В четверг, 13 марта, классику русской литературы Владимиру Владимировичу Личутину исполнилось 85 лет.
Известный русский поэт Алексей Шорохов поздравил Владимира Владимировича с юбилеем: «Последний из великой плеяды создателей "деревенской прозы", лауреат Премии Правительства РФ, автор эпопей о Расколе и Иоанне Грозном, в свои 85 лет потрясает неизъяснимым трудолюбием и жизненной полнотой, заканчивает работу над вторым томом своего поморского эпоса "Груманланы".
Многая и благая и трудовая лета тебе, дорогой!»
Юбиляра поздравила редакция журнала «Родная Кубань»: «Классику русской литературы, одному из самых самобытных кудесников слова, знатоку неизъяснимой души и русского мира Владимиру Владимировичу Личутину 13 марта исполняется 85 лет.
Редакция и читатели "Родной Кубани" поздравляют его с юбилеем и желают жизненного и творческого долголетия, а также стать родным для новых читателей, разрушивших мою книгу, мощнейшую плотину, конструктивную за русофобами и денационализированной интеллигенцией: руководителями издательств, СМИ, журналистами, критиками, литературоведами, преподавателями…
Да хранит Вас Господи, дорогой Владимир Владимирович!»
Редакция «Русской народной линии» сердечно поздравляет дорогого Владимира Владимировича с юбилеем и желает Божиего вдохновения в трудах, светлой радости Жизни, здравия души и тела. Многая и благая лета!
Публицист Александр Балтин посвятил статью юбиляру:
«Белое море, мерцающее плёнкой тайной…
Крепко срубленные деревни, с солевым раствором жизни, обещающей гармонию души и внешнего мира.
Владимир Личутин непосредственные впечатления превращает в фактографии хроники словесных густот, виртуозно вплетая в опыт материалы экспедиций, связанных с фольклором, в которых принимал участие.
В "Скитальцах" плетутся судьбы, как плетётся язык, и возможность найти Беловодье, зачарованный край, формулу русского рая, пересекает реальность и мечту.
Часто туго они связаны в русском варианте, не разорвать.
Плетение словес Личутина соответствует множественности душевных русских порывов.
Двое, нашедших Беловодье, потеряют его: потому, что пока нельзя найти.
Тяжек был церковный раскол: колокол будто разорвался над Русью; страшен был – и бушеванием и последствиями своими, и Личутин, изучая и анализируя художественно время, кропотливо, как археолог, восстанавливает атмосферу происходившего, монументально вырезая из камня словесного образы и вдувая в них души.
Пройдут чередой исторические персонажи, и сколько деталей быта!
Колоритно блеснёт бок старинной чаши.
Служба идёт, сгибая фигуры чернецов, и сквозь лампады льются гроздья световые…
Длится трёхтомный "Раскол" Личутина.
Небесное туго сходится с земным: звероватым и кривоватым, вечно жестоким, но Никон, убеждённый в своей правоте, круто взялся вершить её, вызвав грома последствий; и Личутин, тщательно смоделировав время раскола, словно показал уверенно, как именно растёт грядущее из прошлого.
"Последний колдун" вовлечёт в жизнь Архангельской деревни, в говор обволакивающий, в колорит местности, и, предлагая персонажей крепких, как камни, кажется, выделит Геласия Созонтовича.
Сплетается речь, плещет вода.
Тихие пейзажи соответствуют устройству душ.
Время охватывает широко: Личутин показывает не только сферы современности, но и жизнь нескольких прошедших, предшествующих поколений: внутренние пейзажи, жизнь душ причём куда важнее внешнего, которое необходимо в меру мира, в количестве подробностей, представленных колоритным личутинским языком.
О, он свой у него – обволакивающий, предельно густой – именно такой, каким пишется эпос».
