Иерей Николай Тихончук Обычный мартовский день. К нам снова поступила молодая женщина на седьмом месяце беременности. «Ну вот, еще одна беременная с ковид-19, – подумал я про себя. – За месяц уже четвертая!»
Она тяжело дышала, ее нужно было срочно интубировать[1], потому что жизнь малыша находилась под угрозой: в утробе матери малыш дышит исключительно легкими мамы, если же легкие больны, то недостаток кислорода тут же сказывается на самочувствии и внутриутробном развитии ребенка, он, как и его мама, страдает в это время. В такой ситуации нужно было оперативно принимать меры по спасению обоих.
В искусственной коме женщина пролежала практически сутки. На следующий день, когда я снова заступил на дежурство, узнал о решении врачей немедленно провести операцию – сделать беременной кесарево сечение.
Это был последний воскресный день месяца – Вторая неделя Великого поста. В выходные дни мне особенно трудно настроить себя на рабочий лад. В шесть утра все еще тихо и темно на улице. Все домашние спят. Потом они проснутся и пойдут все вместе в храм, но, увы, в этот раз без меня… Целую их всех спящими и, чтобы никого не разбудить, быстренько проскальзываю через дверь в объятья холодно-бодрящего утра.
Беру свой велик, сажусь, с большой неохотой начинаю крутить педали, поднимаясь в горку. Еду вот так на работу по улице Сен-Жак минут десять и все веду разговор с самим собой: «Вот оно тебе надо? Все попы как попы, спокойно и без стресса придут к себе в храм на службу и, как и полагается нормальному священнику, будут молиться, исповедовать, проповедовать. Одним словом, они будут заниматься настоящим делом – своим делом. Ну а без тебя в этой больнице разве не обойдутся в воскресенье? Конечно, еще как обойдутся…»
Быстрым шагом вхожу в здание больницы. У входа протираю руки алкогольным гелем. Раздевалка, снова и снова лью алкогольный гель на потрескавшиеся руки. Облачаюсь в «доспехи», которые должны меня защитить от вездесущего вируса, и затем, подобно астронавту, «ныряю» в отделение Ковид+.
В течение нескольких минут вхожу в курс дел. Понимаю, что к обеду нужно приготовить мою пациентку к операции. Операционная находится тут же, в нескольких метрах. Последний checking. Итак, к операции все готово.
Операция проходит успешно. Я в операционном блоке, где на моих глазах происходит чудо рождения маленького человека. Казалось бы, не в первый раз я здесь, в операционном блоке. Однако странным образом переживаешь за молодую маму и малыша, понимая, наверное, что не должны они быть здесь, ну никак не должны быть! Что это какое-то злое недоразумение, ошибка, которую нужно любой ценой исправить.
Родилась крошка-девочка (весом чуть более 1 килограмма), которую мои коллеги из родильного отделения тут же бережно подхватывают и быстро переносят в «кювёз» для реанимационных процедур. С девочкой все хорошо, просто она еще не готова к такому прекрасному событию, как рождение, ведь ей еще только неполных семь месяцев!
Рождение маленькой девочки стало светлым лучиком радости и надежды, который каким-то чудом проник в наше грустное «царство» болезни, человеческих страданий и смерти. Было такое ощущение, что я присутствую при совершении Евхаристии, где я в окружении своих коллег, где мы все вместе и каждый по-своему служим своему ближнему и Богу (подчас не думая о Нем). Что именно здесь, в пространстве этой обычной больницы, принимая непосредственное участие в жизни больного, мы таинственным образом приобщаемся к рождеству Христа, к Его крестной смерти и Воскресению. «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25: 40).
В тот вечер я решил вернуться домой пешком, не торопиться. Я шел по тротуару и время от времени смотрел на небо. Наступил вечер. На небе появились первые звездочки. Когда-то давно, более двух тысяч лет назад, вот так же по пыльной дороге шли три путника в Иерусалим. Они шли за яркой звездой, постоянно всматриваясь в небо. Волхвы-путешественники с Востока несли Ему дары.
Я не был на Литургии в моем храме в этот день, как полагается священнику, но возвращался домой, словно с богослужения. В голове звучали любимые строчки Осипa Мандельштамa: «И Евхаристия, как вечный полдень, длится…»
Я понял: все в жизни может стать богослужением
В этот день я опытно осознал для себя две важные вещи. Что, где бы мы ни были и чем бы мы ни занимались, все в нашей жизни может стать богослужением, потому что каждый христианин и есть тот самый храм, и есть тот самый жертвенник, на котором непрестанно приносится жертва благодарения Единому Богу! И что вода жизни может вот так запросто превратиться в вино радости, и именно потому, что Он здесь, что Учитель рядом, что Он посреди нас!
Спустя ровно три недели в наше отделение принесли подарки от этой молодой мамы. К счастью, она достаточно быстро пошла на поправку и в скором времени вернулась домой со своей дочерью. К подаркам было приложено письмо, в котором она сердечно благодарила всех врачей и медперсонал:
«Я вам бесконечно благодарна за вашу превосходную работу, вы все сделали правильно. Проявили огромную любовь и заботу. Благодаря вам я и моя дочь Виктория живы. Поверьте мне, я вас никогда не забуду!».
***
И Евхаристия, как вечный полдень, длится –
Все причащаются, играют и поют,
И на виду у всех божественный сосуд
Неисчерпаемым веселием струится.
Иерей Николай Тихончук,
клирик храма в честь иконы Божией Матери
«Всех скорбящих Радость»
и преподобной Женевьевы Парижской
Корсунской епархии Русской Православной Церкви,
медбрат госпиталя в Париже
Записал Владимир Басенков
[1] Интубация трахеи – введение эндотрахеальной трубки (ЭТТ) в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей. Используется для проведения искусственной вентиляции легких, в том числе при проведении реанимационных мероприятий.
