Очень часто вместо того, чтобы отсидеться, поберечь себя, люди, как бабочки на свет, по необъяснимой причине летят навстречу опасности и даже смерти. Иногда выживают. Чаще нет. Мне несколько раз в жизни везло.
Много лет назад, после распаевки колхозов, Днепропетровская Бумажная Фабрика, где я был директором, взяла в аренду несколько сельхозпредприятий в районе Днепродзержинска. Купили импортные комбайны, перешли на безотвальную вспашку земли. Засеяли озимые. Ожидали хороший урожай.
В очередной мой приезд на предприятие мне навстречу из конторы выскочил его руководитель с криком «пожар». Следом агроном. Я молча распахнул дверь своего джипа и после того, как они впрыгнули, резко дал по газам. Через пять минут мы были уже на месте. Место пожара по чёрному дыму было видно издалека. Когда мы подъехали, огонь как раз перебирался с одного уже сгоревшего поля на другое. К месту пожара было не подъехать на машине. Мы выскочили из машины и побежали навстречу огню. Не знаю, зачем. Я выскочил и побежал, а думать я уже начал по ходу. Думал о том, что тушить огонь придется пиджаком. Возможно, мой костюм стоил дороже, чем урожай на этом поле. Наверное. Но поле было жальче. Мы бежали из всех сил. Хватая раскрытыми ртами сухой, пыльный воздух. По пшенице, как по воде, оставляя за собой три следа в виде примятой пшеницы. Желтой, сухой пшеницы с тяжелыми колосьями. Пшеница была нам по пояс.
В тот момент, когда пламя переползало с поля на поле, его наверняка можно было затоптать ногами. Но, когда мы подбежали, высота пламени была уже метров пять или шесть. Порыв ветра швырнул пламя мне в лицо. Я бежал первый. Часть волос, брови и ресницы тут же скрутились в шарики. Но это я увидел потом. В тот момент я просто не смог вдохнуть. Из-за высокой температуры воздуха перехватило дыхание. Развернувшись на месте, мы рванули от огня. Скажу честно, некоторое время казалось, что мы бежим медленнее, чем догоняющее нас пламя. В какой-то момент я даже подумал, что стоит задержать дыхание, зажмуриться и рвануть через пламя на уже сгоревшую часть поля.
Нам повезло. Мы оторвались от огня. Когда выскочили на дорогу к машине, я увидел комбайн. Дальше помню как в замедленной съемке. Окно в кабине было открыто. До сих пор помню лицо комбайнера. Бело-серое. Комбайн вгрызся в пшеницу, отсекая огонь, выбрасывая скошенную пшеницу прямо на поле. Через некоторое время вслед поехал трактор, опустив плуг. Чёрным на желтом фоне потянулась полоса вспаханной земли. Трактор оставлял полосу вспаханной земли вплотную к полосе уже скошенной пшеницы. Подъехали ещё люди. Через время поле выгорело. Обкос комбайном и вспашка трактором помогли спасти остальной урожай.
Я шёл по сгоревшему полю. Пшеница сгорела, но сгоревшие корешки остались торчать из земли. Пепел лёг на землю, покрывая ее чёрными чешуйками. Все это выглядело как гигантский газон, покрытый чёрной травой. Под моими подошвами эта чёрная трава тут же осыпалась в пепел. Поэтому за мной потянулась дорожка из моих следов. Пахло горьким дымом. Время от времени встречались скрюченные сгоревшие тушки выскочивших из нор в попытке спастись мышей. Я шёл и думал о том, как же много на поле было мышей. И о том, что будь ветер посильнее, сейчас на поле могли лежать наши тушки.
Бессмысленный бег. Урожай спасли комбайнер и тракторист. Комбайнер умер. Сразу как остановил комбайн. Не выдержало сердце. Возраст. Перенервничал. Конечно, я выделил деньги его семье, но мой рассказ не о деньгах.
Иногда что-то внутри у нас включается и заставляет нас бежать навстречу пламени. Рисковать жизнью. Терять.
Спасенный урожай не стоил человеческой жизни. Но, тем не менее, столько людей рисковало жизнями. Мы с руководителем хозяйства и агрономом рисковали по-глупому. Комбайнер и тракторист - нет. Хотя, если бы мы успели добежать, пока пламя не разгорелось, поле бы мы спасли. Но чувство, которое нас бросило навстречу огню, было одинаковым.
Очень часто вместо того, чтобы отсидеться, поберечь себя, люди, как бабочки на свет, по необъяснимой причине летят навстречу смерти. Иногда выживают. Чаще нет. Мне несколько раз в жизни везло.
Много лет назад, после распаевки колхозов, Днепропетровская Бумажная Фабрика, где я был директором, взяла в аренду несколько сельхозпредприятий в районе Днепродзержинска. Купили импортные комбайны, перешли на безотвальную вспашку земли. Засеяли озимые. Ожидали хороший урожай.
В очередной мой приезд на предприятие мне навстречу из конторы выскочил его руководитель с криком «пожар». Следом агроном. Я молча распахнул дверь своего джипа и после того, как они впрыгнули, резко дал по газам. Через пять минут мы были уже на месте. Место пожара по чёрному дыму было видно издалека. Когда мы подъехали, огонь как раз перебирался с одного уже сгоревшего поля на другое. К месту пожара было не подъехать на машине. Мы выскочили из машины и побежали навстречу огню. Не знаю, зачем. Я выскочил и побежал, а думать я уже начал по ходу. Думал о том, что тушить огонь придется пиджаком. Возможно, мой костюм стоил дороже, чем урожай на этом поле. Наверное. Но поле было жальче. Мы бежали из всех сил. Хватая раскрытыми ртами сухой, пыльный воздух. По пшенице, как по воде, оставляя за собой три следа в виде примятой пшеницы. Желтой, сухой пшеницы с тяжелыми колосьями. Пшеница была нам по пояс.
В тот момент, когда пламя переползало с поля на поле, его наверняка можно было затоптать ногами. Но, когда мы подбежали, высота пламени была уже метров пять или шесть. Порыв ветра швырнул пламя мне в лицо. Я бежал первый. Часть волос, брови и ресницы тут же скрутились в шарики. Но это я увидел потом. В тот момент я просто не смог вдохнуть. Из-за высокой температуры воздуха перехватило дыхание. Развернувшись на месте, мы рванули от огня. Скажу честно, некоторое время казалось, что мы бежим медленнее, чем догоняющее нас пламя. В какой-то момент я даже подумал, что стоит задержать дыхание, зажмуриться и рвануть через пламя на уже сгоревшую часть поля.
Нам повезло. Мы оторвались от огня. Когда выскочили на дорогу к машине, я увидел комбайн. Дальше помню как в замедленной съемке. Окно в кабине было открыто. До сих пор помню лицо комбайнера. Бело-серое. Комбайн вгрызся в пшеницу, отсекая огонь, выбрасывая скошенную пшеницу прямо на поле. Через некоторое время вслед поехал трактор, опустив плуг. Чёрным на желтом фоне потянулась полоса вспаханной земли. Трактор оставлял полосу вспаханной земли вплотную к полосе уже скошенной пшеницы. Подъехали ещё люди. Через время поле выгорело. Обкос комбайном и вспашка трактором помогли спасти остальной урожай.
Я шёл по сгоревшему полю. Пшеница сгорела, но сгоревшие корешки остались торчать из земли. Пепел лёг на землю, покрывая ее чёрными чешуйками. Все это выглядело как гигантский газон, покрытый чёрной травой. Под моими подошвами эта чёрная трава тут же осыпалась в пепел. Поэтому за мной потянулась дорожка из моих следов. Пахло горьким дымом. Время от времени встречались скрюченные сгоревшие тушки выскочивших из нор в попытке спастись мышей. Я шёл и думал о том, как же много на поле было мышей. И о том, что будь ветер посильнее, сейчас на поле могли лежать наши тушки.
Бессмысленный бег. Урожай спасли комбайнер и тракторист. Комбайнер умер. Сразу как остановил комбайн. Не выдержало сердце. Возраст. Перенервничал. Конечно, я выделил деньги его семье, но мой рассказ не о деньгах.
Иногда что-то внутри у нас включается и заставляет нас бежать навстречу пламени. Рисковать жизнью. Терять.
Спасенный урожай не стоил человеческой жизни. Но, тем не менее, столько людей рисковало жизнями. Мы с руководителем хозяйства и агрономом рисковали по-глупому. Комбайнер и тракторист - нет. Хотя, если бы мы успели добежать, пока пламя не разгорелось, поле бы мы спасли. Но чувство, которое нас бросило навстречу огню, было одинаковым.
Очень часто вместо того, чтобы отсидеться, поберечь себя, люди, как бабочки на свет, по необъяснимой причине летят навстречу смерти. Иногда выживают. Чаще нет. Мне несколько раз в жизни везло.
