© Фото : из личного архива
Донбасс однозначно будет в составе РФ, но будущее его как региона туманно. Было бы странно сейчас строить планы, когда 40—50% территории республики находятся в руках врага, и когда враг держит под огневым контролем почти всю территорию ДНР, считает один из основателей ДНР Андрей Пургин
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Андрей Евгеньевич, киевский режим постоянно обстреливает территорию республики минами «Лепесток». Насколько велика угроза от этих мин? Что по этому поводу говорят дончане?
— Это война против мирного населения. Вы знаете, запрещено использовать мины без самоуничтожения, а Донбасс забрасывается минами, которые не самоуничтожаются. Они очень быстро обваливаются в пыли и застревают в деревьях.
Так как они пластиковые, у них неограниченный срок годности. Вероятность того, что через пять или через десять лет ребенку оторвет ногу-руку, или кто-то наедет на мину колесом, очень большая.
Их разбросано очень много. Это прямая борьба с населением. Это ненависть Украины, которая просто зашкаливает к Донецку. Поэтому Донецк засыпан этими минами везде: зоны отдыха, парки, рынки, центр города. Их огромное количество, собирают их до сих пор и будут еще очень долго собирать.
Тем более, они плавучие. Если во время дождя их подхватит и куда-то унесет, они могут оказаться далеко от районов, куда их сбросили.
— Сколько людей от них пострадали?
— Количество пострадавших перевалило за пару десятков людей. Не хватает эмчеэсников, на каждую мину не выйдешь. При этом есть определенная самодеятельность мирных жителей: есть ролики в ТикТоке и в Вконтакте, как они уничтожают эти «Лепестки».
Безусловно, это военное преступление, причем военное преступление очень большого масштаба. Повторюсь, эти мины должны быть с механизмом самоликвидации в течении 40 часов, а то, что высыпается на Донецк, без механизма самоликвидации.
Это пластиковая штука, которая будет лежать, может взорваться сама собой, например, разогревшись на солнце. Она может раствориться в пыли после дождя. Ее не видно невооруженным глазом. А у нас уже прошло несколько дождей.
Если вы на нее наступите, рискуете потерять ногу.
— Как вы оцениваете скорость освобождения территории ДНР?
— Был потерян темп и было несколько смен тактики.
Изначально тактика предполагала сохранение Донбасса и большое окружение противника с территории Запорожской области через Гуляй-Поле в направлении Новоселовки и со стороны Изюма. Планировался гигантский котел, который раз в шесть больше Сталинградского котла.
Именно на это была сделана ставка, что позволило после уменьшения темпа внутри ДНР Украине окопаться, вывезти население, взорвать мосты и дамбы, чтобы подготовиться к обороне. В какой-то момент мы могли практически с ходу взять тот же Угледар. А сегодня — это крепость, которую практически невозможно взять.
Плюс нужно понимать, что Украина после себя оставляет выжженную землю, максимально вывозя население, которому потом вряд ли разрешит вернуться. Уже есть огромное количество примеров насильственного вывоза населения. Плюс полностью разрушена инфраструктура, потому что города используются как укрепленные районы, которые ВСУ должны отдать как можно дороже.
Поэтому здесь безвыходная ситуация. Мы встаем перед выбором: либо получить разрушенные города без жителей и с большими потерями, либо попытаться попробовать более мягкий вариант.
Украина взрывает все, что только можно. Взорвана вся критическая и капитальная инфраструктура на той территории. Оставлены только какие-то технические вещи, которые сейчас используются для войны.
Из 2,6 миллиона населения, которые были на территории Донецкой области, они сами оценивают сейчас количество людей менее 300 тысяч человек. Фактически там находятся только военные.
Плюс очень сильно изменилась война. Переоценка этого еще впереди. В частности, роль беспилотников и роль использования гражданского транспорта. Украина технику перевозит в зерновозах. Боекомплект они могут подвозить мотоциклами.
Очень часто используются беспилотники. Беспилотник воспринимается как расходник. Наверное, мы допустили ошибку, когда воспринимали беспилотник как часть вооружения. Это расходник. Это летающая граната и летающий снаряд.
Все это очень сложно. Есть замечания некоторых командиров, что если вы хотите что-то сделать, вам иногда нужно переодеть своих солдат в штатское, чтобы их не заметили беспилотники, провести скрытое перемещение.
Плюс, Донбасс был когда-то очень густонаселенным. То есть это город, переходящий в город, бесконечно пересеченная местность. Чтобы выйти в голую степь, вам еще нужно пройти остроги кряжа. Очень много господствующих и прочих высот, которые Украина укрепила.
Еще при Порошенко она выстроила три линии обороны. Третья линия обороны была за 100 километров от Донецка. Все эти линии обороны еще живы. Они их используют бесконечно и вводят новые.
Вообще сегодняшняя война очень сильно отличается от Второй мировой войны. Те средства и те приемы, которые используются сейчас, пересматриваются всеми. Весь мир смотрит за новой войной, которая абсолютно не похожа.
Танковые клинья или мотопехотные прорывы — все это отошло в прошлое и является неэффективным. Пересматривается роль авиации. Я не военный, но видно невооруженным взглядом, что сегодняшняя война — другая.
Сама Украина называет свое вооружение зоопарк, потому что весь мир передает им «каждой твари по паре"». Это такой «Ноев ковчег» из эффективного вооружения.
У Украины — Донецк и огромная территория находятся под огневым контролем. Здесь разрушены все объекты, которые Украина собиралась разрушить. Возникает вопрос, что важнее: контролировать территорию или сохранять над территорией огневой контроль. Все эти вызовы новой современной войны привели к тому, что фронт замер.
Плюс изменения стратегии — вместо большого котла постепенное выдавливание и сберегание живой силы. На сегодняшний день все заточено с нашей стороны на том, чтобы снизить боевые потери. И снижение боевых потерь привело к тому, что перемещения носят, скажем так, очень медленный характер.
— Вы упомянули о целом «зоопарке» из натовского вооружения. Какое влияние оказали поставки западного вооружения на ход кампании?
— Определяющее. Я бы назвал эту войну войной России с западным военно-промышленным комплексом. Фактически украинцы — это некий придаток к технике, к людям, которые это все контролируют, передают разведданные и принимают решения.
Что касается эффективности, мой дом обстреливали в 2014 году по понятным причинам, но месяц назад в него было прямое попадание из французской самоходки. Мне снесли второй этаж.
Украина ведет обстрелы на расстояние в 80—90 км. Взрывали расположения, взрывали воинские склады. Раньше Украина не имела ничего похожего. Точность «Ураганов», «Смерчей» и «Градов» была совсем другой. То есть, безусловно, поставки вооружения полностью изменили канву и сами смысловые нагрузки войны.
— Я понимаю, что вы не военный аналитик, но все-таки спрошу ваше субъективное мнение: сколько времени займет полное освобождение территории ДНР при текущем темпе продвижения?
— Текущий темп продвижения «в лоб», скорее всего, не имеет никакого смысла.
Если будут приняты решения какого-то радикального характера, которые изменят расстановку сил, когда Украина, например, будет вынуждена снять как силы с других направлений (например, развитие ситуации под Гуляй-Полем с выходом на линию Павлоград и Красноармейск), в этой ситуации будут ослаблены позиции Украины, и она, возможно, начнет маневрировать имеющимися силами.
Сейчас все лучшее, все, что есть, закопано на Донбассе, вцепившись в Донецкую землю, сидит, и выковырять это очень сложно. То есть поэтому все эти действия «в лоб», они не несут такой большой эффективности, это первое.
А второе — изменилась смысловая нагрузка. Смысл сейчас — как можно меньше допускать боевых потерь. Именно поэтому заходят только тогда и только туда, где Украина уже или ослаблена, или вынуждена была покинуть позиции из-за плотности огня, из-за использования, вертолетов и авиации. Пехота заходит уже на позиции, которые зачищены процентов на 60.
— Каким вы видите будущее ДНР, и как быстро республика сможет полностью интегрироваться в Россию?
— Несмотря на то, что открыто посольство в России и есть признание со стороны Москвы, будущее Донбасса — в составе Российской Федерации. Это не подлежит обсуждению. Зато будущее Донбасса как региона и будущее его жителей — туманно. Донбасс разрушен, Донбасс дезориентирован. Донбасс уже не будет таким, каким он был раньше.
Путин откровенно признает, что восстановление Донбасса — это дело многих лет. Нужен некий план Маршалла для Донбасса. Нужен интеллектуальный прорыв относительно того, чем будет заниматься Донбасс и как он будет жить в России.
Это очень серьезные вопросы, на которые, видимо, пока еще не пришло время отвечать, потому что было бы странно сейчас строить планы, когда, процентов 40—50 территории республики находятся в руках врага, и когда враг почти всю территорию ДНР держит под огневым контролем.
Каждый день — обстрелы, каждый день гибнут жители, каждый день — разрушения, случайные прилеты по жилым секторам. Это не позволяет строить планы.
Беседовал Роман Гнатюк
1.