Пять лет назад началась агрессия Грузии против Южной Осетии. С первых часов этой войны Россия пришла на помощь осетинскому народу. Генерал-лейтенант Анатолий Хрулёв в 2006-2010 г. г. командовал 58-й общевойсковой армией Северо-Кавказского военного округа. Под его командованием всего за пять дней была полностью разгромлена грузинская армия.
Победа случайной не бывает
Владислав Шурыгин. Анатолий Николаевич, прошло пять лет после войны с Грузией. Какой сегодня вам видится эта война сквозь годы? Как вы её сами оцениваете?
Анатолий Хрулёв. Офицер может всю жизнь прослужить, получить большие звёзды на погоны, но ни одного дня не участвовать в боевых действиях. И это нормально. В мирное время армия должна заниматься боевой подготовкой - готовиться к возможным боевым действиям. Это большая школа. Люди год за годом учатся, тренируются, готовятся, чтобы в час испытаний защитить свою страну, свой народ.
Я сорок один год учился у таких наставников, как генерал-лейтенант Чужиков, генерал-полковник Трошев, генерал-полковник Шаманов, и особенно хочу отметить генерала армии Баранова. 8 августа 2008 года наступил день, когда потребовалось показать всё то, чему меня учили и чему я научил подчинённые соединения и части. Для меня та война была, прежде всего, моим личным экзаменом как офицера, как генерала, как командующего. А война - это беспощадный экзаменатор, она не прощает ошибок, необученности, растерянности. Она одинаково строга и к солдату, и к генералу. В ходе Великой Отечественной войны погибло сто пятьдесят шесть генералов, на двух чеченских войнах - шестнадцать генералов, на грузинской войне я был тяжело ранен. Для меня главное, что останется от этой войны в истории, это короткий рапорт: соединения и части 58-й армии выполнили поставленную задачу. Не дали уничтожить миротворцев, не дали уничтожить мирное население Южной Осетии, разгромили противника и установили мир на югоосетинской земле. И я гожусь, что в этом итоге войны есть мой труд, моя воля, что за него пролита моя кровь.
В.Ш. Бывший начальник Генштаба Николай Макаров почти сразу после войны заявил, что эта война вскрыла полную неготовность наших Вооружённых сил к боевым действиям, и её итоги стали предлогом для того, чтобы начать большой погром армии, который потом назвали реформой. Как вы, человек, который фактически на своих плечах вытащил ту войну, оцениваете эти заявления?
А.Х. Оценку генералу Макарову пусть даёт Верховный Главнокомандующий. Я его оценивать не могу, это было бы некорректно. Но я могу оценить то, как действовали мои войска. И здесь я считаю своим долгом сказать, что если бы войска не были готовы, они бы не выполнили поставленную задачу. В тяжелейших условиях всего за пять суток силами 58-й армии, приданных ей частей Северокавказского округа и в последующем подошедшими силами ВДВ разгромить грузинскую армию, принудить её к миру, не допустить уничтожения Цхинвала - необученные, на неисправной технике, неготовые к бою войска этого никогда не смогли бы осуществить.
Таков ответ заявлению бывшего НГШ Макарова. В военной истории нет случайных побед. Мы были готовы к той войне, потому что упорно, каждый день, с утра до вечера, не жалея ни сил, ни средств, занимались боевой учёбой. Буквально накануне боевых действий прошли учения, которые получили высокую оценку командования и проверяющих из Генерального штаба. Там были опробованы новые формы и методы обеспечения. Был создан комплексный пункт тылового технического обеспечения, отрабатывались действия батальонных тактических групп, и именно эти элементы всего через несколько суток отлично показали себя в боевой обстановке.
Использовался уникальный опыт «чеченских» войн, внимательно наблюдали мы и за действиями иностранных армий - тех же американцев в Ираке и Афганистане. В Южной Осетии была применена тактика батальонных тактических групп: навязав противнику маневренную войну, без сплошного фронта, действуя в разрывах, измотав его, заставить остановиться и обороняться. Это и была та самая «сетецентричная» война, к овладению методами которой так стремился бывший начальник Генерального штаба Макаров. Всё это было перечёркнуто реформаторами Сердюковым и Макаровым, и на смену отработанным, проверенным войнами методам пришли какие-то «сферические кони в вакууме» - нежизнеспособные организации и выдумки, которые в условиях самых простых учений переставали работать.
Меня больно резануло заявление, сделанное после войны НГШ Макаровым, что техника СКВО перед войной была неисправна. Я уверен, что он перенёс ситуацию с исправностью техники в округе, которым сам командовал, на войска СКВО. Это в Сибирском округе техника находилась в плачевном состоянии, и командование округа изощрялось в умении эту технику скрывать от глаз начальства и проверяющих. А у нас в 58-й армии перед войной, в апреле, работала комиссия под руководством начальника ГАБТУ генерала Ершова, которая поставила удовлетворительную оценку по состоянию техники и вооружения. Мы на этой технике обучали личный состав. Непрерывно шли учения во всех звеньях армии! Да, физически технике было от 10-ти лет и старше. Но при этом она была технически исправна, укомплектована, личный состав на ней выполнял учебно-боевые задачи и был в этой технике уверен. Особое внимание в ходе учений уделялось подготовке офицеров всех уровней, и это дало свои результаты в ходе боевых действий. Всё то, что было положительным в действиях соединений и частей 58-й армии, реформаторы Минобороны перевели в отрицательные моменты.
Вообще, история уже даёт оценку деятельности этих людей и их «реформе». Вот взяли они и ликвидировали дивизии без оценки решаемых задач, перейдя на бригады, хотя потенциал бригады в 2,75 раз меньше, чем дивизии. Возможно, это было придумано советниками из окружения министра обороны, так как бригадный подряд им ближе по понятиям предыдущей работы. Но Сердюков - не военный человек, а вот Макаров, как сугубо военный, должен был объяснить министру, что этого делать нельзя. Но он предпочёл во всём с ним солидаризоваться и устроить погром армии под вывеской реформы...
В.Ш. А в ходе боевых действий вы общались с Макаровым?
А.Х. Я его единственный раз услышал по телефону 9 августа около 10-ти утра, когда он поставил мне задачу взять город к исходу дня. Тогда я понял, что он человек, совершенно далёкий от боевых действий, что он не владеет ситуацией и не знает обстановку. На тот момент со мной было лишь две батальонные тактические группы численностью чуть больше семисот человек. Против нас - многократно превосходящие силы грузин. Мы непрерывно вели бой, крутились, как в карусели, нанося то тут, то там удары, нарушая планы противника, заставляя его останавливаться и обороняться. Мы были измотаны, у нас были потери. И в этих условиях отдать приказ «взять город к вечеру» мог только человек, абсолютно далёкий от понимания ситуации. Главная задача к тому моменту была - не допустить уничтожения миротворческих сил, местного населения, в последующем прикрыть ввод и развёртывание наших войск, обеспечить условия для перехода в наступление и не позволить, чтобы грузины укрепились в городе, подготовили его к обороне и ввели туда резерв. Необходимо было создать условия, чтобы с территории России выдвинулись войска, вышли на свои направления и пошли каждое в своей полосе выполнять поставленную задачу. И это решение было принято безо всякого участия Макарова.
Непотерянное поколение
В.Ш. Какой день той войны был для вас самым длинным?
А.Х. Трудный вопрос. Самый длинный день той войны начался для меня в двадцать три часа пятьдесят восемь минут седьмого августа, когда позвонил генерал-майор Кулахметов и поставил в известность, что грузины открыли огонь по позициям миротворцев и Цхинвалу. А дальше начался день, который вместил в себя двое с половиной суток. Менялось только тёмное время дня и светлое, остального я не замечал.
В.Ш. За эти два с половиной дня удалось хоть пару часов поспать, поесть?
А.Х. Вообще, в первые пять дней - это по личному опыту, а я 11 лет отслужил на Кавказе, - главное, чтоб у людей были вода и боеприпасы. Пить солдату часто хочется, война ведь это тяжелейший физический труд. Боеприпасы нужны всё время: это самый расходуемый материал. А вот еда в первые дни второстепенна. Такой адреналин, что чувство голода в первые дни просто отсутствует. Что-то ешь, но не замечаешь, что: нет ни вкуса, ни запаха. Мы как закрутились ночью 8-го, как пошло, так «на автомате» действовали всё последующее время. Сон? Какой там сон! Боевая работа идёт, война...
В.Ш. А было что-то, что удивило вас в солдатах, офицерах в той ситуации?
А.Х. Говорят, выросло потерянное поколение. Да никакое оно не потерянное! Замечательные ребята! Герои! Ими только надо заниматься. Раненные, контуженные, в окружении, у смерти на пороге - а они всё равно прикрывают своих, сражаются. Последний магазин другу отдадут, если надо.
Все офицеры хорошо себя показали. Не было ни единого случая, чтобы кто-то струсил, отступил. Может быть, заминки и были - по скорости решения поставленной задачи. Но это мелочи! Главное, что было взаимное доверие, годы совместной службы нас сблизили, сплотили, но без панибратства, поэтому в критической ситуации мне никто не смог бы сказать: мол, да чего я туда полезу погибать?
В.Ш. Когда вы впервые посмотрели новости и увидели эту войну глазами журналистов?
А.Х. Спустя недели две. Пришёл в себя, пошёл на поправку, начал смотреть новости. Вначале ничего не удивило. Но потом бросилось в глаза, что о прошедшей войне высказывают мнение какие-то «эксперты», которые не имеют никакого представления о том, что происходило в Южной Осетии, не знают, что такое война, и не служившие даже.
Многие, помню, на все лады обсуждали тыловую колонну, которой не было, а был подвижный пункт управления 135-го мотострелкового полка, где находились и корреспонденты - это к вопросу, почему я в ходе боя взял у кого-то из стоявших рядом журналистов сотовый телефон и по нему отдавал приказания. Мол, командующий оказался на фронте без средств связи. Чушь это! С командного пункта армии, когда решение было принято, задачи поставлены и выполняются, с разрешения старшего начальника я переместился непосредственно в район боевых действий. В составе КП армии - более 70-ти машин, а у меня имелись переносные средства связи, и уже в 12:00 8 августа я был на передовой. Переносная станция находилась в паре сотне метров за спиной в укрытии, но в этот момент я получил доклад, что грузины готовы нанести минометный огонь. Нужно было любой ценой их опередить! Бежать назад к станции? Но пока я добегу, пока передам координаты - это же временной цикл управления! Вот и принял решение на месте. Такая война была. Такая скорость смены обстановки, такое напряжение. Манёвр за манёвром, нельзя было стоять на месте, надо было малыми силами бить со всех сторон, вводить в заблуждение, что нас много, не дать опомниться противнику. Вот что было на самом деле...
В.Ш. Как вели себя журналисты, оказавшиеся рядом с вами?
А.Х. Очень достойно. Группа Александра Сладкова под пулями продолжала вести съемку. Оператор с двумя ранениями продолжал снимать. Александр Коц из «Комсомольской правды» бесстрашно действовал. Это люди, которые свой профессиональный долг выполняли «от и до»! Это фанаты своего дела. Вот они имеют полное право писать о той войне. Писать то, что видели своими глазам, что пережили.
В.Ш. С тех пор прошло пять лет. Если бы была возможность всё отыграть назад, пошли бы вы опять на ту войну или предпочли бы какую-то другую жизнь?
А.Х. За эти пять лет я очень много думал над этим, некоторые вопросы с карандашом заново просчитывал... Можно ли было в тех условиях потерять не 64 человека, а меньше? Выполнить задачу не за пять дней, а за четыре? Я много раз задавал себе вопрос: может быть, я недостаточно уделял внимания подготовке рядового состава, больше был сосредоточен на офицерском? Ведь именно подготовка командиров в первую очередь определяет успех выполнения задачи. Может быть, здесь была ошибка? И что нужно сделать в дальнейшем для изменения и совершенствования управленческого цикла по вертикали, форм и методов обучения личного состава, штабов, материально-технического обеспечения? Как нужно было решать другие вопросы, связанные с повседневной деятельностью, направленной в конечном итоге на выполнение поставленных задач в будущем? Наверное, всю жизнь я буду искать ответы на эти вопросы, но я ни о чём не жалею.
В марте 2009 года я летел с коллегии Минобороны обычным гражданским самолётом и в какой-то момент задремал. И в этом сне я вдруг оказался перед кем-то, кто знает всё. И я его спросил, почему я остался жив. А он мне отвечает: «Ты остался на этом свете, потому что ты ещё не всё сделал, не всё испытал. Живи». Я горжусь тем, что смог быть полезен своей стране, своему народу в те грозные дни. И случись мне повторить тот свой выбор - я бы, не колеблясь, снова его повторил бы.
Источник
