ХХ век перекроил многие традиции и символы России, и сегодня вся страна по-прежнему отмечает День защитника Отечества 23 февраля, привязывая к нему многовековую летопись русской воинской славы.
Но при этом трудно отрицать, что основание рабоче-крестьянской Красной армии 23 февраля 1918 года связано с защитой Отечества и народа весьма опосредованно, поскольку понятия отечества у адептов мировой революции не существовало, а «трудовой народ», благодетелями которого позиционировали себя большевики, в действительности становился бездушным механизмом для обслуживания нужд Интернационала, сосудом для экспериментов с обязательными гекатомбами.
В то же время символом любви к отчизне и самопожертвования для многих переживших катастрофу 1917 года стало 22 февраля 1918-го, когда группа офицеров-добровольцев выступила из Ростова к Екатеринодару, готовясь сражаться в одиночку против бесчисленных враждебных сил или умереть. Среди них были кадровые обер-офицеры, пережившие чудовищное падение дисциплины и травлю после введения Временным правительством Приказа № 1; были и молодые - недавние юнкера и студенты, окончившие ускоренные курсы, но все они уже подвергались унижениям и опасности за нежелание снять погоны. Они из разных губерний, но съехались на Дон по призыву вступить в добровольческие части для того, чтобы вернуться на фронт и выполнять долг развалившейся армии; к ним также влились казачьи юнкера и офицеры, не подверженные антивоенной агитации.
Определенные противоречия выказывают те, кто задал курс Белого дела. Генерал М.В. Алексеев, бывший начальником Генерального штаба у императора, пользовался его доверием из-за наличия стратегического мышления, но служил масонству и вообще любым другим мировым силам в большей мере, чем Государю. Его роль в отречении русского царя навсегда запятнала его имя. Лавр Георгиевич Корнилов был прекрасным военачальником и волевым лидером для офицерства, который своей жесткостью, волей и авторитетом боролся с разложением армии до лета 1917 года. Именно он вдохновлял тысячи людей сражаться с советами несмотря ни на что. Его ударный батальон стал мощной силой, противостоящей большевикам, истинной элитой Белой армии, не сдающейся в нечеловеческих условиях и, казалось бы, превозмогающей саму смерть. Однако генерал Корнилов, последовательно отстаивавший интересы армии и национальной России, проявил себя сторонником февральских событий и отдал приказ об аресте императрицы. Рядом заявлений и действий он занес себя в стан февралистов, то есть тех, кто принял разрушение богоданного порядка - самодержавия. Он был горячо любим офицерством и во всем виделся человеком чести, однако изменил присяге. Весной 1918 года он возглавил поход на Екатеринодар и погиб в бою, в конце концов принеся себя в жертву этой борьбе. Ужасна будет судьба его могилы, подвергшейся извращенному глумлению, когда красные найдут тело белого вождя. Замечательный командир «железной дивизии», взявшей Луцк в знаменитом прорыве 1916 года, А.И. Деникин тем более проявил себя причудливым симбиозом боевого генерала и интеллигента. Поддержка Февраля и приверженность либеральным взглядам способствовали превращению тыла Белой армии в оплот кадетской партии. Вопреки топорной советской пропаганде крупнейшие руководители Белого движения были далеки от монархических настроений, и даже «черный барон» П.Н. Врангель «снова готовил царский трон» только в известной песне.
Но все же эти офицеры, пополнявшие ряды добровольцев в феврале 1918 и позже, шли и не за условный мировой империализм и не за демократические ценности Февраля - они шли за свою поруганную Родину, за расстрелянных и замученных верных присяге командиров, за сорванные погоны и преданные реликвии, за оскверненные святыни и гонимую веру, за спаленные дома и свои семьи, за преданную память пращуров и славу русской армии, последним цельным осколком которой они являлись. Это были носители прежних традиций императорской армии и здоровая молодежь, не пораженная патогенным воздействием революции. Они шли за старую Россию, за ее знамя и имя. Одни повторяли официальные лозунги руководства, другие мечтали о возвращении законной царской власти, третьи намеренно оставались вне политики, но вместе они шагали в ногу, запевая: «Смело мы в бой пойдем за Русь Святую и, как один, прольем кровь молодую». И они вышли 22 февраля 1918 года, по меткому выражению славного генерала С.Л. Маркова, «к черту на рога за синей птицей» - офицеры и юнкера, гимназисты и кадеты.
Менее четырех тысяч - горстка людей, обремененная обозом с гражданскими беженцами и ранеными. Почти без амуниции, с минимальным количеством оружия, оборванные и усталые, они будут пересекать степи Дона и Кубани в вечном окружении, денно и нощно отражая атаки Красной армии, вечно превосходящей численностью более чем в три-четыре раза и лучше экипированной. Порой против добровольцев будут десятикратно превосходящие их войска, но они будут принимать бой и побеждать, когда другие бы давно сломались. Без сна и еды, больные, раненые и изможденные, они шагали по колено в грязи под дождем и мокрым снегом от станицы к станице, пока резкое похолодание не превратило их промокшие насквозь кители и шинели в ледяные панцири. После этого Первый Кубанский поход и получил имя Ледяного. Но и тогда, видя многотысячные красные укрепления, офицеры с обреченностью и ожесточением шли вперед и опрокидывали их. Им помогали дисциплина и знание военного искусства, отсутствие выбора и тыла, но все же творить такие чудеса могли только люди, наделенные колоссальной верой и волей. Именно так закалялись будущие «цветные» Корниловский, Марковский и Алексеевские полки, до самого конца войны известные своим рыцарским кодексом чести и абсолютным пренебрежением к смерти. Там родится заслуженный символ «первопроходников» - меч в терновом венце.
Вступив на этот путь, не все встретятся с кубанскими единомышленниками и завершат Ледяной поход 12 мая, оставшись в безымянных могилах, но выжившие явят собой пример беззаветного служения Родине, искупив вину даже своих командиров, изменивших присяге.
Филипп ЛЕБЕДЬ