Великой Октябрьской социалистической революции грех волокиты присущ не был. Всего на 10-й день своего существования Советская власть в лице Наркомпроса опубликовала воззвание «К рабочим, крестьянам, солдатам, матросам и всем гражданам России». В нем говорилось: «Кроме богатств естественных, трудящийся народ унаследовал еще огромные богатства культурные: здания дивной красоты, музеи, полные предметов древних и прекрасных, поучительных и возвышающих душу, библиотеки, хранящие огромные ценности духа, и т.д. Все это теперь воистину принадлежит народу. Все это поможет бедняку и его детям быстро перерасти образованностью прежние господствующие классы, поможет ему сделаться новым человеком, обладателем старой культуры, творцом еще невиданной».
99 лет спустя правнуки и праправнуки упомянутого в документе бедняка и другие «элементы» российского общества в летний зной и промозглость московской осени часами стояли в многотысячной очереди в залы Третьяковки на Крымском валу, чтобы попасть на выставку знаменитого художника - мариниста и баталиста Ивана Айвазовского. Сбылось пожелание большевиков... А в эту субботу, 29 июля 2017 года, все почитатели таланта художника отметят 200-летие со дня его рождения.
... Все долгое южное лето в окрестностях Феодосии главенствуют пять-шесть цветов дикой природы: синий блеск неба, скромный малахит пополам с нежной бирюзой или аспидный ужас Черного моря, хрупкая желтизна ракушечного берега и багровый окрас травы пустынь и пляжей - солянки. Если с любовью и вниманием вглядеться в полотна живописца Айвазовского, можно понять, что за чрезвычайно долгую - более 60 лет со дня начала учебы в Санкт-Петербурге - жизнь в искусстве Иван Констатинович так и не изменил природным краскам своей родины, юго-восточного Крыма. Нет в его картинах безудержного буйства всей палитры - зато какое богатство оттенков самых нужных цветов! Красный цвет появляется в работах Айвазовского только по необходимости, а фиолетовый еще реже. Никогда не перепутает художник изображение сверкающих отражений солнца на воде (жемчужный оттенок) и лунной дорожки (расплавленное серебро). Зеленая краска не так часто используется им для изображения листьев, травы и хвои, как для передачи цвета волн и неба на пейзаже: зеленоватые небеса - к холодам. А вот оранжевый цвет у Айвазовского всегда великолепен и точен: по краям заката или пламени пожара на гибнущем в морской битве корабле он обязательно «подернут пеплом», а в самом центре огненного события всенепременно обнаружится золотой след.
Сын разорившегося армянского купца из Феодосии, Иван Айвазовский окончил Императорскую Академию художеств и уже в 27 лет стал живописцем Главного морского штаба Российской империи. Он получил сначала личное, а затем и потомственное дворянство.
Добился высочайшего чина Российской империи - «действительный тайный советник» (адмирал по-морскому). Побывал более чем в ста странах и городах, в том числе - причем в 75 лет, в сопровождении молодой жены Анны Саркисовой-Бурназян - даже в США, где разумеется, не мог не посетить самую видную водную достопримечательность Северной Америки: его любимая, обычно горизонтально раскидывающаяся вода там падает высокой отвесной стеной. Айвазовский, разумеется, написал «портрет» и этого явления - картину «Ниагарский водопад».
За долгую жизнь в искусстве И.К. Айвазовский стал автором 6000 картин, это очень много, почти по сотне произведений в год. Он умел работать, не отвлекаясь. Был по-восточному спокоен и вальяжен в чем угодно - в одежде, манерах, в выражениях, но только не в отношении к живописи. Да, он поражал трудолюбием. Всем бы так. Но трудолюбию в творчестве ни у старших товарищей, ни у сокурсников научиться невозможно, потому что это ценнейшее для творческой личности качество по природе своей тождественно ничему иному, как энергии. Кому-то Бог дал, кому-то - увы. Так же, как талант.
Но и это не все. После Бога за дело берутся (или не берутся) люди. Судьба Ивана Айвазовского была выстроена еще в те моменты, когда в него, Ованеса Гайвазовского, маленького армянского парнишку из старинного рода Гайвазянов, и в его недюжинный талант поверили не только родители и соседи, но и феодосийский архитектор Яков Христианович Кох, градоначальник Феодосии Александр Иванович Казначеев, по приезде в Петербург - профессора Императорской Академии художеств, а затем и сам император Николай I, который обожал художника Айвазовского и был готов приобрести, кажется, все его картины.
Мы, хочется надеяться, успешно освобождаемся от многолетнего послеоктябрьского пренебрежения по отношению к августейшим особам, их манере обращения с публикой и способам управления обществом.
Жизнь Айвазовского ценна, собственно говоря, не только сама по себе как жизнь большого мастера живописи - она очень ярко показывает, как относились к талантам в императорской России.
Совсем неплохо относились, между прочим, потому что обращали внимание только на истинные таланты, которые невозможно было не заметить. Наверное, поэтому из маленьких русских Иванов, а также армянских Ованесов, или из грузинских Вано, или иных иноязычных российских Константинов (как осетин Коста Хетагуров, поэт и художник), или Исааков (как литовский еврей Исаак Левитан), или Миколаюсов (как литовец Миколаюс Константинас Чюрлёнис) все-таки вырастали гиганты, гении искусства, а не какая-нибудь безрукая или безголосая, словом, бездарная... попса.
Ну, не исключено, конечно, что над неимоверно плодовитым Айвазовским его товарищи по профессии слегка подтрунивали. В конце 1875 года добрейший Павел Петрович Чистяков, художник и, главное, учитель художников - адъюнкт-профессор Академии художеств, писал одному из своих любимых учеников Василию Дмитриевичу Поленову: «Я член общества выставок ("Общество выставок художественных произведений" - Т.К.), странного общества, но хорошего в будущем... конечно, если умеючи вести дело. ...Айвазовский, приглашенный в это общество, с великой благодарностью вступил и уже открывает выставку в пользу общества. Еще у него есть идея - выстроить в Крыму павильон для художников; тоже от имени общества. Вот видите, какой славный юноша появился».
«Юноше» Ивану Константиновичу было в ту пору под 60. И он мог строить не только павильоны. Айвазовскому предстояло еще стать инициатором строительства железнодорожной ветки от Джанкоя через весь степной Крым до Феодосии, возведения в родном городе крупного торгового порта, а в конце жизни он подарил Феодосии картинную галерею с немалым количеством своих произведений и других экспонатов.
Но, может, в том и состоял секрет Ивана Константиновича, рецепт его лекарства от старости: никогда не останавливаться, двигаться, ездить, работать? Только действие выстраивает и сохраняет жизнь, бездействие ее отменяет.
Художник, кстати, довольно редко писал штиль, отдыхающее от бурь море.
Он изобразил в своем собственном стиле столько морских видов, что они легко становятся метафорами для описания людских характеров, достижений, а то и пороков. Его по праву знаменитый, талантливо и мощно написанный «Девятый вал» является не только и не столько живописным образом трагедии неких несчастных путешественников - картина, переполненная миллионами тонн беспощадной соленой воды, даже не кричит, а вопиет об опасности любой неуправляемой стихии, любой «критической массы», ведущей к неотменяемому взрыву, в том числе и массы людской, находящейся под влиянием цвейгова «амока» или иной неподвластной человеку силы...
Размышляя о безудержности русского бунта и конкретно - российской социалистической революции и последовавшей за ней гражданской войны вековой давности, я всегда представляю именно эту картину Айвазовского.
Она, в силу приведенных обстоятельств, не относится к моим любимым.
Любимая - совсем другая. На ней, вопреки пристрастиям мариниста, нет никаких морей или заливов Мирового океана. Всей воды там - только высыхающие лужицы. Местность гористая, вернее, предгорье одной из величайших вершин мира. Солнце - ласковое. Утро - яснее и оптимистичнее которого никогда и не было на земле. Лучезарный ландшафт напоен радостью жизни, счастьем спасения. Семья человека, образ которого тысячелетиями служит миллиардам землян эталоном мудрости и спасительной для многих деятельности, только что спустилась с горы и возвращается домой, к нормальной жизни, о возможности которой возвестила им, по сведениям из Библии, птичка с зеленой веточкой в клюве. Вслед за семьей шагают, ползут и летят вереницей тысячи и тысячи животных, спасшихся от беды благодаря этому известному человеку. Почва под ногами, копытами и лапами «возвращенцев» мягка и податлива, потому что еще совсем недавно была дном грандиозного наводнения - Всемирного потопа...
«Сошествие Ноя с горы Арарат» - вот как называется это величественное даже для масштабов Айвазовского полотно, хранящееся ныне в Национальной галерее Армении. Несколько лет назад в составе большой экспозиции оно приезжало «на гастроли» из Еревана в Москву. Тогда-то, увидев полотно на выставке в музее, я в него и влюбилась.
Источник: Столетие.Ru
