Ильназ Галявиев. Иллюстрация: sntat.ru
Кровавые события 11 мая в Казани показали, что проблема юношеского терроризма стала печальной реальностью для России. В научной литературе массовое убийство школьников, совершенное другими школьниками, получило наименование «колумбайн» — по названию американской школы, где в 1999 году впервые произошло это преступление. К 2017 году «колумбайны» начались и в российских городах. О проблеме рассуждает политолог, автор нескольких книг на актуальную тему Яна Амелина.
Яна Амелина. Иллюстрация: islamnews.ru
— С какого времени вы начали изучение юношеского терроризма в России? К каким выводам пришли? Почему начали изучать эту проблему?
— Если бы несколько лет назад мне сказали, что я напишу четыре монографии о феномене «колумбайнов» и прочих деструктивных субкультур в России, я бы, мягко говоря, изумилась. До 2016 года все это никоим образом не входило в сферу моих научных интересов, однако жизнь, как всегда, оказалась куда богаче наших представлений о ней.
Все началось даже раньше, осенью 2015 года, в период редактирования аналитического доклада «„Исламское государство“: сущность и противостояние», в подготовке которого принимали участие многие исследователи. Собирая материал о вербовке радикальных исламистов в соцсетях, я обратила внимание на особенность, которую на тот момент не полностью отрефлексировала. Дело в том, что очень многие молодые исламисты, активно интересовавшиеся идеологией «ИГИЛ»* (запрещенная в России террористическая организация. — EADaily, РНЛ), годом ранее столь же активно… искали выходы на боевые отряды ДНР и ЛНР, причем воевать они собирались на стороне пророссийских сил!
Кроме того, как минимум 70−80% этих ребят постоянно постили на своих страницах какие-то странные депрессивные мемы о разочаровании в жизни, отсутствии любви и надежды на будущее, а иногда даже прямо о желании покончить с собой.
Все это показалось мне довольно странным, однако мозаика сложилась в картинку лишь после выхода в 2016 году в «Новой газете» знаменитой статьи Галины Мурсалиевой «Группы смерти». Все эти «радикальные исламисты», «борцы с режимом» (неважно каким) и активисты депрессивно-суицидальных сообществ, по сути, являются одним и тем же субстратом деструктивных течений и субкультур, идеологическая составляющая которых меняется в соответствии с конъюнктурой и молодежной «модой», а может и вовсе отсутствовать.
Одним из ярких проявлений подобных деструктивных субкультур являются «колумбайнеры», которые тогда как раз впервые появились на общественном горизонте, а вскоре стали одной из реальных угроз общественной безопасности уже не только в породивших их США, но и в России.
Естественно, это никак нельзя было оставить без внимания, тем более что на тот момент — как, впрочем, и сейчас — практически никто в нашей стране, во всяком случае, в среде экспертов без погон, не занимался этой темой.
— История феномена «колумбайна» начинается с трагических событий в одноименной школе штата Колорадо (США) 20 апреля 1999 года, когда двое школьников — Эрик Харрис и Дилан Клиболд убили 13 и ранили 23 человека, после чего сами застрелились. Почему, на ваш взгляд, подобное явление не фиксировалось раньше?
— В том-то и дело, что фиксировалось. Инциденты в учебных заведениях с применением оружия случались и до, и после трагедии в школе «Колумбайн», однако именно это название стало нарицательным для подобных актов насилия.
В пользу этого сыграло сразу несколько факторов. У расстрела в «Колумбайне» не было бытовых или личных причин, это было чистое «настоящее преступление». Эрик Харрис и Дилан Клиболд как следует поработали над имиджем: будучи довольно привлекательными внешне, они еще и стильно оделись (с тех пор «колумбайнеры» копируют не только их поведение, но и внешний облик, что, кстати, облегчает их выявление). Они убили ровесников и преподавателя (а не маленьких детей, как, например, их последователь Адам Ланза в начальной школе «Сэнди-Хук», застреливший 14 декабря 2012 года собственную мать, а затем 20 шести- и семилетних малышей и шестерых учителей). «Колумбайнеры» были хулиганами, противопоставлявшими себя обществу, а не загнобленными «омежками» или откровенными психами, как некоторые из повторивших их деяния, в частности, этот самый Ланза, формально «переплюнувший» результат Харриса и Клиболда.
Кроме того, все больше утверждаюсь в мысли, что над приданием «колумбайнам» такой популярности и особенно над переносом этой деструктивной практики за пределы США очень хорошо поработали некие политтехнологи. Что может быть страшнее теракта в школе? Бесланская трагедия 2004 года жива в памяти россиян. Убийство ни в чем не повинных детей способно расшатать любые скрепы куда быстрее, чем несанкционированные митинги. Возможно, именно так рассуждали лица, активно прививавшие «колумбайны» на российской почве — и, как видим, весьма преуспевшие в этом кровавом деле.
— Есть ли какие-то отличительные признаки у всех «колумбайнеров», которые выделяют их среди остальных террористов?
— Разумеется, некий общий портрет составить совершенно невозможно. Я бы обрисовала образ типичного российского «колумбайнера» как не слишком интеллектуального, инфантильного подростка с чрезвычайно завышенными ожиданиями относительно семьи, школы, общества и мира в целом, а также, как они сами это называют, болезненным «чувством собственного величия». Для таких не характерно стремление к развитию и личностному росту — они уже «познали жизнь» (серьезно, мне писали это 16−17-летние мальчишки). Нереалистичные представления порождают в свою очередь разочарование и абсурдные претензии, выплескиваемые, главным образом, в социальных сетях, а потом уже — в реальном мире. Современная система образования и воспитания скорее способствует расцвету этих негативных черт, поэтому обиженных на весь мир фанатов «школьных расстрелов» — вместо развития своих физических и интеллектуальных сил — будет становиться все больше. Что, собственно, мы и видим в нашей стране, где до 2017 года не было никаких «колумбайнов».
— С чем связано то, что такой феномен юношеского терроризма как «колумбайн» появился в России не в нулевые, а начиная с 2014 года?
— Полагаю, что первый российский «колумбайн» состоялся позднее — 5 сентября 2017 года в ивантеевской школе № 1 (пострадали четыре человека, нападавший, пытавшийся повторить классический «колумбайн», был приговорен к 7 годам и трем месяцам лишения свободы по обвинению в хулиганстве и покушении на убийство двух и более лиц).
Трагедия, произошедшая 3 февраля 2014 года в московской школе № 263, где десятиклассник застрелил учителя и сотрудника вневедомственной охраны, все-таки из другой оперы. Фигурант излагал одноклассникам теорию солипсизма (мол, реален только он сам, а жизнь иллюзорна и является лишь сном), но и словом не упомянул «колумбайн». Не случайно он был признан невменяемым и направлен на принудительное лечение.
Нужно понимать, что далеко не каждый насильственный инцидент в школе, даже с применением огнестрельного или холодного оружия, является именно «колумбайном». Обязательна солидаризация с основоположниками этого феномена или иными его представителями. Ведь конфликты в учебных заведениях, вызванные бытовыми или личными причинами, бывали и ранее. С другой стороны, практически сразу после трагедии 2014 года в паблике, посвященном этому инциденту, публиковались ссылки на материалы о «Колумбайне» и клип на песню Оксимирона «Последний звонок» в сопровождении кадров из эстонского фильма «Класс» (а заодно и песня Егора Летова «Винтовка — это праздник»). Но делал это отнюдь не сам виновник «торжества». Прояснить некоторые детали этого дела пока не представляется возможным, так что для меня это «колумбайн под вопросом».
А вот с 2017 года (вышеупомянутый случай в Ивантеевке) и особенно в 2018 году мы имеем дело уже с «чистым» «колумбайном». С весны 2017 года я прогнозировала приход этой деструктивной субкультуры в Россию, наблюдая за активной и целенаправленной пропагандой «колумбайнерства» сначала в малых, а затем во все более крупных сообществах в социальной сети «ВКонтакте».
К сожалению, вплоть до трагедии в Керчи об этом и слышать никто не хотел. На одной представительной конференции мне так и сказали: все это очень интересно, но какое нам дело до этой американской специфики, не имеющей к российским реалиям никакого отношения? Увы, Россия оказалась очень похожей на США, и уже через несколько месяцев «колумбайны» прочно вошли в нашу действительность. Убеждена, что ключевую роль в этом сыграла именно агрессивная пропаганда в соцсетях. Вплоть до 2017 года сам термин «колумбайн» был известен лишь узкому кругу интересующихся подобной проблематикой. Не было пропаганды — не было и «школьной стрельбы». Продолжая эту мысль: не будет пропаганды — число подобных инцидентов существенно снизится, однако «зараженных» уже слишком много.
— Скажите: российские «колумбайнеры» вдохновляются своими американскими предшественниками Эриком Харрисом и Диланом Клиболдом?
— Если очень коротко, то, как правило, начинают именно с этого. До 17 октября 2018 года — дня трагедии в Керченском политехническом колледже, когда 18-летний студент этого учебного заведения Владислав Росляков расстрелял 20 соучеников и преподавателей, после чего застрелился сам, — этим и заканчивали. Однако вот уже два с половиной года как у российских «колумбайнеров» появился новый кумир — Росляков, убивавший людей в футболке с надписью «Ненависть». Это неудивительно: ведь он не просто повторил «колумбайн», но существенно (и в одиночку!) превзошел «показатели» Харриса и Клиболда по числу жертв. Он наш, российский (увы). И он очень похож на Харриса (как и ряд других доморощенных «колумбайнеров»).
Переориентация российских «школьных стрелков» на Рослякова оказалась настолько полной, что приблизительно с начала 2019 года мы можем говорить о «росляковщине» как чисто местном феномене. С середины того же года «росляковщина» стала быстро обрастать сопутствующими деструктивными направлениями: российские «колумбайнеры» массово набирались безумия в пабликах, героизирующих маньяков и серийных убийц, крайне правых неонацистов вроде Дилана Руфа и Брентона Тарранта, а также «традиционных» нацистов, заливших кровью СССР и страны антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны.
Как правило, все это органично дополнялось ненавистью и презрением к родной стране и ее политическому и общественному строю. Встречались и симпатизанты ультраанархистских течений.
В прошлом году к этому «колумбайнерскому» наборчику добавились инцелы («девственники поневоле» — парни, отчаявшиеся найти себе пару, но обвиняющие в этом не себя, а весь женский пол, и готовые мстить ему за собственную реальную или надуманную неполноценность).
Отдельные «школьные стрелки» проявляли интерес к радикальному исламизму в откровенно террористическом варианте (такие чуть ли не в обязательном порядке публикуют на своих страницах фото и видео разрушения нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года).
Наконец, сегодня последним писком околоколумбайнерской «моды» является экстремистская организация «Маньяки. Культ убийств» («М.К.У.»), членов которой в последние месяцы задерживают по всей стране. Несмотря на идиотское название, она существует на самом деле и представляет огромную общественную опасность, учитывая, что ее «идеология» — откровенный пиплхейт (человеконенавистничество).
Предметный интерес к любому из перечисленных персонажей или структур, в особенности сразу к нескольким из них, — «красный» сигнал потенциальной опасности. Такой подросток — да и совершеннолетний! — нуждается как минимум в профилактической работе!
— Объясните, пожалуйста, почему многие из «колумбайнеров», придя в свои школы с оружием для расправы, нередко выбирают в качестве жертв именно младших по возрасту? Ведь малыши не могут оказать сопротивление и защитить себя…
— Одну, рациональную, причину вы уже назвали: даже в горячке «колумбайна» очевидно, что с младшими легче справиться. Заметим, что многие массовые убийцы, «вдохновляемые» безмотивной ненавистью (те же московские «чистильщики» и ряд маньяков), выбирают жертвами подростков, женщин, пожилых людей, бомжей и пьяных, то есть тех, кому сложнее за себя постоять.
Есть — возможно, не всегда осознанная — и иррациональная причина. Убийство детей, особенно совсем маленьких, — это жертвоприношение. Да, как в Беслане. А вот кому… Видимо, тому самому «богу», которым «осознал себя» бившийся в припадке Ильназ Галявиев. Не случайно «колумбайнеры» зачастую проявляют явный интерес к сатанизму и наслаждаются шок-контентом. Также неслучайно убийцы малолетних детей — изгои даже в среде закоренелых уголовников. Убийство детей — абсолютное табу. Чтобы пойти на это, нужно полностью расчеловечиться.
— 19-летний Галявиев, по рассказам и педагогов, и сверстников, был тихим и спокойным юношей из полной семьи, особо ни с кем не конфликтовал, учился вполне ровно, т. е. перед нами не хулиган, задира или внешне склонный к радикальным действиям человек. И вот где-то за полгода до совершения им массового убийства он забрасывает учебу, пропускает занятия, его в итоге отчисляют из вуза, а потом выясняется, что он возомнил себя богом, отрекся от родителей, он явно тщательно готовится к массовому шутингу. Почему произошла такая трансформация личности?
— На вопрос «почему?» лучше ответят специалисты-психиатры. Трудно сказать, пройдет ли Галявиев судебно-психиатрическую экспертизу. Возможно, он будет признан невменяемым и направлен на принудительное лечение. Для нас же примечательны образы его (предположительного) сумасшествия. Ведь парень не «осознал себя» Сталиным, Гитлером или Наполеоном. Куда там! Сразу богом. Пишу это слово с маленькой буквы (как, кстати, и сам Галявиев), потому что речь идет явно не о Творце и Владыке мира, а о гностическом боге (даже если — и скорее всего — казанский убийца не мыслил в таких категориях). Не случайно и Владислав Росляков состоял как минимум в нескольких гностических пабликах. Нет, даже упоминание истинного Бога в данном контексте не уместно.
«Биомусор», «выпилиться», «живность (т. е. люди) — это ошибка вселенной», «я всегда всех ненавидел» — все это «классика» дискурса так называемых «групп смерти», идеология которых сводится либо к «умри», либо к «убей», а по большей части — «убей и умри». Почему? Без всяких причин, если не считать таковой безмотивную ненависть. Как тот же пиплхейт.
Нормальному человеку это трудно понять, именно поэтому большинство пишущих на «колумбайновские» темы пытаются как-то рационализировать мотивы «школьных стрелков». А все их мотивы — как в популярной в этой и других деструктивных субкультурах песне Егора Летова: «Убивать, убивать, убивать, убивать».
— Нередко одним из объяснений феномена «колумбайна» является желание убийцы отомстить за травлю со стороны одноклассников и, как ему кажется, несправедливое отношение к нему учителей. Но в случае с Галявиевым, даже если предположить, что он и подвергался в школе буллингу, прошло четыре года, как он закончил в ней учебу. Таким образом, в ней уже точно не было тех, кто его травил…
— Заметим для начала, что слово «буллинг» — синоним самой обычной травли — стало широко использоваться российскими СМИ и широкой общественностью совсем недавно, плюс-минус три-четыре года назад. Этот буллинг — такая же прямая калька с английского, как и сам «колумбайн». Что такое травля, все мы прекрасно знаем. Зачем же искать ей синонимы, тем более такие красивые и англоязычные? Предположу, в том числе и для того, чтобы максимально отделить обозначаемое этим словом явление от его сути. Ну и получить максимально возможные средства на обучение преподавателей и других категорий школьных сотрудников урегулированию школьных конфликтов. Раньше дети как-то сами с этим справлялись, а теперь, видимо, не могут.
Что касается сути вопроса, то не устаю повторять, что новомодный «буллинг», как и старомодная травля, не имеют никакого отношения к подавляющему большинству известных нам случаев состоявшихся и предотвращенных «колумбайнов». «Факты» не подтверждаются ни свидетельствами очевидцев, ни материалами уголовных дел.
Здесь я говорю только о России, хотя и тот самый теракт в американской школе «Колумбайн», положивший начало этому деструктивному явлению, не имел касательства к «буллингу». Об этом убедительно пишут, например, мать одного из стрелков, Сью Клиболд (а кому, как не матери, пытаться найти хоть какие-то оправдания преступлений сына), и автор объемного расследования причин и последствий трагедии Дейв Каллен. Скорее дела обстояли как раз наоборот: Эрик Харрис и Дилан Клиболд, если и являлись фигурантами неких школьных конфликтов, то в роли задир, а не «терпил». Об этом говорит и их мелко-криминальное прошлое, и наличие знакомств в среде «авторитетных» старших парней.
Два года назад, после выхода серии моих материалов о последних (на тот момент) тенденциях в развитии «колумбайнерства», мне написало более четырех десятков молодых россиян и россиянок, в разной степени увлеченных этой субкультурой. В результате появилась статья о психологии «колумбайнеров», ценность которой в том, что инициаторами разговора о мотивах их увлечения выступили они сами.
Самое интересное — все, что эти ребята рассказывали о т. н. буллинге в их отношении (многие из них так пытались оправдать свое желание «взять огнестрел»), вызывало в лучшем случае недоумение. Ничего серьезного там и близко не было. Одна девушка поведала, что не смогла хорошо рассказать выученное стихотворение, потому что на задней парте смеялись мальчишки. Другая — что ей рассказали (!), что девочки из параллельного класса имеют к ней какие-то претензии из-за того, что она якобы назвала кого-то из них девочкой легкого поведения, а на самом деле она так не говорила (да, все эти подробности занудно обсасывались в письме). Я уточнила: «Они грозились отомстить тебе? Избить, заставить извиняться?» Но оказалось, что не было и этого. Вот такие «жертвы буллинга» мечтали об убийстве своих одноклассников!
Все остальные примеры были абсолютно из той же оперы, то есть не тянули даже на банальнейший конфликт внутри школьного коллектива. «Обиженным» просто хотелось видеть себя таковыми, чтобы лелеять и расчесывать свои жалкие обидки.
Впрочем, звучали и претензии к российской общественно-политической системе (это уже от парней). Примерно такого плана: «Наша страна — такая ужасная трагедия, в ней не хочется даже существовать» (дословно). Упоминалось и о том, что «колумбайнеры», мол, «смогли пойти против системы и заявить о себе». Какой системы? Заявить что?.. Ответа на это не было и нет до сих пор.
Называть травлей то, что на тебя кто-то не так (как тебе кажется) посмотрел, — как говорят подростки, так себе оправдание. В случае Галявиева ссылаются на какую-то учительницу, которая якобы не позволила ему перейти в десятый класс, и он ушел из школы. Предположим, что все было именно так (хотя такие вопросы решают никак не отдельные учительницы, не говоря уже о том, что 175-я гимназия — далеко не единственная в Казани, где школьники после 9-го класса уходят в техникумы или колледжи, не перейдя в 10-й класс). И что, это хоть как-то объясняет поступок стрелка? Давайте вообще ничего не говорить бедным деточкам, чтобы не дай бог случайно не нанести непоправимый урон их ранимым душам!.. Этот бред глупо даже обсуждать.
Опыт показывает, что «колумбайнеры», во-первых, склонны делать из мухи слона, во-вторых, попросту бессовестно врать. Особенно когда преступные намерения благодаря превентивным действиям силовиков не удалось осуществить, а впереди маячит нехилый такой, конкретный срок. Вот тут-то частью родителей, адвокатов и не разобравшейся общественности и запевается песня о буллинге, который якобы не оставил подростку иного выбора. Раньше, получается, оставлял, а теперь — не оставляет, беги-ка, милый, за «огнестрелом», а мы тебя прикроем. Ровно точно так же действовало некоторое время назад и федеральное исламистское лобби, пытавшееся оправдать радикальных исламистов и переложить ответственность за теракты с них на общество. Надеюсь, что проколумбайновское лобби будет разгромлено точно так же, как и исламистское.
Разговоры о буллинге не отражают реальность, являясь удобной ширмой для сокрытия истинных мотивов «колумбайнеров». Что же это за мотивы? В двух словах, поскольку многое уже сказано, это «чистая» ненависть и насилие ради насилия, «разогнанные» гипертрофированным «ЧСВ», то есть чувством собственной важности (или даже величия). Давайте рассуждать логически: о каком буллинге может идти речь, если парень осознал себя не кем-то, а богом?.. Богом, вершащим человеческие судьбы?.. Богом, рандомно расстрелявшим тот попавшийся ему на пути несчастный класс, дверь в который оказалась открытой?.. «Ich bin Gott» («Я — бог»), — написал в ежегоднике своей соученицы по немецкому классу Эрик Харрис. «Ich bin Gott», — пишут сейчас на своих страницах в соцсетях его российские последователи. Ну а Галявиев просто «осознал себя богом» — и «еще больше начал ненавидеть!». Заметим, что сам он не только не говорил о буллинге, но и требовал, чтобы ему не приписывали собственных психологических проекций.
Кстати, аналогично (в духе «Я — бог») мыслил, например, «битцевский маньяк» Александр Пичушкин, погубивший около 50 человек, иркутские «молоточники» и прочие их «коллеги» по цеху безжалостных убийц, мнившие себя вершителями человеческих судеб.
— Галявиев уже арестован, однако в социальных сетях появилось множество его фейковых страниц. Т. е. есть люди, которые, что называется, хайпят на его преступлении, пытаются получить долю его «славы». Как вы это объясните? Зачем это делается?
— Повторю очевидное: наше общество больно. Если тысячи людей не стесняются ставить лайки (а сколько еще — стесняются?..) под постами, пропагандирующими педофилию, некрофилию, избиение беременных женщин, и т. д., и т. п., то где уж удивляться хайпу на детской крови…
Отрадно, что все эти хайпящие недоумки уже выявлены правоохранительными органами, извиняются на камеры (прекрасная практика!) и встали перед фактом возбуждения против них уголовных дел. Будем надеяться, что в будущем эти «приятные» перспективы будут останавливать их потенциальных последователей. Когда же «колумбайнерская» субкультура будет признана террористической, которой она, по сути, является, сроки они будут получать практически автоматически. Конечно, «правозащитники» будут вопить о сломанных судьбах «несчастных детей», которые «просто шутили», но, возможно, общее количество подобных «шуток» эти меры все-таки снизят. Примерно на порядки.
— Неизбежно возникают вопросы: как можно избежать повторения подобных трагедий в будущем? Что надо изменить? Какие меры следует принять?
— К сожалению, полностью избежать повторения подобных трагедий — как и полностью и окончательно побороть обычную преступность — не удастся ни в России, ни на Западе. Нужно думать над тем, как свести «колумбайны» к минимуму.
Первое, что следует предпринять, — полностью исключить анонимность в интернете. Законопослушного человека это никак не затронет, а вот пропагандировать «школьные расстрелы», сладострастно смаковать подробности преступлений различных маньяков и серийных убийц, оправдывать преступления гитлеровцев и распространять идеи радикального исламизма под своим именем найдется не так уж много желающих. А если и найдутся, их будет несложно найти и наказать, поскольку подобные явления в здоровом обществе недопустимы.
Одновременно с этим социальные сети и российский сегмент интернета в целом зачищаются от деструктивного контента. Детская порнография, пропаганда употребления психоактивных веществ, треш- и шок-контент, идеология ненависти, депрессивно-суицидальная пропаганда и так далее и тому подобное — все это должно покинуть общедоступный сегмент Всемирной паутины.
Часто возражают, что все это останется доступным в dark web, мессенджерах и т. п. С одной стороны, это верно: свинья грязь найдет. С другой стороны, крайне важно, чтобы человек, особенно молодой, окунался в эту грязь хотя бы не сразу. Не нужно торопиться стать свиньей. Возьмем времена, допустим, полувековой давности — жестокие убийцы, насильники, даже маньяки были и тогда, однако никому и в голову не могло прийти публичное оправдание их действий или многочасовое обсуждение кровавых преступлений на центральных телеканалах. Узнать обо всем этом было негде. В результате их было меньше, а «колумбайнеров» не было вовсе. Отсутствие информации уберегает от многих пороков. Не провоцирует, короче говоря.
Однако самое важное, то, что действительно поможет радикально минимизировать проблему деструктива в реальности и виртуале — одновременно и самое сложное. В России — как, кстати, и на Западе — отсутствует образ будущего. Не говорю даже — «положительный образ»: нет никакого образа будущего, конечно, если не считать таковыми пропагандистские симулякры из фигни и палок. Молодые люди интуитивно чувствуют это. Что предлагает им современное общество? Кредит на смартфон да ипотеку на однокомнатную квартиренку? Вот это да, вот это круто, вот это то, ради чего стоит жить… И это в том возрасте, когда молодая кровь требует подвига. Не случайно мемы вроде «Будущее совершенно черно, и я не вижу пути» постоянно встречаются на страницах деструктивных подростков. Они буквально стали хитом прошлого года.
Боюсь, это связано совсем не с пандемией Covid, которая не приняла в России столь гигантского масштаба по сравнению с другими странами. Именно на эти во многом интуитивные, подсознательные догадки так хорошо ложится дальнейшая депрессивно-суицидальная пропаганда: жизни нет, будущего нет, ничего нет, ну и чего тогда тянуть, (далее непечатное слово. — EADaily) сальтуху с девятиэтажки (хит последнего полугодия). Или убей кого-нибудь, все одно помирать.
Чтобы вот этого действительно не стало, нужно определиться, что за общество мы строим, и зачем? Мы должны обеспечить молодежь подвигом, а не ипотеками. В противном случае эта молодая шпана сметет с лица земли не только нас, но и общество, и государство в целом. Другое дело, что жить она после этого будет не в раю, а в мире «Дивергента» и «Голодных игр», но это уже детали.
Пока же «колумбайнеров» будет становиться больше, а не меньше, поскольку эта деструктивная субкультура «Колумбайна» стала очень широко известна в молодежной среде. Вся надежда — на оперативность и жесткость силовиков.
Справка EADaily. Яна Александровна Амелина — российский политолог, специалист по современным проблемам Кавказа, Поволжья и Крыма. В последние годы занимается изучением деструктивного влияния социальных сетей на поведение молодежи. Автор книг «Группы смерти» как угроза национальной безопасности России» (2017), «Трансформация деструктивных практик после разгрома т. н. Исламского государства»: последние тенденции. «Колумбайн» в российских школах — далее везде?» (2018), «Бенефис ненависти. Как «колумбайнеры» и керченский убийца Владислав Росляков стали «героями» российской деструктивной молодежи» (2019), «Деструктивные тенденции на фоне пандемии. Переориентация «колумбайнеров» и возрождение радикального исламизма» (2020).
_____________________________
* - организация, запрещенная на территории Российской Федерации
