В среду, 13 декабря, министр иностранных дел Украины Павел Климкин заявил, что Украине нужно разрабатывать свою «историческую политику». Это заявление прозвучало после встречи президента Украины Петра Порошенко с его польским коллегой Анджеем Дудой. Позже Климкин пояснил в своем блоге в Twitter, что пример нужно брать как раз с поляков, у которых такая политика есть, в то время как у украинцев якобы есть только «историческая память». Также министр заверил своих подписчиков, что «историческая политика» якобы не будет синонимом пропаганды.
Известно, что термин «историческая политика» впервые появился в 1960-х годах в Германии. Его использовали те историки, которые не соглашались, что нужно активно пересматривать удельный исторический вес темы ответственности немцев за нацизм. Упрекая своих оппонентов в желании создать «историческую политику», они подразумевали именно желание оппонентов вести пропаганду и корректировать историю в якобы государственных или национальных интересах.
Позже этот термин стали использовать власти Польши, Прибалтики и ряда других стран. Последствия такого подхода где-то проявились сильнее, где-то слабее, но везде были похожи: поиск внешнего врага, придумывание внутреннего героя, смещение исторических акцентов для получения «доказательств» нынешней правоты в собственном прошлом.
У этого процесса «переакцентирования» истории в духе Джорджа Оруэлла было несколько интересных стадий. В Германии термин «историческая политика» использовался в обличительном смысле: нельзя, мол, врать в политических интересах. В Прибалтике этот подход использовался как нейтральный, без эмоций. А министр иностранных дел Украины говорит о нем уже как о благе и необходимости.
И сколько бы Климкин не уверял, что «историческая политика» не будет пропагандой, он напрасно старается: другие значения у этого термина отсутствуют.
Врать на тему собственной истории, в том числе в школьных учебниках, на Украине начали задолго до второго майдана. Правительство так называемого пророссийского президента Януковича не удосужилось внести никаких изменений в этот вопрос. История и школьное образование на Украине отданы на откуп неучам с радикальными взглядами, которые пишут учебники, оглядываясь на «патриотизм», но не на факты.
Так и появились на Украине учебники, в которых рассказывают про «казачье барокко», подводные лодки 17-го века, «двадцать четыре войны с Россией» и т. п. Вместо рассказа о былом (плюс-минус думы) школьники приглашаются к погружению в чистой воды fiction, и их контакт с исторической реальностью становится зависимым от внимания родителей к этому вопросу и от личного героизма учителей истории.
В таком контексте заявление Климкина о необходимости разрабатывать свою «историческую политику» обозначает лишь то, что он полагает необходимым упорядочить весь этот ныне хаотический процесс. Не перестать врать, а упорядочить вранье. Не ограничиваться передёргиваниями (хрестоматийный пример: вместо «голода в УССР, как и в ряде других частей СССР» - «голодомор с целью уничтожения украинцев») - а нанизать все передергивания на общую нитку.
Часть экспертов склонны относиться ко всему этому без особых переживаний, рассчитывая на то, что школьники многое пропускают мимо ушей, что у них есть родители, интернет и энциклопедии. Другие, напротив, видят именно в лживо подаваемой истории один из базовых компонентов западно - (а теперь уже и не только западно-) украинской русофобии. И те и другие сходятся разве что в том, что для разработки полноценной стратегии у творцов майдана просто не хватит интеллекта, и все будет по-прежнему ограничиваться бессистемной ложью.
К интеллектуальным проблемам добавляется и трусость. Стоило Владимиру Вятровичу, экстремистскому фантазеру с официальным титулом «директор института национальной памяти», в связи с бандеровской темой стать проблемой для отношений Украины с Польшей (и персоной нон грата в этой стране), и он немедленно был «слит» Петром Порошенко, сказавшим, что исторические вопросы нужно обсуждать не с Вятровичем, а с украинским вице-премьером. Майдан обладает психологией трусливого провокатора и делает ровно столько, сколько позволяет равнодушие оппонента - но не более. Иногда это свойство майдана по ошибке называют пассионарностью.
Момент для вмешательства в тему исторического вранья на Украине упущен, по крайней мере временно. Заявление тамошнего министра иностранных дел напоминает, что курс на вранье будет продолжен. Москве следует быть готовой рассказывать об исторической правде, причем не только языком высокоумных конференций, но и языком обывателей в доступных форматах и на доступных площадках. Начинать и заканчивать всякий разговор о том, как все было на самом деле, следовало бы напоминанием о том, что по состоянию на сегодня, историческое вранье есть официальная установка майданной власти.
Источник
.jpg)
