Приближается круглая дата, напоминающая нам о драматических событиях второго-третьего десятилетий прошлого века. Речь идёт о 24 октября 1929 года. Этот день вошёл в учебники истории под названием «чёрный четверг». Девяносто лет назад в этот день на Нью-Йоркской фондовой бирже началась паника.
Сразу же после завершения рабочего дня биржи вечером было оглашено успокоительное заявление 35 крупнейших банковских домов Уолл-стрит: мол, положение на бирже «в целом устойчиво» и что «с финансовой точки зрения состояние дел лучше, чем когда-либо в последние месяцы». Концовка была такой: «Худшее осталось позади».
«Вербальный транквилизатор» сработал, на следующий день в пятницу произошла частичная стабилизация на рынке. Президент Гувер, обратившись в этот день к американскому народу, сказал, что «экономика страны покоится на прочном фундаменте» и паника на бирже спровоцирована «техническими причинами». Но с начала новой недели паника ещё более усилилась.
Понедельник 28 октября назвали «чёрным». Затем последовал ещё более «чёрный» вторник. 29 октября в течение первых 30 минут работы биржи было продано 3 259 800 акций, а их общая стоимость обесценилась более чем на два миллиарда долларов. К концу «чёрного» вторника потери 880 эмитентов, чьи акции котировались на Нью-Йоркской фондовой бирже, составили почти 9 млрд долл. Уже никаких, даже частичных ремиссий (восстановлений провалов) не происходило.
Начался обвал, подобный снежной лавине, сходящей с гор. Капитализация рынка акций с 87 млрд долл. в начале октября упала до конца года на 40 млрд. долл. А к середине 1932 года капитализация фондового рынка составляла всего 16 млрд долл.
А в «чёрные» дни октября 1929 года финансисты Уолл-стрит заседали за закрытыми дверями. В газеты попадали некоторые обрывки информации о том, что обсуждали «хозяева денег». Мол, хотя их целью является «упорядоченный рынок ценных бумаг», но они специально не собираются «поддерживать курс чьих-то акций» и «защищать чьи-то прибыли». Одним словом, они дали понять публике, что заняли позицию «невмешательства».
Но на самом деле вмешательство было. Настал их (финансистов) «звёздный час», который они готовили на протяжении чуть ли не целого десятилетия. Они приступили к распределению между собой акций промышленных, торговых, транспортных и иных компаний. Каждая акция стоила считанные центы, а то и доли цента, но за этими почти бесплатными бумагами были реальные активы, цены которых измерялась миллиардами долларов.
А вскоре после «чёрных» дней конца октября биржевой кризис вышел за стены здания фондовой биржи Нью-Йорка и стал поражать американскую экономику. С момента паники только до конца года (два месяца) промышленное производство упало на 9%. Затем экономический кризис ещё до конца 1929 года перекинулся на другие страны – Латинскую Америку, Японию, Китай. А в 1930 году дошёл и до Европы. Так из «искры» биржевой паники разгорелся пожар мирового экономического кризиса.
Такому быстрому распространению кризиса по планете способствовало то, что к концу 1920-х годов произошло уже полное восстановление нарушенной Первой мировой войной интернационализации хозяйственной жизни. Возникла сильная экономическая взаимозависимость государств за счёт торговых связей, инвестиций, займов и кредитов.
Острая фаза кризиса (рецессия) продолжалась в Америке примерно до конца 1932 года. В этот период потерпели крах более 135 тыс. торговых, промышленных и финансовых компаний. Национальный доход Америки с 87,8 млрд долл. в 1929 году снизился до 40,2 млрд долл. в 1933 г., т.е. более чем в два раза. Далее началась фаза застоя (стагнации, депрессии), которая закончилась в 1940 году, когда американская экономика стала переходить на военные рельсы.
Хотелось бы понять, что послужило причиной кризиса. Ведь, казалось бы, никаких предпосылок для этого не было. За одиннадцать лет до «чёрного» четверга и «чёрного» вторника закончилась Первая мировая война. Вся Европа была разрушена. Да и ряд стран, находившихся вдали от европейского театра военных действий, также экономически истощились. Казалось бы, экономика должна была бы динамично развиваться для того, чтобы ликвидировать разрушения и компенсировать потери.
Если говорить об Америке, то «чёрные» дни октября 1929 года готовились на протяжении всего десятилетия, получившего название «Ревущие двадцатые» (Roaring Twenties). Во Франции и франкоязычной части Канады это время называли несколько иначе: «Сумасшедшие двадцатые» («Années Folles»). В Германии применительно ко второй половине второго десятилетия ХХ века применялось выражение «Золотые двадцатые» (Goldene Zwanziger). Американский президент Калвин Кулидж (1923–1929 гг.) называл то десятилетие «эрой процветания», или «эрой просперити». Но позднее историки и социологи стали применять выражение «Ревущие двадцатые» и к Америке, и к Европе – Англии, Франции, Германии.
Страны возвращались к мирной жизни. Но это не было простым возвращением к тому, что было до 1914 года. Тому, что, по мнению социологов и историков, называлось традиционными ценностями викторианской эпохи. Это был переход к новому стилю, можно даже сказать – новому образу жизни. «Ревущие двадцатые» – новый стиль в одежде, новые привычки (например, танцевальные вечера, джазовая музыка), новые манеры поведения, новые течения в искусстве, новые жанры в литературе, новый дизайн в архитектуре и интерьерах, новые виды техники, новые открытия в науке, массовое распространение радио и кинематографа и т.д.
Это лишь внешние проявления жизни «ревущих двадцатых», которые бросались в глаза сразу же. Но за этими внешними проявлениями новой эпохи скрывались вполне целенаправленные культивирования в обществе удовольствий, потребительства, желаний богатства и, что важно подчеркнуть, спекулятивной наживы.
Мало кто обращает внимание на ту роль, которую в Америке сыграла Федеральная резервная система США в создании атмосферы «ревущих двадцатых». Напомню, что ФРС США (американский Центробанк) была создана накануне Первой мировой войны – в декабре 1913 года. Учредители Федерального резерва, взявшие под свой контроль выпуск долларов США, рассчитывали, что Первая мировая война поможет им сделать доллар мировой валютой. Им это удалось, но лишь отчасти. Кроме доллара США в качестве мировой валюты продолжал использоваться британский фунт стерлингов. Монопольные позиции в валютном мире доллар сумеет приобрести позднее – в результате Второй мировой войны.
После Первой мировой войны ФРС США была единственным в мире Центробанком, эмитировавшим золотую валюту. Великобритания, Франция, Германия и другие европейские страны ещё в начале войны объявили мораторий на золотое обеспечение и золотой размен своих валют. А ФРС продолжала привязывать эмиссию долларов к золотому запасу. Что гарантировало устойчивость доллара США.
Но у «хозяев денег» – главных акционеров Федерального резерва было сильное желание «разогреть» американскую экономику. Для «разогрева» нужно было вбрасывать в экономику новые порции денег, а на «печатном станке» ФРС США стоял «золотой тормоз» (денежная эмиссия ограничивалась золотым запасом).
Так вот, в течение двадцатых годов денежная масса в США увеличилась на 60%. Очевидно, что у Америки не могло быть такого прироста золотого запаса, следовательно, как отмечают некоторые исследователи, «хозяева денег» потихоньку ослабляли действие «золотого тормоза», т.е. понижали процент покрытия денежной эмиссии драгоценным металлом.
Особенно много денег попало в обращение в 1927 году, когда появились некоторые признаки спада в экономике США, и ФРС впервые тогда попробовала использовать увеличение денежной эмиссии для «исправления» экономического цикла. Тогда это сработало. Также следует обратить внимание на то, что глава Федерального резервного банка Нью-Йорка (в то время более влиятельного, чем сама Федеральная резервная система США) Бенджамин Стронг и глава Банка Англии Монтегю Норман договорились о том, что курс фунта стерлингов следует вывести на довоенный уровень. Для этого надо было искусственно удешевить доллар с помощью дополнительной эмиссии американской валюты.
Либеральная денежно-кредитная политика ФРС США выражалась не только в наращивании денежной массы, но также в снижении учётной ставки американского Центробанка. Тогдашняя учётная ставка – аналог современной ключевой ставки Центробанков.
Учётная ставка с 6,5% в 1921 году была снижена до 4% в начале 1927 года. А в августе того же года она была понижена ещё на 0,5 процентных пункта, опустившись до 3,5%. Деньги банков стали дешёвыми, их становилось всё больше. Но они направлялись отнюдь не на развитие производства. Банки предпочитали заниматься гораздо более прибыльными и, как им казалось, малорисковыми операциями – покупкой корпоративных бумаг, которые устойчиво дорожали из месяца в месяц. Кроме того, банки кредитовали биржевых брокеров, которые, в свою очередь, предоставляли своим клиентам что-то наподобие коммерческого кредита.
Обычные граждане, физические лица могли покупать корпоративные бумаги в кредит, оплачивая из своего кармана лишь 10% их цены, остальные 90% покрывались кредитом, а обеспечением служили сами бумаги. Это называлось «маржинальными» операциями по покупке бумаг на фондовом рынке. А кредиты предприятиям для банков стали делом малоприбыльным и весьма хлопотным.
Главной особенностью «ревущих двадцатых» в Америке стало втягивание миллионов простых граждан в спекулятивные игры с ценными корпоративными бумагами. Это был период настоящего безумия: из 120 миллионов взрослых американцев 30 миллионов играли с бумагами (даже не играли, а тупо покупали). Каждый четвёртый! Полтора миллиона занимались игрой «профессионально», открыв счета в брокерских фирмах.
Деньги во второй половине 1920-х годов окончательно переместились из реального сектора экономики на биржевые площадки. Цены на корпоративные бумаги росли без всякой связи с динамикой прибылей компаний, биржевые котировки могли расти даже при убытках компаний-эмитентов. Общая капитализация корпоративных бумаг к 1 сентября 1929 года достигла невиданной по тем меркам величины – почти 90 млрд долл.
А вот денежная масса к концу 1928 года достигла своего рекордного максимума – 73 млрд долл. В новом, 1929 году она застыла на этой отметке. А биржевые площадки требовали притока следующих порций денег. И их взять было неоткуда. В течение нескольких месяцев дополнительные доллары собирали по разным сусекам. Частично законные доллары замещались денежными суррогатами, которые создавали частные компании (векселя и другие ликвидные инструменты). Но к октябрю месяцу ситуация стала угрожающей. «Сырье» (деньги) для продолжения строительства «долговой башни» (поддержание роста биржевых котировок корпоративных бумаг) стало заканчиваться. Что и привело к «чёрным» дням на Нью-Йоркской бирже.
Надо сказать, что в «ревущие двадцатые» произошли серьёзные сдвижки в сознании и поведении людей в вопросах, относящихся к сфере денег. Миллионы американцев перестали интересоваться своей работой и даже своей зарплатой. Их более интересовали доходы, которые они получали и смогут получать от покупки бумаг. Более того, кроме зарплаты у них появился такой простой источник денег, как банковские кредиты, которые банки давали им без лишних проволочек, ибо банкам вполне достаточно было представить в качестве обеспечения ценные бумаги. Даже, казалось бы, такие профессиональные финансисты, как банкиры, стали более ориентироваться не на показатели реального сектора экономики, а на биржевые котировки.
В «ревущие двадцатые» в сознании людей произошло разделение сферы экономики на две составные части: реальная экономика, где создаётся общественный продукт и национальное богатство, и биржевые площадки, где идёт азартная игра с растущими ставками. Внимание всего общества было переключено на вторую составную часть, которая, как казалось безумным игрокам, самодостаточна. Почему-то почти никто из финансистов, правительственных чиновников и экономистов не заметил, что рецессия в американской экономике началась уже в начале 1929 года, а к лету она стала очень заметной.
Удивительная слепота! Под гипноз азартной игры подпадали даже люди, которые были возведены в ранг «экономических гуру». Крупнейший американский экономист-математик, один из учредителей неоклассической экономики Ирвинг Фишер патетически писал: «Страна марширует по высокогорному плато процветания». Между прочим, эти слова родились 19 октября 1929 года – за десять дней до «чёрного вторника».
Изучая историю того, как готовилась почва для кризиса 1929–1932 гг. в Америке, приходишь к выводу, что решающую роль в этой подготовке сыграла Федеральная резервная система США. Её политику «ревущих двадцатых» можно назвать либеральной. Она имела признаки той политики, которую Федеральный резерв проводит в наше время и которую именуют «количественными смягчениями». Тогда в Америке ещё действовал «золотой стандарт», который хоть как-то ограничивал неуёмные желания «хозяев денег» расширять денежную эмиссию. Но даже то, что успел проделать Федеральный резерв в 1920-е годы, привело к таким катастрофическим последствиям, как кризис 1929–1932 гг. и последующая Великая депрессия 1933–1940 гг.
У меня даже не хватает воображения представить, к какой катастрофе может привести нынешняя политика «количественных смягчений» ФРС. Ведь у «печатного станка» нынешних «хозяев денег» «золотого тормоза» давно уже нет.
