Прошел ровно год с того момента, когда российские Воздушно-космические силы начали наносить удары по террористам в Сирии, используя при этом авиабазу Хмеймим. За это время боевики террористических группировок ИГИЛ и "Джебхат-ан-Нусра" понесли значительные потери, от них освобождены более 600 населенных пунктов. Окрепшая сирийская армия при помощи ВКС России перешла в наступление по широкому фронту, и сейчас главная задача заключается в освобождении от боевиков города Алеппо.
В канун первой годовщины начала операции российских ВКС в Сирии руководитель профильной редакции РИА Новости Сергей Сафронов встретился с директором Российского института стратегических исследований (РИСИ), генералом-лейтенантом Службы внешней разведки в отставке Леонидом Решетниковым, который рассказал о первых уроках и выводах после года военной операции в Сирии.
- Леонид Петрович, какие главные выводы ученые вашего института делают сейчас, анализируя ситуацию в Сирии?
- Год военной операции в Сирии дал очень много аналитической работы нашим военным, дипломатам, спецслужбам и журналистам. Советский Союз имел такой опыт, вспомните Афганистан, ту же Сирию, Анголу. Новая Россия до Сирии такого опыта не имела. Была, конечно, четырехдневная операция в Южной Осетии, да, пожалуй, и все. Та операция, конечно, тоже дала нашим военным возможность подумать о том, в каком состоянии находится армия, в частности военная связь.
Сирия - это более масштабная операция. И всем органам власти в РФ пришлось функционировать в состоянии проведения военной операции за рубежом. Мы получили уроки на военном направлении, на политическом, идеологическом. Уроки извлекаем, как положительные, так и отрицательные.
Конечно, самые главные уроки извлекает Генштаб Вооруженных сил РФ. Вносятся коррективы в подготовку не только летчиков, но и моряков, ракетчиков. Опыт получен большой. Успешен или нет? Пока говорить рано, нужно еще анализировать. Но уже можно утверждать следующее.
Перед началом операции можно было говорить о том, что президенту Башару Асаду оставалось находиться у власти две-три недели, максимум месяц. Причем это говорили сами сирийцы. Сейчас так вопрос не стоит. Проблема лежит в другой плоскости. США, Саудовская Аравия уже говорят не об отстранении Асада, а о разделе территории страны, причем Асаду тоже что-то остается. Другое дело, что мы с такой постановкой вопроса все равно не согласны.
- И как они планируют поделить страну?
- Они говорят, давайте поделим на четыре части: курдскую, шиитскую, сунитскую и, возможно, автономия для друзов. То есть если раньше речь шла о том, что осталось чуть-чуть и Дамаск падет, то сейчас они хотят поделить. Но хочу подчеркнуть, что этого не хочет ни Дамаск, ни Москва, ни другие важные игроки, которые многое сделали, чтобы очистить территорию Сирии от террористов ИГИЛ. Думаю, что игиловцы все-таки будут вытеснены из Сирии.
- И куда они уйдут?
- Думаю, что в Ливию. Они уже туда перемещаются.
- Как скоро это может произойти?
- Думаю, что в течение этого года основная масса боевиков уйдет в Ливию. Из Алеппо, из Ракки. Им придется перебазироваться в Ливию, возможно, часть останется в Ираке.
- Россия проводит операцию в Сирии, координируя свои действия в США. Насколько успешен опыт такого взаимодействия?
- Сирийская проблема заключается в том, что несколько ведущих сил в мире преследуют в Сирии свои цели. С США очень сложно договариваться, практически вообще нельзя договориться. Это недоговороспособная страна. Они заключают договора исключительно из своих интересов и целей. А цель у них одна - контроль над всем миром, и они это не скрывают. Это их программа. Причем они преподносят это как некую божественную миссию. Если вы с ней соглашаетесь, то хорошо, если нет, то у вас будут проблемы. Не в их интересах единая сильная Сирия, которая дружественна России или Китаю. У них другая цель.
- Но ИГИЛ - враг и для них, и для нас? Разве это не поле для сотрудничества?
- ИГИЛ - для них враг больше теоретический. Они далеко, практически на острове. Им стабильность в Сирии и вообще в мире не нужна. Лучше, чтобы были слабые страны, слабые режимы, слабые экономики, тогда ими проще управлять, руководить. Сильные тебя и слушать не будут.
- Россия для США сильный противник?
- Конечно, для них сильные противники это Россия, Китай, БРИКС. Они исходят из формулы - пусть русские воюют в Сирии, и чем дольше, тем лучше. У них задача - не допустить укрепления России, Китая. С другой стороны, в результате этой операции мы приобрели в мире очень много друзей. Активизировался интерес к нам, причем даже в европейских странах. Потому что им тоже надоели и беженцы, и санкции. Они же понимают, что проблема не в России. Россия, наоборот, реально борется, уничтожает бандитов. Посмотрите, как к нам развернулись консервативные силы в Европе. Сейчас на нас смотрят правые европейские консерваторы, как раньше на СССР смотрели коммунистические партии. Это серьезный поворот. То есть мы можем брать не только идеологией, но и честным поведением. Мы защищаем в Сирии законный правительственный режим.
- Вы хотите сказать, что в результате военной операции имидж нашей страны повысился?
- Безусловно, военная операция в Сирии повысила наш рейтинг, имидж в регионе Ближнего, Среднего Востока, в Иране, Ираке.
Во-первых, мы сейчас воюем вместе с иранцами. Идет взаимодействие, координация наших усилий. Иранцы много теряют, много погибших, в том числе и офицеры, и генералы. Воюют они за свои шиитские святыни в Сирии. И у них, кстати, нет недостатка в добровольцах.
- И много в Сирии иранцев?
- Речь идет о тысячах.
- Это регулярная армия?
- Нет, регулярной армии нет. Речь идет о корпусе стражей революции. Очень много добровольцев и из состава корпуса, и из резервистов.
Иран на нас смотрит с надеждой. Совместная борьба с ИГИЛ закладывает основу для дальнейшего сотрудничества наших стран. Это наш крепкий партнер в решении сирийской проблемы. Да и арабский мир на нас смотрит с надеждой. Исключение, пожалуй, составляют арабские страны Персидского залива.
- Как в Сирии мы взаимодействуем с Ираком?
- Что касается Ирака, то здесь сложнее, потому что фактически страна является американским протекторатом.
- Во время операции в Сирии Россия воспользовалась иранским аэродромом Хамадан. Это была разовая акция?
- Действительно, аэродром Хамадан - это так называемый аэродром подскока. Насколько я знаю, при необходимости этот аэродром опять заработает. Иранцы говорят, что они не отказываются от помощи в предоставлении аэродрома. Прозвучавшие из уст иранских военных заявления о том, что Россия решила покрасоваться, когда воспользовалась этим аэродромом, были продиктованы нажимом со стороны США. Это не мы, а иранский генерал решил покрасоваться перед США, критично отозвавшийся о наших военных. Но, с другой стороны, Иран, конечно, очень обеспокоен возможностью введения против него санкций. США постоянно им угрожают возобновлением санкций.
- Двух баз в Тартусе и Хмеймиме нам хватит, чтобы вместе с союзниками победить ИГИЛ?
- Думаю, да. Мы же не разворачиваем полномасштабные боевые действия, ограничиваясь нанесением авиаударов и морскими ракетами. Думаю, что мы избежим разворачивания крупных сухопутных сил.
- Рейтинг нашего оружия тоже поднялся?
- Конечно, весь мир увидел его в действии. Даже США заявили, что они неправильно оценивали военный потенциал России. Получилась реклама нашего оружия и военной техники. Только нам тоже не надо заниматься шапкозакидательством. Нам еще нужно завершить перевооружение армии. Ведь пока доля нового оружия составляет порядка 50 процентов.
- Эксперты отмечают, что в начале операции РФ использовала в основном высокоточное оружие. Сейчас все больше говорится об использовании классических авиабомб. С чем это связано?
- В самом начале кампании мы использовали самое современное, высокоточное оружие, это и "Калибры", и дальние ракеты "воздух-земля". То есть боялись промахнуться, а сейчас вроде уже не боимся использовать относительно старые виды оружия типа классических авиабомб.
Тогда после каждого удара следовало решение - запускать то или иное оружие в серию или нет. Если запускать, то в большую серию или не очень. Но сейчас мы используем то, чего у нас на складах в избытке. То есть тактика правильная - проверили новые разработки, модификации. Что-то отложили, что-то приняли.
- Низкая цена на нефть сильно влияет на нашу активность в Сирии?
- Конечно, цена сейчас для нас очень невыгодная. Но она корректировалось США и без Сирии. Это началось сразу после событий на Украине.
- А Украину мы "проспали"?
- По поводу Украины у нас было много иллюзий. Думали, дадим кредит и все будет хорошо. Не дадим, будет им плохо. Мы действовали только экономическими рычагами. А сейчас на Украине огромное влияние имеют идеи. Нам казалось, что мы можем рублем задавить, долларом или ценой на газ. Они взяли и уперлись, как кубинцы против американцев.
И теперь на Украине огромное влияние имеют националисты. Они живут плохо, но гордо. У них появился дух. Другое дело, что он какой-то черный.
Но мы должны понять, что нужно работать с людьми, отвечать на духовные вызовы. А мы этим не занимаемся ни в одной стране. Вся наша мягкая сила ничтожна. Единственное, что отрадно, так это работа телеканала Russia Today. Это в настоящее время информационное открытие, это образец. Ну еще "Спутник", РИСИ. Мы же сильнее, чем целый полк бомбардировщиков. Мы забыли, что после 1991 года за границами России остались 25 миллионов русских. А теперь и они забыли, что они русские. В тех добровольческих батальонах на Украине воюют люди с русскими фамилиями. Мы про них забыли, не связали со своей культурой, традициями, историей. Только Донбасс на подсознательном уровне начал сопротивляться. А те же американцы не только деньги дают, но и занимаются пропагандой американского образа жизни, американской политики.
