него, но, обескураженные его любовью, многие в итоге каялись и становились его соработниками! Опираясь на поддержку верующих или с покаянием обратившихся людей, он очень быстро развернул свою обширнейшую миссионерскую деятельность. Посещал многие учреждения, общался с молодежью, восстанавливал храмы. Жизнь просто кипела вокруг него. Причем он не просто восстанавливал или строил новые храмы (это не было для него самоцелью), но он именно использовал каждую стройку как повод для миссии, возвращения людей к Богу. Многие и друг с другом именно в процессе этой созидательной деятельности знакомились, становились близкими во Христе, так формировались общины строящихся храмов. Только человек большого мужества и такой харизматик, как митрополит Амфилохий, мог пойти на строительство таких монументальных огромных храмов, которые мы видим по итогам его епископства, например, в Подгорице, да и в других городах Черногории. Господь его сподобил освящать множество храмов, видеть своими глазами, как его народ возвращается к вере отцов.
Он не только воссоздавал храмы, ‒ он реконструировал память людей, обращал их к своим собственным корням. Он вернул Черногорию самой себе. Помимо открытия многих церквей и обителей, он учредил духовную семинарию, запустил многие церковные печатные СМИ, радио, создал епархиальное издательство. Все его начинания способствовали духовному подъему Черногории. И в ответ на то, что пастырские успехи владыки Амфилохия преумножались, его враги тоже просто неистовствовали! Всячески искали все новые и новые способы навредить ему и его миссии.
В 2005 владыка Амфилохий на вершине горы Румия с помощью военного вертолета установил небольшой храм во имя Святой Троицы. Это вызвало настолько враждебную реакцию, как будто сам сатана обнажал клыки. Тут же последовал от черногорских властей очередной шквал обвинений против архипастыря в ангажированной ими прессе. А там, на горе, на самом деле когда-то уже существовал храм, и у православных оставалась традиция подниматься туда в гору и молиться там. Хотя вокруг этого места уже и поселилось много мусульман, что и было использовано как повод обвинить митрополита в том, что он якобы строительством здесь православного храма разжигает межрелигиозную ненависть. Эта явно заказная кампания против владыки Амфилохия продолжалась несколько недель, в Черногории нагнеталась такая атмосфера, что нужно, мол, вообще казнить этого епископа. Но удивительно, что на него самого это всё никак не влияло – его мужество только преумножалось.
Я привел этот случай в качестве примера того, как все эти 30 лет его архипастырского служения в Черногории против него безбожниками велась непрестанная война. Иногда она чуть затихала, но потом вновь точно яростные волны вздымались на этом бушующем адском море страстей. Вся эта стихия противостояния постоянно давала о себе знать. Но и владыка был в курсе, что только Бог властен умирять любые бури. Он крепко держался Христа. Поэтому, когда спрашивают: как же он мог всё это выдержать, еще и сохраняя при этом такой светлый и озаряющий всех вокруг оптимизм, – я отвечаю: это был очень молитвенный человек! Аскет. Подвижник. Практически ежедневно он неопустительно служил – совершал святую Евхаристию. Божественная литургия – это суть и сердцевина его архипастырского служения. Главное для него было привести народ к Святой Чаше, разделить вместе со всеми Тело и Кровь Господню, чтобы объединиться так всем во Христе. Именно так, учил он, ‒ участием в богослужении и в святых таинствах церковных ‒ и воссоздается, и созидается в нас и из нас Церковь как Тело Христово. Так что свою пастырскую энергичность он черпал прежде всего в богослужении, стоя у святого престола.
В то же время он был человек глубокой, тихой, личной внутренней молитвы. Именно тогда, когда он находился в самом эпицентре чудовищных ураганов (а таковых на его долю выпала уйма), он уединялся для молитвы. Глубоко уходил внутрь себя. И так выстаивал. И молился он отнюдь не только о себе и о своей пастве, но и о своих врагах, благословляя, по заповеди Господней (Мф. 5: 44), проклинающих его и творящих ему напасти. Молитва – это и был его самый сокровенный всегда отдых, простор для его души, способ восстановления сил. Он парил, как орел, над всеми этими многомятежными буднями. Никогда не парировал ни на какие мерзости, что даже публично через СМИ пытались выплеснуть на него. Он просто молился, – и от этого была великая польза не только ему самому, но и нам, и даже тем, кто против него ожесточался. Он всегда после таких молитвенных погружений возвращался с новыми свежими силами, радостный, веселый, по-прежнему упорный в следовании добру. Готов был с утроенной силой продолжать свои архипастырские заботы. Он снискал колоссальное доверие у народа.
Это настоящий столп Церкви, апостол Христов – неустрашимый, несгибаемый. Священники и монахи чувствовали, что во главе Церкви тот, кто всегда побеждает и всё способен с Божией помощью одолеть. Это всех воодушевляло. Он именно своим всецелым упованием на Бога и был необорим. На его примере мы вживую видели, что означают эти слова апостола Павла: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Фил. 4: 13).
Митрополит Амфилохий как архипастырь и священнослужитель не собирал вокруг себя людей ‒ он приводил их ко Христу. У него не было каких-то определенных норм и критериев выбора, с кем он общается, с кем нет. Он всех принимал! У него огромное количество духовных детей: все они очень разные, разительно отличаются друг от друга. Он взваливал на свои плечи груз непомерной тяжести – столько пасомых, и у каждого свои недостатки, страсти, болезни, печали, нужды, проблемы. Он всякого выслушивал, понимал. Слабым уделял больше внимания, такие требовали сугубой жертвенности. А тех, кого считал посильнее, подталкивал вперед, чтобы те сами несли свой крест. Он просто выталкивал людей в свободу. Есть силы – служи Господу! Всем своим сердцем! И даже если нет сил, всё равно служи – и Бог даст тебе всё, что нужно! Он для нас всех был образцом того, как можно всё свое существо целиком приносить Господу в жертву благоуханную. Он никому не отказывал в помощи, но давал понять, насколько блаженнее самому давать, претворять самого себя в хлеб Господень для других. Он учил совершению этой сущностной духовной евхаристии.
И именно вокруг этого внутреннего делания христиан – усвоения и воплощения в жизнь учения Христова – и вырастали новые и новые приходы, монастыри. Он собрал целое воинство Христовых последователей – монашествующих, священников, ревностных мирян. Всё это были его верные помощники. Можно сказать, он духовно воздвиг Черногорию, обновил ее дух. И непрестанно против него воевали враги – я к этому постоянно возвращаюсь в воспоминаниях, потому что это действительно была какая-то весьма навязчивая история, «сказка-неотвязка», как сказали бы у вас. При том что это еще были и носители власти в Черногории, у них было много мельтешащих приспешников.
Уже в самом конце своей жизни владыка Амфилохий столкнулся, наверное, с одним из самых масштабных искушений в своей жизни. Власть предержащие у нас постоянно пытались разделить народ, тем самым предполагая удержаться самим у власти: разделяли и властвовали. А владыка Амфилохий, пожалуй, был единственным, кто мог из раза в раз вот так действенно объединять раскиданных по баррикадам черногорцев, собирать ранее озлобленных и отчаянных в Церковь, врачевать раны. В итоге власти, уже совсем беснуясь, просто взяли и объявили тогда Церковь врагом государства, от которого нужно, мол, избавиться раз и навсегда. Несмотря на то, что вроде как и коммунизм уже был позади, но эти по сути наследники богоборцев объявили новый раунд гонений на веру Христову. Обрубили любую возможность переговоров с ними. Началось беспрецедентное давление на Церковь.
Президент Джуканович принял решения об изъятии церковного имущества и присвоение его государством. Также они активно занимались созданием так называемой Черногорской автокефальной церкви. Ставя себе целью изъятие святынь, думали свести пастырскую деятельность подлинной Церкви Христовой на нет. Храмы намеревались использовать исключительно как туристические объекты. Богослужения хотели прекратить. Черногорско-Приморскую митрополию упразднить. Выпестовать свою карманную автокефальную церковь-прислугу и всем заправлять. Посягали на то, чтобы изменить идентичность черногорского свободолюбивого народа, уничтожить его историческую память. Поскольку этот злосчастный закон был уже принят, у нас не было выхода, кроме как выйти на улицу. Это было очень опасно. Власти могли это употребить против нас, обвинив в очередной раз, что мы как бы сеем в обществе рознь, не уважаем законы нашего государства… Но во главе нашего ставшего всенародным движения стоял мудрый и святой жизни человек – владыка Амфилохий. Он созывал народ на молитву Господу Вседержителю. Сначала мы вокруг наших храмов начали проводить небольшие крестные ходы. Пока всё это не вылилось в огромные шествия буквально по всем городам и весям Черногории.
Мы были готовы выйти на Голгофу Христову. Владыка Амфилохий никогда в жизни не вилял, шел прямо – а пути христианина всегда ведут на собственную голгофу. И мы шли за нашим архипастырем. Он всю жизнь сораспинался со Христом, и мы учились у него христианской самоотверженности. И все вокруг чувствовали внутреннюю силу этой богодарованной христианам жизни и присоединялись к нам. Вместе шли люди самых разных взглядов, политических предпочтений, но они все тогда ощущали ту несправедливость, что навязывалась нашему народу, и вышли выразить протест. Для многих с этого началось воцерковление. Так что враг, как всегда, был посрамлен. Люди объединились и прониклись чувством собственного права решать все соборно, сообща. Ниспровергать обман и злобу чиновствующих. Это было настоящее духовное возрождение нации. Митрополит Амфилохий повел народ к Богу. Он укреплял людей, неизменно держа в руке крест. Он говорил: «Мы идем до Христовой победы». И так мы ниспровергли враждующих на Церковь Христову. Очередные выборы показали, на чьей стороне народ.
Эта была последняя, но самая значительная победа митрополита Амфилохия. После этого он уже подхватил коронавирус. Меня, помню, поразило, что он тогда, только лишь заразившись, сказал: «Вот и я тоже заболел этой болезнью, и у меня теперь есть возможность сочувствовать и сострадать всем тем миллионам людей, которых эта хворь захватила». Самый большой крестный ход ‒ просто ошеломительное стечение народа ‒ он собрал уже вокруг своего гроба, когда преставился, и люди, невзирая ни на какие действующие тогда эпидемиологические ограничения, пришли попрощаться со своим отцом и архипастырем. Засвидетельствовать свою любовь и благодарность ему.
Митрополит Черногорско-Приморский Иоанникий (Мичович)До самой его блаженной кончины никто этого человека никогда не видел уставшим. Он стоял до конца. Как говорят: деревья умирают стоя. Его неуемный темперамент позволял проводить в этом мире тектонические преобразования к лучшему. У него до самых последних его дней было что-то такое молодое в облике, во взгляде – задор, какой разве что у юношей бывает. Он до самой своей старости эту удаль молодецкую, упоение сохранил. Он оставался чистым радующимся ребенком до самого своего конца, незлобивым, добрым и простым. Он не ушел ко Господу, а, можно сказать, отлетел в Его Царствие как настоящий орел, который и при жизни парил над всем этим неустройством мира сего, а теперь лишь набрал еще новую высоту. И оттуда, с Небес, он, конечно же, продолжает благословлять свою Черногорию, свой народ. Его голос, его слова о Христовой победе укрепляют нас всех и сегодня.
Митрополит Черногорско-Приморский Иоанникий (Мичович)
Записала Ольга Орлова
30 октября 2022 г.
