В выступлениях Президента РФ Владимира Путина всегда и везде говорится о проблемах российского здравоохранения.
Президент много раз напоминал о том, что он против такой оптимизации медучреждений, которая сэкономит бюджетные средства, но лишит граждан доступа к медицинской помощи и ухудшит состояние отечественной медицины.
Неудовлетворительная доступность амбулаторий и поликлиник, дефицит кадров, высокая загруженность врачей, не позволяющая им по-настоящему лечить пациентов, аварийное состояние многих лечебных учреждений – эти и подобные вопросы президент поднимает постоянно.
Развитие здравоохранения было в очередной раз программной темой ежегодного Послания Владимира Путина Федеральному Собранию 21 апреля этого года.
«Проблемной» глава государства назвал ситуацию в первичном звене здравоохранения. По словам президента, в амбулаториях не должно быть очередей, трудностей с записью на диагностику к профильному специалисту, получения рецептов и больничных.
На заседании Совета по стратегическому развитию и проектам 19 июля 2021 года глава государства напомнил, что ФСО проводит регулярно на профессиональном уровне собственные опросы и, согласно полученным данным,
Президент России Владимир Путин попросил главу Минздрава Михаила Мурашко обратить внимание на удовлетворенность россиян качеством медпомощи, подчеркнув, что нужны не отчеты, а результаты.
«Михаил Альбертович, вы в курсе, наверное, да, этих исследований?» – обратился он к Мурашко.
Долготерпению, выдержке и такту президента можно только позавидовать.
«Спящие» идеологи медицинской «реформы»
Как правило, многие связывают происходящее за последнее десятилетие в российской медицине с именами первого вице-премьера правительства РФ Татьяны Голиковой и экс-министра здравоохранения Вероники Скворцовой.
Но считать так было бы ошибкой.
Ни один руководитель такого ранга не принимает решения спонтанно и наобум. Для подобных действий существует целый алгоритм подготовки решений, который выполняют специальные органы.
Однако имена этих «героев», на протяжении ряда лет успешно вводивших высшее руководство страны в заблуждение, до сих пор остаются в незаслуженном забвении. И остаётся только предполагать, кто стоял и стоит за этим явлением?
Идеологи разгрома российской медицины из-за своей врождённой скромности стесняются назвать свои имена.
Об их наличии можно судить подобно тому, как в физике было раскрыто существование частицы нейтрино, то есть по оставленному следу.
Стремление покончить с бесплатной советской медициной, кстати, принятой за образец во многих странах мира, стало у некоторых представителей современной российской неолиберальной экономической школы маниакальным. Его реализация началась сразу же после распада СССР.
Нынешний этап реформы здравоохранения проходит с 2010 года, когда был принят закон об обязательном медицинском страховании. Он заключался в намерениях «оптимизировать расходы» за счет закрытия неэффективных больниц и расширения использования высокотехнологичных медучреждений. Аналогичные меры начали приниматься еще в 2003–2005 годах.
Было анонсировано «развитие первичной и скорой медпомощи, лекарственное страхование, разрешение ситуации с кадровым дефицитом, повышение зарплат медикам, диспансеризация населения, ну и конечно, оптимизация здравоохранения».
Конечно же, по абсолютно случайному совпадению, именно в 2010 году был создан Институт экономики здравоохранения в структуре «Высшей школы экономики».
ВШЭ – детище покойного и. о. премьер-министра Егора Гайдара, созданное в 1992 году.
Как сообщало агентство «РБК», ВШЭ «получает миллиарды, работая как экспертный центр для правительства и администрации президента». Как считают эксперты, по уровню зарплат персонала ВШЭ является одним из самых высокооплачиваемых вузов страны.
Правительство заказывает нескольким «своим» вузам, в том числе и ВШЭ, исследования. Для вуза это такая же часть государственного задания, как прием студентов на бюджетные места. За фундаментальные исследования правительство платит ВШЭ сотни миллионов рублей.
Темы исследований бывают очень общими, вроде «Анализа экономики России» или «Управления бизнесом в рыночной экономике».
Любой желающий может ознакомиться с подобными трудами по медицинской тематике на сайте ВШЭ, например, с докладом «Российское здравоохранение в новых экономических условиях: вызовы и перспективы» 2017 года.
Невозможно удержаться, чтобы не процитировать выдержку из преамбулы этого документа:
– В сложных экономических условиях системе здравоохранения удалось обеспечить требуемую динамику сокращения показателей смертности от отдельных причин и роста оплаты труда медиков. Сохранена доступность бесплатной медицинской помощи для населения.
Найти какие-либо данные о том, что ВШЭ консультировала проведение преобразований в российском здравоохранении так, что её рекомендации были использованы, затруднительно.
Но ведь если существует «Институт экономики здравоохранения» ВШЭ и сама ВШЭ, они ведь должны как-то оправдывать и окупать своё существование, не так ли?
«По плодам их узнаете их»
Итак, как же «обеспечивалась» доступность бесплатной медицинской помощи для населения в реальности?
По данным Росстата, в период с 2000 по 2015 год количество больниц в России уменьшилось в два раза – с 10,7 тыс. до 5,4 тыс. Количество поликлиник за тот же период снизилось на 12,7 % – до 18,6 тыс. учреждений.
Десятки тысяч населённых пунктов остались без медицинской инфраструктуры.
Количество станций скорой помощи в 2000–2016 годах сократилось с 3 тысяч 172 до 2 тысяч 458.
По данным Минздрава, в 2020 году в службе скорой помощи работало десять тысяч сотрудников по специальности «врач скорой помощи». По сравнению с 2000 годом их количество сократилось в два раза. Это сказалось и на обеспеченности населения врачами скорой помощи: этот показатель сократился на 40 % за тот же период: если в 2000 году на 100 тысяч населения приходилось 12 врачей, то в 2020 году – только семь врачей.
С 2008 года в 57 регионах России количество врачей сократилось более чем в два раза.
Поскольку «невидимая рука рынка» должна была сама всё «отрегулировать», разумеется, ни о какой государственной программе трудоустройства уволенного из сокращенных учреждений медицинского персонала речь не шла.
Куда они исчезли, никаких статистических данных нет. Разумеется, часть перешла в платную медицину. Но в далёких населенных пунктах её просто нет.
Теперь в стране не хватает десятков тысяч онкологов, кардиологов, рентгенологов и прочих врачей «узких специальностей». И, конечно, вирусологов, инфекционистов, эпидемиологов, поскольку один из основных ударов секвестрования пришёлся на инфекционные отделения и больницы.
А как бы пригодились они сейчас, во время коронавирусной пандемии?
Даже в Москве среднее количество взрослого населения на одного участкового терапевта составляет около 3–4 тысяч человек при нормативе 1700 человек.
Ситуация ещё больше усугубилась от того, что эта пресловутая «невидимая рука рынка» в здравоохранении превратилась в настоящую анархию. За подготовку врачей отвечает Министерство образования и науки. За укомплектованность медицинских учреждений персоналом – их главные врачи. Как они это делают, большой секрет. Потому что в стране, как уже было сказано, острая нехватка врачей. Поэтому многие новые медицинские центры, оснащённые новейшим оборудованием стоимостью в миллиарды рублей, простаивают из-за элементарного отсутствия специалистов.
Федеральный Минздрав имеет совместную с Минобром программу подготовки врачебного персонала. Но была она принята всего несколько лет назад. И первые специалисты ещё даже не успели закончить учебные заведения. А Минздравы регионов не несут никакой ответственности за наличие медперсонала.
О нянечках и медсёстрах вообще лучше умолчать…
Если это не безответственность, некомпетентность и стремление избавиться от ответственности, то что это?
За первое полугодие 2021 года естественная убыль населения России стала на 60 % больше, чем в 2020 году. Умерло 1,1 млн человек, а родилось – на 421,9 тыс. меньше.
От коронавирусной инфекции скончалось не более 40 процентов умерших.
Налицо явная связь между проведёнными преобразованиями и ростом смертности.
Дерево, которое должно было принести плоды нового современного российского здравоохранения, оказалось сухим и бесплодным.
Тебе б, начальник, не картины, книжки писать…
В такое тяжёлое время эксперты ВШЭ продолжают рассуждать о высоких материях. На сцене обычно появляется «Институт экономики здравоохранения ВШЭ» и его директор Лариса Попович.
Корпорация ВВС, едва не признанная в РФ «иностранным агентом», в своём душераздирающем материале «Девчата говорят, раньше лучше было». Зачем по Забайкалью ездит медицинский поезд» недавно рассказала о мучениях населения отдалённых сёл и городов России в связи с критическим состоянием медицины.
Здесь и невозможность найти «узкого специалиста», и стоматологи без бормашин, и необходимость ехать рожать за многие десятки километров, и многое другое, что делает жизнь людей невыносимой.
За комментариями британцы обратились к Ларисе Дмитриевне Попович. И она ответила. Да ещё как.
Есть периодические выезды, которые осуществляются с помощью поездов, кораблей, автобусов медицинских, – говорит она. – В разных регионах это по-разному решается. Есть тематические автобусы-пикапы, в которых стоят флюорографы или маммографы, стоматологический кабинет. Они по графику объезжают населенные пункты. В Забайкалье есть и график привоза местных жителей на осмотр, диспансеризацию в районные центры, есть специальный маршрутный автобус. Самое главное здесь – правильная организация: либо едут к ним, либо привозят в центры. По крайней мере, так это рекомендуется делать, и в некоторых регионах это срабатывает…
Источник: medvestnik.ru
«Попович из Института экономики здравоохранения ВШЭ не видит экономической целесообразности иметь полноценное медучреждение даже в крупном селе», рассказывает ВВС:
Какой смысл делать поликлинику в селе на тысячу жителей? Там врачи по каждой специальности будут видеть по одному-двух больных в год, – объясняет она. – Что это за специалист, например, амбулаторный хирург, когда у него в практике – один-два перелома в год? Самая главная проблема действительности – формирование индустриальных центров оказания медпомощи и логистики по доставке пациентов туда. На местах – создание системы ранней диагностики. А основная проблема – неполное покрытие российских территорий сотовой связью. Там, где есть сотовая связь, может активно работать телемедицина…
Ранее фантасты-сказочники из плеяды неолиберальных реформаторов положительно высказывались... о применении дронов для доставки лекарств в отдалённые районы.
Очень хотелось бы посмотреть на такой дрон, который при 40-градусном морозе полетит туда и обратно за пару сотен километров над безлюдной тайгой, пустыней или тундрой доставлять жизненно необходимое лекарство.
Или глянуть на фельдшера где-нибудь за Полярным кругом, проводящим сложнейшую операцию по видеоуказаниям хирурга из Москвы?
Хочется пожелать уважаемой Ларисе Дмитриевне ни в коем случае не оказаться в такой ситуации…
Просчитывал ли «Институт экономики здравоохранения ВШЭ», сколько это будет стоить в масштабах огромной России? Ведь это же экономика? Это же его профиль?
И в качестве заключения
Похоже, что «Институту экономики здравоохранения ВШЭ» и самой ВШЭ невдомёк, что налицо интересная ситуация.
Сначала Запад всячески пропагандирует и поддерживает неолиберальные реформы российского здравоохранения, где в качестве «экспертов» неизменно выступает ВШЭ.
Затем всё тот же Запад выступает в роли принципиального критика затеянных его же клевретами реформ и всячески стремится возбудить недовольство населения в России действиями властей в области реформирования медицины.
Невольно складывается обоснованное впечатление, что вполне квалифицированных и порядочных экспертов и учёных ВШЭ просто используют втёмную в качестве героев популярного российского сериала «Спящие».
Но ведь учёным на то и дана голова, чтобы думать?
Возможно, правительству РФ стоит поразмышлять о более широком круге привлекаемых экспертов? И заодно об их ответственности за выдаваемые рекомендации.
