«Тебя как благословить: как я считаю правильным или как тебе хочется?»

Протоиерей Александр Торик Известный православный писатель протоиерей Александр Торик делится своими воспоминаниями и пастырским опытом, а также размышляет о том, чем отличается духовник от духовного отца и какое искушение для духовного отца и его чад бывает самым опасным.

– Отец Александр, в прошлой нашей беседе я спросила вас о людях, оказавших на вас самое большое духовное влияние, и вы перечислили нескольких замечательных священников, монахов и мирян. Не могли бы вы рассказать подробнее о ваших встречах с ними?

– О каждом из этих людей можно поведать многое, но формат интервью не предоставляет такую возможность. Поэтому я лишь кратко помяну о роли каждого из них в моей жизни.

Бабушка Шура – я называл ее «бабушка-мама» – растила меня с самого раннего возраста, я был ее первым и самым беспокойным внуком. Она всю свою жизнь была верующей, их с дедушкой венчальная икона всегда висела в красном углу нашей 13-метровой комнаты в коммунальной квартире в Мытищах (где нас иногда жило 6–8 человек). Когда мне было 12 лет, я услышал где-то слово «Библия» и спросил бабушку, что это такое. Она ответила:

«Это книга о Боге. У меня есть Евангелие, это тоже книга о Боге. Хочешь, я тебе ее подарю?»

Так у меня появилось первое Евангелие, 1913 года издания, двуязычное – на церковно-славянском и русском языках.

В 1980-х годах мои тетушки, бывшие коммунистками, попробовали меня прессовать за активное воцерковление всей моей семьи, и тогда бабушка сказала им:

«Девки! Сашку не трогайте, он один всё правильно делает».

Впоследствии мои любимые тетушки признали это и сами начали налаживать свои отношения с Богом.

Перед смертью бабушка пять лет пролежала парализованной, она была всегда полной, а в этот период стала еще полнее. Всё это время она молилась за всех нас, ее близких, и я понимаю, скольких искушений и падений я избежал чудом – по ее молитвам.

Когда дед позвонил мне, что бабушка Шура умерла, я тут же приехал и был поражен: на столе (гроб еще не доставили) лежала красивая женщина, на вид не старше 45–50 лет (бабушке было 77) с улыбающимся, светлым лицом.

Протоиерей Александр Торик

Царства Небесного рабе Божией Александре!

С Андреем Стамболи мы познакомились в какой-то из компаний, когда я учился в Школе-студии МХАТ, а он – в ГИТИСе. Впечатления он тогда на меня не произвел. Спустя несколько лет я работал вахтером в Главном архитектурно-планировочном управлении Москвы (ГлавАПУ) и готовился поступать в молодежную секцию Союза художников (не приняли, сказали, что мальчику из провинции нет места в столичной творческой среде… Скульптор Дмитрий Митлянский, активно стоявший за принятие меня в молодежную секцию, сказал потом: «Такого у нас еще не было: дважды голосовали – и 50 на 50. Приходи через год». Через год я уже не пришел: живопись уступила место религиозной жизни).

В тот момент я перевез свои картины для просмотра в вахтерскую (молодежная секция находилась на улице Жолтовского, недалеко от площади Маяковского, где я работал), и несколько картин у меня взяли на выставку работ сотрудников ГлавАПУ (зал был большой и много свободного места). Поскольку для меня это была первая выставка, я звонил всем знакомым и приглашал посетить, позвонил и Андрею. Он пришел, посмотрел, потом сели пить чай в вахтерке.

Схиархимандрит Илий (Ноздрин)

Я смотрел на него и не мог понять, что в нем изменилось: он стал каким-то цельным, за ним явно стояло что-то большое и настоящее. Оказалось – воцерковился. Мы просидели с ним долго, и в процессе того разговора Андрей помог мне расставить «точки над i» в моих религиозных исканиях, я четко осознал себя православным христианином. За его участие в моей жизни всегда буду ему благодарен и буду молиться за него.

Батюшка Алексий Поликарпов – первый духовный наставник нас с супругой в течение примерно 20 лет. Он заложил во мне фундамент духовной жизни и многие годы был в этой жизни путеводителем. У меня нет слов, чтобы выразить мою признательность ему, моя любовь и молитва всегда будут с ним.

Отец Николай повернулся ко мне – и я рухнул на колени и зарыдал, сам не понимая, что со мной происходит

Об отце Василии Владышевском я уже много рассказал в нашей первой беседе. Добавлю только, что именно у него я увидел пример того, как приходская община может стать семьей, чем и должна быть в идеале.

Схиархимандрит Илий (Ноздрин), появившись в моей жизни в определенный период, помог мне решить несколько очень важных вопросов в моей (и моей семьи) религиозной жизни. Зная его востребованность, я старался беспокоить его только по самым важным вопросам и каждый раз получал от него тот ответ-совет, который определял направление моего духовного развития.

Протоиерей Николай Гурьянов

Протоиерей Николай Гурьянов – величайший из старцев, с которыми Господь сподобил меня иметь общение с момента моего воцерковления. В его маленьком, изможденном постами теле вмещался такой «ядерный реактор» божественной Любви, что меня реально свалило с ног, когда я вошел к нему в домик. Он повернулся ко мне – и я рухнул на колени и зарыдал, сам не понимая, что со мной происходит.

Он сказал мне всего несколько слов, но эта сила Любви сказала мне гораздо больше – собственно, она сказала всё, что мне было необходимо в тот момент моей жизни. Память о нем как о святом, стяжавшем благодать Святого Духа, всегда со мною.

Схимонах Иоаким из скита святой Анны на Афоне был единственным, кто смог мне четко и точно ответить на мои вопросы о молитве Иисусовой, ответы на которые я искал в святоотеческой литературе и у практиков – афонских монахов. Так просто, лаконично и предельно ясно, как он, больше никто не сказал мне по этой огромной теме. Он имел смирение, молитву и Любовь. Царства ему Небесного!

Схимонах Иоаким из скита Святой Анны на Афоне

Греческий архимандрит Дионисий (Каламбокас) в период, когда я, работая над книгами, изучал монашескую жизнь в ее разных формах, открыл для меня иное монашество по сравнению с тем, которое я знал раньше по знакомству с российскими и афонскими монастырями. Как сказал один иеромонах из его братства: «Я жил в разных монастырях, русских и не только, и научился мало есть, мало спать, много молиться. Но познакомившись с отцом Дионисием, я понял, что еще не научился главному – любить людей, без чего христианства нет». В интернете есть фильм «Геронда», начатый мною и прекрасно осуществленный талантливым режиссером Татьяной Тарасовой. Это о нем.

Отец Ермолай (Чежия) из русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, с его всегдашней счастливой улыбкой… Дерзаю считать его своим духовным другом, примером того, как смирение и молитва приносят благодать, а благодать творит в душе счастье и непрекращающуюся радость о Христе Иисусе. Господи! Благослови и укрепи отца Ермолая! Я хотел бы иметь его другом и в Вечности.

Но главным для меня из всех людей человеком, которого Господь в нужный момент делает советчиком, наставником, примером жертвенной любви, инструментом моего спасения, является моя драгоценная супруга Людмила.

– Отец Александр, вы делились: «В 1984 году я, тогда еще художник, милостью Божией приведен был в село Алексино Рузского района Московской области, в храм Покрова Пресвятой Богородицы, на послушание алтарника». Не могли бы вы вспомнить, как Господь привел вас к служению пастыря, какие духовные переживания, искушения вы испытывали на этом пути?

– К служению пастырскому я пришел по стечению обстоятельств, по собственной самонадеянности и, естественно, по Промыслу Божиему. Будучи сперва алтарником, потом чтецом, певцом и регентом церковного хора, я возмечтал стать диаконом. Собирал записи знаменитых диаконов, интересовался особенностями дореволюционного и старообрядческого диаконского служения, представлял себе, как я (у меня был неплохой голос) с низов наверх проору «Благоденственное и мирное житие…» на архиерейской службе…

Отец Еромолай (Чежия)

Господь услышал мои мечты и (как и много раз) исполнил – в 1989 году я стал диаконом. Два года наслаждался этим дивным ангельским служением: первый год – в Ново-Голутвином женском монастыре, второй – в одном соборе, где настоятелем был священник, впоследствии ушедший в раскол и лишенный сана.

За год служения под его настоятельством, наблюдая искушения, происходящие при соборе, я настолько очумел от всего видимого мной, что готов был сбежать оттуда куда угодно. Но! Настоятель любил величавость в служении и голосистого диакона ни за что бы не отпустил, а он был еще и благочинным всего района. Он мог только «со скрипом» отпустить в священники, потому что развалины церквей тогда возвращали массово, и ему, как благочинному, надо было заполнять их кадрами настоятелей. Это был единственный шанс покинуть собор. И я подумал: «А что, вон другие и с гораздо меньшим моего опытом церковной жизни рукополагаются, и ничего – служат! Неужели я не смогу?» (О! Дурость и самонадеянность!!!)

За чашкой чая

Я поехал к духовнику, описал ситуацию и три возможных варианта: 1. Сидеть, терпеть и не рыпаться. 2. Проситься диаконом на другое место (100% нереальный). 3. Писать прошение на рукоположение в священники.

Духовник выслушал, вздохнул и сказал: «Иди в попы…»

Я и пошел. Далее уже другая история.

– Не могли бы вы рассказать о том духовном опыте, который получили во время паломничества на Афон?

– Об этом я уже написал в нескольких своих книгах, вряд ли смогу добавить что-то существенное. Скажу одно: пока Афон молится, мир стоит.

– Время от времени всплывает на православных сайтах тема выгорания пастырей. Что вы думаете по этому поводу?

– Грустно это всё. Я понимаю «выгорающих», особенно изначально кинувшихся в священническое служение с полным погружением изо всех сил. И столкнувшихся со всеми проблемами жизни и служения в Церкви. Но… никого (не дай Бог!!!) не осуждая и не упрекая: а разве Христос мог «выгореть» за время Своего трехлетнего благовестия? Да еще и сталкиваясь с негативной стороной религиозной жизни служителей церковных поболее каждого из нас? Вот и даешь себе пинка, вот и «дуешь на угольки и подбрасываешь щепки», чтобы «не выгорать».

Скоро же помирать (сколько бы лет Господь еще ни отмерил, это всё равно – миг)! Скоро! Может быть, сегодня меня вытащат по частям из раскореженной машины после ДТП, или прилягу вздремнуть, и лопнет сосуд в голове (как у моего отца), или еще чего! И вдруг предстану перед распявшимся за меня (за меня!!!) Христом и посмотрю Ему в глаза?

И скажу: извини, Господи, я «выгорел»?

Что я скажу Христу, распявшемуся за меня (за меня!!!)? «Извини, Господи, я “выгорел”»?!

Когда в далеком теперь уже 1984 году я брал у духовника благословение на послушание алтарника, он показал мне на исповедальный аналой с Крестом и Евангелием и сказал: «Сейчас ты видишь церковную жизнь так», затем взял край аналойного покрывала и повернул подкладкой вверх: «Теперь будешь видеть вот так. Смотри, веру не потеряй!»

Милостью Божией, пока не потерял, не «выгорел», хотя и насмотрелся всякого…

Протоиерей Александр Торик причащает своих прихожан

– Отец Александр, что вы думаете по поводу духовного наставничества? Кого из наставников можно назвать духовным отцом? Какими качествами ему желательно обладать? Каких искушений избегать? Не могли бы вы поделиться примерами из личного опыта?

– Счастлив тот, кто получил от Бога великий Дар – хорошего духовника! Я этот дар имел и имею, слава Богу!

Духовным отцом можно назвать того, для кого ты родной сын или дочь, кто тебя любит и заботится о твоем спасении как о родном. Остальные – просто духовники, наставники, советчики и т.п.

Главное качество, которым должен обладать духовный отец, – Любовь, и второе – вменяемость. Остальное приложится, если духовный отец и его духовные чада будут стараться жить по Евангелию и молиться друг за друга.

Искушений во взаимоотношениях между духовным отцом и чадами немеряно, все не перечислить, но главное – неискренность.

Из личного опыта: «Тебя как благословить: как я считаю правильным или как тебе хочется?»

– Вы писали, что сейчас живете в Албуфейре. Почему вы остановили свой выбор на Португалии, что интересного для вас в этой стране? Расскажите, если можно, о впечатлениях, знакомствах, опыте путешествий.

– Промысл Божий непостижим. Скажи мне десять лет назад, что я буду жить в Португалии и руководить духовно-культурным центром, я бы в обморок упал…

А вот же – живу и руковожу, по мере сил…

Первое, что я услышал о Португалии, лет 15 назад, на Афоне, в архондарике, от паломника – русского гражданина Португалии, на мой вопрос: «А что это вообще за страна такая – Португалия?» – было: «Страна бедная, а люди добрые…»

А потом вдруг – раз – и я здесь живу! Как-то само собой так получилось: искал прибежище на зимы (по рекомендации докторов), думал о Греции, Италии, даже Сицилии (там теплее), и вдруг – хлоп! Португалия!

Только уже здесь, увидев, какой дефицит священников здесь имеет место быть и какая в них потребность для русскоязычной диаспоры, я понял, что Господь привел меня сюда не случайно. На «безрыбье» и поп-инвалид сгодился. Благочинный церквей Португалии, отец Иоанн, попросил помочь, владыка разрешил. Как могу – помогаю, пока могу. А завтра – как Господь благословит! Доживем – увидим!

Отец Александр с прихожанами Международного Христианского центра духовной культуры «Покров»

А страна действительно небогатая и люди в основном доброжелательные.

Страна красивая, но не яркой, выдающейся красотой (как Греция или Италия), а какой-то скромной, внутренней, глубокой. Дух страны и местных жителей мирный, что нам, русским людям (особенно москвичам), непривычно. Нет агрессии, особенно проявляющейся у нас, в России, на дорогах среди водителей, нет желания выглядеть крутыми и богатыми и вообще «выпендриваться» и «казаться, а не быть». Много разных приезжих всех цветов кожи и разрезов глаз, и все вполне спокойно и уважительно относятся друг к другу. Ну, а проблемы – так где их нет?

И множество пенсионеров из разных стран северной Европы, которые особенно видны зимой, по окончании туристического сезона. Ходят старички со старушками за ручку вдоль океана… иногда и мы с матушкой тоже.

Слава Богу за всё!