Поэт Всеволод Емелин обратился ко мне с претензией: почему я не защищаю Дмитрия Быкова, с которым так долго дружил, от развернувшейся травли? Я ничего не знал о травле и подумал, что за своими суетными делами упустил нечто поистине грандиозное. Пришлось изучить вопрос.
Оказалось, что никакой травли нет. Быков написал текст (“Старшие братья”, “Собеседник+”, №11-2019), этот текст поругали. Я сейчас тоже напишу текст, и его тоже кто-нибудь поругает. Тексты ведь для того и пишутся, чтобы читатели их обсуждали. А какое может быть обсуждение без столкновения мнений?
Единственное, за что Быкову может быть обидно — за пустяковость повода для скандала. Это до какой же степени надо не знать Быкова, чтобы устроить шум вокруг рядового газетного материала — обзорной статьи на тему “Братья Стругацкие для чайников”? А ведь Быков только как прозаик широко известен почти двадцать лет, а как поэт и журналист — и того дольше. И его отношение к Стругацким, казалось бы, должно было стать для читателя общим местом.
Быков, с его колоссальной начитанностью, способен написать или рассказать о любом писателе, нашем или зарубежном. О писателе, которого не знаю я или которого не знаете вы. Но братья Стругацкие — это его родной дом в литературе, о них он, наверное, может одним духом накатать целый том, не заглядывая в интернет. Он их поклонник, их последователь и четырежды лауреат премии их имени (АБС-премия). Он много раз высказывался в печати о наследии братьев-фантастов, в том числе не раз говорил и о люденах — сверхчеловеках, которые, по мысли Стругацких, со временем должны выделиться из состава человеческой расы.
Например, в книге “Советская литература. Краткий курс” (2012 год) Быков пишет: “Значит, нужна новая ступень эволюции — что-то, что будет ЗА человеком, после него. И в последней книге трилогии, “Волны гасят ветер”, эта новая ступень эволюции появляется. Она называется людены. Проблема в том, что они в колоссальном меньшинстве, и что среди людей им места нет. Едва эволюционировав, они обречены улетать.
Люден может избежать конфликта или просто не заметить его. Люден занят другими противостояниями — менее лобовыми и линейными. Людена не интересует самоутверждение — у него всё есть с самого начала”.
А ещё раньше, в его рецензии на роман Лукьяненко “Чистовик” (2007 год), мы читаем: “… есть просто новая человеческая раса, так называемые людены, которым с обычными людьми уже не о чем договариваться, да и незачем… Когда же люденов наконец разоблачают и ущучивают, им ничего не остаётся, кроме как навсегда покинуть человечество. Или стать невидимыми, неважно. Новый цикл Лукьяненко — как раз об этих люденах. Они у него называются “Люди-над-людьми”. Интеллектуальная элита, короче. Действуют они, типа, из будущего”.
Вообще, если не полениться, можно найти в Сети десятки высказываний Быкова о люденах — уж очень ему интересна эта концепция Стругацких. И ни разу его в связи с этим не обвиняли в фашизме, нацизме или русофобии. Это неудивительно, ведь не сам же он этих люденов придумал. Получается, во всём этом надо обвинять самих Стругацких, но это было бы невозможно, потому что означало бы интеллектуальный дефолт целых поколений. Стругацкие дали массовой советской интеллигенции понятийный аппарат для осмысления реальности, и хотя сейчас люди всё чаще осмысляют реальность в терминах “Властелина колец”, “Звёздных войн” или “Игры престолов”, но и людены с прогрессорами и Странниками, а также дон Румата с доном Рэбой и прочие кадавры с выбегаллами — всё ещё живые образы, находящие практическое применение во множестве русскоязычных голов.
Концепт-арты к сериалу «Зона», 2015 | Alex Andreyev
Что же случилось на этот раз? А случилось то, что Дмитрий Быков немножечко подставил своих учителей ради сиюминутных политических интересов. Провозгласив, что людены, они же сверхчеловеки, нынче находятся в Киеве или, во всяком случае, играют за Киев (который “быстро эволюционирует”), а унтерменши “медленно деградируют” в России и на Донбассе, он попытался встроить певцов технократической утопии в общую картину украинской националистической пропаганды, поставить их на одну доску с безымянными сочинителями баек про то, как древние укры выкопали Чёрное море.
Не уверен, что Аркадию Натановичу и Борису Натановичу это понравилось бы. Вряд ли они, чья мысль, по уверению Быкова, “разгонялась до сверхчеловеческих скоростей”, представляли себе новую, более совершенную расу, которая должна вылупиться из существующего человечества, в виде поклонников Бандеры, сжигавших людей в одесском Доме профсоюзов, в виде идейных наследников тех, чьими руками совершалась трагедия Бабьего Яра. Нельзя уж до такой степени оглуплять классиков.
Конечно, Стругацкие не виноваты. Быков мог бы точно так же сказать, что в Киеве — эльфы, а на Донбассе — орки, или что в Киеве — джедаи, а на Донбассе — ситхи. Но он решил подложить под бандеровского хряка самое дорогое. Что ж, это тоже весьма архетипичный ход.
Впрочем, быковская сакральная жертва, если рассматривать её в ряду прочих заукраинских эскапад российского образованного класса, не представляет собой ничего особенного. Это уже приелось. А вот судьба “пророчества” Стругацких насчёт люденов уже любопытнее. Люди нынче активно спрашивают: существуют ли людены, любят ли они поросят, и если да, то как они их любят. Надо ответить на эти вопросы.
Мне кажется, Быков поторопился встречать люденов хлебом-солью и украинским салом. Он правильно указывает на то, что идея сверхчеловека, введённая в оборот Фридрихом Ницше, принадлежит главным образом веку двадцатому. Девятнадцатый век был славен культом Наполеона, рецидивы которого до сих пор способны нас шокировать. Наполеоны и наполеончики двадцатого века, даже такие могучие и жестокие, как Сталин и Гитлер, уже теряются в толпе своих культовых современников — писателей, учёных, музыкантов, режиссёров, спортсменов, а в позднейшее время даже портных, парикмахеров и рестораторов. Это был блистательный век личностей, которым поклонялась толпа. Лев Толстой в “Войне и мире” протестовал против культа великих личностей, но в итоге сам оказался в их числе. “Битлз” были популярнее Иисуса Христа, Пугачёва затмила собой Брежнева и не только.
Никогда ожидания, связанные с индивидуальным гением, не были столь высоки. Придёт великий физик и изобретёт фотонный двигатель. Придёт великий экономист и накормит голодных. Придёт великий писатель и научит нас жить. Придёт великий биолог и откроет лекарство от рака. А если не родится гений, то ничего и не будет. Гения пытались разглядеть чуть ли не с младенчества, что и породило ажиотаж вокруг вундеркиндов.
Отсюда один шаг до прогноза: рано или поздно на свете появятся люди столь одарённые, что их уже затруднительно будет считать прежними людьми. Этот прогноз Стругацким ничего не стоило взять из воздуха. О воспитании нового человека трубила советская пропаганда. Новых людей, элиту человечества, выращивали в советских спецшколах, о которых с нежностью вспоминает Быков. Мечтая о сверхспособностях, люди увлекались йогой и паранормальными явлениями. Америка же ответила на ницшеанского юберменша своим Суперменом. Потом были Бэтмен, Человек-паук и т. п. Кажется, в последнее время Голливуд удвоил, утроил выпуск продукции про людей со сверхспособностями. Но только теперь, в двадцать первом веке, эти сказки рассказываются в пустоте, никак не соотносясь с реальными перспективами мира.
В этом веке роль личности вдруг резко упала. Гений сегодня — это в лучшем случае гений предпринимательства, если не пиара, как Илон Маск. Корпорации учат людей командной работе: “тимбилдинг” превыше всего. Место гениальных одиночек занимают “проекты” — научный проект, музыкальный проект, издательский проект.
Есть даже поэтический сайт, которые существует под лозунгом “один ты никто”. Конечно, “единица — вздор, единица — ноль” — это слова Маяковского. Но сам Маяковский был титаном. Он и тогда не вписался в общество, теперь же титан в творческой области попросту неуместен, ведь “смерть автора” давно и определённо объявлена.
Выстраивание человеческих сетей — главное, чем живёт сегодняшнее общество. Сверхзадача — объединение людей-нейронов в огромный надчеловеческий мозг, планетарный Солярис. Стало быть, Лем видел будущее чуть точнее, чем Стругацкие.
Вместо эпохи люденов на нас надвинулась эпоха трансгуманизма. Сегодняшнее человечество охвачено желанием что-то сделать со своим телом. Тело, лишённое духа, томится и ищет какого-то выхода. Совокупность практик, так или иначе связанных с изменением тела — можно назвать её соматургия — стала самым массовым, самым доступным в смысловом отношении видом творчества в передовых странах. Это нестандартные сексуальные практики, такие как БДСМ. Это татуировка и пирсинг. Это разнообразная пластическая хирургия. Это более серьёзное членовредительство, такое, как перемена пола. Наконец, это генетическая корректировка организма.
Концепт-арты к сериалу «Зона», 2015 | Alex Andreyev
Эти практики способны заметно изменить физический и нравственный облик человеческого рода, но никаких люденов они не производят и произвести не могут. Для появления сверхлюдей нужны сверхзадачи, а сверхзадач у человечества больше нет. Простых обывателей соматургия, подобно пресловутому телевизору, отвлекает от бессмысленности жизни, что же касается правящих элитариев, то они, конечно, мыслят себя сверхлюдьми, только они не людены и даже не рептилоиды, коими их часто считают, а люденьги — люди, неразрывно соединённые со своими деньгами. Типичные люденьги — это молодящиеся похотливые особи, наподобие клиентов покойного педосутенёра Джеффри Эпштейна. Они не устремлены в будущее, как герои Стругацких. Их идол — вседозволенность, но их фантазии хватает лишь на грешки, известные ещё римским патрициям. Преобразование собственной природы нужно им, чтобы держаться за прошлое — за свои активы, за свою власть, за свои дерзновенные, как им кажется, удовольствия.
Эти-то люденьги, вполне переварившие Киев, доедающие Москву, но ещё не овладевшие Донбассом, и показались люденами большому русскому писателю Дмитрию Быкову. Спи спокойно, планета Земля. Ему померещилось.
