Источник: Аналитический центр святителя Василия Великого
Своим взглядом на исторические связи и современные отношения Болгарии и России поделилась Дарина Григорова – историк, профессор Софийского университета св. Климента Охридского (Болгария).
— Уважаемая госпожа Григорова, рад Вас приветствовать! Связи наших стран, народов, Церквей уходят в глубокую древность. Какие «узловые» события и смыслы в истории взаимоотношений наших народов? Насколько они актуальны для современности?
Глубокая древность не имеет смысла, если у неё нет перед собой вечности. Болгары обрели смысл Крещением (864 г.), а потом – болгарской книжной помощью русам (988 г.), что превращает нас в «Словоцентричные» народы [термин «Словоцентричная славянская книжная культура» принадлежит профессору Гелиану Прохорову]. Как до Крещения не было русских, как народа, а лишь разные племена[1], так и болгарский народ рождался в процессе принятия Православия. Эта связь между нашими народами не может прерваться – независимо от геополитических разногласий, частота которых зависит от очередных перераспределений «мирового порядка».
— Как бы Вы охарактеризовали современные взаимоотношения Болгарии и России, болгарского и русского народов? Что позитивное можно выделить и какие есть проблемы?
— С политической точки зрения наши отношения на «искусственном дыхании». Балканы являются объектом последовательной евроатлантической интервенции (идеологической, военной, экономической), в то время как русская сторона предпочитает пассивное присутствие (в исторической памяти, а на Балканах это – ведущий поведенческий фактор), без резких движений, но и без ухода.
С академической точки зрения наша связь жива, несмотря на глобальную тенденцию в образовательной политике, направленную на разрушение гуманитарных наук. В этом отношении у нас много общих проблем, но различны масштабы. Даже вы нас ведёте, потому что с русским размахом либерализуете и демонтируете лучшее из советского образования – подготовку кадров для фундаментальной науки. Мы находимся на периферии ЕС, далеко от центра, и благодаря этому у нас пока есть больше пространства для маневра.
— В исторической науке говорят о первом и втором южнославянском влиянии на Россию. Второе связано в том числе со святителем Киприаном (+1406) – митрополитом Киевским, уроженцем Велико Тырново. Возможно ли «третье южнославянское влияние» и в чём оно может проявляться?
– Это зависит от того, о какой историографии вы говорите. Термин «Первое южнославянское влияние» (о конце Х и начале ХI века), хоть и принят в современной России как условный, но он размывает исторический факт о Первом болгарском влиянии на Древнюю Русь[2]. Еще более точный термин принадлежит русскому историку Ольге Решетниковой – „перенесение”[3]. Староболгарская книжность IХ–Х веков, которая есть плод Преславской и Охридской книжной школы, установила основы старорусской книжной традиции[4], совершившей исторический „скачок“ [Дмитрий Лихачев], став на плечи болгарской письменной традиции[5]. Болгарский книжник св. Климент Охридский вместе с остальными учениками святых братьев Кирилла и Мефодия, которых со всеми царскими почестями приютили в новокрещенной Болгарии, создали кириллицу: „нашли буквы, подходящие для языка болгар”[6].
Церковнославянский язык и книжность – это болгарский дар для христианского просвещения славян. В этом смысле нет нужды в «третьем южнославянском влиянии», о котором вы говорите, но в сохранении первого.
Впрочем, размывание «болгарского» в «южнославянском» мне напоминает терминологический прием размывания «русского» в «восточнославянском» в современной Украине и Белоруссии, причем, не русофобскими авторами, а наоборот. Вместо «русского» предпочитают «восточнославянский православный мир», а вместо «русской» — «славяноправославную идентичность»[7].
В Белоруссии также предпочитают понятие «Восточнославянский мир», поскольку связывают русский мир лишь с Российской Федерацией, а себя воспринимают частью «славяно-православной цивилизации», а не «русской цивилизации». Вводят даже понятие «русскоцентризм» (с двойным «с»), отделяя его от «русоцентризма» (с одним «с»), потому что последнее может быть отнесено и к Белой Руси. Более того, в Белоруссии проводят различие между пространством «канонической территории» Русской Православной Церкви и пространством «Святой Руси» — там ищут дистанцию, и в их национальной идее нет мессианизма или священного вселенского пути, характерного для России[8].
— Обратимся к церковным вопросам. В этом году в Болгарской Православной Церкви два важных юбилея: 150-летие образования Болгарского экзархата и 75-летие признания автокефалии БПЦ. Как Вы оцениваете эти исторические события и пройденный с тех пор путь Болгарской Православной Церкви?
— Как «невиданное чудо», о котором чудесно сказано еще в «Службе святой Седмочисленице Григория Констанидиса» (1740 г.): «Потому что Седмочисленица потопила всю землю болгар в купель крещения»[9]. И до сего дня святые седмочисленные славяноболгарские просветители (святые Кирилл и Мефодий, Климент, Наум, Горазд, Савва и Ангеларий) – это наши «семь столпов», на которых основана Болгарская Православная Церковь, празднующая теперь 1150-летие своего создания в 870 г. и 150-летие своего восстановления после пятивекового турецкого рабства в 1870 г. – как символично, в тот же год, но десять веков спустя.
— В одной статье Вы справедливо написали, что в нынешних церковных нестроениях «выбор не между Москвой и Фанаром, а между каноном и беззаконием, между Христом и антихристом». Однако с сожалением приходится признать, что далеко не все в Болгарии разделяют эту позицию. Кроме того, крайне странным видится молчание Священного Синода БПЦ относительно украинского вопроса. На Ваш взгляд, с чем это связано?
— Моя позиция неизменна и неоднократно публично озвучена, если Ваш вопрос относится ко мне. Если он относится к Св. Синоду БПЦ, вам лучше спросить наших владык. Синод означает «собор», а для соборных решений нужно время, которое в каждой Поместной церкви течет по-своему. Неоспоримо, что фактически БПЦ так называемую ПЦУ не признала. А болгарский монастырь «Зограф» на Афоне не только не принял посланцев раскольников (февраль 2019 г.), но и закрыл свои ворота, объявив «карантин» — против духовной заразы.
— Распространение коронавируса стало потрясением для всего мира, однако в каждой стране есть свои особенности. Какова реакция болгарского народа на происходящее? И каково положение Болгарской Церкви в нынешней ситуации?
— Мое впечатление от этого потрясения еще неясно, потому что оно еще не прошло. Дирижирование страхами, независимо от того, из какого они лагеря – короно-диссидентов, пофигистов или ипохондриков, очень сильно, но общее в них – недоверие. Два недоверия столкнулись, как часть общего недоверия средствам массовой информации, политической системе, здравоохранению. Дерационализация мышления в магическое – будь то вера в униформенного врача как в шамана, или противоположное – в глубоко законспирированные демонические силы, тоже эскалируется. ВОЗ начинает уподобляться ВАДА, и в методике карантина появляется нечто как презумпция бессимптомности, то есть заразный до доказательства противного. Если добавить еще цифровую гиперактивность, которая показала, что реальное общение на длительный срок нельзя заменить ни в образовании, ни в других сферах, тогда выходит то, с чего мы начали – потрясение. Боюсь, что мы необратимо перешли на другую орбиту — реглобализации и постдемократии.
— Историки занимаются прошлым, а без прошлого нет будущего. Какими Вы видите Болгарию и Россию к концу XXI века? Каковы основные вызовы, стоящие перед нашими народами?
— Давайте останемся Словоцентричными. Всё остальное приложится.
Интервью взял Евгений Иванов.
Перевод с болгарского – Янина Алексеева.
[1] “Не было прежде всего, самого русского народа; страну заселял пестрый конгломерат славянских, финских, прибалтийских, тюркских — по большей части славянских — племен, находившегося под властью княжеского рода Русь. На протяжении примерно века после крещения племенные самоназвания из наших источников постепенно исчезают, и, стало быть все эти поляне, древляне… […] и прочие исчезают — не физически, но внутренне, духовно, — сплавляясь в единый русьский народ”: Прохоров, Г.М. Древняя Русь как историко-культурный феномен. Санкт-Петербург, 2017. С. 5–6.
[2] “Язык церковной письменности, тех книг, которые были нам перевезены или у нас переписывались, был литературным языком, принятым у болгар. […] Благодаря болгарской письменности христианство сразу же выступило на Руси в виде высокоорганизованной религии с высокой культурой”: Лихачев, Д.С. Избранное. Мысли о жизни, истории, культуре. Москва, 2006. С. 310. Чекова, И. Кирилло-Мефодиевское письменное наследие и восточные славяне // Класика и канон в руската литература. Факел, 2016. С. 187.
[3] “В IХ-Х веках пока еще имело место не влияние, а перенесение из Болгарии на русскую почву целых культурных пластов, которые здесь постепенно наполнялись новым содержанием и обретали местные черты. Болгарская литература не только стала органической частью русской литературы, ее фундаментом, но и дала Руси богослужебный, церковный язык, который, соединившись с обиходным древнерусским, стал основой русского литературного языка”: Решетникова, О.Н. Русский храм в Софии. С. 3. http://podvorie.bg/Istoriya.pdf
[4] Каймакамова, М. Сведенията за българите и християнска България в руската хроника “Повесть временных лет” (ХI–ХII в.). // Русия в отраженията на историята. В памет на проф. Емил Михайлов. Almanach Via Evrasia, 2013, 1. С. 20–29.
[5] “Скачок в царство литературы произошел одновременно с появлением на Руси христианства… Мы сможем по-настоящему оценить значение этого скачка, если обратим внимания на превосходно организованное письмо, перенесенное к нам из Болгарии, на богатство, гибкость и выразительность переданного нам оттуда же литературного языка, на обилие переведенных в Болгарии и созданных в ней же сочинений, которые уже с конца Х века начинают проникать на Русь”: Лихачев, Д.С. Избранное…, С. 231.
[6] Пространно житие на св. Наум Охридски (910) от Георги Доместик, съставено през 1646 г. въз основа на протограф на Охридския архиепископ Константин Кавасила (ок. 1256–1270 г.) // Гюзелев, В. Апология на Средновековието в 5 тома. Т. 1. Покръстване и христианизация на българите. София, 2013. С. 368.
[7] Толочко, П. П. Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки / П. П. Толочко; науч. ред. А. С. Запесоцкий. — СПб. : СПбГУП, 2018. С. 464–466, 20.
[8] Алейникова, С.М. «Русский мир»: белорусский взгляд: монография. – Минск: РИВШ, 2017. С. 5, 542; 543; 539, 108.
[9] Гюзелев, В. Апология на Средновековието в 5 тома. Т. 1. Покръстване и христианизация на българите. София, 2013. С. 381.
