Я очень рад, что наши законодатели, наконец, признали факт информационной войны против Российской Федерации. Довольно долго это считалось конспирологическими фантазиями. Хорошо, что публично и официально признано то, что уже давным-давно очевидно было большинству аналитиков.
Что касается того, в какой мере это решение поспособствует усилению наших позиций в информационной войне, то это, конечно, будет полезно, но боюсь, что решающего влияния не окажет. По нескольким причинам: во-первых, существует такой очаровательный трюк «приватизация менеджмента». Скажем, когда на общественном российском телевидении, которое сейчас называется «Первый канал», большая часть акций принадлежала государству, все представители государства - главного акционера - в совете директоров этого общественного телевидения голосовали так, как выгодно было не государству, а Борису Абрамовичу Березовскому. У него была лишь очень небольшая доля акций этого самого общественного телевидения, и финансировалось это телевидение в основном из государственного бюджета. Зато все представители государства в совете директоров получали от Бориса Абрамовича в несколько раз больше, чем от государства, и эти сравнительно небольшие затраты позволяли практически полностью контролировать канал, принадлежащей ни в коей мере не ему.
Во-вторых, я не исключаю, что главным ответом противника на снижение официальной доли иностранцев в наших СМИ будет рост неофициальной доли наших противников в зарплате наших журналистов и руководителей. Важно не только это. На мой взгляд, куда важнее то, что большая часть сотрудников наших СМИ уже более четверти века старательно «зафаршировывается» идеями, выгодными нашим стратегическим конкурентам. Есть такая формула: «Есть два вида экономики: одна - это та, которую вы строите у себя, другая - та, которую вы хотите видеть в ваших конкурентах». К сожалению, у нас сейчас строится и экономика, и политика, соответствующая интересам наших конкурентов. Большая часть сотрудников наших СМИ совершенно искренне уверена в том, что говорит и делает то, что полезно нашей стране, тогда как на самом деле они «нафаршированы» идеями, выгодными нашим конкурентам, и транслируют эти идеи массам. Тут уж ничего не изменится от того, кто именно будет владеть акциями этих СМИ, потому что большая часть акционеров не настолько хорошо разбирается в экономике и политике, чтобы сходу оценивать влияние такого умонастроения своих сотрудников на интересы государства в целом. Поэтому предлагаемая нашими депутатами мера, конечно, необходимая, но далеко не достаточная.
Нужно сделать очень многое, что в конечном счете описывается термином «государственная идеология». Правда, по нашей Конституции государственная идеология запрещена, и это приводит к тому, что в обществе господствует идеология антигосударственная. Я думаю, что, даже если депутатам не хватит сил отменить эту статью Конституции (она включена в ту часть Конституции, которую можно пересматривать только специальным образом через конституционное собрание, через референдум), им хватит ловкости разработать комплекс мер, обычно именуемых «государственная идеология», придумать для него какое-нибудь другое название, не подпадающее под прицел снайперов, сочинявших нашу Конституцию.
А конкурентоспособность отечественного медиа-бизнеса, за которую так боятся либералы, от нового закона не пострадает: он и так сейчас в основном убыточный. Он приносит меньше, чем приходится на него тратить. Исключения составляют, разве что, некоторые немногочисленные виды интернет-бизнеса, где еще можно зарабатывать на рекламе, а расходы гораздо меньше, чем на бумаге, не говоря уже о телевидении. Большая часть медиа-бизнеса сейчас убыточна. Но это вовсе не означает, что уход оттуда североамериканских и западноевропейских денег сможет в одночасье обвалить всю эту сферу деятельности, потому что не только американцам нужно влияние на умы. В нашей стране тоже есть множество заинтересованных в таком влиянии, причем это не только политики. Скажем, такое понятие, как «инвестиционный климат» в значительной степени определяется общественными настроениями, и значит те, кто сумеет сделать общественные настроения благоприятными для развития экономики в целом, имеют шансы повысить вероятность попадания инвестиций извне и в свой бизнес. Грубо говоря, можно рассматривать содержание таких вот порталов и социальных сетей еще как расходы на имиджевую рекламу. Поэтому, я думаю, что с уходом из наших СМИ политизированных западных денег, освободится место для наших собственных денег, тоже в какой-то мере политизированных.
Но я буду очень рад, если новый закон, например, выкинет компанию Hearst, скупающую городские порталы нашего интернет-рынка. Хотя даже при наличии такого владельца сама аудитория этих порталов может устроить на их форумах достаточно активную борьбу за интересы нашей страны, а не компании Hearst. Конечно, есть еще и модераторы, уничтожающие неугодные заявления, но, как показывает обширный опыт интернета, достаточно скоординированная группа активистов может преодолеть даже модератора. Но я буду очень рад, если новый закон заставит эту компанию продать то, что она скупила в качестве инструментов. Опыт организации государственных переворотов в нескольких странах уже давно доказал, что интернет-порталы и социальные сети - это главный сейчас инструмент одурачивания аудитории, особенно молодежной, и превращения ее в пушечное мясо в распоряжении организаторов переворота. Это несомненный факт. Именно поэтому скупка этих порталов доказывает, что американцы всерьез готовятся организовать переворот и в нашей стране. Если переворот не за горами, нам надо быть к нему готовыми и на государственном уровне, и на общественном. Я думаю, что если бы в ноябре в Донецке выполнили свои угрозы и приехали в Киев в том же количестве, в каком собрались туда активисты западных организаций, то они бы без труда разобрались с майданом в рукопашную, не затрудняя этой грязной работой государство. Нам тоже надо быть к этому готовыми.
