Политические
процессы на территории бывшего СССР строились по одной и той же
незамысловатой схеме. Прибалтика шла чуть-чуть впереди, на нас
отрабатывали схемы. Потому наш опыт полезен для изучения и
прогнозирования.
В самом конце 1980-х в Латвии вдруг открылась
потрясающая халява. Появились десятки зарубежных фондов, которые начали
собирать группы студентов старших курсов и возить их за границу на
обучение. Ненадолго, на полгодика. Названия вузов, куда эти фонды
таскали наших студентов, были какие-то мутные. Что-то типа «Христианский
Высший колледж Международного менеджмента штата Вермонт». Какой, на
хрен, «высший международный менеджмент» в вермонтском захолустье? Однако
ж дипломы они выдавали красивые, в рамках.
Вторая
струя зарубежного золотого дождя пролилась на преподавателей наших
вузов. Их стали приглашать на «курсы совершенствования» по
европам-америкам, им начали выдавать гранты на какие-то
политические-социологические исследования. В библиотеки вузов тоннами
хлынули зарубежные книги как дар от каких-то жертвователей.
Одновременно
покатилась перестройка всего высшего образования. В латвийских вузах
стали сокращать естественно-научные и инженерные факультеты, а взамен
поперли в рост гуманитарные: истории-философии-политологии-филологии.
Процесс этот чудесно наложился на дерусификацию высшего образования.
В
один прекрасный 1993-й год правительство постановило, что с 1 сентября
все высшее образование в стране должно перейти на латышский язык. А те
преподаватели, которые не выучат «державну мову» и не сдадут экзамен на
высшую категорию, - пусть валят на все четыре стороны.
Следует
заметить, что большая часть технарей в латвийских вузах была русской.
Так исторически сложилось, что когда в 1950-1960-х годах началась
индустриализация Латвии, профессуру в ее политехнические вузы завозили
из Москвы и Питера. И преподавали они, естественно, по-русски.
В
результате в конце 1990-х в Латвии в массовом количестве появилось
«племя молодое незнакомое». Типичный портрет: 25-летний гуманитарий
(историк-политолог-филолог), поучившийся в каком-нибудь местном вузе и
прошедший пару «повышений квалификаций» в «вермонтских
церковно-приходских суперколледжах».
Таковых были многие и многие
тысячи. Сначала их активно всасывал госаппарат и политические партии,
заменяя старых постсоветских функционеров на новых «прогрессивных».
Потом аппарат насытился. Какую-то часть (небольшую) приняли крупные
корпорации в менеджеры среднего звена (языки знают). Но машина по
наработке «болтунов широкого профиля», запущенная однажды, уже не
останавливалась. Латвия вышла на одно из первых мест в мире по
количеству студентов на душу населения...
В начале 2000-х
перепроизводство гуманитариев стало очевидным. Появился даже анекдот:
«Что нужно сказать, когда увидишь латышского филолога? - Два гамбургера и
большую колу, быстро!»
Технари более адаптивны. Инженер-механик,
знающий сопромат и Acad, всегда найдет работу по специальности. Если не
в лаборатории НАСА, так хоть в мастерской по ремонту стиральных машин.
Но технарей сейчас мало. И они - нарасхват, особенно - умные.
В
чем беда для бедной страны, когда в ней появляется обилие гуманитариев?
Их совершенно некуда девать. Свое образование они заканчивают годам к
25..27. Школа (12 лет), вуз (45 лет), разные курсы-стажировки... И из
системы выходит абсолютно ненужный в этой жизни человек. Более того: он
уже избалован и не способен поменять профессию, скажем, на
экскаваторщика...
Но и это еще - не главная проблема. Гуманитарное
образование так исходно устроено, что с его помощью можно быстро и
недорого промывать мозги. Замени пару десятков учебников в
университетской библиотеке на «нужные», обучи и оплати пару-тройку
«правильных» лекторов, свози молодого человечка «постажироваться» за
границу... И он - твой с потрохами.
Моя дальняя родственница,
латышская девчушка, всю юность доившая коров на хуторе, окончила
философию в Латвийским универе и испытала счастье приобщиться к «высшим
курсам по повышению самооценки в штате Вермонт». Приехавши на родину,
она просто писала кипятком: вот это жизнь! Америка-а-а! Она уже - фанат
«западного образа жизни». К коровам она не вернется.
Но самых
способных из нового молодежного актива «старшие товарищи» не бросают и
на родине. Для их подкормки существуют разные фонды. Я однажды был
свидетелем, как фонд Сороса распределял гранты. Сумма-то - смешная,
всего 100 тыс. долларов на полгода. Но облагодетельствованы ею были эдак
человек 500. Я видел горящие глаза молодых людей, получивших
вспомоществование.
Молодые голодные гуманитарии - как раз та
самая гвардия «оранжевых» революций. Они понимают свою ненужность, они
понимают, что их образование - ни о чем, они видят, что
работягам-родителям до чертиков надоело кормить своих великовозрастных
оболтусов, но им безумно хочется «кружевных трусиков и ЕС». А идти на автомойку они уже не хотят...
Гляньте
на хлопцев и дивчин, которые сейчас скачут в Ереване. У каждого второго
в кармане - айфон. Думаете, хоть кого-то из них интересует несколько
копеек, на которые стал дороже киловатт-час? Да я уверен, они вовсе и не
знают, сколько тот киловатт-час стоит. Они - гуманитарии, они считать
не умеют. И они везде одинаковы: что в Латвии, что на Украине, что в
Армении.
Собственно, никакой Америки я не открыл. Французский
«Красный май» 1968 года, когда в отставку пришлось уйти великому де
Голлю, начался именно с бунта университетских студентов-гуманитариев.
История повторяется.
Юрий Алексеев
