Часть лекции Геополитика России ХХ века
Александр Дугин (философ, политолог, социолог, dugin.ru):
Кто победит в войне белых и красных? С идеологической точки зрения - это одно, а с геополитической точки зрения - другое. Красные - это теллурократия, это объединение континента изнутри. Белые - это талассократия, это невольные заложники Антанты, англосаксонских сил. Поэтому судьба России зависит от того будет ли у нас континентальная интеграция, вернёмся ли мы после этого смутного времени революции на континентальную орбиту сухопутной державы. Либо мы будем расчленены и поставлены под контроль морскому могуществу.
Мы уже сегодня знаем, что победа большевиков в гражданской войне, и то, что большевикам, красным удалось объединить под своей эгидой почти всю территорию бывшей российской империи. На самом деле это исторический факт. И уже эта их победа означала опять стартовые условия для истории всего ХХ века как геополитического вектора Советского Союза.
Советский Союз, построенный большевиками на основании пролетарской идеологии, имеющей малое отношение к геополитике, не признавая никакие законы геополитики, создал сухопутную евразийскую империю со всеми признаками теллурократии, со всеми признаками Рима, со всеми признаками Спарты. Вспомним, с чего начинала геополитическая карта. Мы говорили о дуализме. Рим - Карфаген, Спарта - Афины, теллурократия - талассократия. Итак, была создана континентальная, спартанская, римская империя под советской эгидой. Столица снова была перенесена в Москву - Третий Рим.
Все символы, все знаки и всё геополитическое содержание - то, что Ратцель называл пространственным смыслом (Raumsinn) - всё приходит в фокус.
История советского периода. Советский Союз - это теллурократическая держава. Это континентальное, антиморское, сухопутное, традиционное общество, которое было построено под идеологией и знамёнами большевизма, но отражало геополитические константы русской истории. В этом отношении прямая связь. На уровне идеологии окончательный разрыв с вековой православно-монархической традицией. Ничего не оставили от институтов дореволюционного общества, от образования, от типов, от городов, даже камня на камне не оставили. Всё другое: техника, идеология, воспитание, управление, политика, экономика. Всё полностью другое. Всё сменилось.
А геополитика? Вот здесь интересно, что при полном разрыве сохранилось абсолютно то же самое. С геополитической точки зрения мы имеем дело с продолжением логики континентального, пространственного развития русской империи. Начиная с её первых моментов выбора Восточно-Туранской ориентации через монгольские завоевания, через византийскую миссию, особенно после XV века, через московское царство, через петровскую модель, через XIX век мы на самом деле имеем дело с непрерывной линией развития увеличения контроля суши над прилегающими территориями.
Кульминацией этого является сталинское управление. Сталин - это кульминация геополитического Советского Союза. Максимум экспансии, которой мы можем достигнуть, мы достигаем при Сталине. Это в каком-то смысле некоторый потолок, некоторая граница сверху, с точки зрения геополитики. Влияние и объём контроля в планетарном уровне, начиная от крохотного Ростовско-Суздальского Владимирского княжества, с которого начиналась евразийская Русь, как мы говорили восточной ориентации ещё в Киевский период, в период удельных князей.
Вот с этого маленького пятачка воспроизводя вначале империю Святослава, потом идя в обратном направлении по траектории, прочерченной монголами, Русь, наконец-то, в сталинский, советский период достигает оптимального планетарного размаха. Осуществляется реализация базового вектора, который шёл сквозь историю. Чтобы нарисовать прямую линию не обязательно знать координаты каждой точки - достаточно двух, по которым мы уже проведём. Точно также мы можем проследить этот сталинский вектор, по которому шла Россия сквозь историю.
С геополитической точки зрения сама карта советского контроля середины ХХ века показывает триумф русской геополитики, при том, что об этом ни слова не говорилось среди самих большевиков. Но эту линию отслеживают и фиксируют русские евразийцы в эмиграции, открыто поддерживая большевиков в этом направлении. Будучи монархистами, консерваторами, и вообще антимарксистами, антикоммунистами, евразийцы говорят: есть одно измерение, в котором мы полностью поддерживаем большевиков - это территориальная экспансия Руси.
Предвосхищая это, в рамках движения Серебряный век, возникает такое движение как «скифство», например, Блока, который поэме «12» пишет на самом деле поэтическим образом, а в своих теоретических трудах он подробно описывает, что большевики - растлители божественной христианской софиологической идеи. Они просто не знают. И вот за их буйством, за их грязью, за их кошмаром и террором, стоит божественная София, ведомая Христом. И Русь поднимается через эту божественную Софию к белому Христу.
«В белом венчике из роз -
Впереди - Иисус Христос».
Так заканчивается поэма Блока «12» о двенадцати большевиках, ходящих и расстреливающих всех подряд. Это не пародия, это не ирония. Так представители русской, патриотической экзальтированной имперской мистической интеллигенции видят, по крайней мере, в начале революцию. Другой русский поэт Никола Клюев, старообрядец, фундаментальный носитель «Москвы - Третьего Рима» пишет ещё более серьёзные строки. Вы знаете, что такое потир? Это чаша, из которой причащаются. Для каждого православного человека это высшая святыня. И вот Клюев пишет:
«Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах...».
Он видит Ленина, как возвращение к старообрядческой аввакумской традиции. И завершая одно из своих стихотворений пишет:
«Убийца красный - святей потира».
Смотрите, какие парадоксы. «Убийца красный» - большевик, который ходит и расстреливает просто всех подряд. «Святей потира» - святее чаши, из которой причащаются.
Или, например, литературные произведения «Котлован» и «Чевенгур» Андрей Платонова, тоже представителя этого движения. Они видит в большевиках реализацию мессианских чаяний русского народа, обнаружение высших, глубинных спящих тенденций, задавленных официальным реакционным режимом царизма.
В 20-х - начале 30-х годов есть тенденция воспринимать большевистскую революцию, как русскую революцию старообрядческую, народную, глубоко национальную, направленную против западнических элит. Против того, что представители Романовых называли романо-германским игом, то есть это Москва против Санкт-Петербурга. Возвращающаяся Москва, народная, самодержавная, архаическая Москва, разрывающая западный «кафтан» и движущаяся к созданию мировой империи справедливости, к идеалу Тютчева о православной мировой империи, но только под советскими знамёнами.
Такого рода грёзы русской интеллигенции, которые длятся ещё лет десять после революции. Несмотря на то, что большевики говорили: нет, это полная поповщина, это чушь, мы имеем в виду просто индустриализацию и всё, больше ничего. Потом появляется феномен Сталина, и евразийцы говорят: но это же просто царь. Возникает явление национал-большевизма Устрялова. Это тоже рождается в эмиграции, когда русский, кадет, православный консерватор Устрялов в Китае обнаруживает, что большевики лучше справляются с войной с Западом, главным врагом России, чем царское правительство; что они бескомпромиссные восточники, бескомпромиссные антизападники; что они реализуют национальный идеал эффективнее, оперативнее; укрепляют страну; восстанавливают, особенно после Сталина, единство государства. Потому что, конечно, вначале в этот период всё трещит по швам, но Сталин всё собирает. Он закрывает все национально-сепаратистские тенденции. Все очень скоро оказываются в ГУЛАГе. И создаётся огромная, мощная русская сухопутная, теллурократическая империя.
Вот таким образом осуществляется анализ геополитического мейпинга советского периода. Если мы отбросим все симпатии, антипатии, вынесем за скобки сколько за это было заплачено, сколько мы потеряли людей, с каким насилием внедрялись эти принципы, а возьмём только геополитический холодный, отвлечённый ракурс. Мы видим, что большевики помимо их субъективных идеологических представлений были носителями строго сухопутного импульса - это были Landpower. Соответственно, вся история Советского Союза - это история Landpower. При этом значение Landpower объём, мощь и сила на протяжении всего Советского периода росли, как до этого росли территориальные владения Российской империи. Геополитически это был путь вверх.Строго и однозначно между периодами войн, смут, революций, которые вели к утрате геополитической мощи, и в следующий раз Россия заходила на новый виток.
Если мы представим себе карту как нечто живое, наложим несколько слоёв, то мы увидим, что Россия похожа на сердце, которое сжимается и разжимается. Смутное время - наши владения сжались, мы приходим в себя - начинаем расправляться. С каждым биением этого сердца, оно становится всё больше и больше, потому что мы сужаемся, а дальше распространяемся шире, потом опять сужаемся, потом ещё шире. При Сталине в середине ХХ века русское территориальное сердце расширяется уже на полмира - мы уже начинаем захватывать собой всех. Уже пол-Европы Восточной, до которой никогда руки не доставали, - наша. В Африке какие-то наши просоветские земли. Куба, Вьетнам, братский Китай. Мы, как действительно по-настоящему русское сердце, начинаем двигаться на полмира. Конечно, поставленные в геополитический ряд наших исторических событий, если не обращать внимания на идеологию, а смотреть на более высокие вещи, то мы видим непрерывность русской истории: сжатие - расширение
Стенограмма видеозаписи подготовлена компанией «Орфографика» (http://орфографика.рф).
