Источник: Проза.Ру
О вологодской ссылке в 1918 году великого князя Дмитрия Константиновича (1859 – 1919) и о сопровождавшей его племяннице – княгине Татьяны Констанстиновны Багратион-Мухранской (1890 –1979
Фото. Историческое фото дома Коковашина (па первом плане) в Вологде. Автор снимка неизвестен.
Слова-предложeния, вынесенные в заголовок, называют обратный адрес временного проживания в апреле – июле 1918 года великого князя Дмитрия Константиновича и его племянницы княгини Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской [1] с двумя маленькими детьми. Они написаны 6 апреля карандашом на четырех открытках, отправленных вдовой Татьяной Константиновной в Бывший Губернаторский дом в Тобольск на имя близкой подруги – великой Княжны Татьяны Николаевны, дочери российского императора Николая II.
Зимой и весной 1918 года княгиня Татьяна Константиновна старалась редко появляться в Петрограде. Она жила с сыном Теймуразом и дочерью Натальей в доме-усадьбе своего дяди ("Дяденьки") – великого князя Дмитрия Константиновича на Песочной набережной 24, что на реке Малая Невка [3]. После гибели мужа на фронте, а затем и кончины ее отца в 1915 годе, Дмитрий Константинович полностью взял на себя заботу о племяннице и ее детях [4]. 26 марта 1918 года , по декрету новых властей о высылке членов Императорского дома Романовых великого князя Дмитрия Константиновича решили выслать в Вологду. После опубликования декрета князь, как это требовали большевики, прибыл в ЧК на Гороховую, 2 за получением "проходного свидетельства". Кроме того Дмитрия Константиновича лишили права распоряжаться собственным имуществом.
Дочь Татьяны Константиновны Наталья в это время болела ангиной. Княгиня, несмотря на затянувшуюся болезнь четырехлетней дочери, решила с детьми последовать за Дядей и его верным помощником Александром Васильевичем Короченцевым ( 1877 – 1922) и находиться рядом с ними в ссылке. Она готовилась сопровождать Дяденьку в Вологду и написала великой княжне Татьяне Николаевне: "Где и как будем жить, еще не знаем. Я этим не смущаюсь, лишь бы быть вместе. Когда вполне полагаешься на волю Божию, то ничто не может ни огорчить, ни устрашить. <...> Вещей можно очень мало брать, т.к., вероятно, пропадут... В этом отношении у меня счастливый характер. Я не заставляю себя не привязываться к вещам ..." [2]. Татьяна Константиновна взяла с собой в дорогу серебряную икону Божией Матери Иверской – подарок Оптинского старца Анатолия (Потапов). Великий пост начался в том году 18 марта, и в последних числах месяца все впятером они отправились из Петрограда поездом в Вологду, называемую в народе "Подмосковной Сибирью". Дмитрий Константинович надеялся в душе на скорейшее вызволение его из вологодской ссылки немцами или представителями стран "Антанты" (союзники России в Первой мировой войне). Возлагал он надежды и на иностранное дипломатическое представительство, эвакуированное в Вологду. По стечению обстоятельств с 27 февраля этот город неожиданно превратился на несколько месяцев в «дипломатическую столицу России». В Вологду из-за опасения захвата Петрограда немецкими войсками эвакуировались представители 11 посольств, консульств и миссий.
Американский посол Дэвид Р. Фрэнсис связывал выбор Вологды с её "удаленностью от фронта боевых действий, удобствами телеграфной связи и удачным транспортным расположением: город находился на пересечении важнейших железнодорожных путей, благодаря чему дипломатический корпус мог эвакуироваться в любом направлении"[4]. Сохранились воспоминания британских журналистов, как по железной дороге "эвакуировалась старая столица царей": "Поезда, нагруженные сокровищами музеев, золотыми резервами банков, запасами ценных металлов больших заводов, отходили с вокзалов Петрограда день за днем. Другие поезда были наполнены беженцами из оккупированных немцами районов, демобилизованными подразделениями старой армии, странствующими отрядами красногвардейцев, голодными рабочими, безземельными крестьянами, ищущими новую землю на востоке". Из вагонов было видно, что "каждая станция кишела, подобно серо-коричневым пчелам в открытом улье, солдатами из крестьян, демобилизовавшими сами себя, роящимися на платформах и верхних строениях пути, набивающимися в вагоны для скота, путешествующими на буферах за отсутствием другого помещения, вряд ли интересующимися вопросом о пункте назначения поезда..." [Там же].
Вологда как маленький провинциальный сельского типа город с населением примерно 70 тысяч человек был в те годы центром, где "сходились железнодорожные линии, идущие на юг и восток". Здесь среди бревенчатых домов в один или два этажа с трудом можно было отыскать каменный и или кирпичный дом. По воспоминаниям иностранцев, в городских палисадниках росло много изящных берез, а в них "огромные неуклюжие гнезда ворон, которые столь же многочисленны в Вологде, как голуби в Петрограде или воробьи в Лондоне" [Там же].
По прибытии в город великий князь Дмитрий Константинович доложил о себе местному Совету солдат, рабочих и крестьян, который вручил ему разрешение свободного проживания в Вологде. Председателем объединенного исполкома Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в это время был Шалва Зурабович Элиава (1883 — 1937). 6 апреля проходивший в Вологде I-ый губернский съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов окончательно закрепил в губернии советскую власть.
Сердобольные жители Вологды сдали жилье великому князю Дмитрию Константиновичу и княгине Татьяне Константиновне. Они поселились в самом центре города на Соборной площади — в доходном жилом доме , называемом в народе "Домом Коковашина" (ныне — Кремлевская площадь, дом 4). Династия купцов Коковашиных — Александра Васильевича и Василия Александровича, владевших в разные годы кирпичным заводом, каретной мастерской и кузницы, хорошо была известна в Вологде. Производство Коковашиных приостановлено в 1915 году и национализировано в 1918 году.
Двухэтажный деревянный дом постройки 1914 года тоже национализирован и перешел к новым хозяевам. Татьяна Константиновна сообщила в письме: "Живем мы в двух комнатах, которые занимаем в квартире, в которой живут старики-хозяева и 2 жилички. Ванная, уборная и кухня общая на 9 человек" [2]. Особого комфорта у квартирантов из Петрограда не было, и они смирялись с примитивными бытовыми условиями в доме купца Коковашина. Единственную " уборную нужно брать с бою, т. к. она всегда занята. Когда нужно мыть руки, мы идем все сразу в уборную, но сегодня опоздали и потому детям вымыли руки одеколоном. Дяденька один устроил себе умывальник в комнате. Он живет с Александром Васильевичем..." (из письма Татьяны Константиновны) [Там же].
Неподалеку от этого дома на Соборной площади – на Дворянской улице (ныне Октябрьская 15) в особняке купца Попова жил и великий князь Георгий Михайлович (1863 – 1919), написавший 9/22 апреля в письме родным: "...Днем бываю у Мити и Татьяны, иногда бываю у них даже два раза в день, они живут очень близко от меня, шагов 600, не более" [6]. Великий князь Николай Михайлович (1859 – 1919), тоже ссыльный, поселился в доме на Златоустовской набережной (ныне – Набережная 99 "а").
Весной в городе непрерывно дули с севера холодный или ледяной ветер, с неба падали дождь и мокрый снег, а на площадях и улицах шевелилась ужасная грязь. "Тает, и грязище невообразимо. Натусина калоша, вместе с валенком уже увязла в грязи" (из письма Татьяны Константиновны) [2]. После дождей городские улицы превращались в болото. Город был завален мусором и нечистотами, поэтому с наступлением лета воздух в Вологде стал вонять содержимым выгребных ям туалетов и помойных ям. В Вологде перестал работать водопровод, городские улицы не освещались, все дороги были разбиты [7].
Ссыльные князья отмечали, что вологодский климат был гораздо хуже петербуржского. В городе образовался дефицит дров, поэтому около двухсот домов были разобраны на дрова. Май был холодным месяцем. Деревья в тот год зазеленели только в первую неделю июня, а в конце месяца установилась непривычная для этих мест жара. В городе было скучно и однообразно. Ссыльный князь Дмитрий Константинович пользовался полной свободой передвижения в городе. "Гуляю с Дяденькой 2-жды в день. Деревянные дырявые мостки узки, а народу много" (из письма Татьяны Константиновны) [2]. В некоторых местах города они не знали, как и где переходить некоторые площади и улицы.
Прогулки по Вологде, походы за продуктами в магазины и на продуктовые рынки, встречи со знакомыми, беседы на улицах с местными ребятишками, келейные молитвы и богослужения в местных храмах – все это доставляло утешение и некоторое удовольствие ссыльным. В городе было несколько широких и неухоженных площадей и уличных рынков, а белокаменные церкви можно было встретить на каждом открытом месте. "В маленьком городе 58 церквей, и когда все они трезвонят, я вспоминаю Тебя", – писала Татьяна Константиновна великой княжне Татьяне Николаевне, которая была крестной матерью ее дочери Натальи. "День рождения Натуси – все вспоминаю 4 года назад... Сегодня, по случаю 4-хлетия Натуси ходили впятером в церковь отслужить молебен..." (из письма Татьяны Константиновны) [2].
Однажды князья Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович встретились вместе и посетили церковь женской гимназии, где им преподнесли просвирки. Они были свидетелями хаоса в сложившемся многовековом патриархально-монархическом укладе жизни России, когда новые власти привнесли новый григорианский календарь европейского летоисчисления [6]. Князья говорили между собою, что местные большевики не отдавали себе отчета в том, какие бедствия ожидают в будущем Вологда и вся Россия. Дмитрий Константинович до событий 1917 года был генерал-адъютантом, генералом от кавалерии. Все называли его глубоко религиозным человеком, что очень сближало его с племянницей Татьяной Константиновной, с которой они часто паломничали по русским монастырям. Большинство современников отмечали "высокие душевные качества" Дмитрия Константиновича – "прекрасный , добрый человек", "образован, никогда не участвовал в дворцовых интригах", "не имел политических амбиций". По воспоминаниям современников, князя добродушно называли "Митей Кичкиневичем" (по названию его крымского имения "Кичкинэ"). Всю свою жизнь он оставался холостяком и говорил «Берегись юбок». Он был страстным автолюбителем и очень любил лошадей. Субсидировал участие русских лошадей в международных выставках. По причине слабого зрения он не участвовал в войне и оставался в тылу.
Рядом с ним всегда находился его верный помощник – полковник царской армии Александр Васильевич Короченцев ( 1877 – 1922). Он окончил в Санкт-Петербурге Пажеский корпус, в 1898 году стал корнетом в лейб-гвардейском Конно-гренадерском полку, которым командовал великий князь Дмитрий Константинович. В Вологде Александр Васильевич и Дмитрий Константинович жили в одной комнате. Князь догадывался, что его верный помощник и друг очень симпатизировал племяннице Татьяне. А для нее Александр Васильевич был "первой любовью" [3].
В послании в Тобольск Татьяна Константиновна сообщала, что в Вологду "приехали мы впятером <неразб.>, потом подъехал Степан, человек Александра Васильевича, помогает мне исполнять обязанности няни, он купает детей. Я страшно наслаждаюсь, все время будучи с детьми" [2].
Малышей Муразика и Наталью любили не только князь Дмитрий Константинович и Александрович Васильевич, но и великий князь Георгий Михайлович, рассказавший родным в письме от 3/16 мая: "Я каждый день бываю у Мити, и < ... > вижу там Натусю, очень милые дети; Теймураз похож на грузина и немного дикий, а Натуся прелестная девочка и мой большой друг. Она меня называет дядя Георгий, и, видимо, любит меня" [6]. Взрослые приносили детям незатейливые игрушки, выполненные местными мастерами из дерева.
Шестилетний Теймураз рос непослушным ребенком, во время церковных богослужений в вологодских храмах, к ужасу матери, он постоянно передразнивал диаконов. Князь Георгий Михайлович отмечал в письме , "Теймураз никого не слушает, только своего дядюшку Митю боится, он его поставил лицом в угол, по глазам Теймураз был, кажется, готов его зарезать, но все-таки послушался. А других он положительно никого не слушает" (письмо от 4 /17 июня) [Там же]. Известно, что в начале июня к детям на Соборной площади приехала гувернантка – "французская швейцарка" [Там же].
В Вологде Дмитрий Константинович, Татьяна Константиновна и Александр Васильевич не очень заботились о своем гардеробе. Одежда их постепенно ветшала и приходила в негодность. С появлением в городе иностранных дипломатов цены на мужские костюмы значительно выросли. Однако цены на продукты питания сначала были сносными в городе, но к лету стали дорожать, особенно повысились цены на белый хлеб и сахар [7]. В городе ввели военный режим в области заготовок продовольствия и организованы продотряды. У местного населения вызывала широкое недовольство политика властей по реквизиции излишков хлеба. Князьям и представителям их семей пришлось добывать в Вологде продукты на "черных рынках". Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович ходили на базар у Архангельской дороги искать подходящую для еды картошку. У князя Николая Михайловича неизвестные воры украли из погреба всю провизию [8].
К предстоящей Пасхе Христовой, отмечавшейся в 1918 году 5 мая, яйца, творог, муку и подарки детям обитатели дома на Соборной площади приготовили заранее. Страстная неделя накануне Пасхи совпала в том году с новым пролетарским праздником 1 мая, но ссыльные князья его проигнорировали. 4 июня в Вологде произвели первый в России переход на летнее время. По приказу большевиков стрелки часов переставили на полтора часа вперед, но местные священнослужители, Дмитрий Константинович и Татьяна Константиновна отнеслись скептически к нововведению и не поддержали его.
Тем временем им стало известно, что в начале июня в Вологду прибыла из Москвы особая комиссия – "Советская ревизия" во главе с членом Коллегии по Военным Делам М.С.Кедровым (1878 –1941) для наведения в городе должного "революционного порядка". Большевистское руководство стало «укреплять» власть в городе и проводить репрессии против «контрреволюционеров». В том же месяце в составе губернского комиссариата юстиции был создан карательный отдел, в ведение которого были переданы Вологодская губернская и все уездные тюрьмы.
Иностранные дипломаты в Вологде дипломаты изучали политическую обстановку в Советской России и передавали правительствам своих стран информации и соответствующие практические рекомендации. С ними имели контакты княгиня Татьяна Константиновна и ссыльные князья [8].
1 июля по инициативе отличавшегося жестокостью и садизмом М.С.Кедрова великого князя Дмитрия Константиновича арестовали и посадили в Вологодский Исправительный Дом ( иначе – Вологодский С). Татьяна Константиновна и Александр Васильевич узнали , что арест производил руководитель Вологодского губернского отдела внутреннего управления Георгий Кондэ, он же – Г. В. Харчевников, редактировавший также местную газету.
Дмитрия Константиновича посадили в большую обшарпанную камеру на втором этаже "Тюремного Замка". В подобные камеры с окнами с решеткой посадили и других князей – Георгия Михайловича и Николая Михайловича. Пищу им разрешили "приносить с воли". Арестованные могли свободно ходить по широкому тюремному коридору и спускаться во двор. Здесь они гуляли и коротали тоскливое время в беседах друг с другом. Дмитрий Константинович много молился в своей камере и потом подолгу сидел во дворе в ожидании племянницы Татьяны Константиновны или Александра Васильевича, приносившим ему завтрак и обед. Позже тюремные власти свидания родственников и близких с князьями запретили, а потом вновь разрешили, но свидания проходили в присутствии солдат охраны.
Недобрые вести всегда приходят неожиданно. 21 июля Татьяна Константиновна узнала тревожное известие. Его объявил тот же Георгий Кондэ – Г. В. Харчевников: по приказу председателя петроградской ЧК М.С. Урицкого (1873 – 1918) Дмитрия Константиновича на днях переведут в Петроград. За этой новостью пришла и другая весть – 24 июля иностранный дипломатический корпус под давлением большевиков покинет Вологду...
На железнодорожный вокзал в день отправления из города арестованных великих князей в Петроград пришли проститься взволнованные Татьяна Константиновна и Александр Васильевич. Сохранились воспоминания, что в тот день Дмитрий Константинович выглядел "безобородным", с "плохо выбритым лицом". Одет он был в "костюм из солдатского сукна". На голове князя сидела "скверная фуражка, в которой он был похож на неимущего, но сохранял внушительный вид и величественную осанку Романовых". На вокзале находился и секретарь французского посольства, заметивший, что княгиня Татьяна Константиновна была "бедно одета, в скверном поношенном платье и убогой шляпке" [7].
...Так завершилось четырехмесячное пребывание в вологодской ссылке великого князя Дмитрия Константиновича и сопровождавших его племянницы Татьяны Константиновны с детьми и преданного полковника Александра Васильевича Короченцева. Константина Дмитриевича и других князей доставили в Дом Предварительного Заключения на Шпалерной улице в Петрограде. Далее арестованный содержался в Петропавловской крепости, где находились его племянник – князь Гавриил Константинович , великие князья Павел Александрович (1860-1919), Георгий Михайлович и Николай Михайлович. Преданная Татьяна Константиновна решила и далее сопровождать любимого Дяденьку. После пребывания в Вологде она с детьми временно поселилась в Петрограде на частной квартире. Новые власти ее не трогали, потому что она уже формально не принадлежала к семейству Романовых. Но в ее голове постепенно созревала мысль о том, что надо подстраховать себя и детей от возможного преследования большевиков. И в этом ее поддерживал верный друг Александр Васильевич.
В Священном Писании сказано: «Господу ведомы мысли людей. Он их зло обратит против них же самих» (Пс. 93; 11, 23). Как известно, 2 сентября 1918 года Я. Свердловым в обращении ВЦИК был объявлен Красный террор как ответ на покушение на Ленина 30 августа и убийство в тот же день Урицкого. В первые два дня после убийства Урицкого было расстреляно 512 человек. Общее количество жертв красного террора в Петрограде к октябрю 1918 году достигло почти 800 человек расстрелянных и 6229 арестованных.
В первой половине января 1919 года Татьяна Константиновна узнала , что Дмитрий Константинович находится в Петропавловской крепости. Однако ей было не известо, что 9 января того же года Президиум ВЧК, в заседании которого участвовали Я. Х. Петерс, М. И. Лацис, И. К. Ксенофонтов и секретарь О. Я. Мурнек, вынес постановление «Приговор ВЧК к лицам, бывшей императорской своры — утвердить, сообщив об этом в ЦИК». Этим приговором окончательно решилась судьба Дмитрия Константиновича: великий князь был расстрелян. Командовал расстрельным отрядом некий Гордиенко, он же тюремный надзиратель.
Великий князь Дмитрий Константинович пал очередной жертвой "красного террора", в результате которого был уничтожен один из лучших сынов России. Князя расстреляли 28 (29?) января за стеной крепости на территории Кронверского полигона, вблизи Головнина батальона. Здесь заранее была вырыта большевиками могила. До сих пор на этом месте находится братская могила, где зарыты останки великого князя Дмитрия Константиновича. До последней минуты он громко молился о спасении души своих палачей.
Татьяна Константиновна и Александр Васильевич прочитали сообщение о расстреле великих князей, опубликованное 31 января 1919 года в «Петроградской правде». Однако в газете не были указаны ни причины расстрела, ни его место и дата. Только впоследствии эту расправу большевики объяснили как ответ на убийство в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Великий князь Дмитрий Константинович канонизирован Русской православной церковью за границей в сонме Новомучеников российских 1 ноября 1981 года, реабилитирован постановлением Прокуратуры Российской Федерации 9 июня 1999 года (посмертно).
Вместо заключения
Дом купца Коковашина на Кремлевской площади, 4 в Вологде, ставший в 1918 году свидетелем пребывания в нем великого князя Дмитрия Константиновича и княгини Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской с детьми и их верного друга – полковника Александра Васильевича, сохранился в городе и по сей день. Архитектурный ансамбль строения жилого купеческого дома купца Коковашина не является объектом культурного наследия, однако само деревянное здание отнесено к охраняемой историко-архитектурной среде. В результате ремонта, очевидно в середине ХХ века, утрачен балкон и главный вход этого дома. По данным вологодской прессы, последний владелец земельного участка на Кремлевской площади, 4-б самовольно снес построенный в 1914 году каменный каретник, примыкающий к деревянному дому купца Коковашина. Говорят, это был последний из сохранявшихся каменных каретников в Вологде...
Примечания
[1] Татьяна Константиновна (1890–1979; урожд. Романова), в миру – княжна императорской крови Татиана, в замужестве – княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская. Она была старшей дочерью великого князя Константина Константиновича (1858–1915) и великой княгини Елизаветы Маврикиевны (1865–1927). В 1919 году эмигрировала на Запад, в Швейцарию. В 1961 году княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская, принявшая в 1946 году в Женеве монашество с именем Тамара, стала игуменьей Свято-Вознесенского женского монастыря на горе Елеон в Иерусалиме.
[2] См. текст в письма в кн.: Княжна императорской крови Татьяна Константиновна (1890–1979): Биография и документы /Состав. Т.А. Лобашкова. – М., 2015, с. 274 – 275.
[3] См.: Холодюк А. Игуменья Царского Рода. Княжна Татьяна Константиновна, Елеонская игуменья Тамара. М.: Издательство Фонда Великого Князя Сергея Александровича, 2018. – 240 с.: ил.
[4] См.: Дневник князя императорской крови Гавриила Константиновча. 1897 – 1916 гг. Состав. Т.А.Лобашкова, М., 2016, с. 47.
[5] См.: Панов Л. Вологда весны и лета 1918 года глазами английских журналистов // Вологда: Историко-краеведческий альманах. – Вып.4. – Вологда, 2003.
[6] Жук Ю.А. Петроградский финал: ссылка и расстрел Великих Князей . – Москва : Фонд Памяти Новомучеников Императорского Дома Романовых., 2020, с 12.
[7] См.: Шабанов П. Вологда – 1918 год. Разруха в головах и сортирах (Электронная версия).
[8] Быков А. В. Путь на Голгофу. Хроника гибели великих князей Романовых. — Вологда: МДК, 2000. — 192 с.
Слова-предложeния, вынесенные в заголовок, называют обратный адрес временного проживания в апреле – июле 1918 года великого князя Дмитрия Константиновича и его племянницы княгини Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской [1] с двумя маленькими детьми. Они написаны 6 апреля карандашом на четырех открытках, отправленных вдовой Татьяной Константиновной в Бывший Губернаторский дом в Тобольск на имя близкой подруги – великой Княжны Татьяны Николаевны, дочери российского императора Николая II.
Зимой и весной 1918 года княгиня Татьяна Константиновна старалась редко появляться в Петрограде. Она жила с сыном Теймуразом и дочерью Натальей в доме-усадьбе своего дяди ("Дяденьки") – великого князя Дмитрия Константиновича на Песочной набережной 24, что на реке Малая Невка [3]. После гибели мужа на фронте, а затем и кончины ее отца в 1915 годе, Дмитрий Константинович полностью взял на себя заботу о племяннице и ее детях [4]. 26 марта 1918 года , по декрету новых властей о высылке членов Императорского дома Романовых великого князя Дмитрия Константиновича решили выслать в Вологду. После опубликования декрета князь, как это требовали большевики, прибыл в ЧК на Гороховую, 2 за получением "проходного свидетельства". Кроме того Дмитрия Константиновича лишили права распоряжаться собственным имуществом.
Дочь Татьяны Константиновны Наталья в это время болела ангиной. Княгиня, несмотря на затянувшуюся болезнь четырехлетней дочери, решила с детьми последовать за Дядей и его верным помощником Александром Васильевичем Короченцевым ( 1877 – 1922) и находиться рядом с ними в ссылке. Она готовилась сопровождать Дяденьку в Вологду и написала великой княжне Татьяне Николаевне: "Где и как будем жить, еще не знаем. Я этим не смущаюсь, лишь бы быть вместе. Когда вполне полагаешься на волю Божию, то ничто не может ни огорчить, ни устрашить. <...> Вещей можно очень мало брать, т.к., вероятно, пропадут... В этом отношении у меня счастливый характер. Я не заставляю себя не привязываться к вещам ..." [2]. Татьяна Константиновна взяла с собой в дорогу серебряную икону Божией Матери Иверской – подарок Оптинского старца Анатолия (Потапов). Великий пост начался в том году 18 марта, и в последних числах месяца все впятером они отправились из Петрограда поездом в Вологду, называемую в народе "Подмосковной Сибирью". Дмитрий Константинович надеялся в душе на скорейшее вызволение его из вологодской ссылки немцами или представителями стран "Антанты" (союзники России в Первой мировой войне). Возлагал он надежды и на иностранное дипломатическое представительство, эвакуированное в Вологду. По стечению обстоятельств с 27 февраля этот город неожиданно превратился на несколько месяцев в «дипломатическую столицу России». В Вологду из-за опасения захвата Петрограда немецкими войсками эвакуировались представители 11 посольств, консульств и миссий.
Американский посол Дэвид Р. Фрэнсис связывал выбор Вологды с её "удаленностью от фронта боевых действий, удобствами телеграфной связи и удачным транспортным расположением: город находился на пересечении важнейших железнодорожных путей, благодаря чему дипломатический корпус мог эвакуироваться в любом направлении"[4]. Сохранились воспоминания британских журналистов, как по железной дороге "эвакуировалась старая столица царей": "Поезда, нагруженные сокровищами музеев, золотыми резервами банков, запасами ценных металлов больших заводов, отходили с вокзалов Петрограда день за днем. Другие поезда были наполнены беженцами из оккупированных немцами районов, демобилизованными подразделениями старой армии, странствующими отрядами красногвардейцев, голодными рабочими, безземельными крестьянами, ищущими новую землю на востоке". Из вагонов было видно, что "каждая станция кишела, подобно серо-коричневым пчелам в открытом улье, солдатами из крестьян, демобилизовавшими сами себя, роящимися на платформах и верхних строениях пути, набивающимися в вагоны для скота, путешествующими на буферах за отсутствием другого помещения, вряд ли интересующимися вопросом о пункте назначения поезда..." [Там же].
Вологда как маленький провинциальный сельского типа город с населением примерно 70 тысяч человек был в те годы центром, где "сходились железнодорожные линии, идущие на юг и восток". Здесь среди бревенчатых домов в один или два этажа с трудом можно было отыскать каменный и или кирпичный дом. По воспоминаниям иностранцев, в городских палисадниках росло много изящных берез, а в них "огромные неуклюжие гнезда ворон, которые столь же многочисленны в Вологде, как голуби в Петрограде или воробьи в Лондоне" [Там же].
По прибытии в город великий князь Дмитрий Константинович доложил о себе местному Совету солдат, рабочих и крестьян, который вручил ему разрешение свободного проживания в Вологде. Председателем объединенного исполкома Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в это время был Шалва Зурабович Элиава (1883 — 1937). 6 апреля проходивший в Вологде I-ый губернский съезд Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов окончательно закрепил в губернии советскую власть.
Сердобольные жители Вологды сдали жилье великому князю Дмитрию Константиновичу и княгине Татьяне Константиновне. Они поселились в самом центре города на Соборной площади — в доходном жилом доме , называемом в народе "Домом Коковашина" (ныне — Кремлевская площадь, дом 4). Династия купцов Коковашиных — Александра Васильевича и Василия Александровича, владевших в разные годы кирпичным заводом, каретной мастерской и кузницы, хорошо была известна в Вологде. Производство Коковашиных приостановлено в 1915 году и национализировано в 1918 году.
Двухэтажный деревянный дом постройки 1914 года тоже национализирован и перешел к новым хозяевам. Татьяна Константиновна сообщила в письме: "Живем мы в двух комнатах, которые занимаем в квартире, в которой живут старики-хозяева и 2 жилички. Ванная, уборная и кухня общая на 9 человек" [2]. Особого комфорта у квартирантов из Петрограда не было, и они смирялись с примитивными бытовыми условиями в доме купца Коковашина. Единственную " уборную нужно брать с бою, т. к. она всегда занята. Когда нужно мыть руки, мы идем все сразу в уборную, но сегодня опоздали и потому детям вымыли руки одеколоном. Дяденька один устроил себе умывальник в комнате. Он живет с Александром Васильевичем..." (из письма Татьяны Константиновны) [Там же].
Неподалеку от этого дома на Соборной площади – на Дворянской улице (ныне Октябрьская 15) в особняке купца Попова жил и великий князь Георгий Михайлович (1863 – 1919), написавший 9/22 апреля в письме родным: "...Днем бываю у Мити и Татьяны, иногда бываю у них даже два раза в день, они живут очень близко от меня, шагов 600, не более" [6]. Великий князь Николай Михайлович (1859 – 1919), тоже ссыльный, поселился в доме на Златоустовской набережной (ныне – Набережная 99 "а").
Весной в городе непрерывно дули с севера холодный или ледяной ветер, с неба падали дождь и мокрый снег, а на площадях и улицах шевелилась ужасная грязь. "Тает, и грязище невообразимо. Натусина калоша, вместе с валенком уже увязла в грязи" (из письма Татьяны Константиновны) [2]. После дождей городские улицы превращались в болото. Город был завален мусором и нечистотами, поэтому с наступлением лета воздух в Вологде стал вонять содержимым выгребных ям туалетов и помойных ям. В Вологде перестал работать водопровод, городские улицы не освещались, все дороги были разбиты [7].
Ссыльные князья отмечали, что вологодский климат был гораздо хуже петербуржского. В городе образовался дефицит дров, поэтому около двухсот домов были разобраны на дрова. Май был холодным месяцем. Деревья в тот год зазеленели только в первую неделю июня, а в конце месяца установилась непривычная для этих мест жара. В городе было скучно и однообразно. Ссыльный князь Дмитрий Константинович пользовался полной свободой передвижения в городе. "Гуляю с Дяденькой 2-жды в день. Деревянные дырявые мостки узки, а народу много" (из письма Татьяны Константиновны) [2]. В некоторых местах города они не знали, как и где переходить некоторые площади и улицы.
Прогулки по Вологде, походы за продуктами в магазины и на продуктовые рынки, встречи со знакомыми, беседы на улицах с местными ребятишками, келейные молитвы и богослужения в местных храмах – все это доставляло утешение и некоторое удовольствие ссыльным. В городе было несколько широких и неухоженных площадей и уличных рынков, а белокаменные церкви можно было встретить на каждом открытом месте. "В маленьком городе 58 церквей, и когда все они трезвонят, я вспоминаю Тебя", – писала Татьяна Константиновна великой княжне Татьяне Николаевне, которая была крестной матерью ее дочери Натальи. "День рождения Натуси – все вспоминаю 4 года назад... Сегодня, по случаю 4-хлетия Натуси ходили впятером в церковь отслужить молебен..." (из письма Татьяны Константиновны) [2].
Однажды князья Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович встретились вместе и посетили церковь женской гимназии, где им преподнесли просвирки. Они были свидетелями хаоса в сложившемся многовековом патриархально-монархическом укладе жизни России, когда новые власти привнесли новый григорианский календарь европейского летоисчисления [6]. Князья говорили между собою, что местные большевики не отдавали себе отчета в том, какие бедствия ожидают в будущем Вологда и вся Россия. Дмитрий Константинович до событий 1917 года был генерал-адъютантом, генералом от кавалерии. Все называли его глубоко религиозным человеком, что очень сближало его с племянницей Татьяной Константиновной, с которой они часто паломничали по русским монастырям. Большинство современников отмечали "высокие душевные качества" Дмитрия Константиновича – "прекрасный , добрый человек", "образован, никогда не участвовал в дворцовых интригах", "не имел политических амбиций". По воспоминаниям современников, князя добродушно называли "Митей Кичкиневичем" (по названию его крымского имения "Кичкинэ"). Всю свою жизнь он оставался холостяком и говорил «Берегись юбок». Он был страстным автолюбителем и очень любил лошадей. Субсидировал участие русских лошадей в международных выставках. По причине слабого зрения он не участвовал в войне и оставался в тылу.
Рядом с ним всегда находился его верный помощник – полковник царской армии Александр Васильевич Короченцев ( 1877 – 1922). Он окончил в Санкт-Петербурге Пажеский корпус, в 1898 году стал корнетом в лейб-гвардейском Конно-гренадерском полку, которым командовал великий князь Дмитрий Константинович. В Вологде Александр Васильевич и Дмитрий Константинович жили в одной комнате. Князь догадывался, что его верный помощник и друг очень симпатизировал племяннице Татьяне. А для нее Александр Васильевич был "первой любовью" [3].
В послании в Тобольск Татьяна Константиновна сообщала, что в Вологду "приехали мы впятером <неразб.>, потом подъехал Степан, человек Александра Васильевича, помогает мне исполнять обязанности няни, он купает детей. Я страшно наслаждаюсь, все время будучи с детьми" [2].
Малышей Муразика и Наталью любили не только князь Дмитрий Константинович и Александрович Васильевич, но и великий князь Георгий Михайлович, рассказавший родным в письме от 3/16 мая: "Я каждый день бываю у Мити, и < ... > вижу там Натусю, очень милые дети; Теймураз похож на грузина и немного дикий, а Натуся прелестная девочка и мой большой друг. Она меня называет дядя Георгий, и, видимо, любит меня" [6]. Взрослые приносили детям незатейливые игрушки, выполненные местными мастерами из дерева.
Шестилетний Теймураз рос непослушным ребенком, во время церковных богослужений в вологодских храмах, к ужасу матери, он постоянно передразнивал диаконов. Князь Георгий Михайлович отмечал в письме , "Теймураз никого не слушает, только своего дядюшку Митю боится, он его поставил лицом в угол, по глазам Теймураз был, кажется, готов его зарезать, но все-таки послушался. А других он положительно никого не слушает" (письмо от 4 /17 июня) [Там же]. Известно, что в начале июня к детям на Соборной площади приехала гувернантка – "французская швейцарка" [Там же].
В Вологде Дмитрий Константинович, Татьяна Константиновна и Александр Васильевич не очень заботились о своем гардеробе. Одежда их постепенно ветшала и приходила в негодность. С появлением в городе иностранных дипломатов цены на мужские костюмы значительно выросли. Однако цены на продукты питания сначала были сносными в городе, но к лету стали дорожать, особенно повысились цены на белый хлеб и сахар [7]. В городе ввели военный режим в области заготовок продовольствия и организованы продотряды. У местного населения вызывала широкое недовольство политика властей по реквизиции излишков хлеба. Князьям и представителям их семей пришлось добывать в Вологде продукты на "черных рынках". Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович ходили на базар у Архангельской дороги искать подходящую для еды картошку. У князя Николая Михайловича неизвестные воры украли из погреба всю провизию [8].
К предстоящей Пасхе Христовой, отмечавшейся в 1918 году 5 мая, яйца, творог, муку и подарки детям обитатели дома на Соборной площади приготовили заранее. Страстная неделя накануне Пасхи совпала в том году с новым пролетарским праздником 1 мая, но ссыльные князья его проигнорировали. 4 июня в Вологде произвели первый в России переход на летнее время. По приказу большевиков стрелки часов переставили на полтора часа вперед, но местные священнослужители, Дмитрий Константинович и Татьяна Константиновна отнеслись скептически к нововведению и не поддержали его.
Тем временем им стало известно, что в начале июня в Вологду прибыла из Москвы особая комиссия – "Советская ревизия" во главе с членом Коллегии по Военным Делам М.С.Кедровым (1878 –1941) для наведения в городе должного "революционного порядка". Большевистское руководство стало «укреплять» власть в городе и проводить репрессии против «контрреволюционеров». В том же месяце в составе губернского комиссариата юстиции был создан карательный отдел, в ведение которого были переданы Вологодская губернская и все уездные тюрьмы.
Иностранные дипломаты в Вологде дипломаты изучали политическую обстановку в Советской России и передавали правительствам своих стран информации и соответствующие практические рекомендации. С ними имели контакты княгиня Татьяна Константиновна и ссыльные князья [8].
1 июля по инициативе отличавшегося жестокостью и садизмом М.С.Кедрова великого князя Дмитрия Константиновича арестовали и посадили в Вологодский Исправительный Дом ( иначе – Вологодский С). Татьяна Константиновна и Александр Васильевич узнали , что арест производил руководитель Вологодского губернского отдела внутреннего управления Георгий Кондэ, он же – Г. В. Харчевников, редактировавший также местную газету.
Дмитрия Константиновича посадили в большую обшарпанную камеру на втором этаже "Тюремного Замка". В подобные камеры с окнами с решеткой посадили и других князей – Георгия Михайловича и Николая Михайловича. Пищу им разрешили "приносить с воли". Арестованные могли свободно ходить по широкому тюремному коридору и спускаться во двор. Здесь они гуляли и коротали тоскливое время в беседах друг с другом. Дмитрий Константинович много молился в своей камере и потом подолгу сидел во дворе в ожидании племянницы Татьяны Константиновны или Александра Васильевича, приносившим ему завтрак и обед. Позже тюремные власти свидания родственников и близких с князьями запретили, а потом вновь разрешили, но свидания проходили в присутствии солдат охраны.
Недобрые вести всегда приходят неожиданно. 21 июля Татьяна Константиновна узнала тревожное известие. Его объявил тот же Георгий Кондэ – Г. В. Харчевников: по приказу председателя петроградской ЧК М.С. Урицкого (1873 – 1918) Дмитрия Константиновича на днях переведут в Петроград. За этой новостью пришла и другая весть – 24 июля иностранный дипломатический корпус под давлением большевиков покинет Вологду...
На железнодорожный вокзал в день отправления из города арестованных великих князей в Петроград пришли проститься взволнованные Татьяна Константиновна и Александр Васильевич. Сохранились воспоминания, что в тот день Дмитрий Константинович выглядел "безобородным", с "плохо выбритым лицом". Одет он был в "костюм из солдатского сукна". На голове князя сидела "скверная фуражка, в которой он был похож на неимущего, но сохранял внушительный вид и величественную осанку Романовых". На вокзале находился и секретарь французского посольства, заметивший, что княгиня Татьяна Константиновна была "бедно одета, в скверном поношенном платье и убогой шляпке" [7].
...Так завершилось четырехмесячное пребывание в вологодской ссылке великого князя Дмитрия Константиновича и сопровождавших его племянницы Татьяны Константиновны с детьми и преданного полковника Александра Васильевича Короченцева. Константина Дмитриевича и других князей доставили в Дом Предварительного Заключения на Шпалерной улице в Петрограде. Далее арестованный содержался в Петропавловской крепости, где находились его племянник – князь Гавриил Константинович , великие князья Павел Александрович (1860-1919), Георгий Михайлович и Николай Михайлович. Преданная Татьяна Константиновна решила и далее сопровождать любимого Дяденьку. После пребывания в Вологде она с детьми временно поселилась в Петрограде на частной квартире. Новые власти ее не трогали, потому что она уже формально не принадлежала к семейству Романовых. Но в ее голове постепенно созревала мысль о том, что надо подстраховать себя и детей от возможного преследования большевиков. И в этом ее поддерживал верный друг Александр Васильевич.
В Священном Писании сказано: «Господу ведомы мысли людей. Он их зло обратит против них же самих» (Пс. 93; 11, 23). Как известно, 2 сентября 1918 года Я. Свердловым в обращении ВЦИК был объявлен Красный террор как ответ на покушение на Ленина 30 августа и убийство в тот же день Урицкого. В первые два дня после убийства Урицкого было расстреляно 512 человек. Общее количество жертв красного террора в Петрограде к октябрю 1918 году достигло почти 800 человек расстрелянных и 6229 арестованных.
В первой половине января 1919 года Татьяна Константиновна узнала , что Дмитрий Константинович находится в Петропавловской крепости. Однако ей было не известо, что 9 января того же года Президиум ВЧК, в заседании которого участвовали Я. Х. Петерс, М. И. Лацис, И. К. Ксенофонтов и секретарь О. Я. Мурнек, вынес постановление «Приговор ВЧК к лицам, бывшей императорской своры — утвердить, сообщив об этом в ЦИК». Этим приговором окончательно решилась судьба Дмитрия Константиновича: великий князь был расстрелян. Командовал расстрельным отрядом некий Гордиенко, он же тюремный надзиратель.
Великий князь Дмитрий Константинович пал очередной жертвой "красного террора", в результате которого был уничтожен один из лучших сынов России. Князя расстреляли 28 (29?) января за стеной крепости на территории Кронверского полигона, вблизи Головнина батальона. Здесь заранее была вырыта большевиками могила. До сих пор на этом месте находится братская могила, где зарыты останки великого князя Дмитрия Константиновича. До последней минуты он громко молился о спасении души своих палачей.
Татьяна Константиновна и Александр Васильевич прочитали сообщение о расстреле великих князей, опубликованное 31 января 1919 года в «Петроградской правде». Однако в газете не были указаны ни причины расстрела, ни его место и дата. Только впоследствии эту расправу большевики объяснили как ответ на убийство в Берлине Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Великий князь Дмитрий Константинович канонизирован Русской православной церковью за границей в сонме Новомучеников российских 1 ноября 1981 года, реабилитирован постановлением Прокуратуры Российской Федерации 9 июня 1999 года (посмертно).
Вместо заключения
Дом купца Коковашина на Кремлевской площади, 4 в Вологде, ставший в 1918 году свидетелем пребывания в нем великого князя Дмитрия Константиновича и княгини Татьяны Константиновны Багратион-Мухранской с детьми и их верного друга – полковника Александра Васильевича, сохранился в городе и по сей день. Архитектурный ансамбль строения жилого купеческого дома купца Коковашина не является объектом культурного наследия, однако само деревянное здание отнесено к охраняемой историко-архитектурной среде. В результате ремонта, очевидно в середине ХХ века, утрачен балкон и главный вход этого дома. По данным вологодской прессы, последний владелец земельного участка на Кремлевской площади, 4-б самовольно снес построенный в 1914 году каменный каретник, примыкающий к деревянному дому купца Коковашина. Говорят, это был последний из сохранявшихся каменных каретников в Вологде...
Примечания
[1] Татьяна Константиновна (1890–1979; урожд. Романова), в миру – княжна императорской крови Татиана, в замужестве – княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская. Она была старшей дочерью великого князя Константина Константиновича (1858–1915) и великой княгини Елизаветы Маврикиевны (1865–1927). В 1919 году эмигрировала на Запад, в Швейцарию. В 1961 году княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская, принявшая в 1946 году в Женеве монашество с именем Тамара, стала игуменьей Свято-Вознесенского женского монастыря на горе Елеон в Иерусалиме.
[2] См. текст в письма в кн.: Княжна императорской крови Татьяна Константиновна (1890–1979): Биография и документы /Состав. Т.А. Лобашкова. – М., 2015, с. 274 – 275.
[3] См.: Холодюк А. Игуменья Царского Рода. Княжна Татьяна Константиновна, Елеонская игуменья Тамара. М.: Издательство Фонда Великого Князя Сергея Александровича, 2018. – 240 с.: ил.
[4] См.: Дневник князя императорской крови Гавриила Константиновча. 1897 – 1916 гг. Состав. Т.А.Лобашкова, М., 2016, с. 47.
[5] См.: Панов Л. Вологда весны и лета 1918 года глазами английских журналистов // Вологда: Историко-краеведческий альманах. – Вып.4. – Вологда, 2003.
[6] Жук Ю.А. Петроградский финал: ссылка и расстрел Великих Князей . – Москва : Фонд Памяти Новомучеников Императорского Дома Романовых., 2020, с 12.
[7] См.: Шабанов П. Вологда – 1918 год. Разруха в головах и сортирах (Электронная версия).
[8] Быков А. В. Путь на Голгофу. Хроника гибели великих князей Романовых. — Вологда: МДК, 2000. — 192 с.
© Copyright: Анатолий Гурьевич Холодюк, 2020
