19 декабря — «Никола Зимний», день преставления святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, а на простонародном русском — Николы Угодника. Святителя почитают во всем христианском мире, но в России к нему отношение особое… И у него особое отношение к России — полагаю, не будет большой дерзостью так сказать.
Говорит Господь
с престола,
Приоткрыв окно за рай:
«О мой верный раб,
Микола,
Обойди ты Русский край.
Защити там в черных
бедах
Скорбью вытерзанный
люд.
Помолись с ним о победах
И за нищий их уют»…
Это из стихотворения Сергея Есенина «Микола», оно написано двадцатилетним поэтом во время Первой мировой войны, в нем живет предчувствие грядущих бед. Архиепископ Ликийских Мир предстает перед нами в образе русского странника:
На плечах его котомка,
Стягловица в две тесьмы,
Он идет, поет негромко
Иорданские псалмы…
«Слуга давнишний Богов» идет от деревни к деревне, появляется на сельском сходе, заходит в трактир, простым богомольцем приходит в монастырь, кормит из рук птицу и зверя… И молится, молится обо всех кроткому Спасу. Конечно, это лишь поэтический образ; но совсем не случайно именно этот образ занял свое место в космосе поэта-крестьянина.
Помощи от Николы Угодника русский человек ждал во всех своих скорбях и бедах. Святителю Николаю молились ямщики, погибавшие в степных буранах, и моряки на гребне девятого вала, солдаты на поле брани и землепашцы в жестокую засуху, каторжники в сибирских острогах и матери с больными детьми на руках… Сотни тысяч русских православных храмов были освящены во имя святителя Николая. По Руси бродили и бродят тысячи рассказов о его чудесной помощи в самых разнообразных жизненных перипетиях; многим из читателей, полагаю, и самим есть что рассказать. «К сухому колодцу за водой не ходят» — верная пословица. Впрямь, верится, что русский человек на века вперед сугубым Божиим поручением вверен этому святому греку, отошедшему в вечность за несколько веков до формирования русской нации и государственности. Насколько же необходимо нам, немощным и уязвимым, такое небесное покровительство! Однако возникает вопрос: чем мы ответим на такую особую к нам милость? И он не пафосный, этот вопрос, он не ко всему народу — он к каждому из нас в отдельности.
***
В Николин день я всегда вспоминаю разговор с одним священником:
— Как вы думаете, почему мы с вами не святые?
— Нуу, батюшка!.. Куда уж нам! У нас нет тех духовных сил. Мы букашки по сравнению с духовными орлами. Мы…
— Да нет же, не поэтому. Проще гораздо всё: не хотим.
Кому-то этот ответ покажется слишком резким, но я и не предлагаю принять его как полную и окончательную истину: я хочу лишь сказать, что истина в этом ответе живет. И каждый раз, когда мы обращаемся за той или иной практической или духовной помощью к святому — не только святителю Николаю, мы перед этой истиной оказываемся. Мы просим святого о помощи, мы верим, что он в силах помочь, потому что достиг святости, но разве не должны мы при этом осознавать, насколько далеки от нее сами?..
Меж тем святость ведь не падает на человека с неба, не дается даром, она всегда — результат колоссального каждодневного, ежечасного подвига. И этот подвиг совершает человек, изначально такой же, как мы: слабый, несовершенный, грешный. Он совершает, а мы потом пользуемся плодами его подвига — плодами чужого труда…
Понятно, что обещать стать святым — самонадеянно, глупо и совсем не нужно. Но вот немножко меньше тунеядцем постараться стать — это все-таки необходимо, когда просишь о помощи святого подвижника.
***
У меня есть одна знакомая, убежденно считающая, что Православная Церковь — не для нее. В православных храмах ей не нравится, богослужение ей непонятно, никакой потребности в церковной жизни она не испытывает. Что ж, вольному воля… Но однажды при встрече эта моя знакомая сообщила:
— В церковь зашла сейчас, молебен заказала Николе Угоднику: дочь в университет поступает.
— Но какой же может быть молебен, если вы отвергаете Церковь как таковую?..
— Ну и что?.. На службы ходить я не буду, конечно, а Никола хорошо в делах помогает. Я уже заказывала, когда у мужа на работе неприятности были…
Конечно, первой моей реакцией стала горькая досада. Мне очень хотелось объяснить этой женщине, что святитель Николай — не щука из Емелиной проруби, не волшебник с золотой палочкой, готовый совершить свое волшебство за оставленные в свечном ящике сто рублей; что он епископ Христовой Церкви и от нее неотделим. И не сам по себе он свят и благодатен, но Богом облагодатствован — в ответ на любовь к Нему и труд ради любви…
Но я не стала это объяснять: если человеку не нужна вера как целое, а нужен только ее обломок, если человек готов брать, но ничего, кроме ста рублей, не хочет отдать, он все равно не поверит.
Но когда досада немножко остыла, пришла другая мысль: а что же святой, которого этот «неправильный» человек о чем-то просит… Не услышит, откажет в помощи? Не нам за него решать. Кто знает, может быть, он поможет этой матери. Поможет с надеждой, что та задумается и не одной житейской нужды ради придет в следующий раз в храм.
Мы привыкли к мысли, что святые — ходатаи за нас пред Богом, и из этого следует, что они несут на себе весь груз наших слабостей, ошибок, грехов, заблуждений… Несут с истинно святым терпением и надеждой.
Мы верим в них — но ведь и они верят в нас.
***
Велико почитание святого Николая на Руси, если даже и маловерующие, и нецерковные люди возлагают на него свои надежды… Но мне представляется необходимым сказать о весьма огорчительных перекосах этого почитания.
Диалог в свечной лавке:
— Я вот только что крестилась, я еще не знаю ничего. Подскажите, пожалуйста, какие иконы мне нужно купить?
Немолодая свечница — назидательно:— У каждого православного человека в доме должны быть три образа: Спаситель, Пресвятая Богородица и Николай Угодник. Вот эти три — обязательно, а другие уже по Вашему желанию…
Хочется вмешаться и сказать: конечно, это хорошо, если в доме есть образ святителя и чудотворца Николая. Но откуда вдруг такое различие: его образ — строго обязателен, а иконы других святых — «по желанию»? Разве святитель Спиридон Тримифунтский меньше для нас значит? Разве преподобный Ириней Лионский, святой мученик, менее заметное место занимает в истории Православной Церкви? А образ преподобного Сергия русскому человеку перед глазами иметь, что же, не так важно?.. По какому же признаку мы их вот так разделяем — наших христианских святых? Почему мы вообще делим их на «более важных» и «менее важных»? А подчас еще и на «самых сильных» и «не самых сильных» — выражение, проникшее в церковную среду из практики всевозможных экстрасенсов и иже с ними.
Церковь не делит своих святых таким образом, хотя исторически сложившиеся традиции особого почитания того или иного святого в конкретной местности или стране, безусловно, существуют. Но эти традиции должны обогащать нас как христиан, а не обеднять!
В качестве иллюстрации — еще один диалог у свечного ящика:
— Можно Николаю Угоднику молебен заказать? Я болею, муж болеет, сын тоже что-то захворал.
— У нас в храме регулярно совершаются молебны святому великомученику и целителю Пантелеимону…
— Не-не, мне только Николаю надо. Другому не надо никому.
Какая же это глубокая, горькая ошибка — когда святитель Николай становится для нас «главным святым», невольно заслоняя собой весь сонм святых Церкви! Как обедняем мы сами себя и как — можно предположить — огорчаем его.
Он не «главный святой». Он просто великий святой, дорогой каждому верующему сердцу.
Газета «Православная вера», № 23 (691), декабрь 2021 г.
