Поводов для написания этой статьи сразу несколько. Во-первых, фигура Александра Васильевича Суворова недавно стала предметом дискуссии в программе «Дело принципа». Во-вторых, в этом году исполняется ровно двести двадцать лет Польскому восстанию 1794 года и, соответственно, Суворовскому походу в Беларусь. Наконец, в-третьих, 24 ноября - День рождения великого полководца.
В последнее время о Суворове, случается, рассказывают различные байки. Как правило, рождены они польскими и французскими публицистами еще в XVIII - XIX веках, но есть и отдельные «местные находки». Что же, попробуем в них разобраться.
«Полководец никогда не участвовал в оборонительных войнах»
Именно таким занимательным «открытием» поделился несколько лет назад в одной из своих многочисленных книг Владимир Орлов. Итак, небольшой урок истории для господина Орлова и Ко.
Первой войной Александра Васильевича, стала Семилетняя. Россия вступила в этот вооруженный конфликт в сентябре 1756 года, после того, как Пруссия оккупировала Саксонию. Согласитесь, это уж никак не завоевательный поход.
Обе русско-турецкие войны, в которых прославился великий полководец, и 1768-1774, и 1787-1791, были объявлены не Россией, а самой Османской империей. Причем речь не идет о какой-то формальности или же провокации. Каждый раз турки сознательно готовились к войне, желали ее, но победы Румянцева, Суворова и Ушакова рушили их надежды и умножали новыми землями Российскую империю. Успех русского оружия вселял надежду на освобождение армянам, сербам, грекам и болгарам, порабощенным османами.
Участие Суворова в войне против Барской конфедерации в 1769 - 1772 годах стало следствием официальной просьбы о помощи короля Станислава-Августа Понятовского. Хотя, соглашусь, в данном конкретном случае вряд ли можно говорить об оборонительной войне.
Наконец, знаменитые Итальянский и Швейцарский походы были предприняты без всяких претензий на завоевание каких-либо территорий. Вот дословная цитата из англо-русского договора, заключенного накануне войны: «Действительнейшими мерами положить предел успехам французского оружия и распространению правил анархических; принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие». Кстати, повсюду суворовских чудо-богатырей встречали как освободителей. А в Швейцарии имя генералиссимуса почитают до сих пор.
Кровавый девяносто четвертый
Порой приходится слышать о каких-то реках крови, которые якобы пролили войска Суворова при подавлении восстания Костюшко в 1794 году. Будто бы и младенцев на штыках носили, и виселицами уставили белорусскую землю... Да, чего только не породит болезненное воображение!
На самом деле Александр Васильевич провел блестящую и краткосрочную операцию. Менее чем в два месяца он решил дело с минимальными потерями как среди воюющих, так и среди мирного населения. Только в начале сентября его корпус за шесть дней одержал четыре победы, определив исход восстания на территории ВКЛ. Сам Суворов в знаменитой «Науке побеждать» учил своих солдат: «Обывателя не обижай, он нас поит, кормит. Солдат не разбойник». Не лишним будет добавить, что не был казнен ни один повстанец.
Впрочем, террор имел место. Его развернули сами восставшие. И лишь победа русского оружия остановила польских революционеров от того, чтобы повторить кровавый опыт своих французских учителей.
Во время первых казней в Вильно местный диктатор Якуб Ясинский обратился к собравшимся на Рыночной площади с такими словами: «Милостивые государи! Произойдет здесь дело, которое запрещается обсуждать, и будет ли оно нравиться кому из вас или нет, каждый обязан молчать, а кто голос свой подаст, будет неотложно на этой виселице повешен».
Виселицы для «врагов народа» повстанцы устанавливали в тех городах, где они брали власть. Любопытно, что они считали виселицы «честным и добрым способом мышления и любви к своему отечеству». Был создан и орган революционного террора - Депутация публичной безопасности, а на местах соответсвующие отделы.
Практиковались и насильственные реквизиции у белорусского населения. Повстанцы под руководством Михала Клеофаса Огинского, осаждавшие крепость Динабург, сжигали крестьянские дворы, вымогали у местных жителей деньги, угрожая полным разорением. Так, с крестьян помещика Зиберха повстанцы получили 50 червонцев контрибуции, сверх того еще 45 рублей в виде поборов, изъяли 7 помещичьих и 5 крестьянских лошадей. Все это сопровождалось избиением местных жителей
За недолгое время своей власти повстанцы практиковали и публичные казни, и карательные экспедиции. На их совести «Варшавская заутреня» - резня русского гарнизона в польской столице, который застали врасплох на Пасхальной неделе. Нечто подобное случилось и в Вильно.
А вот единственный кровавый эпизод, который можно вменить в вину русской армии, это штурм Праги, предместья Варшавы. Об обстоятельствах того боя написано немало. Приводятся аргументы как в пользу суворовских войск, так и против них. Каждый волен сам выбирать, что ему нравится. Но вот только к белорусской истории это не имеет ровно никакого отношения. Хотя некоторые с удивительной резвостью и усердием стремятся полонизировать отечественную историю. Вот только зачем? И кому это нужно?
«Белорусский» герой Костюшко
Поводом для возникновения этого мифа является разве что происхождение начальника восстания из брестской шляхты. Да еще его обращение к жителям Литвы как к своим землякам.
Но ведь нужно учитывать, что в XVIII веке практически вся шляхта ВКЛ была полностью полонизирована. В представлении самих шляхтичей Литва являлась исторической провинцией Польши, вроде Мазовии. И спустя много лет после восстания все тот же Огинский, предлагая Александру I воссоздать ВКЛ, видел это как первый шаг к возрождению польского государства, соответственно и официальным языком в княжестве предполагался польский.
Никакого белорусского (или особого «литвинского») самосознания не было и у Тадеуша Костюшко. Он считал себя природным поляком и был горячим патриотом своей Родины, имя которой - Польша. Показательна цитата из его письма своему сподвижнику Гуго Коллонтаю: «Приучить их нужно к польскому языку... Со временем польский дух в них войдет. Врагом будут считать потом того, кто не будет говорить на национальном языке». Как видим, национальный язык для Костюшко - польский. Какие еще доводы нужны?
Ни один документ восстания не ставил цели обретения Беларусью независимости. Более того, не прдусматривалось даже расширения автономии ВКЛ. Стоило только Якубу Ясинскому, возглавлявшему кружок «виленских якобинцев», проявить повышенную самостоятельность, как он тут же был отстранен начальником восстания. Все универсалы и манифесты повстанцев написаны на польском языке. Более того, они проникнуты идеалами «польскости». Охваченные патриотическим порывом, предводители восстания как бы соревновались, кто из них больший поляк. Какая уж тут Беларусь!
Так что Суворов никак не мог лишить Беларусь независимости. Да и как можно лишиться того, чем ты не обладаешь?
Суворов ввел крепостное право?
Удивительно, но некоторые всерьез утверждают, что в ВКЛ не было крепостного права. В действительности оно было введено намного раньше, чем в России. Окончательно «прыгон» закрепил Статут 1588 года.
Правда, в «Полонецком универсале», изданном 7 мая 1794 года, Костюшко провозглашал, что «личность каждого крестьянина является свободной», за крестьянами признавалось наследственное право пользования землей. Однако это не означало отмены крепостного права. Крестьянин мог уйти от пана при условии выполнения всех повинностей и выплаты долгов - почти невыполнимое требование. От барщины освобождались только участники восстания, остальные должны были «старательно дни барщины, которые остались, отбывать, начальству своему быть послушными». Кроме того, в ряде мест шляхта откровенно саботировала исполнение универсала. Современники писали по этому поводу: «Шляхта в значительной части заявляет: пусть нами управляет москаль, прусак или австрияк, но мы не освободим хлопов от подданства»
За победу над поляками Суворов был награжден имением Кобринский ключ. Эта территория во времена ВКЛ хоть и имела статус экономии, то есть относилась к государственной собственности, но крестьяне в округе выполняли все те же обязанности, что и крепостные повсеместно. Сам город Кобрин еще в 1766 году был лишен Магдебургского права. Кстати, пожалования Кобринской округи практиковались и при Речи Посполитой. Последним таким «державцем» был Ян Флеминг, которому эта территория перешла в 1757 году.
На землях, отошедших к Российской империи, имения получали не только русские полководцы и чиновники. 3 декабря 1795 года своим рескриптом Екатерина II повелела литовскому генерал-губернатору возвратить земельную собственность всем родственникам бывшего польского короля, а также ряду других видных деятелей Речи Посполитой, в том числе и бывшему гетману литовскому Михалу Казимиру Огинскому.
Крестьяне и повстанцы
Все тот же Владимир Орлов пишет, будто в начале восстания крестьяне активно помогали сторонникам Костюшко. Какое там! Оказывали активное сопротивление!
Борьба белорусских крестьян против повстанцев Костюшко приобрела массовый характер. Можно выделить несколько ее форм: 1) саботаж мероприятий восставших и дезертирство, 2) разведка в пользу русских войск, указание схронов, выдача скрывавшихся повстанцев, 3) вооруженное сопротивление во взаимодействии с русскими войсками. Свидетельств этому масса...
Сам предводитель восстания вынужден был констатировать провал набора рекрутов в белорусских землях. 12 сентября 1794 года он писал: «Из предназначенных 500 рекрутов для моего обоза от Брест-Литовского воеводства доставлено только 372, остальные - бежали по дороге». В начале августа 1794 года в 3-м полку литовского авангарда повстанческого отряда генерал-майора П. Грабовского даже вспыхнул бунт, после подавления которого было вынесено пять смертных приговоров, однако не приведенных в исполнение.
Ротмистр И. Гойжевский горестно констатировал: в «Вишневе при помощи экзекуции выбираю пехотинцев... Но люди взбунтованы Москвой и не хотят быть послушны... Так же и в Смотовщизне и Щорсах хлопы взбунтовались и не хотят давать рекрутов».
Генерал-майор Б.Д. Кнорринг, один из российских военачальников, вспоминал: «... По обнародовании универсалов моих крестьяне, которые уже вооружены были и остались в покое, напали на вооружителей своих и предводителей и не могшие из оных спасаться бегством взяты были ими и нам доставлены»...
Приводить подобные цитаты можно без конца. Даже партизанский рейд Огинского на Минщину провалился во многом из-за враждебности местного населения.
Для властей Речи Посполитой подобное отношение крестьянства не стало неожиданностью. Король Станислав-Август Понятовский на Четырехлетнем сейме в речи от 6 ноября 1788 года предостерегал депутатов, что «во время войны с Москвой мы можем иметь от своего хлопа злейшего неприятеля».
Другое дело, что особого усердия в деле восстания не проявляли также шляхтичи и мещане. Например, весь период повстанческой власти горожане разбегались из Вильно.
Для Беларуси восстание Костюшко так и осталось делом чужим и непонятным, подержанным лишь небольшой частью шляхтичей-романтиков, охваченных чувством польского патриотизма.
Внимательное изучение программы восстания 1794 года показывает, что его успех привел бы к абсолютной полонизации Беларуси и исчезновению белорусского народа как самостоятельного этноса.
Победа суворовских войск изменила такую логику событий. Ведь именно острейшая борьба двух великих национальных идей - русской и польской, местом столкновения которых была наша земля, и привела в середине XIX века к зарождению самостоятельной белорусской идеи. Поэтому мы с полным правом можем гордиться, что имя великого полководца связано с нашей землей.
