Афганистан в предчувствии 2014 года
В последнее время вновь резко активизировались боевые действия в Афганистане, среди которых массированные атаки на международный аэропорт и на здание Верховного суда в особо охраняемой зоне Кабула.
Но это неудивительно, поскольку последние десять лет талибы возобновляют свои наступательные действия против кабульского режима именно в мае-июне.
Однако
на следующий год в Афганистане начнется нечто новое. В апреле 2014
состоятся выборы президента страны, а в декабре должен закончиться вывод
войск западной коалиции.
Афганская ситуация сегодня это
классический пример стратегической неопределенности. Никто не знает, как
и куда будет развиваться Афганистан в течение ближайших нескольких лет.
Например, США последние два с половиной года активно продвигают
идею переговоров с "умеренными талибами". При поддержке Вашингтона
Талибан уже открыл свое дипломатическое представительство в Дохе. Однако
при этом лидеры талибов сдавать свои позиции не намерены.
А суть в
следующем. Талибы не сядут за стол переговоров с представителями
марионеточного правительства Карзая. Талибы не признают никаких
предварительных условий для своего участия в политических переговорах с
США. Запад должен вывести свои войска из Афганистана, и чем быстрее, тем
лучше.
Публично Вашингтон не устает повторять, что американцы и
западная коалиция обязательно уйдут из Афганистана. Но, судя по всему,
колебания остаются. Уже говорят, что, может быть, около 15 тысяч
военнослужащих, или даже побольше, Вашингтон в Афганистане оставит.
Другой
странный момент. Американцы упорно молчат по поводу строительства особо
укрепленной базы недалеко от Мазари-Шарифа. Представители некоторых
спецслужб конфиденциально утверждают, что на самом деле эта база должна
стать важным компонентом глобальной сети ПРО, которую формируют
американцы в преддверии большой войны.
Стратегическая неопределенность в условиях прямого силового конфликта проявляется и в динамике военного баланса.
В
силовых структурах режима Карзая сегодня свыше 300 тысяч
военнослужащих. Талибан в решающий момент может мобилизовать около 100
тысяч человек. Но никакие спецслужбы, в том числе и американские,
которые курируют формирование структур безопасности режима Карзая,
сегодня не скажут, сколько прямых и прочих агентов и представителей
вооруженной оппозиции внедрились в силовую машину официального Кабула.
Некоторые местные афганские эксперты считают, что уровень инфильтрации
уже достигает 10% от общей численности карзаевских силовиков.
В случае полномасштабной войны после ухода западной коалиции армия нынешнего режима развалится. Это не секрет. Вопрос в сроках: когда она может окончательно развалиться, и кто от этого больше всего выиграет?
Следующий
фактор стратегической неопределенности - крайне запутанные
взаимоотношения между основными участниками афганского конфликта.
Существенно
возросло количество внешних игроков, для которых афганская ситуация
прямо связана с долгосрочными государственными жизненно важными
интересами. Речь идет о США, Пакистане, России, Китае, Иране, Индии,
среднеазиатских республиках, Израиле, Великобритании, Саудовской Аравии и
т.д.
У большинства таких крупных игроков есть своя стратегия, свои
"клиенты" внутри Афганистана, свои конфиденциальные коалиционные связи и
т.д. Соответственно, резко обострилась и структура противоречий между
ними.
Очень непростая ситуация и с внутренними игроками. Особо надо
отметить двух важнейших участников, без которых рассуждать о
перспективах афганской ситуации вообще невозможно.
За последние пять-семь лет резко возросло влияние региональных кланов и региональных полевых командиров. В свое время талибы их резко прижали. Сейчас же можно утверждать, что региональные бароны будут напрямую участвовать в переделе власти, который начнется после 2014 года. Если же в президентское кресло сядет Каюм Карзай, брат нынешнего главаря афганского режима и типичный представитель таких региональных кланов, то можно смело прогнозировать, что передел власти примет максимально жесткие силовые формы.
В последние годы американцы с целым рядом этих новых региональных баронов достигли определенных конфиденциальных договоренностей. Впрочем, в военных условиях значимость таких соглашений весьма относительна.
В самого влиятельного игрока на афганской политической сцене превратилась местная наркомафия, интегрированная в евразийскую наркосистему. Почему правительство Карзая и американцы ничего не делают против этой наркосистемы? Потому что не хотят, не могут и боятся связываться. Объем европейского рынка героина составляет около 70-75 млрд. долл. Рынок этого тяжелого наркотика в России - около 40 млрд. (из которых на руках у российской наркомафии остаются не менее 25 млрд.).
Евразийская наркосистема за последние десять лет настолько усилилась, что даже талибы, если они придут к власти, уже ничего с ней не смогут поделать. То есть будущее афганской государственности в значительной степени зависит от "генерального штаба" этой наркосистемы. А любая наркомафия заинтересована, прежде всего, в слабом государстве. Поэтому еще один прогноз: в любом случае афганская государственность после 2014 года останется слабой.
Что касается России, то адекватной и продуманной стратегии у Москвы нет по двум причинам. Во-первых, отсутствует точная информация по поводу того, что действительно происходит в Афганистане и вокруг него. А во-вторых, в самой России есть влиятельные силы, которые не хотели бы, чтобы вообще такая стратегия появилась и реализовывалась. Кто и почему, например, замалчивает формирование нового мощного наркотрафика в Россию через Азербайджан и Дагестан? Почему Совет безопасности РФ ни разу не рассмотрел вопрос о формировании и развитии евразийской наркосистемы?
А между тем,
именно в России героиновый рынок развивается наиболее быстрыми темпами.
Ежегодно в стране от героина умирают около 30-35 тысяч человек (а в
целом в стране от наркотиков умирают свыше 70 тысяч человек). И эта
цифра постоянно растет. А средняя продолжительность жизни наркомана "на
герыче" только три года.
Наркоугроза входит в пятерку основных
долгосрочных стратегических угроз национальной безопасности России. А
через пять лет будет входить в тройку.
Что надо сделать в первую очередь?
Во-первых, наладить особые, конфиденциальные отношения с Пакистаном, который лучше всего знает о внутренней расстановке сил в Афганистане. При этом не надо бояться, что Индия обидится на такой российский шаг. У Дели есть своя стратегия и по поводу Афганистана, и по поводу Средней Азии. И индусы по этому поводу с Москвой не советуются.
Во-вторых, Общенародный фронт, о котором много говорят в последнее время, должен заняться действительно реальным делом - формированием массового общественного контроля за распространением наркотиков на территории России.
